Икона на счастье (мистика)

:) Место для самых отчаянных авторов-мазохистов, желающих испытать невероятные ощущения :)

А теперь серьезно.
В этом разделе есть два правила.
1. Будь доброжелателен.
2. Если не готов выполнять пункт 1. - ищи себе другой форум, не дожидаясь действий администрации.

Модераторы: просто мария, Becoming Jane

Икона на счастье (мистика)

Сообщение Белов Александр Июнь 21st, 2014, 7:45 pm

Роман закончен, находится на стадии финальной правки. Интересны любые мнения, замечания :)


Пролог


1866 год. Силантий Русалов.

-Вот ведь занесла нелегкая. Для того ли я из отчего дома бежал, чтобы теперь в этой глуши отсиживаться?
-Не блажи, Силантий, время мирное, все лучше, чем война.
Антон, улыбчивый паренек в расхлябанном кителе похлопал друга по плечу и удобнее устроился на дровянике, подставив ласковому солнышко веснушчатое лицо.
В деревеньке и правда была тоска. Из всех развлечений трактир да пара убогих публичных домов. Только девицы там настолько страшны, что доплати они сами, в койку к ним соваться никто не решился бы. И на какие доходы существуют?
Как на зло, погода стояла замечательная. Летний зной спал, радуя прохладным ветерком, а пролившийся с утра дождь прибил к земле пыль. По проселочной дороге бегали ребятишки, лениво тявкали собаки за невысокими заборами. Все здесь было как-то уж слишком размеренно и уныло.
Сюда полк, в котором служил молодой поручик Силантий Русалов, согнали для учений. Но командующего, в тот же день отозвали в Петербург, потому как прошел слух о готовящемся покушении на царя Александра. Солдаты и офицерье получили внеплановое увольнение, да только покидать пределы деревеньки строго запрещалось.
-Здорово, служивые. - крепкий старик, местный староста, подошел так тихо, что Силантий вздрогнул от неожиданности, едва не свалившись на землю.
-Принесло старого черта, - сквозь зубы процедил его товарищ. - Опять начнет про внучку свою убогую тереть. А я ее пальцем не тронул, только воды попросил, вот ей богу.
-Здравствуй, Егор Кузьмич, - поприветствовал Силантий, - подсобить чем или просто от скуки к нам заглянул?
-Да некогда мне скучать, сынки. Это вы все на солнцепеке нежитесь, у меня забот полон рот. А от помощи не откажусь. Повадились к нам цыгане шастать. Все бы ничего, чай тоже люди, да ведь тащут все, что лежит не по их душу. Подмогнете?
-Нам за это не платят, дед. Зови полицаев, пусть они твоих цыган гоняют. - Веснушчатый демонстративно отвернулся.
-Да какие полицаи? Я тут один за всех, - охнул староста. - Что за молодежь пошла непочтительная.
-Погоди, Егор Кузьмич, - оживился Силантий. - Цыгане говоришь? А где их сыскать?
Это был шанс хоть немного развеяться. Гонять воров на самом деле он не собирался, но скуку разогнать - точно.
-Вот это разговор, - заулыбался староста, бросив хитрый взгляд на поникшего враз паренька, теребившего медную пуговицу на почти полностью расстёгнутом кителе. - Знамо дело, где искать. Табор они разбили, недалеко, и двух верст не наберется. А я вам за работу самогону своего поставлю.
-Да тут на каждом углу наливают, - снова влез веснушчатый. - Табаку достать сможешь? Страсть как курить охота, а табаку и нет.
Староста пообещал достать требуемое и довольный ушел.
-Нельзя нам из деревни уходить, слышь, Силантий?
-Я один пойду. Если что, прикроешь меня, а табак поделим.
-Даже не знаю, не честно как-то, - заюлил веснушчатый, но было видно, что такой расклад его устраивает. – Может, все же вместе?
-Решено, иду один. К вечеру обернусь.

Табор и правда был совсем рядом, через жидкий пролесок, прорезанный тропинкой. Не заблудишься.
Очень скоро из-за деревьев послышался разноголосый гомон. Потянуло запахами лошадей, дыма и жареного мяса. Тропинка привела Силантия к небольшой поляне, на которой стояли шатры и кибитки, горели костры. На них жарилось мясо, готовилась похлебка. У костров сидели смуглые люди. Звучала гитара и приятный женский голос выводил куплет о несчастной любви и горячей цыганской крови. Поляну огибала мелководная речушка, в которой плескались чумазые ребятишки.
Увидев военного, цыгане насторожились, но враждебности не выказали. Девушка отложила гитару и посмотрела на Силантия.
-Что нужно тебе, красивый? Погадать пришел?
-Не верю я в гадания, - отозвался Силантий, скорее чтобы поддержать разговор, потому как совершенно не представлял, что ему делать теперь.
-Тогда зачем явился?
-Жалоба на вас поступила. Надо бы разобраться.
-И кто жалуется? - из шатра вышел высокий, плечистый мужик в простой холщовой рубахе. За вихрастой шевелюрой и густой черной бородой его лица было не рассмотреть, только глаза горели, что уголья. - Если цыгане, значит сразу воры? А ты за руку нас ловил?
-Отчего же воры? - возразил поручик, - не говорил я такого, но проверить обязан.
-Мы твоим законам не подчиняемся и твой царь нам не указ. Цыгане - народ свободный. Шел бы ты отсюда, по добру по здорову. А то места глухие, ведь и не найдут.
-Мне бояться не с руки, иначе в армию не взяли бы. - Силантий положил руку на эфес сабли, которую прихватил на всякий случай с собой. Ничего ему цыгане не сделают. Да и Антон со старостой знают, куда он ушел. Если что, тревогу бить начнут.
-Дарина, подай гостю похлебки, - сказал бородатый, - не откажешь, служивый?
Силантий посмотрел на девушку, что пела под гитару и понял, что пропал. Большие черные глаза, смуглая кожа, брови в разлет и пухлые, манящие губы.
Дарина немедленно распознала его взгляд и, тряхнув гривой кудрявых волос, улыбнулась. Как бы невзначай оголила круглое плечо, на котором алел розовый бутон. Рисунок был настолько искусным, что казалось, бутон вот-вот раскроется и заблагоухает. Силантию нестерпимо захотелось припасть к к цветку, ощутить его аромат, коснуться лепестков. Но оробев, он не спешил подойти ближе.
- Боишься меня? - Дарина вдруг звонко рассмеялась. В черных очах отразились солнечные блики.- А я ведь не кусаюсь. - Протянула поручику деревянную плошку с дымящейся похлебкой. - Если только приворожу ненароком.
- Я в бесовщину не верю, - спокойно ответил Силантий, присаживаясь рядом с девушкой. Она едва успела одернуть цветастую юбку, расстелившуюся по земле.
- Раз не веришь, то и опасаться тебе нечего.
Силантию показалось, что теперь в ее голосе прозвучала настоящая угроза. Но решил не обращать внимания.
Похлебка показалась ему безвкусной. Да и любое, самое изысканное кушанье сейчас не принесло бы наслаждения. Взгляд Силантия все время устремлялся на Дарину. Казалось, что она все понимает и намерено дразнит его.
- А хочешь, я спою тебе, служивый? - неожиданно предложила она.- Тебе одному петь стану.
- Спой. - Хрипло выговорил Силантий. Язык вдруг стал тяжел, перед глазами поплыл туман. Неужели отравили?
Дарина взяла в руки гитару и коснулась изящными пальчиками струн, извлекая грустную, берущую за душу мелодию.

