К вопросу об МТА. И о кризисе фантастики.

[Влад Ворон]

Нарыл такую вот статью. Хотел сначал просто ссылку дать, но искать долго. Так что загоню прямо в пост.

Наводит на определенные мысли... Да что там - вчера весь вечер в загрузе ходил. А у вас какие впечатления?

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ, или СОБОЛЕЗНОВАНИЯ ПАТОЛОГОАНАТОМА

Олег ДИВОВ

Будем откровенны: мало кто из старших коллег по цеху следит за творчеством молодых писателей. О.Дивов - один из немногих, кто действительно "в теме". К слову: он был в числе основателей того самого конкурса "Рваная Грелка", который на протяжении ряда лет является основным полигоном для испытания сил начинающих фантастов.


Повышенный интерес к феномену МТА не случаен. Именно МТА обрушили последний наш корпоративный миф - о фантастике, как бастионе Русской Духовности в массовой культуре. Миф этот пестовала цеховая критика, и с ее мнением было очень приятно соглашаться. Ибо за забор фантастического гетто - туда, где буйствовал "иронический детектив" и зверствовал "криминальный боевик", - стало жутко даже выглянуть. Образ Русского Читателя трещал по швам. Вместо милого интеллигентного простеца, эдакого физика-лирика с хитрым прищуром (зипун, гармонь, поллитра, два высших, в кармане Кафка, православный крест под рубахой), на писателя вдруг уставился стеклянными глазами затурканный образованец с потребительской авоськой (пуховик, плеер, пиво, курсы офис-менеджеров, Маринина, православный крест навыпуск). Картина выглядела столь пугающей, что многие повернулись к ней спиной, утешая себя мыслью о Читателе Фантастики, который пусть и немногочисленный, зато - особенный.
Но Читатель показал Фантастам дулю!..
Доходчиво? Логично? Достоверно?
Ага, на уровне МТА.
Давайте теперь посмотрим, как все обстоит на самом деле, и да пребудет с нами Сила, ибо вскрытие предстоит то еще.
Под МТА подразумевается крайне плодовитый и столь же вульгарный графоман со смутным представлением о писательском мастерстве. Явление, по сути, вневременное и вневозрастное. Таких всегда вылуплялось как головастиков. И в каждом поколении единичные особи дорастали до уровня Царевен-Лягушек. Им не мешала даже малограмотность. В дневниках Корнея Чуковского упоминается авторша ста пятидесяти (!) популярных романов, всегда ставившая запятую перед "что": "несмотря ни на, что".
Почему их читают, не загадка. И скрытые месседжи, и методы построения текста, благодаря которым отдельные графоманы неплохо продаются, давно иссле-дованы. Правда, рассказывать о том, какова технология создания графоманских бестселлеров, мало кто берется. Это невыносимо скучно и как-то, простите, некрасиво. Будто прилюдно рас-кладываешь по полочкам чужую душевную болезнь. У Вадима Нестерова не хватило духу на такую мини-лекцию, и я его понимаю. Но не оправдываю. Если замалчивать ноу-хау, которые позволяют МТА держаться на плаву и даже наращивать тиражи, останется неясным, чем, собственно, МТА отличаются от прочих молодых талантливых авторов поколения "нулевиков". Так что пройдусь-ка я буквально по самым верхам.
Рынок завален товаром, приметы которого (цитирую Вадима): "...и отсутствие оригинальных идей, и неумение выстроить сюжет, и чудовищные ляпы в книгах, и огромные проблемы с авторским стилем..." Все это продолжает издаваться и продаваться. Почему?
А вот именно потому.
Сколько ни тверди "фантастика не жанр", во рту слаще не станет. Фантастика как товар массового спроса - это набор специфических жанров и поджанров. Для каждого наработан базовый шаблон и набор устойчивых сюжетных штампов. Есть жесткие каноны фантбоевика, спейсоперы, вампирского романа и так далее. Некоторым канонам уже лет по сто, а то и больше. Модные жанровые методы "гаррипоттер", "ночнойдозор" и "террипратчетт", вовсю эксплуатируемые МТА, отнюдь не римейки, а третьи-четвертые перепевы давно отработанных схем: ни Роулинг, ни Лукьяненко, ни Пратчетт не создавали новых сущностей. Чего далеко ходить: любимая забава вашего покорного слуги - отыскать самый ржавый фантастический шаблон и согнуть его об колено.
По степени заштампованности фантастика может поспорить с крутым детективом и производственным романом. Все уже придумано до нас. Наличие устойчивых конструкций, о которых точно известно, что они хорошо продаются - приманка для графоманствующих неофитов. Ведь основная мотивация МТА - написать "как кто-то". И это его первый козырь на рынке. Книгопродавцу нужна точка отсчета. Если он может сказать покупателю, что МТА Пукин - почти Головачев, а МТА Хрюкин - вроде Перумова, сразу снимается масса вопросов. Это вам не самобытного Иванова продавать. Я уж молчу о Силаеве, про которого вы слыхом не слыхивали, хотя Успенский уверяет, что будь Саша москвичом, никто бы не знал Пелевина.
Второй козырь МТА - язык. Важнейший элемент системы распознавания "свой-чужой". МТА так и шпарят канцеляритом. И потенциальный читатель, открыв книгу в магазине, сразу видит нечто родное. Канцелярит - тот язык, который читатель слышит отовсюду, в который он сам облекает мысли на словах и на письме. Он канцеляритом объясняется в любви. Он живет в стране победившего канцелярита, где на каждом строительном заборе написано: "Приносим вам свои извинения за временно доставленные неудобства". Чтобы вернее сцапать добычу, МТА разбавляет канцелярит просторечиями и жаргонизмами. По чуть-чуть, а то спугнешь.
Третий козырь МТА - глубинная, выстраданная народность. Поэтому наша альтернативная история сплошь история того, как русские вломили тем, до кого не дотянулись в реале. А наша утопия - про то, как Америка напала на Россию и сильно пожалела (ибо вломили, естественно). Или про то, как откуда ни возьмись пришел на Русь Президент с замашками фольклорного царя-батюшки (олигархов под корень, неруси в хрюсло, дитя'м мороженое, бабе цветы). Предлагаю от себя беспроигрышную фабулу: Путин расстрелял Абрамовича и национализировал футбольный клуб "Челси".
Четвертый козырь - абсолютная комфортность текстов. МТА никогда не уходят от шаблона дальше чем на шаг и этим весьма потрафляют читателю. Читатель хочет предугадывать развитие сюжета. Хочет знать, что сделает персонаж в следующий миг. МТА чует это (именно чует, а не понимает, МТА вообще творит неосознанно) - и раскладывает по тексту штампы, схемы, архетипы в ассортименте. И все довольны. Ведь самое большое счастье массового читателя - когда писатель задает вопрос, на который читатель знает ответ. Искусство подсовывания вопросов под готовые ответы - пятый козырь МТА.
А если в общем и целом - типичная проза МТА одновременно манерна, вульгарна, агрессивна и сентиментальна. Да, это набор качеств уличной девки. Вы удивлены?
Тут и сила, и слабость МТА: они, в массе своей, доступные и сговорчивые, но какие-то одноразовые. Читатель их не уважает и частенько старается удрать, не заплатив. Недаром именно МТА громче всех жалуются на сетевое пиратство. Среди МТА до сих пор нет отчетливо проявившихся брэндов. Скорее, речь идет о мультибрэнде вроде "детектива домохозяек", где Дарья Донцова легко замещается Юлией Шиловой или, мама дорогая, Еленой Васиной, разница между которыми как бы заметна, но ее, типа, не видать.
