ФИШТ, начало рассказа, фэнтези, 5312 зн.

[WindInYourHair]

– Фишт! Вставай! – услышал он сквозь дрему тонкий мальчишеский голос. И повернулся на другой бок.
– Фишт! Ну, пожалуйста… – теперь голос был другой, такой же тонкий, но девчоночий.
Нет, они не отвяжутся. Фишт сел на лежанке, поставив босые ноги на прохладный деревянный пол. Через маленькое окошко, затянутое бычьим пузырем, пробился луч утреннего солнца, нарисовал на полу светлый квадратик с крестиком переплета.
Дверь со скрипом приоткрылась, и в проеме появилась чумазая мордашка мальчишки лет пяти. Выгоревшие добела на солнце спутанные волосы торчали на голове в разные стороны, отчего мальчишка был похож на ежа.
Фишт знал, что они точно не отвяжутся.
– Ладно, заходите, – проворчал он, сунул ноги в сплетенные из лыка сандалии и встал.
Мальчишка проскользнул в комнату, вслед за ним вошла девочка постарше. У нее было тоже чумазое лицо, длинные светлые и спутанные волосы падали на плечи. Девочка держала под мышкой какой-то сверток. Они остановились в нерешительности, взявшись за руки.
Фишт сел за стол и исподлобья посмотрел на детей.
– Ну, что на этот раз? – спросил он, стараясь сохранить хмурое выражение на лице.
– Мы хотим рыбу, – быстро сказал мальчишка.
– Опять рыбу. Я же вам говорил, что я больше не буду рисовать вам рыб, это не богоугодное дело. И потом, в реке полно рыбы, разве ты не умеешь ловить?
– В реке рыба мелкая и невкусная, – сказал мальчишка. – А ты можешь нарисовать большую и вкусную.
– Можно поймать и большую, – сказал Фишт. – Только надо хорошо потрудиться.
– А я тебе вот что принесла, – сказала девочка и протянула ему сверток.
Фишт взял что-то завернутое в не очень чистую тряпку и развернул. Поднял изумленный взгляд на девочку.
– Откуда ты это взяла, Лютик?
Девочка замялась, а мальчик потупил глаза.
– Проныра стащил в монастыре, когда отец привозил туда еду, – сказала она, наконец.
Фишт еще раз взглянул на то, что было в свертке – стопка настоящей бумаги и стилус, которым монахи переписывают церковные книги.
– Если кто-то узнает, что Проныра украл это… – сказал Фишт.
– Никто не узнает, Фишт, – зачастил Проныра. – Там у них полно этого добра.
– Нельзя брать то, что тебе не принадлежит.
– Конечно, Фишт, – сказал Проныра, опустив голову. – Я знаю, но я взял это для тебя.
Фишт задумался.
– Ладно, – сказал он со вздохом. – Я думаю, монахи от этого не обеднеют. А ты, Проныра, больше ничего без спроса не бери. Если поймаешься на воровстве, тебе очень не поздоровится, да еще и отец пострадает. Договорились?
Мальчик поднял голову и шмыгнул носом.
– Договорились, Фишт. Так ты нарисуешь нам рыбу?
– Хорошо, – сказал Фишт. – Может, погуляете немного, а потом придете?
– Нет, мы хотим посмотреть, – в один голос заявили они.
– Ну, хорошо, – проворчал Фишт. – Смотрите, но помните – ни одна живая душа не должна знать…
– Мы помним, Фишт, – сказала девочка. – Я лучше язык проглочу, чем кому-то скажу, а Проныре язык вырву, если он проболтается.
– А что я, – проворчал Проныра. – Я тоже никому…
– Теперь сядьте и помолчите, – сказал Фишт, взял один лист из стопки и разгладил его на столе.
Дети послушно сели на лавку и стали смотреть, что он будет делать. Бумага была серого цвета, плотная, стилус остро заточен – все это было настоящим сокровищем, ведь ему приходилось рисовать угольками на коре белого дерева.
Фишт взял стилус, ощутив как он удобно улегся в нужное местечко между пальцами, провел для пробы небольшую черту на листе. Стилус оставлял на бумаге тонкую черную линию. Фишт улыбнулся – можно будет рисовать очень мелкие детали. Взглянул на детей – они вытянули шеи, чтобы лучше видеть, а Проныра даже высунул кончик языка.
Он на несколько секунд замер, держа стилус над листом бумаги, потом одним длинным движением, не отрывая стилуса от бумаги, нарисовал контур горбатой толстогубой рыбы, легкими штрихами обозначил круглый глаз, щиток жаберной крышки, длинный колючий плавник на спине и три пары брюшных плавников. Подумал немного и пририсовал два небольших усика у рта. Снова взглянул на детей – сейчас и Лютик смотрела, смешно приоткрыв рот.
Контур рыбы был готов, дальше нужно было заниматься деталями. Фишт заштриховал хвост и плавники, четче прорисовал голову, глаз, губы и занялся продолговатыми чешуйками, идущими по гребню спинки и боку рыбы. Это не заняло много времени. Фишт, склонив голову в сторону, критически осмотрел рисунок, добавил еще несколько штрихов и отложил стилус.
Теперь предстояло самое важное. Дети затаили дыхание. Фишт положил ладонь на изображение рыбы, сосредоточился, полузакрыв глаза, а когда почувствовал под рукой движение, тихонько ударил пальцами по рисунку и убрал руку. На столе появился живой зеркальный карп, точно такой, как на рисунке – горбатый, толстобрюхий, беззвучно открывающий рот и шевелящий хвостом. Дети шумно вздохнули и поднялись со скамейки.
– Проныра, принеси хорошую ветку с дерева, – сказал Фишт.
Мальчик тут же сбегал на улицу и принес тонкую, но прочную ветку. Фишт продел ветку сквозь жабры карпа, поднял его и отдал детям. Рыбина весила фунтов десять, и когда они вдвоем понесли ее, хвост едва не касался пола. У порога Лютик и Проныра обернулись и в один голос сказали:
– Спасибо, Фишт…
– Ладно, идите, – сказал Фишт. – Отцу скажите, что у меня был хороший улов, и я поделился с вами.
Он вышел на крыльцо и с улыбкой смотрел, как дети, смешно семеня, волокли рыбину по траве, пока они не скрылись за деревьями.