На руке три линии
Лепестками лилии:
Это жизнь, а это я,
А вот там — судьба твоя.
Чему быть по линиям -
Всё покрыто инеем...
Зорче под ноги смотри,
А не то споткнёшься,
Уходи — не уходи,
Всё равно вернешься...
А легко ли будет нам,
То сама не знаю.
Я гадаю по рукам,
Счастье призываю...


Как только отзвучал последний аккорд, с Силантия как наваждение спало. Силы вернулись, а вместе с ними ясность ума. Мысль вспыхнула в голове яркой вспышкой.
-Пойдем со мной, - выпалил он, глядя прямо в глаза цыганке.
-И куда же ты меня зовешь, поручик?
-В имение свое, к матушке с батюшкой, в жены тебя возьму. Не посмотрю, что цыганка.
Дарина рассмеялась ему в лицо. Зло, обидно. Ярость темной волной накрыла Силантия.
-Не пойдешь, силой заберу. Все одно - моей будешь! - Силантий вскочил на ноги.
Цыганка подняла руку, давая понять кому-то за спиной парня, что ей ничего не угрожает.
-А давай я тебе сперва погадаю, служивый. Денег не возьму, за так погадаю.
Как опоенный Силантий протянул ей ладонь. Дарина долго всматривалась в переплетение линий, а потом вдруг резко оттолкнула его руку.
-Все, поручик, уходи. Жизнь ты проживешь долгую, больше не вижу ничего.
-Обещала, так гадай, - настаивал взбудораженный Силантий.
-Уходи, поручик, пока на своих ногах еще ходить можешь.
-Хорошо, - неожиданно согласился он, - уйду. Но не надейся, что навсегда. Еще свидимся.
Дарина догнала его на подходе к подлеску.
-Стой, поручик.
Силантий обернулся и не смог удержаться. Схватил цыганку в охапку и стал покрывать поцелуями лебединую шею, грудь, плечи. Она вырвалась и отпрянула.
-Не здесь, - сказала едва слышно, - приходи как стемнеет к излучине реки, я там тебя дожидаться стану. А сейчас ступай. И никому обо мне ни слова. Понял?
-Понял, понял. - Силантий часто кивал. - Позволь лишь уст твоих коснуться.
-Не спеши, поручик, все получит лишь тот, кто ждать умеет. - Настороженность покинула ее лицо, и на нем снова появилось пренебрежительное выражение. А роза на плече вспыхнула алым пламенем и потухла.

В деревню Силантий вернулся сам не свой. Встретивший приятеля Антон, сразу потащил того в трактир.
В заведении было мрачно, не смотря на белый день. Пахло прокисшим пивом и подгорелой едой. Трактирщик, красномордый дядька с круглой лысиной, лениво осматривал тесный зал. Половых всего двое и оба стояли у грубо сколоченной стойки. На вошедших гостей они казалось, совсем не обратили внимания. Силантий вспомнил трактир, в который его возил отец, в Москве. То была его первая поездка далеко от дома. И разница между тем заведением и здешним была как между замком и развалившейся избушкой. В московской ресторации половые были одеты в белую одежду, без единого пятна, аккуратно подстрижены и выдрессированы как медведи на ярмарке. Здесь же на него смотрели два молодца не первой свежести, в застиранных серых рубахах и залатанных портках. Волосы взлохмачены и давно не мыты.
Антон провел Силантия в самый дальний угол и жестом подозвал полового. Заказали квас и соленых груздей.
-Рассказывай, что стряслось, приятель.
-С чего ты решил, что стряслось? - Силантий мыслями еще оставался в таборе и почти не слышал, что говорил ему Антон.
-Я же не слепой, Силантий. Как вернулся, так чернее тучи стал. Как я понимаю, табак нам теперь не светит?
-Иди к старосте и доложи, что задание его сделано. Только за это сегодня ночью меня снова прикроешь.
-Куда собрался? - Антон сально улыбнулся.- Неужто на внучку старосты позарился? Она же страшна как смертный грех.
-Позарился, - рассеяно ответил Силантий. - Так прикроешь или как?
-Прикрою, не боись, - Антон стукнул боком объемной кружки о кружку Силантия, - пива нельзя, так хоть квасом чокнемся. - Ну, рассказывай как там у цыган? Напугал ты их?
-Они меня напугали. Отстань ты от меня.
Силантий одним глотком осушил кружку, грохнул ею об стол. Затем резко поднялся, опрокинув тяжелый стул, и вышел прочь. Антон посмотрел ему в след и покрутил пальцем у виска.