Согласитесь, на таких сердиться - себя не уважать.
Казалось бы, проблемы нет. Да, успехи явных графоманов вызывают досаду. Обида за страну: ну что за народ такой, читает всякую муть и добавки просит... Когда ж он, бестолочь, не "милорда глупого", а высокую прозу с базара понесет... Каждый графоманский бестселлер наносит удар по чувству национального достоинства. Но это было всегда и везде. Почему же русские фантасты XXI века так рычат на своих МТА?
И почему эксперты этого номера "Если", авторы из поколения "нулевиков", скрипят зубами в комментариях?
Рискну заявить - проблема есть. Она принципиальная и завязана не тем гордиевым узлом, что поддается разрубанию на раз-два. Скажем так: пока Вадим Нестеров не перестанет называть сентиментальную прозу Юлии Остапенко "великолепными психологическими рассказами", к узлу даже подходить бессмысленно. Дело не в том, хороши ли рассказы, просто у критика прицел свернут градусов на тридцать. А этот ведь еще из лучших.
Поэтому для начала давайте возьмем топор Оккама и малость потешем себе на голове кол. То есть, пардон, откалибруем наш понятийный аппарат.
Искусство модернизма создавалось с невольной оглядкой на традицию. Даже когда эта оглядка была злобной ухмылкой через плечо. И когда традицию объявили раздробленной на атомы, из которых будет создано новое искусство, сам факт наличия традиции не оспаривался. Нельзя же бороться с тем, чего нет. Волей-неволей модерн отталкивался от традиционных смыслов.
Упрощая и огрубляя для наглядности: если дать модернисту Венеру Милосскую, он завяжет ей глаза и положит к ее ногам весы.
Постмодерн, многими называемый то "антиискусством", то "разрушителем искусства", стартовал уже при традиции, раздробленной на атомы. Постмодерн нацеливался на создание новых смыслов из этих осколков.
Постмодернист приделает Венере руки, сунет в них весло и - внимание! - скажет, что так и было.
Актуальное искусство всеядно, ориентировано на конденсацию новых смыслов из воздуха, крекинг из нефти и ресайклинг из мусора. Оно бы завалило нас смыслами, если бы действительно умело делать все вышеперечисленное.
Актуальное искусство - это когда Венере постмодерна снова отламывают руки вместе с веслом, а на постамент вешают табличку: "Последствия акта вандализма над скульптурным изваянием олимпийской чемпионки по гребле".
Так идет бесконечная перетасовка и переупаковка смыслов в погоне за смыслами новыми, свежими. Некоторым творцам везет. Изредка. Когда особенно причудливо тасуется колода.
Отечественной фантастике все это мельтешение до лампочки. Откровенных модернистов и постмодернистов среди наших всегда было до стыда мало, а роль актуального искусства у нас играют миниатюра "Про сабачку" Базуки Джона и вставки обсценного компьютерного кода в цикле Лео Каганова о майоре Богдамире.
Отечественная фантастика сама себе Венера Милосская - без рук, без ног и даже без весла. Сколько фантасты ни тасуют колоду, даже самый причудливый расклад не порождает новых смыслов. Потому что в колоду собраны не атомарные осколки традиции и даже не целые традиционные смыслы, а распроклятые штампы, клише, схемы, будь они неладны. И джокерами - страницы из книги "Как стать писателем и заработать миллион".
Наша фантастика не оглядывается на традицию. Она и есть традиция, воспроизводящаяся из поколения в поколение, из "волны" в "волну". Если вы приглядитесь к нынешней русской фантастике, то увидите не творческую мастерскую, лабораторию или какой-нибудь технопарк, а Цех. Причем мастера нервно курят в углу, а помещение набито подмастерьями, яростно вытесывающими из поленьев крошечных Венер Милосских. Инструменты - топоры и грубая наждачка. И счастье это - подмастерьев - никто сюда не звал. Оно само приползло.
А на часах Цеха - вторая половина восемнадцатого века.
Почему Вадим Нестеров, культурный обозреватель "Газеты.ru", навскидку отличающий Филонова от Кандинского, предпочел умолчать об этом безобразии, мне трудно понять. Вообще-то долг культуртрегера - нести просвещение в массы. И если основной конфликт русской фантастики сегодня - лобовое столкновение романтизма "девяностников" с мелкобуржуазным сентиментализмом "нулевиков", об этом надо говорить.
В одном я точно Вадима поддержу. Бесспорной представляется мне идея делить "волны" не по дате выхода на рынок, а по возрасту авторов. Ведь помимо "припозднившихся" Бенедиктова, Пронина, Бурносова, Скирюка в "нулевики" можно зачислить Плеханова, Ляха, Прошкина, Елисееву, Володихина, Сашневу, а при некотором усилии даже Зоричей - вон сколько набегает авторов, публикации которых до 2000 года были либо мизерны, либо недооценены рынком. Интересный собирательный портрет "нулевика" получится.
Только все эти авторы так или иначе романтики.
Потому что фантасты.
Когда фантастический классицизм, насаждавшийся в СССР всеми правдами, неправдами и молодыми гвардиями, конкретно надоел, антитезу ему выставили не сентименталисты, а романтики. Думается, неспроста, ведь если покопаться в определениях, фантастика - плоть от плоти романтики, она сама по себе крайняя романтика, одновременно ультраправая и левоэкстремистская.
И те, кто нутром чуял, что национальный литературный процесс неразрывен, потянули советскую фантастику в пространство высокой прозы. От братьев Стругацких до Булычева, небольшая, но стойкая когорта романтиков выпихнула фантастику туда, где ей и место. На роль литературы, сначала берущей за душу, а затем уж смущающей умы и зовущей во втузы. И брала фантастика за душу не сентиментальным сюсюканьем, а жесткими экспериментами над героями. Человека - в центр повествования, и нравственную задачу ему в зубы, желательно нерешаемую. И посмотреть, как будет выкручиваться. Лучшего творческого метода, чем фантастика, для этого не придумаешь. Отличные полигоны можно строить и гонять по ним человечков, гонять. В Дономаге, на далекой Радуге, под лунной радугой, в День Гнева или ночь Сдвига страдал, перерождался и делал свой выбор наш человек. Полз, как леопард к вершине Килиманджаро, из последних сил штурмовал Перевал. Живой человек.
Этим авторам наследовали - с гордостью! - "восьмидесятники". Их романтизм принимал самые разные, порой экстремальные формы, но по сей день остается романтизмом.
"Девяностники" и вышеупомянутые "припозднившиеся", строго говоря, не приняли эстафету "восьмидесятников", а сами произошли от того же корня. У этих поколений в основном единый культурный багаж. Как следствие, авторы подобрались начитанные и, не побоюсь крепкого слова, интеллигентные. Даже я легко отличаю Кастанеду от Кортасара, не глядя на обложку. А если постараюсь, то и Кафку от Камю.
Среди "нулевиков" тоже немало ребят, образно говоря, Жан Поль Сартра лелеющих в кармане. Правда, они совсем без Ленина в башке, но это не беда, поскольку "ленинско-тельмановское" направление в публицистике - сплошь типичные МТАшные приемчики, учиться там нечему.
И тем не менее между нами пропасть.
Из успешных "девяностников" вышел лишь один автор, которого с некоторыми оговорками можно назвать сентименталистом - Лукьяненко. Начинал он как романтик, но постепенно отошел на позиции сентиментализма, наиболее ярко проявившиеся в цикле о Дозорах. Справедливости ради замечу, что сентиментализм Лукьяненко дворянский, если не сказать "барский".
