рассказ "МАЯК" (17000)

[АНДРОН]

Всем, здрасти. Есле не затруднит укажите на ошибки.
Спасибо!
МАЯК
Они вошли без стука. Двое, широко распахнув дверь. Ветер со свистом ворвался в образовавшуюся брешь, проскользнул между типами и дунул зябью. Взгляды метнулись вперед, уперлись в бревенчатую стену, в выгоревшее батистовое панно, разбежались в стороны, пересеклись, вверх, вниз. Затем, принялись неспеша, словно сканеры, обшаривать полу - мрачное помещение смотрителя маяка, заглядывая в каждый угол.
- Здрасти, - промямлил Степан, опуская руку с ножом, пристально всматриваясь в два черных силуэта. Старик щурился от яркого света и выглядел растерянным. Он зашарил по столу, нащупывая очки с толстенными линзами и с перемотанной пластырем дужкой. Подрагивающей рукой нацепил очки на нос. Его «цеклопические» глаза, увеличенные в линзах, часто заморгали.
Степан отложил нож, привстал со скамьи и замер в нерешительности, не зная, либо выпрямиться во весь рост, либо сесть и ждать.
- Здорово, Федорыч, - мужчина в темно-синей куртке с надписью «водоканал» сделал шаг вперед и переступил порог. Он снял серую армейскую шапку с подвязанными верх «ушами», с темным «пятаком» на месте кокарды, провел рукой по взъерошенным черным волосам с проседью и задержал ладонь на ухе. В скупом свете, проливающемся из маленького, низкого окошка Степан с трудом разглядел знакомое лицо. Его рука робко потянулась к очкам, чтобы их поправить. Инженер Виктор Леонидович по-своему растолковал жест старика и с почтением пожал сухую, шершавую ладонь.
- Ух, Федорыч, ну и морозец, скоро снег сыпанет. Тепло у тебя, как в берлоге, ей Богу.
Инженер перекинул ногу в юфтевом сапоге и сел верхом на лавку.
«УАЗик далеко оставили, - думал смотритель маяка, - раз уши отморозил. Специально, чтобы я не слышал».
Второй низкорослый, коренастый мужчина в драповом пальто и в кепке все медлил, не решаясь войти внутрь. Вертел головой по сторонам, всматривался в темные углы, словно опасался ловушки.
В бревенчатую избу, пристроенную к высокому береговому маяку на мысе, залетал холодный ветер и полоскал длинные полы черного пальто. Степан поежился. Он впервые видел человека замершего в дверях, подспудное чувство внутри тихо позвякивало в тревожный колокольчик. От черной фигуры с холодом поздней осени веяло еще и неприятностями.
Мужчина, наконец, зашел и осторожно прикрыл за собой дверь. Свист ветра прекратился. Незнакомец молчал и как будто не замечал старика. Он все продолжал осматривать комнату, медленно поворачивая голову, стоя на дырявом коврике.
Когда исчез задний, ослепляющий свет, Степан смог лучше рассмотреть мужчину, особенно странную кепку с «ушами». Он впервые видел такое чудо. Кепка сидела плотно на голове, словно шлем. Дополнительная тканевая полоса прикрывала затылок и уши, от чего голова делалась круглой и гладкой.
В комнате, совмещающей одновременно прихожую и кухню, повисло тягостное молчание. Говорливый и веселый инженер не решался нарушить тишину и задать неправильный тон предстоящему серьезному разговору. Он впервые был не рад, что приехал к Степану Федоровичу. Чувствовал себя соучастником «облавы». Бывало, он заезжал к старику и пропускал одну - другую чашку чая, в который старик добавлял душистой травки и листьев. Смотритель жил один, уже четверть века исправно нес службу на мысе «Дальний» и всегда, сколько помнил инженер, радушно принимал его.
Октябрьский день оказался на редкость ветреным. Серые рваные лохмотья облаков мчались по небосводу, вздымающиеся волны морщинили и хмурили океан. Тонны воды с шумом обрушивалась на камни у основания мыса, разбрызгивая пену. Гул и грохот проникал через толстенные бревна, и были слышны в комнате.
- Добрый день, Степан Федорович, - медленно выговорил незнакомец, - как у вас тут дела?
- Все нормально, - негромко ответил старик. Ему приходилось немного приподнимать голову, чтобы рассмотреть мужчину в кепке с «ушами». Степан изменил раболепную позу и позволил себе опуститься на лавку. Он смотрел на инспектора снизу вверх и не решался заговорить первым. В теплой комнате пахло хлебом, сухими травами, развешанными в дальнем углу и спиртом. Игнатьеву стало жалко деда. Его нос четко улавливал сивушный запах.