Ночь была теплой, напоенной ароматом цветов и свежескошенной травы. В прозрачном небе плавали крупные звезды, в спокойной глади реки отражалась почти полная луна, оставляя на поверхности серебряную дорожку. Антон куда-то запропастился. Силантий не стал его разыскивать, боялся опоздать на свидание.
Дарина обманула. В назначенное время не явилась. Силантий прождал ее больше часа, только потом решил вернуться в деревню. Но прежде захотел хоть одним глазком взглянуть на НЕЕ. Вот сейчас придет в табор и скажет все как есть. Пусть приворожила его цыганка, пусть и не любит. Только он теперь не отступится и за счастье свое бороться станет.
Родители, конечно, будут против, но он уже все для себя решил. Служба идет хорошо. Годок, другой и в звании повысят, должность дадут, да заживут они душа в душу.
Яркие всполохи Силантий заприметил задолго до подхода к табору.
Пожар?
Ноги сами понесли его по знакомой уже тропинке. Да только поздно было. Два шатра выгорели полностью, один полыхал, вздымая к небу рыжие языки. Лошади разбежались, испугавшись пламени. Повсюду женские крики, детский плач и отборная ругань.
На цыган напали солдаты. И руководил всем этим, его приятель Антон. Тот, кого он считал другом. Почти братом!
-Силантий! - Антон обрадовался увидев товарища. Он кричал изо всех сил, но поручику словно шапку на уши натянули, звук доходил до него глухо, как сквозь толщу воды. - Вот ты где, шельмец! Я все понял сегодня в трактире! Ты как сказал, что цыгане тебя напугали, так я все и понял! А потом ты как в воду канул. Мы решили, что ты снова сюда пошел, да в плен угодил. Мы сюда, тебя выручать. Все здесь все облазали, а тебя не нашли.
Силантий не желал верить в происходящее. Он видел тела мужчин, что лежали там и тут. Женщин и детей согнали в одну сторону, солдат никогда не поднимет руку на беззащитного.
Дарину он нашел не сразу. Она склонилась над телом убитого цыгана и выла, как раненая волчица, запрокидывая голову к небу. Силантий ринулся к ней, но остановился, наткнувшись на черный, полный ненависти взгляд. Он хотел что-то сказать, но слова встали в горле колючим ежом и не желали быть услышанными.
-Будь ты проклят, поручик! Все равно я твоей не стану! Убивай меня, силой бери, а все одно, ненавижу тебя и проклинаю.
Дарина прижимала к груди потемневшую и местами потрескавшуюся деревяшку. Силантий не сразу понял, что цыганка вцепилась мертвой хваткой в старую икону.
-Ты убил моего отца. - Голос ее теперь стал тише, но от него мороз шел по коже, пробирая до самых костей. - Я проклинаю тебя и твое поганое семя. Не познать тебе счастья и детям твоим. Сам подохнешь и дочь за собой потянешь. Да только и после смерти не будет покоя твоим костям.
Цыганка положила икону на грудь мертвого отца и перекрестила его. Встала на ноги и двинулась в сторону оторопевшего Силантия. Он не заметил, как в руке ее блеснул кинжал. Бесшумной тенью Дарина бросилась к поручику, метя в сердце, а он готов был принять от нее, пусть не любовь, так хоть смерть. Но в шаге от него цыганка вдруг остановилась, и черные глаза широко раскрылись.
Из ее груди торчал окровавленное острие сабли, а за спиной стоял Антон.
Девушка рухнула на колени. Роза на ее плече вспыхнула и словно прогорела, стала черной, как уголь в догоревших кострах.
Изо рта Дарины побежала тонкая струйка крови. Глаза покрыла поволока.
- Ты, поручик, так же будешь стоять передо мной на коленях и умолять о прощении. Только я не прощу. Так и знай!
Безжизненное тело рухнуло к ногам Силантия. Антон смотрел на приятеля молча. Он уже понимал, что натворил, но исправить ничего уже не смог.

Табор, точнее те, кто выжил той страшной ночью, уходили с насиженного места. Силантий не отдал тело Дарины, сам вырыл могилу и похоронил свою несбывшуюся любовь.
Антон не сопротивлялся, когда Силантий кинулся на него с кулаками. Еле живого его оттащили от разъяренного поручика. На этом дружбе их пришел конец.
Все что осталось Силантию от цыганки — потемневшая икона, с которой на него смотрели такие же, как у Дарины, черные глаза. Силантий не верил в бога, но в икону вцепился так же, как совсем недавно, вольная цыганка. И святая на иконе теперь была, пожалуй, живее его самого.


Глава 1


1989 год. Москва.