Именно к Сергею большинство МТА относится с трогательным, до слез, обожанием (редко когда осознаваемым), при случае мигом обращающимся в лютую, но все равно слезливую ненависть.
Это естественно, потому что типичный МТА - мелкобуржуазный сентименталист.
Это общая черта подавляющего большинства "нулевиков", даже лучших из них, просто у МТА она бесстыдно торчит наружу.
И это проблема, коллеги.
Потому что била-била нашу фантастику Советская власть - не добила, бил-бил олигархический беспредел - фиг ему, бьет-бьет государственно-монополистический капитализм... Да не родился еще такой государственный строй, чтобы нас извести. А вот массированный вброс сентиментальной прозы в фантастику запросто ее изничтожит.
Ибо плохо они совмещаются. Не надо бы им.
Сентиментализм вовсе не застывший стиль: уси-пуси, бедная Лиза (вообще-то, "Бедная Лиза" по сути очень страшная вещь). Он дает массу возможностей. В его рамках можно делать тексты сколь угодно лихие и динамичные. Можно злые, брутальные, да хоть зверски жестокие, а особенно легко выходят книги, пропитанные ненавистью. Но этот стиль требует накачивать эмоциями каждый чих персонажей, отчего крайне опасен для начинающих и вовсе противопоказан МТА. Только опытный или от природы наделенный чувством меры автор может балансировать на грани, не срываясь в перебор, имя которому пошлость.
Увы, сентиментальная проза коммерческого разлива строится по простейшему шаблону: "Нагнетай!". Некоторые "нулевики" умеют делать это стильно, в меру и строго по ситуации (позвольте без имен, боюсь сглазить, честно). Но зачастую идет накрутка пафоса на пустом месте. Органическое свойство сентиментализма - видеть нежное в обыденном и возвышенное в простом - в исполнении МТА эксплуатируется на всю катушку. И нормальная вроде бы история разом теряет правдоподобие. Потому что все герои то орут, то вещают с пьедестала. И повсюду скачут одноногие мальчики, культовые персонажи конкурса "Рваная Грелка".
Отдельная беда сентиментальной прозы - когда ее натягивают, как варежку на глобус, на фантастику. Выстроить фантастическую триаду "Чудо-Тайна-Достоверность", используя творческий инструментарий сентиментализма, нереально. Плохо будет с чудом и туго с достоверностью. Ведь сентиментализм не приемлет иррационального. И сам он такой по академическому определению, и такие люди его делают. Ти-
пичный провал по достоверности - когда в романе, населенном сплошь нелюдью, вампиры и оборотни наделены богатой эмоциональной палитрой, но сугубо человеческой. Не позволяет сен-
тиментализм моделировать алиенарную психику, и хоть ты тресни. Таков лауреат последнего "Странника", жестокий, кровопролитный и слезоточивый роман "Киндрэт. Кровные братья", в котором принял непосильное участие наш эксперт Алексей Пехов. Там предельно очеловечена всякая пакость, спасибо хоть крыс не тронули. А уровень сюсюканья в "Киндрэт" зашкаливает просто до неприличия. Авторский коллектив так переборщил, выдавливая из своих монстров эмоции, а из читателя слезу, что главный герой, типовой исстрадавшийся "нежный вампир", выглядит типовым же, по учебнику, гомосексуалистом-педофилом, хоть тащи его на экспертизу в институт Сербского.
А они ведь хотели как лучше, вот что обидно. И книга, в которую напиханы все до единого штампы вампирского романа, могла бы оказаться занятным экспериментом. Но сентиментализм заел.
Если подходить к вопросу с холодной головой и чистыми руками, положение выглядит так. Сегодня в отечественной литературе (не только в фантастике) идет массовый откат от романтизма к мелкобуржуазному сентиментализму. Отчасти он связан с крушением прежних идеалов. Отчасти с ростом лоу-миддл-класса в крупных городах, где реализуется основная масса "бумажной" прозы и поэзии. Есть спрос, есть предложение, тенденция налицо. То, что всеобщая тяга к сентиментализму - опасный симптом, не волнует издателей и мало кого заботит из авторов.
В фантастике, как назло, водораздел между двумя течениями - это еще и граница между двумя самыми издаваемыми поколениями. И совсем "как назло", у нас есть только один безусловно качественный сентименталист, которого впору заспиртовать, чтобы не пропал случа'ем - Олег Овчинников. Есть несколько "пограничных авторов", вроде блуждающего Лукьяненко или залегшего на нейтральной полосе Панова. Наконец, есть не особенно сплоченный коллектив стихийных, но упорных романтиков. И целая армия молодых сентименталистов разной степени талантливости.
И, к сожалению, все складывается таким образом, что сентиментализм в нашей фантастике - течение, достойное ярлыка "реакционное". При таком удельном весе МТА иного определения не найти. Сейчас не то время, когда сентиментальная проза может врачевать раны, она только загоняет болезнь вглубь, консервируя лузерские тенденции в сознании потребителя. Сентиментальная проза в исполнении МТА - просто отрава, которая и читателя вконец затупит, и окончательно подорвет акции фантастики на рынке. Массовый читатель, он вроде наркомана: когда нет хорошей "дури", будет лопать плохую, зато большими дозами. Быстро деградирует, и станет ему, болезному, вообще все фиолетово.
Это негативный прогноз, конечно. Но откуда позитивному взяться?
Сами посудите: написание книг - индивидуальное предпринимательство с чрезвычайно высокими рисками. Оно треплет нервы, портит характер, корежит личную жизнь. Но если выплескивать в текст наболевшее, "писать кровью сердца", сливать на бумагу свои тревоги, это хорошая психотерапия. И как нарочно, именно такие тексты находят живейший отклик в сердцах читателей. Комплексы, фобии и синдромы у всех, в общем, одни. Главное - пускай написано попроще будет, подоступнее, чтобы не особо задумываться, чтобы "сразу вставляло". Именно так, как пишут МТА. А наиболее эффективный творческий метод для достижения полного контакта, чтоб запасть массовой аудитории в самую душу и попутно заработать много денег - сентиментальная проза.
Эксперты наши просят отложить подведение итогов лет на пять, а то "нулевики" пока раскрутиться не успели. МТА у них раскрутятся, вот кто, помяните мое слово.
Между прочим, Пехов во время оно умел не только застилизовать фантастический боевик под французский авантюрный роман, но даже сделать это намеренно.
И другой наш эксперт, Дмитрий Казаков, автор неподража-емой словесной конструкции
"Здравствуйте! - вежливо поздоровался он", хоть и запорол роман "Высшая раса", но, как минимум, смог его выдумать.
Надеюсь, у "темной лошадки" экспертной группы, Дмитрия Колодана, тоже найдется за душой какой-нибудь свежий смысл.
Не этим, честно говоря, "нулевикам" по нынешней теме оправдываться. Они, конечно, старались, но куда им с ней справиться. Гордое звание МТА надо еще заслужить.
Правда, один ключевой момент наши эксперты косвенным образом затронули. Проскочила настоящая, не шутейная, оговорка по Фрейду. Цитирую: "Мно-гие из тех, кто пришел в фантастику после 2000 года, невольно писали под... писателей, достигших серьезного коммерческого успеха..."
Что мы там выше говорили про МТА?..