- Говорите все нормально?
Мужчина в пальто сделал круг по комнате, осторожно простучал каблуками пол и подошел к столу. Его ноздри ходили ходуном. Инспектор почувствовал «аромат». Он был уверен, что «взял след», и теперь дело оставалось за малым - дожать старика.
Человек в кепке поставил руки на стол. Он делал вид, что опирается, а сам принюхивался, нависая над смотрителем.
- Нормально.
Степан и не думал отодвигаться и сдерживать дыхание. Наивно, как ребенок, он во все глаза смотрел на инспектора.
Инженер опустил голову и уставился на лавку, осознавая свое участие в личной трагедии старого приятеля. Он не был виноват в том, что именно его вызвал начальник управления и отправил с проверяющим, так как желал, чтобы грамотный работник, а не «вечная мерзлота» и матершинник шофер Прохор сопровождал высокопоставленное лицо в инспекторской поездке.
- Точно? – с подвохом и угрозой в голосе спросил инспектор.
- Абсолютно.
Проверяющий испытующе смотрел на деда, тот не выдержал и перевел нерешительный взгляд на инженера. Виктор рассматривал трещинки в гладкой, отполированной штанами доске. В комнате снова повисла томительная тишина. Инспектор, словно, специально нагнетал нервозность и накачивал воздух своими небезосновательными подозрениями. Неожиданно послышалось металлическое позвякивание: крышка вскипевшего чайника подпрыгивала в пазах и выпускала облака пара. Инженер вздрогнул одновременно со смотрителем, лишь инспектор оставался неподвижный, как скала, и продолжал буравить Степана взглядом. Смотритель встал. Боком между лавкой и столом короткими шажками придвинулся к плите, протянул руку, переставил чайник на соседнюю конфорку, затем снова сел, окидывая присутствующих извиняющимся взглядом.
- Чем-то у вас, Степан Федорович, здесь пахнет, - инспектор шумно втянул воздух носом и продолжил, - подозрительным.
- Чем? – старик заволновал крылья ноздрей.
- Разве не чувствуете? А вы, Виктор Леонидович? – и повернул голову к инженеру. Тот продолжал рассматривать лавку и пожал плечами. Виктору вдруг захотелось стать маленьким и незаметным.
Степан еще усерднее заработал ноздрями. В его глазах, даже через толстые стекла линз, было видно, как вспыхнул огонек страха. Инспектор, не стесняясь, придвинулся ближе к старику и стал его обнюхивать, мысленно потирая руки, считая дело сделанным. Смотритель невольно отшатнулся.
За его спиной в кладовке, что-то прерывисто прогудело. Инженер обернулся. Не меняя позы, Степан скосил испуганный взгляд на деревянную дверь. Прищурив глаз, инспектор медленно выпрямился, еще секунду всматривался в бледное лицо смотрителя, затем подмигнул, мол, сейчас посмотрим, кто там прячется и, осторожно ступая, подошел к кладовке. Мгновение прицеливался, затем резко схватился за ручку и распахнул створку. Из кладовки выскочил рыжий кот, следом в нос ударил концентрированный запах спирта.
- Черт! - вскрикнул инженер, - Федорыч, ты, что кота завел?
Смотритель нерешительно кивнул головой.
- Есть такое дело, - проговорил Степан, растягивая слова.
На светлой полосе в темной кладовке, словно на подносе, лежала на боку бутылка. Она перекатывалась по деревянному полу, как маятник, с боку на бок, а из горлышка тонкой струйкой выливалась прозрачная жидкость. Инспектор присел и поднял емкость за горлышко двумя пальцами, словно, обнаружил неопровержимую улику. Поднес бутылку к носу, вдохнул, и тут же, скривившись, отвел ее в сторону. Затем развернулся и подставил этикетку под свет. Блуждающая на его лице улыбка медленно стекала. Инспектор поставил емкость с надписью «технический спирт» возле косяка, отряхнул руки и подошел к столу. Он сел на лавку рядом с инженером и снял кепку, на его полированной лысине заиграли тусклые блики. Некоторое время компания сидела в молчании, лишь далекий шум волн у подножия мыса и тихое завывания ветра обкрадывали тишину.