Настойчивая телефонная трель заставила мутный, тревожный сон растаять. Федор нащупал онемевшей рукой, стоявший на тумбочке телефон и снял трубку.
- Алле? – Витой шнур скользнул по лицу и змеей замер, опоясав шею.
- Алле? Какое нахрен «алле»? Ты хоть помнишь, что мы сегодня выдвигаемся? Ты где, мать твою так! Поезд через полчаса, а тебя и на горизонте не видно! – Михалыч плевался и орал в трубку так, что Федя поморщился.
Подумаешь, задержались вчера в ресторанчике на Москва-реке всей съемочной бригадой… а он виноват? Подумаешь, не помнил как домой добрался. Так ему никто не указ! Ни жены, ни детей… мог бы вообще к Киру завалиться переночевать, и правильно бы сделал. Единственно, что заставило его прийти в эту конуру – сегодняшняя поездка, к которой он естественно ни черта не подготовился!
Другая рука коснулась задравшейся футболки и жесткой ткани джинсов. Твою ж маму! Даже не разделся! Нда… может и прав Михалыч? Что-то вчера было слишком весело… Но чувство вины, еще не повод орать с утра на страдающего от жестокого похмелья сотрудника!
- Ну и чего ты гоношишь, Вить? – попробовал отбиться Федор. - Да в сторону твоего Мухосранска электрички ходят каждые четыре часа! Успеем!
- Какие четыре часа, Идиотов? Какой Мухосранск, Забулдыгин? До обозначенного тобой пункта, нам еще как минимум день лесом ехать! И скажи спасибо, если не на своих двоих! – голос режиссера сорвался в крик и тут же перешел в прокуренный кашель. Наконец, прокашлявшись, он прохрипел. – Если через полчаса тебя не будет на перроне – считай, что ты уволен, Романов! Операторов в Москве, как грязи!
В трубке послышались злые гудки.
Федор вздохнул и нехотя открыл глаза. Яркое летнее солнышко тут же ослепило его пушистым рыжим лучом, заставив снова зажмуриться.
А может и вправду? Пошло оно все!
Жизнь не задалась с самого начала. Еще лет в десять он твердо решил, что станет режиссером и будет снимать фильмы, которые принесут ему мировую славу ну и заодно все причитающееся к ней. Ради своей мечты он в восемнадцать лет даже поругался с родителями, прочащими ему карьеру врача, съехал из трехкомнатной квартиры, почти в центре города, к другу и начал готовиться к экзаменам.
Вот только где-то в книге судеб кто-то что-то напортачил. На режиссерский факультет он не поступил. Не хватило всего одного балла! Еще не стерлись воспоминания, когда солнечный день, такой же как сегодня, поблек, будто выцвел. Федор пришел за результатами экзаменов и не увидел в числе победителей свою фамилию. Он стоял, смотрел на списки счастливчиков и его мир рушился.
Вот и как теперь жить дальше? Отказаться от мечты? Может это знак, что не в коня овес? Мысль о том, что придется сдаться на милость родителей, показалась ему невыносимой. Он даже представил картину своего возвращения в отчий дом: мама возьмётся за валерьянку, изображая, как должен выглядеть человек с сердцем порванным в клочья, а отец сдвинет брови и будет неделю молчать. Едва этот ужас промелькнул у него перед глазами, Федор понял – надо что-то делать! Хоть дворником в Жкх, только не с позором домой! Ничего, выдюжим! А там, через год можно будет попытаться снова…
Но судьба распорядилась иначе. На факультет операторов оказался недобор, и Федор уцепился за эту соломинку как утопающий.
А дальше завертело, понесло. Новые друзья, новые победы…
Окончив институт по операторскому делу, он устроился вместе с тройкой закадычных друзей в кино бригаду Виктора Михайловича и принялся колесить по миру, снимая материал.
Мечта, конечно, синей птицей иногда все еще манила Федю вернуться и закончить режиссуру, но, стабильность в жизни, не самая плохая работа и лень, кандалами скрутили руки, все дальше и дальше засасывая его в жизненный быт.
А вот Михалыч не поленился, рискнул в свое время, и теперь именно он будет снимать научно-популярный фильм о заброшенном Русалочьем монастыре, а Феде останется довольствоваться малым, послушно записывая на камеру все, что режиссер посчитает нужным запечатлеть.
Ну и ладно! Мы люди не гордые! Но и не последние в мировом кинематографе! Операторы это же… сила!
Ха, сила! Для кого? Припомнилось высказывание режиссера: вас же как грязи….
У Федора невольно сжались кулаки. Нет! Он поедет, чтобы доказать этому бездарю, что без профессиональной съемки, все собранные Михалычем материалы – не стоят и гроша! А потом, после хорошо выполненной работы, он напишет заявление и уйдет! Он не грязь! Он заставит себя уважать! Он…
На тумбочке диким голосом заверещал будильник.
Черт! Время! Поезд!
Федор подскочил и заметался по комнате. Благо жил он от вокзала в пятнадцати минутах ходьбы и успел бы на поезд без звонка шефа, но вчерашний сабантуйчик выбил его из колеи. Он начисто забыл и о сборах и о поездке.
Скидав в спортивную сумку вещи, Федя как был в джинсах и футболке, впрыгнул в любимые модные кроссовки, купленные мамой в качестве примирения после окончания института, и, ради собственного интереса заглянул в висевшее в прихожке зеркало. Хм, а не так уж и плохо! Породистое лицо, доставшееся ему в наследство от отца – не пропьешь! Высокий лоб, тонкий нос, четко очерченные губы. Вот только желто-зеленые мамины глаза, портили весь аристократический вид, но действовали на женщин как валерьянка на кота. Пригладив слегка вьющиеся темно-русые волосы, Федор почесал заросший подбородок и только вздохнул. Приедет, надо будет подстричься и побриться. Недельная щетина может, и украшает мужчину, но Федор начинал чувствовать себя снежным человеком.
Глянув на часы, он вышел из квартиры, захлопнул дверь и бросился вниз.
На перроне он был за минуту до отправления поезда.
- Вот он! Иди сюда, Упырев, мать твою разэдак! – раздался гневный вопль режиссера. Федор с печальным вздохом обернулся и разглядев лысую голову начальника, трусцой бросился к последнему вагону, арендованному их съемочной бригадой.
- Тут я, Вить!
- Да всяко тут, куда ж тебе деваться! – фыркнул тот и что-то черкнув себе в блокноте, посторонился, пропуская Федора в вагон.
- Это все ваши? – молоденькая проводница заметно нервничала.
- Все! Еще чайку бы нам, голубушка! – распорядился Михалыч, запрыгнул в вагон вслед за Федей и уточнил. – Литра два.