[Алика]

Переведите пж-ста на русский язык вот эту фразочку:

Актуальное искусство всеядно, ориентировано на конденсацию новых смыслов из воздуха, крекинг из нефти и ресайклинг из мусора

Думаю мой вопрос - ответ сему критику на его длинную, нудную и не очень .... (замнем) статью.
Надо все-таки считаться со временем: все течет все изменяется. Помните такое:

Дыр бур шил, убе шюр

Это был протест самих литераторов против засилья классической литературы, литературных догм, а особенно её оплотов - критиков. Бернард Шоу обожал Шекспира, но больше всего воевал именно с ним, против шекспировских кононов, застоявшихся в драматургии именно из-за критиков, фактически препятствующих развитию этого жанра.
В свое время критики издевались на художниками, пишущими в стиле рококо , отличающего эротичностью и отображающего голую красоту полнотелости во всевозможных фривольностях . Критики обвиняли их в дурнокусьи, издевались, а потребитель, уставший от тяжеловесного барокко, требовал все больше и больше именно этой зовущей и зажигающей шаловливости. Ну и что - прошло время и рококо перешел в разряд классических. А почему, а потому, что рококо - тоже зеркало эпохи, её настроений, и не самое кривое, скорей прекрасное.

То же будет и МТА (господи - шо це за таке? - язык так и сварачивается на МАТ).
Жаль, убегаю.

[Doctor Lloyd]

Алика, Дивов ни разу не критик, он - писатель и его статьи об МТА - брюзжание "собрата по перу", "печально глядящего на наше поколение".

[Макс]

Алика, МТА - молодой талантливый автор.
Лично мне статья показалась интересной, и совсем не занудной. Интересная точка зрения, которая мне, в общем-то, близка. Да и брюзжать можно долго, а судья искусству всё равно один - время.
Да, и ещё:

против шекспировских кононов

Конана не Шекспир написал, а Говард!

[nightingle]

Насколько помню, это был ответ на статью Вадима Нестерова, вызвавшую тонны брюзжания самих МТА, которых он, в общем то, хвалил.

он - писатель и его

Журналист он, вообще-то, и журналист чуть лучший, чем песатель.

[Maksim Usachov]

да, надо приводить все предысторию (предыстерию)...

[Чепурина]

Что такое МТА?
Молодой талантливый автор?

[Сешат]

Да. Причём под это определение в подобных дискуссиях, как правило, попадает уже издающаяся волна (у многих по 5 - 7 книг за спиной).

Критикуется идейная составляющая. Это одна из "дискуссий поколений".

А вообще история очень долгая.

[Maksim Usachov]

Статья про МТА
В предпоследнем (теперь уже) номере журнала «Если» вышла моя большая статья про пресловутых МТА («молодых талантливых авторов») в российской фантастике. Она, если честно, получилась довольно нетипичной. Там я, вопреки своему обыкновению, вовсе не ругаюсь в адрес «новой генерации» плохими и очень плохими словами. Нет, я честно попытался максимально успокоиться и, что называется, «на холодную голову» разобраться – откуда же эта неведома зверушка объявилась в нашей фантастике, и, самое главное - что нам от нее ждать.

Олег Дивов, прочитав этот материал, с ним решительно не согласился, и решил изложить свое видение «проблемы МТА». В итоге в журнале обе статьи пошли блоком. Сейчас я, после любезного разрешения редакции «Если», выкладываю свою статью у себя, и пойду прогуляюсь в журнал к Олегу – попрошу его сделать то же самое. Если выложит – дам ссылку.

А вы, если будет желание, можете пока прочитать.




КЕССОННАЯ БОЛЕЗНЬ, ИЛИ СТРАДАНИЯ МОЛОДОГО АВТОРА


Наверное, не осталось в стране критика (а возможно, и просто любителя НФ), который с разной степенью иронии или негодования не воспользовался бы уничижительной аббревиатурой МТА в разговоре о творчестве молодых фантастов и их амбициях. Однако хорошо известный молодым писателям В.Нестеров, постоянный ведущий литературного конкурса "Рваная грелка" попытался взглянуть на проблему с иной стороны и попытаться понять, почему же "новая поросль" вызывает такие нарекания.

Однажды известный критик, редактор, да и просто любитель фантастики с большим стажем Андрей Чертков выложил у себя в «Живом журнале» любопытный документ - обсуждение итогов Малеевского семинара, который состоялся в декабре 1989 года в доме творчества «Дубулты» под Ригой. Там они с не менее известным критиком Сергеем Переслегиным бурно обсуждали молодых авторов, «семинаривших» в Дубултах и всячески размышляли на тему, что же с ними будет.