- Степан Федорович, - заговорил, наконец, инспектор, - меня звать Виктор Константинович, я из пароходства к вам с инспекцией. За последний квартал береговой маяк на мысе «Дальний» дважды по не совсем понятным причинам давал сбои. Ваши докладные на счет технических неисправностей не внесли абсолютной ясности, и министерство направило меня, чтобы разобраться на месте.
Инспектор говорил четко и размеренно, словно машинка, без всякого эмоционального подтекста. Было видно, что он разочарован тем обстоятельством, что вместо собутыльника из кладовой выскочил кот, а эпицентром запаха был не смотритель, а разлитая бутылка с техническим спиртом. Надежда на быстрое разоблачение и богатый урожай компромата растаяли.
- Я, - голос Степана сипел, он откашлялся, - выявил и уже исправил все неполадки, - проговорил старик уже окрепшим тембром.
- В первый раз обнаружился обрыв на линии тока высокого напряжения между семнадцатой и шестнадцатой опорами, а во второй, по причине замыкания в распаечной коробке, перегорели плавкие предохранители.
Все время, пока Степан оправдывался, инспектор осматривал комнату. Его цепкий взгляд скользил по бревенчатым стенам, по окну с мутным стеклом, через которое были видны белые борозды, словно отвороты из-под плуга пахаря, волны океана. Инспектор смотрел на обшарпанную двухконфорочную электрическую плиту, на алюминиевый чайник с обугленной деревянной ручкой, на чугунную сковороду, на тумбочку с покосившейся дверцей, на эмалированный бак, на громоздкую радиостанцию с наушниками на низком столе, на стопу пожелтевших от времени газет.
- На сегодняшний день все исправно, маяк работает в штатном режиме, - продолжал оправдываться Степан.
- Скажите, - перебил его инспектор, переключив внимание с убогой обстановки на свои руки, - а почему так долго вы устраняли неполадки? 22 сентября у вас ушло почти полчаса, чтобы запустить генератор. Это так трудно?
- Нет. Просто так получилось, что фильтр забился, хотя его недавно проверял. Окалина, по-видимому, попала из цистерны. Пришлось разбирать и чистить.
Степан замолчал, инспектор тоже не торопился нарушать тревожную тишину.
- А во второй раз? Десять минут, чтобы поменять предохранитель?
Проверяющий из пароходства оторвал взгляд от своих тонких и белых, словно выточенные из кости пальцев, и вперил в старика. Инженер тоже смотрел на пожилого смотрителя, ему казалось, что Федорович на допросе, не хватает настольной лампы, слепящей глаза.
- Во второй раз, - протянул Степан, морща лоб, - во второй раз, - повторил он, словно выигрывая время для оправдания, - это было ночью, не мог найти фонарик. Я в прошлом году писал заявление, чтобы установили автоматику на генератор, но не дождался даже отказа.
- Да - м - м, - инспектор стучал тонким пальцем пианиста по грубой деревянной поверхности стола. Инженер опасался, что так он может его сломать, настолько тот казался тонким и хрупким.
- Давайте, уважаемый Степан Федорович, осмотрим ваши владения.
Инспектор расстегнул пуговицу на пальто и достал из внутреннего кармана маленькую записную книжку с ручкой.


Степан долго смотрел в след УАЗику. Машина мчалась по грунтовой дороге, петляющей среди пожухлой, желтой травы на восток к поселку Рыбачий. Одинокие черные столбы ЛЭП, пересекающие седую пустошь с перекрестиями на мачтах, были похожи на покосившиеся кресты.
Старик зашел в дом, захлопнул за собой дверь, перекрестился на образок в углу и потер озябшие руки. Щеки и нос на его морщинистом лице от мороза покрылись прожилками и стали свекольного цвета. Он подошел к тумбочке, снял очки и некоторое время массировал пальцами закрытые глаза. Затем достал две чашки, поставил на стол, из заварника с проволочной ручкой разлил в них ароматной заварки, затем развернулся, взял большой алюминиевый чайник и разбавил ее кипятком. С подоконника взял банку меда.
Смотритель сидел на лавке, сосредоточенно и медленно намазывал мед на ломоть хлеба. Шум набегающей волны и отдаленный свист ветра тихой музыкой звучали в полумраке комнаты.
- Хватит дурака валять, - негромко проговорил Степан, откусил кусок от медового бутерброда и шумно отхлебнул горячий чай. Напротив него из-под стола вырастала черная фигура инспектора в кепке с «ушами». Фигура все ширилась, набухала и вытягивалась вверх. Наконец, инспектор вытащил из-под столешницы руку и обхватил ею горячую чашку, так же, как это делал старик. Через секунду вздрогнул, застрекотал и затряс тряпочными пальцами в воздухе.