Свое купе Федор нашел сразу.
- О! Романов! Живой! – раздались вопли друзей, едва Федор открыл дверь.
- А что со мной будет? – ухмыльнулся тот, закинул сумку под столик, и уселся рядом с Максимом. Черноволосым, ярким парнем, явно имевшим в роду горячую цыганскую кровь. – Други, а есть чего живительного?
- Оживительного? – уточнил Макс и заговорщицки подмигнул Кирюхе и Петру. – Найдем?
Те будто только этого ждали, и, не отвечая полезли в сумки. Вскоре столик стал напоминать скатерть самобранку. Едва парни уселись, как поезд дернулся и, неохотно постукивая колесами, принялся набирать скорость.
- Красота! – поглядывая в окно, довольно вздохнул Максим. Вечный романтик, он всегда придумывал какие-то поездки, походы на крайний случай шашлыки на природе, лишь бы вытащить друзей на денек из города.
- Не то слово! - поддакнул Кир. Балагур и шутник, любитель женского пола. Невысокого роста, тощий с совершенно неприметной внешностью, он умудрился в свои неполные двадцать восемь, три раза развестись и четыре раза жениться.
- И чего красивого? Дома как дома. Вот выедем за город, тогда и повздыхаете! – Петр, коренастый, темноволосый, красивый яркой и даже опасной красотой, был единственным из их компании, кто знал, чего хочет и никогда не терял головы. – А еще лучше, приедем, возьмем аванс и на неделю к реке. Рыбу половим, отдохнем.
- А тебя жена пустит? – недоверчиво прищурился Макс.
- Сначала я жену отпущу. К теще в Орехово-Зуево, – хмыкнул тот, отрезая колечко колбасы.
- Логично! – посмеялись парни и принялись строить планы на предстоящую рыбалку.
День пролетел незаметно.
- Ну что, братцы-тунеядцы? – В купе заглянул Михалыч. – Подъезжаем! Через пять минут, чтобы были в коридоре! Выгружаться будем!
- Есть, шеф! – гаркнул Кирилл.
Михалыч даже вздрогнул.
- Дебилов! – рявкнул он в ответ и дверь захлопнулась.
- Что-то наш Витюша на фантазию слаб стал, – трагично поджав губы, покивал Макс.
- А может, потому что ему свою фамилию переплюнуть слабо? – усмехнулся Федор, и, подхватив на плечо сумку с наслаждением произнес. – Пальцапупа, дал же бог!
- Кстати, а ты в курсе, почему монастырь, на съемки которого мы едем, назван Русалочьим? – вдруг спросил Петр, вышел в коридор и, дождавшись друзей, пояснил. – Все дело в том, что построен он был на деньги генерала Русалова, рядом с его поместьем, еще в тьму-лохматом году, еще задолго до революции. А потом пришли большевики и… вроде как монастырь разломали.
- А! Понятно. – махнул рукой Кирюха. – Богатые тоже плачут. Ты то откуда узнал?
- Порылся в архиве. Меня же этот «Крикунов» заставил перерыть все данные по заброшенным монастырям и церквям. И по каждому написать короткую историю. Я кстати нашел с десяток таких раритетов.
- А чего мы именно сюда приехали? – Федор посмотрел в окна на пустой, покрытый щебенкой перрон и одинокую будку заменяющую вокзал.
- Поди – разбери! – Петр пожал плечами и начал пробираться к выходу, где оживленно гомонили коллеги, со сноровкой вытаскивая из вагона реквизит и технику.
- И разберемся! – Кир, а затем Макс потопали следом.
Федор задержался, глядя на подступающий прямо к платформе лес, синий в подступающих туманных сумерках и поежился. Если Михалычу придет в голову ехать к монастырю в ночь, он точно пошлет всех куда подальше и вместе с друзьями останется здесь, в надежде на какую-нибудь припозднившуюся электричку.
Но на платформе его ждал приятный сюрприз. Маленький «пазик» весело подмаргивал разноцветными фарами, терпеливо дожидаясь, когда реквизит и люди найдут себе место в его небольшом салоне.
Уже легче!
- Мрачно тут. – поежился Петр. – Как будто за сто миль ни живой души!
- Скажешь тоже! – осадил его Макс и махнул рукой куда-то в сторону леса. – Там районный центр. А рядом с монастырем, километрах в двух от него, довольно большая деревня. Я слышал, как Михалыч вчера договаривался о «подсадочных» местах.
- И кому нас в той деревне «подсадят»? – подскочил Кирюха. – Я бы не отказался подселиться к дояркам. И молоко, и эстетическое наслаждение!
- Все бы тебе… - хохотнул Федор, но его перебил Гена, здоровенный детина, а попросту прихвостень Михалыча, получивший за это гордое звание помрежа.
- Заканчивай перекур! Быстро садимся! Романов, Зотов, Ковалев – особое приглашение требуется? Еще ехать и ехать!