Этот родившийся на перекрестке эпох документ примечателен даже не характеристиками начинающих фантастов... Хотя, согласитесь, забавно сегодня читать: «Лукьяненко - молодой человек из Алма-Аты, студент-медик. На семинар он привез несколько рассказов и две повести - общим объемом около десяти листов, целая книга». Или: «Владимир Васильев из Николаева на обсуждение представил несколько рассказов, явно ученически-школярских, а также повесть под названием "Вояджер-раз". Успел посидеть едва ли не на всех секциях, и на всех его побили». Проехались и по нынешним фронтменам мейнстрима: «Да, чуть не забыл о москвиче Викторе Пелевине. Я думаю, что Пелевин - явление весьма незаурядное. Вообще-то он, как мне кажется, больше сатирик, чем фантаст. Сейчас Пелевин начинает понемногу публиковаться, и я советую всем обратить на него особое внимание». А вот Алексей Иванов собеседникам (как и впоследствии редакторам) не показался: «Алексей Иванов из Свердловска - парень лет девятнадцати, которому внушили, что он - большой талант, после чего он немедленно ушел из института и засел дома за рукописи. В результате те две повести, которые он привез на семинар, были оценены довольно низко».

Можно, конечно, запараллелить ситуацию, и глубокомысленно заявить очередное «нам не дано предугадать...». Можно долго сокрушаться о том, что восьмая «Малеевка» оказалась последней. Мол, традиция подобных литературных смотрин прервалась на долгие годы, фантастам следующего поколения учиться было негде, и прочесть нечто подобное о себе уже не суждено. После чего перейти к привычному - осмеянию нового поколения.

Поиронизировать, конечно, можно, благо поводов к критике молодые фантасты дают предостаточно. Это и отсутствие оригинальных идей, и неумение выстроить сюжет, и чудовищные ляпы в книгах, и огромные проблемы с авторским стилем - список можно множить и множить. Однако попытаемся ответить на вопрос: почему они такие.

Первое, что просится на язык - им пришлось развиваться совсем в иных условиях, в условиях свободного книжного рынка. Для того, чтобы понять (или вспомнить), насколько сильно изменились условия для авторов-фантастов, достаточно просмотреть вышеупомянутый отчет. Вот люди с предвкушением обсуждают анонсированные, но еще не начавшиеся «рыночные преобразования»: «Наша фантастика живет без связи с рынком уже Бог знает сколько лет. Неплохо было бы пожить хоть немного и с рынком - посмотреть, что это такое. Может, не так уж и плохо? Может, и у нас будет выходить по шесть книг в месяц, из которых четыре новых, одна перепечатка и один перевод?».

Каково, а? Самые смелые мечты о темпах издания фантастики - четыре новинки в месяц!

Впрочем, чему удивляться? «Малоиздательство» действительно проехалось по поколению 80-х тележным колесом.

А.Чертков: «Этот семинар («Малеевка») сыграл очень важную роль в формировании нового поколения советских фантастов, поколения 80-х. Это поколение, будучи по уровню нисколько не хуже предыдущих, в издательском плане, увы, испытало гораздо больше трудностей. Поэтому во времена застоя Малеевский семинар сыграл роль «искусственного сердца», вынужденно заменившего собой реальный литературный процесс. Обсуждение на семинаре - хоть и устная, а все ж публикация. Критика и «обратная связь» тоже устные - зато не отходя от кассы. Вот только в настоящей кассе получать было нечего».

А вот теперь я осмелюсь повторить то же самое и о своих героях, слово в слово: «Поколение «нулевых», будучи по уровню нисколько не хуже предыдущих, в издательском плане, увы, испытало гораздо больше трудностей».

И это святая правда. Всей-то и разницы, что «издательские трудности» сменили знак на противоположный - с «не хочу ничего издавать» на «хочу издавать как можно больше».

Минус на плюс - звучит броско, но на деле нам еще предстоит осознать последствия этого тектонического сдвига. Ясно одно - истоки практически всех проблем нашей сегодняшней фантастики - там, в этой смене знака. Очень точно заметил Сергей Переслегин, характеризуя тех самых «восьмидесятников»: «Дело в том, что прежнее поколение малеевцев - это люди, закаленные ожиданием. Но именно потому, что они писали для Вечности, не рассчитывая особо на публикацию своих вещей еще при жизни, они могли отрабатывать свои книги годами. Делать три-четыре, пять-шесть вариантов, и думать только о том, как сделать эту книгу хорошо, а не о том, как ее тут же продать. Резкое снижение давления на автора... Плохо не то, что давление снизилось. Плохо то, что раньше оно было таким высоким - и что снизилось сейчас так резко».

Именно так. Главная проблема не в пресловутом «свободном книжном рынке» и издательском диктате, который вроде как губит и нивелирует молодых и талантливых (без кавычек!) авторов. В конце концов, та же американская фантастика живет в условиях этого самого рынка многие десятилетия, и это не мешает появлению сотен талантливых книг и авторов.
Проблема не в перепаде давления, а в его скорости. Все было «слишком». Минус на плюс сменился слишком стремительно, условия изменились слишком радикально, и это вызвало у нашей фантастики настоящую «кессонную болезнь». Именно поэтому не было новых авторов. Именно поэтому те, что приходили, были столь плохи.

Позвольте! - скажете вы мне - Выписывая МТА индульгенцию с диагнозом «Посттравматический стресс, вызванный шоковым характером преобразований», вы, почтенный, как-то забываете о поколении, пришедшем в фантастику в 90-х годах. О сегодняшних лидерах. А ведь им точно так же пришлось становиться на ноги и идти вперед в тех же самых условиях рынка. Причем им было гораздо сложнее - они оказались первыми. Но это именно они спасли нашу фантастику, вернув ей читательское внимание в те годы, когда все читали Нортон, Желязны и Муркока. И уровень при этом держали - не нынешнему чета! Что же наследнички у них такие квелые?

На мой взгляд, мы здесь имеем дело с так называемой «отложенной реакцией». Последствия никогда не бывают незамедлительными, ответный удар всегда следует через некоторое время. Дело в том, что к моменту радикальных перемен на книжном рынке следующее писательское поколение было уже сформировано. Оно уже было, стояло под парами и все равно поехало бы. В самом деле, кто такие «фантасты девяностых»? Это либо те самые «восьмидесятники», не проявившиеся вовремя из-за малопечатания (Рыбаков, Логинов и др.), либо их «младшие братья», уже стоявшие на пороге литературного процесса. Представители девяностых по сути своей - последнее поколение советской фантастики.