- Хе - е - е, так тебе, - Степан снова с хлюпающим звуком отпил чая. Инспектор сдулся. Бесформенная масса стала превращаться в здоровенного серого червяка с двумя парами отростков по бокам, с волосяными метелками на окончаниях. Повинуясь силе мысли инопланетного организма, чашка оторвалась от стола и плавно заскользила по воздуху к тонкому подвижному хоботку.
- Коля, я тебя умоляю, - спокойно проговорил смотритель.
- Извини, - прозвучал ломающийся голос инспектора. Чашка опустилась на стол, тело расплылось, и из серого червяка стал выпячиваться и приобретать краски привычный для Степана образ инженера.
- Надо вентиляцию подладить, - сказал смотритель, - видел, как он меня нюхал? А с котом ты ловко придумал.
- Ага, - ответило существо в образе инженера, и уже за ручку поднесло чашку к губам.
Они молча хлюпали, отпивая горячий, душистый чай и смотрели, как серые всклокоченные облака мчатся по небосводу. За стенами приземистого домика свистел ветер, и шумели волны океана.
Они молчали, потому, что знали, при каких обстоятельствах случились два сбоя в прошлом квартале, и эта тема исчерпала себя. Первый, – когда у эскадры линкоров межгалактических сил обороны сразу у всех разом отказали навигационные системы, пришлось во избежание катастрофы сосредоточить всю энергию маяка в микронный информационный луч, проткнуть пространство бескрайнего космоса и вести многотонные корабли, словно слепых котят, пока те не вышли из облака аномалии.
Во второй раз - пришлось срочно изменять на дальней орбите траекторию гигантского астероида, про существование которого земные обсерватории даже не догадывались, и увести в сторону, чтобы исключить столкновение с планетой.
Существо, похожее на инженера, в свитере под горло и в джинсах допило чай.
- Пойду, включу, уже, наверное, можно.
Коля, так его назвал смотритель, подошел к облупившейся, тронутой ржавчиной плите и опустил вниз, словно рубильник, ручку жарочного шкафа. Та плавно и бесшумно поддалась давлению. Под полом на глубине нескольких сот метров с тихим мерным гудением включился ионный генератор, тяжелый ротор и рамы массивного гироскопа начали медленно разгоняться. Верхняя панель плитки со спиралями накаливания, с чайником и сковородой плавно поднялась и ушла в открывшуюся нишу в стене. Рассекреченный пульт управления с табло, индикаторами и множеством «рецепторных» точек вспыхнул бледно - зеленым светом. Шкаф с перекошенной створкой бесшумно развернулся на месте, и на его обратной стороне стали выдвигаться тонкие пластины с носителями информации. Они пикали, когда каскадом загорались точки синих огоньков, сигнализирующие о подключении блоков. Из верхней панели выполз на гибкой «ноге» микрофон. Массивный стол с чашками, с хлебом и банкой меда утонул в открывшийся шлюз в полу. Створки над ним тут же задвинулись. С тихим щелчком на его месте вспыхнул тусклый экран и разросся от пола до потолка с космической трехмерной картой галактики.
- Надо будет еще потренироваться, - проговорил Степан, занятый настройкой луча.
- Да, ладно, Степан Федорович, я на самом деле подумал, что вы растерялись.
Николай вернулся к прерванной процедуре и протирал тампоном, пропитанным техническим спиртом узкие линзы лазерного пульсатора, который возник на месте перевернувшегося к верху ногами столика с допотопным радиопередатчиком.
- Хе-е-е, - тихо засмеялся смотритель и закачал головой, - а он подумал, что держит меня за горло.
Старик всматривался острым взглядом в пеленговую полусферу. Коллега еще летом поменял глаза подслеповатому землянину на новенькие биосинтетические имплантаты. Степан вспоминал про очки с перемотанной дужкой и толстыми линзами лишь тогда, когда встречал гостей.
- Скоро будут на месте, - смотритель видел, как крохотная точка, обозначающая УАЗик, медленно ползла по тонкой черной линии схематической карты.
Степана устраивало то обстоятельство, что рутинная, одинокая жизнь смотрителя маяка обрела новый смысл, и что Земля оказалась в центре пересечения картографических межгалактических эллипсов.