- Началось! А чего сразу мы? – В голос и совсем по-ребячьи возмутились друзья.
- Да! Мы ждем, когда другие усядутся. Женщин и инвалидов вперед! – с невинным видом подначил Федор.
- Ты кого инвалидом назвал, инвалид? – тут же возмутился Михалыч. Вот и как услышал? Носится где-то рядом с автобусом, создает видимость деятельности.
- Ну точно не тебя, Вить! – Федя подхватил стоявшую неподалеку треногу, и заговорщицки подмигнул пытающимся скрыть улыбку парням. – Ты у нас босс!
- Значит ты меня приписал к бабскому роду? – окончательно взбесился тот.
- Вить, ты же знаешь, что не можешь выдержать конкуренцию нашей дражайшей Альбине! – отмахнулся Федор и направился вместе с товарищами к автобусу, оставив Михалыча что-то возмущенно орать и плеваться.
Что поделать если он действует на человека как красная тряпка на быка?
В салоне было тепло и пахло застаревшим сигаретным дымом и бензином.
Их небольшая группа за исключением Михалыча и Гены уже расположилась на протертых до дыр сидениях, ничуть не смущаясь спартанских условий. И правильно! Чего смущаться? За два года где их только не носило! Куда только не забрасывало небольшую съемочную группу из девяти человек! Зато добились! Выслужились! Теперь снимают короткометражные фильмы для одной научно-популярной передачи.
- Вот они! Мускулы нашей компании! – поприветствовала их Альбина, рыжеволосая толстуха с прокуренным голосом и с весьма рельефными частями дородного тела. В их команде она не занимала какой-то особенной должности. Иногда читала за кадром текст, иногда варила походную кашу, а некоторым, говорят, даже скрашивала долгие ночные часы. В общем Альбина была в их группе едва ли не по важнее начальника. – Феденька, паразит! Будешь должен мне триста рублей!
- За что?! – Федя даже остановился, но тут в спину толкнулся Кир. Пришлось пробираться дальше, перешагивая через коробки с реквизитом. Заметив свободное место у окна, он уселся и подколол. – Альбиночка, моя любовь для тебя бесценна!
- А такси – нет! – отрезала та, и тут же переключилась на Гену и Михалыча. – Ну и что ходим? Ждем когда совсем стемнеет? Чтобы в ров упасть? А? Начальники, мать вашу за руку да в хоровод!
Михалыч с Геной заметно вжали головы в плечи и заторопились по местам, отбрехиваясь только по привычке.
- Ну чего говоришь? Никуда мы не свалимся! Водитель из местных, враз домчит!
- Да! Не каркай! Беду накаркаешь!
- Домчу! Ух как домчу-у-у! – подвыл за компанию водила, и даже высунулся из кабины чтобы всем было видно исполнителя.
- Стартуй, командир! – наконец дал добро Михалыч, с кряхтением усевшись рядом с заулыбавшейся Альбиной. – Только мимо Сухаревки не провези!
- А мне за «мимо» и не заплачено! – расплылся в щербатой улыбке шофер. Скрылся в кабине и оттуда донесся его бодрый до отвращения голос. – Сухаревка первая деревня на нашем пути!
Пазик вздрогнул, издал уж очень неприличный звук и покатил.
Вскоре Федор устал слушать анекдоты, отвечать короткими фразами на вопросы друзей. Отвернувшись, он немигающе уставился в окно, пыльное, располосованное дорожками капель бесшумно начавшегося дождя, разглядывая подступивший вплотную лес. Теперь он не казался ему синим. Он был черным! Черные исполины стояли на обочине давно не латаной дороги и тянули к нему свои руки-ветки.
Вдруг он услышал колокол. Мощный, спелый звук ворвался в открытое окно, заставив Федора замереть и покрыться мурашками. И были в том звоне и неведомые страдания, и тоска, которую не забыть, от которой не убежать! И любовь, такая, что хочется почувствовать себя мальчишкой и вперед автобуса кинуться навстречу долгожданному счатью!
Ой, мамочка! Что это с ним?! Вроде всегда был атеистом, не в бога ни в черта не верил. Да сколько он уже переснимал церквей, и еже с ними, даже богу не ведомо, и ничего не шелохнулось, а тут….
Он поднял к глазам трясущуюся мелкой дрожью ладонь, поизучал ее несколько секунд, а когда снова уставился в окно, чуть не заорал. Из темноты, прижавшись к стеклу, на него смотрела женщина, точнее сказать даже – девушка. Да-да! Как будто по ту сторону стекла тоже был салон автобуса, и она сидит по другую сторону и смотрит на него. А еще ее губы шевелились, словно она что-то ему говорила.
И тут же, словно по волшебству в голове зазвучал ее голос, и Федор понял, что она не говорила, она пела.