Да, им пришлось реализовывать себя в резко изменившихся условиях. Но они встретили новые времена уже сформировавшимися людьми и уже готовыми к работе литераторами. Разумеется, им было непросто, в силу того, что они готовились жить и писать совсем в другом мире. Естественно, им пришлось поступиться многим - вынужденные писать несколько книг в год, они поневоле опустили планку качества, поступаясь проработанностью текста. Высказывание Бориса Стругацкого о Лукьяненко «Сергей очень талантливый человек, но он пишет в два раза больше и в два раза быстрее, чем надо», стало общим диагнозом поколения. Конечно же, и перестроиться смогли далеко не все - к примеру, кроме четырех упомянутых, в обсуждении упоминаются еще пара десятков «семинаристов», которые либо не проявились в фантастике и литературе вообще, либо так и остались там, в начале 90-х. На этом резком перепаде потери были неизбежны - и не случайно одной из самых ярких характеристик поколения 90-х является его немногочисленность. Один и тот же список из полутора десятков фамилий, которые в различных вариациях год от года тасуются в числе лауреатов различных фантастических премий.

Этих, уже снаряженных но способных измениться, действительно оказалось немного. С появлением последних из волны - Дивова, Белянина, Тырина "литературный резерв", кто мог и, главное, желал реализовать себя в НФ-литературе, закончились. Вот тут-то и начались долгие годы ожидания "новой генерации фантастов".

А когда она появилась, ей никто не обрадовался.

Но прежде - почему же так долго не появлялись. Причин, на мой взгляд, было довольно много, как литературного, так и сугубо экономического свойства.

Во-первых, на девяностые годы действительно пришелся своеобразный «звездопад». Свою немногочисленность поколение с лихвой компенсировало яркостью и разнообразием талантов. Встать рядом с ними или хотя бы просто засветиться на столь ярком фоне было очень непросто. Не стимулировала появление новых имен и издательская политика: стартовые тиражи тогда были изрядно выше нынешних, и рисковать с новыми именами издатели не рвались. Не способствовала разнообразию палитры и общеэкономическая ситуация. Абсолютное большинство россиян в девяностые годы жили как угодно, но только не богато. Поэтому люди, выкроившие что-то из семейного бюджета «на книжки», предпочитали не делать рискованных вложений в незнакомые имена, а прикупить кого-нибудь из брендовых авторов.

Ну и самое простое - просто некому было появляться. Как верно заметил один из лидеров «поколения нулевиков» Вадим Панов: «Не до писанины было, надо было выживать, поэтому многие ушли в бизнес. Тот же Липскеров - он ведь занимался ресторанным бизнесом, и лишь когда обеспечил себя - вернулся в литературу. Так что новое поколение в фантастику пришло, никуда не делось, оно просто задержалось».

И ведь верно, заметьте: многие яркие авторы, проявившиеся уже в новом тысячелетии, по возрасту ровесники писателям девяностых. Они, по сути, являют собой своеобразное «отложенное поколение». В качестве примера можно вспомнить Кирилла Бенедиктова. Опубликовав в начале 90-х в белорусских изданиях несколько рассказов и роман «Завещание ночи» он затем десять лет, по собственному признанию, «ничего не писал, кроме огромного количества аналитических и докладных записок». Однако в начале 2000-х вновь вернулся в фантастику и практически сразу стал одной из самых заметных фигур среди новых имен.

Таких, явившихся с запозданием, в новом поколении фантастов на самом деле не очень много, они просто заметнее - Панов, Бенедиктов, Пронин, Бурносов, Скирюк... Но все-таки лицо «поколения нулевых» определяют не эти «припоздавшие», а их молодые коллеги, родившиеся в конце семидесятых - начале восьмидесятых. По самой банальной причине - молодых несоизмеримо больше.

Именно они, на мой взгляд, и поспособствовали не очень лестному образу новой генерации авторов. Тому есть как минимум две причины.

Первая - возрастной разрыв. Те несколько лет разницы, что отделяют их от писателей девяностых, казалось бы, не очень существенны, но именно на эти годы пришелся четкий водораздел. Дело в том, что культурный базис нового поколения отличается от предыдущего принципиально. В отличие от авторов, выросших на советской фантастике и классических переводах Брэдбери и Саймака, эти формировались в буйные перестроечные и постперестроечный годы, впитывая тот мутный вал, что наводнил тогда книжный рынок.

Как вы думаете - какие представления о литературном стиле получит человек, выросший на несусветного качества «подстрочниках» Фармера? Так чего вы требуете от несчастных МТА? Они в большинстве своем просто не понимают, "кому нужен этот ваш стиль", потому как с детства знают, что главное мерило ценности текста - количество экшена на тысячу знаков.

МТА - дети той самой кессонной болезни, случившейся с нашей фантастикой в конце 80-х - начале 90-х. Они сформировались во время этого перепада давления. Смешно ожидать, что у детей, выросших в поезде, будет все в порядке с ориентирами - им просто не за что было зацепиться взглядом. Именно отсюда те особенности их творческого подхода, которые так раздражают любителей фантастики старшего поколения.

И здесь нам придется коснуться особенностей этого «кессонного периода» нашей фантастики. В чем была уникальность ситуации?

Западная фантастика, как известно, на самом деле выросла отнюдь не из Жюля Верна и Герберта Уэллса. Эта часть литературы - законное дитя палп-фикшена, развлекательных книжонок с мечами, бластерами и голосисечными дамами на обложках. И прошло немало времени, пока в тоннах этой макулатуры появилось несколько килограммов книг, достойных внимания. В куче грязных тряпок зародились мыши, и как заметил однажды еще один молодой автор, Сергей Туманов, появившиеся «процентов пять этой галиматьи уже можно было читать, и их читают до сих пор».

Так вот, специфика ситуации была в том, что в советское время у нас переводили (и практически все перевели) именно эти пять процентов качественной литературы. Исключительно их и только их. А девяносто пять оставшихся так и оставались для нас неведомой зверушкой. То есть абсолютно. Мы не знали не то отдельных образцов – сам жанр «немудреного развлекательства» был нам неведом в силу того, что советская фантастика народилась совсем из другого источника – научпопа.

Ситуация была очень неестественной – нас, как монголов каких, пытались перебросить из феодализма в социализм, минуя неизбежную промежуточную стадию.

Природа неестественности не терпит, поэтому, как только стало можно, эта искусственно снятая надстройка тут же обзавелась базисом – к нам хлынуло все то, что было под этими заботливо снимаемыми сливками. А с учетом того, что выброс был одномоментным, ничего другого, кроме палп-фикшена, на рынке фантастики не осталось. Востребована была исключительно развлекаловка, и «девяностики» были заняты именно тем, что перекраивали свою советскую фантастику по западным лекалам. Творили эдакий «гибрид».

В силу хорошего «багажа» у них это получалось неплохо. Гораздо хуже стало, когда воспроизводить «галиматью» начали те, кто на ней вырос. Здесь уже не было никакого гибрида, а пошли те же макулатурные щи, только пожиже.

Однако сейчас, на мой взгляд, ситуация начинает меняться к лучшему. И вот почему. Прошло достаточно много времени и бурление в этом клокочущем котле, которым стала наша фантастика в «кессонный» период, прекратилось. Все устоялось, устаканилось, и начался тот же процесс, что и в западной фантастике – сепарирование сливок.