Жизнь отцвела быльем-травинушкой.
Боль породнилась с тишиной.
Все отболело вслед за сынушкой,
Его унес вдаль ветер луговой.

Мне отчим домом стало прошлое,
Мне так приятен дым надежд.
Что ж ты не вспомнишь, не поможешь мне?
Я так устала от одежд
...от траурных одежд


Девушка улыбнулась, коснулась рукой стекла, там, где по другую сторону находились его губы, и Федор даже не услышал, понял:
- Где ж ты, Алешенька? Где ж ты родный мой?
Федор заставил себя сглотнуть колючий комок, намертво застрявший в горле, и с трудом оторвав взгляд от лучистых девичьих глаз, беспомощно обернулся к сидевшим рядом друзьям, но тут его поджидала вторая странность. Автобус оказался пуст!
И тут Федор не стерпел и заорал. Но ни звука не вырвалось из его пересохших губ!
«Впору перекреститься!» - подумалось ему. Тут прямо в ухо раздался хохот, и голос Макса ехидно пропел.
- Вставай, спящая красавица!
- Слабак! Водки больше не получишь! – поддержал его Петя.
- Отстаньте от мужика! Он во сне так сладко стонал, что даже я обзавидывался! – А это конечно Кирюха.
Федор дернулся, вырываясь из странных, тоскливых пут сна. Точно из паутины! Растерянно похлопал ресницами, оглядывая счастливые, пахнущие перегаром лица парней. Остальные, кто спал, кто пытался читать, уткнувшись носом в страницы журнала, кто разговаривал.
И хорошо! Хорошо, что на него не обратили внимания. Только друзья, но с тех и взятки гладки, чай не первый год вместе.
- Я уснул?
- Не! Это тебя от запаха Петькиной самогонки таращит! Конечно, уснул! – ухмыльнулся Кир, и подмигнул. – А кто такая Маша? Вчера, небось, склеил, когда из ресторана умотал?
Федя вытаращил глаза.
- Никого я не клеил!
- Ну конечно! С чего бы ты тогда во сне так томно постанывал и так нежно говорил: Машенька!
- Да ты бредишь или шутишь? – Федор отпихнул его масляную рожу, и для наглядности и серьезности своих намерений даже покрутил пальцем у виска. – У меня даже знакомых с таким именем нет!
- Как же! А баба Маруся? Уборщица из студийной мастерской? – заржал в голос Макс. – Уж не по ней ли сохнешь? Маруся – Маша – и не отвертеться. А? Федь?
- Интересно, а твоя пассия на пенсии? – подхватил эстафету Петр.
- Вопрос в другом - сколько уже лет! – Ну и Кир естественно не отставал.
Началось! Иногда компания выбирала объект для здорового стеба и проверяла на прочность. И самое главное в такой ситуации подольше продержаться, не показать насколько тебя что-то из этого задевает. А лучше всего перевести все в шутку. Но стоит только дать маленький намек – заклюют!
- А что? Завидно стало? Небось, сами хотели к ней подъехать? – Федор изобразил бесстрастный взгляд и равнодушную улыбку. – Но с ней вы, парни, не угадали! Помните секретаршу Михалыча? Кажется, ее тоже зовут Мария…. Вот думаю, по приезду не пригласить ли ее в ресторан?
Макс помрачнел.
- В глаз получишь!
Кирилл с Петькой оживились.
- Да ты че, реально?
- И ничего не сказал?
Федор расслабленно выдохнул. Быстро он стрелки перевел! Пусть теперь Максим расхлебывает! А теперь, пока парни его будут донимать, надо подумать! Очень хорошо подумать….
Сон странный! Ему такие сны не снились с тех пор, как он ушел из дома. Переехав в общагу, он несколько раз видел такие же яркие, изломанные сны с участием умерших знакомых. Они пытались ему что-то советовать, куда-то звали, что-то дарили. Где-то в глубине души Федя знал, что такие сны не простые. Как говорила бабушка «кто-то с того света пытается до тебя достучаться». Но здесь все было иначе! Во-первых, яркие звуки, точно он действительно слышал и колокол и песню. Во-вторых, образ девушки! Более чем неординарный! Голубоглазая красивая блондинка с распущенными волнистыми, цвета спелой пшеницы волосами, одетая в какой-то странный мешковатый балахон. В-третьих, имена! Он действительно не знал ни одной Марии, и знаете ли, Алексеи его тоже вниманием не баловали.
Ладно, надо подумать завтра! Сегодня у него это плохо получается!
Отобрав у Макса, все еще пытающегося отвертеться от «порочащих его связей», бутылку с булькающей на дне кристально-чистой жидкостью, Федор сделал большой глоток, поморщился и с опаской снова посмотрел в окно. Вот только на этот раз никаких девушек он не увидел, а от того что увидел, сердце замерло в восторге. Небо, яркого темно-фиолетового цвета усыпали неправдоподобно большие самоцветы звезд.
Нее! Такого в Москве точно не увидишь!
Остаток пути он провел, лениво прислушиваясь к спору друзей и время от времени с опаской поглядывая в темное окно. Наконец водитель лихо затормозил и высунулся в салон.
- Приехали, господа туристы! Выгружайтесь вон, к клубу, - Водила указал в лобовое стекло на одиноко болтающийся на длинном шнуре фонарь. Тот избирательно освещал то дерево, то брусчатую стену, то заботливо взращенный возле нее куст пиона. - А я сейчас за участковым сбегаю. Он велел мне его разбудить, как только вы прибудете.
Открыв, чуть ли не в ручную створки дверей, он выскользнул в темноту.
- Это ж в какое же Кукуево нас занесло…. – Кир с кислой миной поглазел по окнам автобуса, разглядывая треугольные очертания крыш редких домов, темнеющих на фоне посветлевшего неба.
- Ты еще поговори мне! – тут же откликнулся Михалыч. – Как за зарплатой стоять так все вы первые! А ее еще заработать надо!
- Так вот! Зарабатываем уже! – поддержал друга Петя. – Только вот одна претензия! Темно уж больно…
- Ты у нас осветитель? Осветитель! – Пробасил Гена, покосился заискивающе на Михалыча и ободренный молчанием начальства, продолжил. – Вот и свети!
Больше в диалог никто не рискнул вступить. Молча похватали сумки и коробки с реквизитом и гуськом направились вон из душного автобуса.
Федор с тоской посмотрел в окно на потускневшие звезды, подхватил сумку, и, чтобы не попадаться под руку быстрого на расправу Михалыча, последним вышел в темноту. Но едва он спрыгнул со ступеньки в густую щетку травы, как понял насколько ошибался. Самое темное время уже прошло, и восток светлел с каждой минутой, приближая рождение нового дня. Где-то брехали собаки, трещали, устроив концерт, сверчки и первые петухи загорланили хриплыми голосами гимн приближающемуся утру.
- Парни, вы чуете? – Федя подошел к тихо переговаривающимся друзьям. – Здесь все настоящее! Живое!
- Ага! – покивал Кир. – И только мы тут как козе саксофон!
- Ну почему, думаю, местные будут даже очень рады новым клоунам. – сплюнул под ноги Петр.
- И если все местные будут как он, не хотелось бы мне быть клоуном! – Макс сложил руки на груди, разглядывая приближавшиеся к нам два силуэта. Один здоровенный настолько, что второй казался рядом с ним ребенком.
- Здрасте! – Голос тоже оказался под стать. Низкий настолько, что отдавал в хрип. – Это вы приезжие артисты из Москвы? Я Семен. Участковый местный.
А вот Михалычу похоже было плевать на рост местного дяди Степы.
- Артисты? – он шагнул ему на встречу, а следом за ним двинулся Гена, тоже в общем детинушка еще тот. – Сами вы, гражданин начальник, артист! Мы не артисты! Мы творцы! Мы те, кто дает как вы выразились – артистам, возможность самореализоваться!
- Это как? – озадачился местный представитель власти. Подошел и пожал руки сперва Михалычу, потом Гене. Смерил взглядом притихший народ, и решил со всеми не ручкаться, а вести знакомство на расстоянии.
- А так! Фильм мы приехали снимать! Про ваши красоты, а особенно про монастырь. Есть он у вас?
- А…. – Верзила ненадолго задумался и кивнул, одновременно указав на темнеющий вдалеке лес. – Там! Марьин монастырь.
- А мы слышали Русалочий. – подал голос Петр, первый боец за правду.
- Та не! Русалочьим его конечно зовут, но все из-за прежнего хозяина этих мест, генерала Русалова. А так он Марьин!
- Женский значит? – ухмыльнулся Кир.
- А в нем любой страждущий мог найти заботу, работу и кров. Поэтому точно не скажу! – «Дядя Степа» безошибочно нашел взглядом говорившего. – Да и заброшен он сейчас. Почти заброшен. Осталась небольшая группа людей, да и те все из старожилов которым податься некуда. Ну да что я вас тут байками развлекаю? Вы считай сутки в дороге. Пойдемте пока размещу вас в отделении, поспите, а днем познакомлю вас со старостой и определим на постой. Вы к нам надолго?
- Как отснимем материал. – Пафосно заявил Михалыч и уточнил. – Может на неделю, а может на две.