В том числе – и в творчестве молодых авторов. Процесс выделения читаемой прозы из массы чтива, у МТА идет, на мой взгляд, тремя путями.

Уже упоминавшееся «отложенное поколение» идет тем же путем, что и «девяностики» - овладев техникой западной развлекательной литературы, скрещивает ее с традициями советской фантастики.

А у «молодежи» выделяются два основных способа перерождения «фантаста» в писателя. Первый можно условно назвать «обучающиеся на ходу». Эти авторы много пишут, активно издаются, но, стартовав как банальные производители макулатуры, неожиданно начинают прогрессировать.

В качестве примера можно привести минскую фантастку Ольгу Громыко. Казалось бы – человеку повезло с самого начала. Ее «юмористическое фэнтези», тетралогия про ведьму Вольху Редную по сути открыла собой новое направление. По аналогии с женским романом его можно назвать «женской (а точнее – «девичьей») фантастикой». Писательница быстро обзавелась огромным шлейфом восторженных юных поклонниц и подражательниц, тиражи неуклонно росли, слава ширилась, однако стричь купоны и разрабатывать найденную золотую жилу Ольга на удивление не стала.

Неожиданно начались эксперименты. Отход от канона наметился уже в романе «Верные враги». Пусть действие этой книги происходило все в том же мире Белории, но Вольхи там уже не было и следа. Да и «юмористической фэнтезью» эту книгу можно назвать разве что с похмелья – лирическая линия вышла на первый план, и драма почти полностью задавила хохмачество. В «Цветке камалейника» экспериментаторство пошло еще дальше – совершенно новый мир, причем сделанный с преизрядной долей НФ, и, главное – Ольга сделала попытку поиграть без главного своего козыря. «Женской» составляющей там практически нет, главные герои «Камалейника» - мужчины. Новый роман Громыко, написанный в соавторстве с еще одним ярким представителем поколения, Андреем Улановым, продолжает эксперименты. Действие книги «Плюс на минус» происходит в сегодняшнем Минске, главные герои – наши современники, да и жанр книги можно определить как «лирический детектив».

Причем пример Ольги Громыко не единичен – пускаются в неожиданные эксперименты довольно много «тиражных» и раскрученных молодых авторов: уже упоминаемый Андрей Уланов, Вадим Панов, Алексей Пехов и пр.

Что же заставляет успешных авторов сворачивать с наезженной колеи? Особенно с учетом того, что у них очень мало стимулов к тому, чтобы работать над собой и прогрессировать - всеядность издательств, все меньшая и меньшая доходность писательского труда, падающий престиж этой профессии.

На мой взгляд, тому есть и субъективные и объективные причины. Субъективные - это прежде всего авторское самолюбие. Несмотря на смешную в наш рациональный век идеалистичность этого стимула, он до сих пор работает. В немалой степени - потому, что наша фантастика не атомизировалось, не рассыпалась на отдельных авторов, работающих на отдельные издательства. Сохранилась преемственность поколений, осталось некое чувство общности. У фантастов теснее внутрицеховые связи, и поэтому до сих пор не только жива, но и действенна такая штука, как «общественное мнение».

Традиции советской фантастики не умерли, а среди них – и достаточно высокая планка претензий. Именно поэтому фантастика и сегодня остается единственным из коммерческих жанров, который не смирился со статусом «развлекателя», а до сих пор нахально заявляет: «Мы претендуем на большее».

Но все эти моральные барьеры, конечно же, не устояли бы долго, если бы к «работе над ошибками» авторов не подталкивали и вполне реальные стимулы. Главный из них, как ни странно, то самое авторское многолюдье. Когда количество новинок превысило какую-то отметку, стало понятно, что первейшая задача начинающего автора - не затеряться в море разливанном своих коллег с их неотличимыми сочинениями. Это поняли уже и издатели: не случайно их прежняя установка «на серию», предполагавшая авторскую обезличенность, сменилась ставкой «на автора». И выход для автора, как выяснилось, только один - надо выделиться из массы качеством, «лица необщим выражением». Выбиться в те самые «сливки».

Впрочем, в «сливки» есть и другой путь, которым идет едва ли не большее количество молодежи. Дело в том, что, пока мы здесь пересиживали взбаламученность в ожидании пока осядет осадок, в западной фантастике тот самый процесс сепарирования не прекращался.

После «прорыва в большую литературу» с появлением «Чужака в чужой стране» Хайнлайна, «Дюны» Херберта, романов Дика, тамошняя фантастика уже де-факто разделилась на артхаус и попсу. Она выделила из себя образцы высокого стиля, которые сегодня с восторгом встречают и рафинированные читатели, и высоколобые критики-литературоведы – Нил Гейман, Чайна Мьевилль, Нил Стивенсон и т.п.

Соответственно, и в русской фантастике появилась достаточно большая генерация начинающих авторов, которые предпочитают не «совершенствоваться в процессе», а с самого начала делают установку на высокое качество текста. Это для них важнее быстрого коммерческого успеха, поэтому они не торопятся - начинают с рассказов, совершенствуют стиль, долго возятся с текстом и т.п. В силу изначальной установки на качество они обожают меряться «кто лучше» и поэтому являются записными завсегдатаями всяческих литературных конкурсов. Их довольно много, поэтому упомяну лишь наиболее заметных – Карина Шаинян, Аделаида Фортель, Дмитрий Колодан, Шимун Врочек, Иван Наумов, Лариса Бортникова, Максим Дубровин, Алексей Лукьянов и многие другие.

Но если у «романистов» основной проблемой является медленный прогресс (просто в силу того, что им приходится очень много писать, и нет времени на добротную отделку), то у «рассказников» свои тараканы. Если у «романистов» все в порядке и трудолюбием и организованностью и плохо с тщательностью, то здесь ситуация обратная. Конечно же, каждый из «копуш» собирается написать книгу, которая потрясет русскую литературу до основания. Но почему-то пока не получилось ни у кого. У многих даже просто книги.

Попытки «стилевиков» отвлечься от рассказов и поиграть на «романном» поле редко были удачными. К примеру, первый роман Юлии Остапенко, получившей известность как автор великолепных психологических рассказов, анонсировался издателем как появление «сверхновой российской фантастики». Однако даже самые преданные поклонники писательницы вынуждены были признать, что роман сыроват. И сегодня окончательно перешедшая в другую категорию и выпустившая уже несколько книг Юлия Остапенко демонстрирует типичные проблемы «романистов» - сырость, торопливость и необработанность текста. Не очень успешными оказались попытки реализовать себя в крупной форме и у еще одного блестящего рассказчика – Владимира Данихнова. Впрочем, на подходе роман у одного из лидеров этой когорты молодых авторов – Дмитрия Колодана, посмотрим, может, очередная попытка окажется успешной.