В предутренние часы всех красот деревеньки, куда их занесла судьба, было не разглядеть, но и то Федор разглядел в утренних сумерках цветущие сады, за разноцветными кольями оградок, белые домики, и ромашки, прятавшиеся вдоль дороги, по которой они шли. А еще он услышал шум воды, и… колокол!
Удар, еще удар. Низкий, цепляющий душу звук проник в сознание нежданно, возвращая привидевшийся ему кошмар. Затем, словно отгоняя тяжелые мысли, зазвенели хрустальным перезвоном другие колокольчики. Сразу стало легче, но вопрос остался.
Он обогнал Альбину и шагающим рядом с ней Киром, и тронул за рукав участкового.
- У вас есть церковь?
- Есть. – Участковый придержал шаг и поравнявшись с ним, смерил Федора цепким, холодным взглядом, заставив того пожалеть о своей не во время проснувшейся любознательности. – При монастыре. Колокола услышали?
- Тебе, Романов, что, помолиться захотелось? – обернулся к нему шагавший впереди Михалыч.
- Я думаю, Вить, еще успеется! – Федору надоели его идиотские шутки.
- Церковь у нас хорошая! – Семен толи не заметил назревающий конфликт, толи наоборот решил его сгладить. – Колокола – слышите? Им сто лет в обед будет! Чугун с серебром! Говорят, их еще сам генерал Русалов заказывал из Москвы на свадьбу дочери.
- Так это же находка! – оживился Михалыч, и думать забыв о дерзком подчиненном.
Вскоре их путь закончился у длинного деревянного дома, имеющего явно казенный вид. Милиционер нырнул в распахнутую дверь, а следом за ним потянулись нагруженные, уставшие люди.
Федор шагнул в длинный широкий коридор с окнами по одну сторону, и шеренгой запертых дверей по другую.
- Сейчас я вам выдам матрасы. Располагайтесь. – Участковый Семен козырнул и, побренчав ключами, исчез за одной из дверей. Вскоре он появился груженый тряпочными матрасами, и, скинув в угол, снова скрылся за дверью. Во второй раз съемочная группа получила крошечные подушки с казенным номером. – Сожалею, что вам приходится так неудобственно, но так сказать - чем богаты.
Впрочем, уставшим людям было уже все равно, на чем спать и где. Все расхватали матрасы с подушками как горячие пирожки, и только Альбина, недовольно повертев в руках серую подушку, даже принюхалась к ней.
- А она чистая?
- Да что вы, дамочка! – милиционер даже обиделся. – Да ей уже лет пятнадцать как никто не пользовался. Как тюрьму отсюда перенесли в Кольцово, так и не пользовался!
И козырнув, вышел, аккуратно прикрыв дверь.
- Тюрьму?! – Толстуха сперва посмотрел на подушку точно держала мышь, а затем откинула ее с такой скоростью, точно эта мышь в секунду сдохла и завоняла. – Я к этим подушкам с матрасами даже не притронусь!
- Давай мне, все мягче будет, - прокряхтел Михалыч, устраиваясь вместе со всеми на боковую. – А ты, если спать не хочешь, реквизит пока посторожи!
Альбина задумалась и нехотя направилась к единственному свободному матрасу, попутно подхватив подушку.
Федор не помнил, как уснул. Вроде только что слышал, как переговариваются Кир с Петюней, и оп – его уже нет. Точнее он есть, но совсем не в том ветхом строении, носящим гордое звание – участок милиции деревни Сухаревка.
Вы обо мне еще услышите! ;)
Аватара пользователя
Белов Александр
 
Сообщения: 905
Зарегистрирован: Апрель 8th, 2006, 4:58 pm
Откуда: Орехово-Зуево, МО
Число изданных книг/Жанр/Издательство: 5/Мистика/ЭКСМО
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Вернуться в Проба Пера

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 8