Так или иначе, но ситуация выравнивается. Тиражируемый палп-фикшен, конечно же, никуда не денется, вал бездарных сочинений спадать не собирается, но заметьте: если еще пару лет назад всю эту «молодую шпану» никто, кроме ее самой, в упор не замечал, то в последнее время игнорировать молодых авторов становится все труднее. Как с точки зрения популярности, так и со стороны качества. И свои пять процентов с МТА мы, надеюсь, скоро получим.

Полтора десятка лет назад адепты фантастики хотели «пожить хоть немного с рынком - посмотреть, что это такое». Уже и посмотрели, и пожили, и повыживали... Похоже, начинаем просто жить.

Вадим НЕСТЕРОВ

взято отсюда http://vad-nes.livejournal.com/275358.html#cutid1

рекомендую также почитать дискуссию в комментариях.

[Данро]

Столько слов, а суть одна - "пишите лучше господа"

[Ladylike]

Читал и плакал...
Надо Дивову послать по почте словарь терминологический словарь.
То-то он обрадуется! Чес- слово.
Все же не Беном Ньютона и хорошо бы разобраться.
Все же статью с претензией на литанализ хорошо бы начинать с определения терминов, если не хочешь пользоваться общепринятыми! Если конспективно - "Сентиментализм " это литературное направление второй половины 18 начала 19 века. Достаточно сложное, ибо предполагает:
- культ естественного чувства
- дуализм (как концептуальную основу)
- зачастую гностически подход как базовую идеологию
- культ естественной природы (невинности и естественной чистоты)
- патриархальную идеализацию
- сентиментализм возник как антитезис морализаторскому и дидактическому пафосу авторов - энциклопедистов и шире "просвещенцев", под слоганом "Чувство больше (важнее) чем разума", заложив основу для грядущего пришествия романтизма. Направление имеет ряд специфических изобразительных средств и литературных приемов - о которых нет смысла говорить применительно к данной статье, за отсутствием в современной фантастике хоть какого-то намека на указанное направление.
Увы и ах...
Погодите хвататься за носовые платки, не обнаружив у Лукьяненко и Панова патриархальной идеализации, овечек-мериносов, чистых душой простаков и невинных малюток с "табулой раза" вместо мозгов!
Потому что я по зрелым размышлениям понял - автор статьи под "Сентиментализмом" имел ввиду не более чем "сентиментальность", то бишь:
- избыточную чувствительность
- излишнюю сострадательность, стремление выбить из читателя сопереживание ценой необоснованного эмоционального накала
- предположительно - пошлость и консьюмеризм, стилевую вторичность.
А может быть, противопоставлял таким образом стандартный набор коммерческих штампов постмодернизму… Что он под постмодернизмом имел виду тоже туманно – ибо признанный предтеча всех постморденистов как раз сентименталист Стерн…
Да уж - я очень редко читаю современную фантастику, тем более не читаю «Грелку…», но такое вольное оперирование терминами покоробило, в моих глазах не придает автору статьи авторитета. Врач – исцелись, учитель - научись ))
Хотя проблема деградации литературного качества текстов сегодня актуальна для всех жанров. ИМХО – не МТА тому виной. Они такие же жертвы, как и «образцовые» читали. Но это тема слишком отдельная, обширная и неуместная в данном треде.

[Kropa]

Они такие же жертвы, как и «образцовые» читали. Но это тема слишком отдельная, обширная и неуместная в данном треде.

Отчего же не тема? Именно тема! Вот о чем бы я с удовольствием поговорил, но, в первую очередь, послушал коллег!

[Ladylike]

А забанят меня сразу за непочтительность к великим-ужасным-совершенномудрым-вечно правым на буквочку "и"...
За меньшее банят - на то и демократия!

[Kropa]

Ladylike, все там будем. Что ж теперь, и не поговорить? ))))))

[Ladylike]

Пишите лучше в личку мне:)))

[Посторонним В]

Глупый я глупый...И стиль мой никакой...Буду совершенствовать...И кстати надо реализовать одну безумную идею, где не добро побеждает зло, а их нет вообще! Прав был один из ораторов - писать надобно а не рассуждать

[d34-Paul]

Все же не Беном Ньютона и хорошо бы разобраться.

бИном Ньютона

Извиняюсь, не мог пройти мимо

[Альт]

Действительно, бином...

Но это как раз подтверждает "Врач – исцелись, учитель - научись".

Ladylike, почему бы не продолжить тему МТА? На данный момент - актуальней некуда:)

Очень любопытно почитать про "непочтительность к великим-ужасным-совершенномудрым-вечно правым на буквочку "и"..."

Может всё же не забанят? )

[Амрит]

глупость, высосано из пальца. И старая глупость. Еще и тут эта тема не гремела. Ничего актуального не вижу. Просто два мамонта друг с другом бодаются. А они по разным поводам бодаются. Недавно вот по поводу книги ругались, одному понравилось, другому нет. К нам их любовь многотрудная не относится.

[Альт]

"Ничего актуального не вижу."

Не скажите, Амрит. Не так уж это всё безобидно. По моим наблюдения (в ЖЖ и тд) по этому поводу целая война идёт:)

[Искатель]

Альт,
не многовато ли войн, для нашего-то маленького мира?

[Альт]

Искатель, а был ли хоть когда-то мир в нашем мире? )

Люди такие... Только бы резать друг друга....

[Амрит]

Альт, да и война то глупая. Я поддалась на истерию где-то в июле, нашла крайнего - Мидянина, ляпнула ему что-то, потом самой стыдно стало. Ходила потом в его ЖЖ, оправдывалась Мну истеричное дуро, да.
Графоманы, как всегда, бузотерят. Снобы, как всегда, корчат рожи. Прочие уже и думать забыли об этой войне. Я вообще крайне удивилась, когда ее здесь увидела. Я свое мнение об этих статьях писала сразу же после выходу журнала если. Примерно через пару недель авторы опубликовали у себя в журнале. Поддавшись истерии всеобщей, я побродила, побродила, а потом в себя пришла, и с тех пор вызывает только недоумение.

[Альт]

Амрит, согласен - не надо поддаваться истерии, не надо громить оппонентов, надо быть спокойней. ("надо быть спокойным и упрямым"). Но проходить просто так мимо, словно ничего не происходит... Не знаю, стоит ли. Меня вот недавно назвали МТА. И я горд этим:))

Да, я - МТА:)) Ну, если, конечно, издаваться буду...

Молодой (не старый же) Талантливый (а фиг ли без таланта лезть) Автор (авторство подтверждаю).

МТА.

[Руслан]

Да всё правильно там написано. Абсолютно. Выходят тонны фантастической лабуды. Особенно старается "Армада". Литературный вкус скоро напрочь атрофируется.

Амрит, перестаньте Вы уже, пожалуйста, каждую публикацию а Инете принимать на свой счёт. Тем более, вы не МТА.