[Татьяна Ка.]

Понравилось! Мужчины-авторы в последнее время все больше радуют!

[WindInYourHair]

Спасибо, Татьяна, ваше мнение очень ценно )))

[Riki Torson]

Интересно, с удовольствием прочитаю продолжение

[cadeta]

Мне тоже понравилось)), но можно несущественный вопросик?

– Фишт! Вставай! – услышал он сквозь дрему тонкий мальчишеский голос. И повернулся на другой бок.

Почему они его будили, находясь на улице? Дверь не заперта. Чего бы, казалось проще, войди в дом и разбуди. Но ваши дети, похоже, не ищут легких путей.

Дверь со скрипом приоткрылась, и в проеме появилась чумазая мордашка...

И еще меня смутило построение заключительной фразы. Вот что-то в ней не то.

Он вышел на крыльцо и с улыбкой смотрел, как дети, смешно семеня, волокли рыбину по траве, пока они не скрылись за деревьями.

[WindInYourHair]

Спасибо ))) теперь отвечаю:

Почему они его будили, находясь на улице? Дверь не заперта. Чего бы, казалось проще, войди в дом и разбуди. Но ваши дети, похоже, не ищут легких путей.

Дети не решались зайти и нагло будить в общем-то взрослого человека, притом обладающего такими способностями

И еще меня смутило построение заключительной фразы. Вот что-то в ней не то.

Честное слово, не вижу ничего такого )) Может кто еще подскажет, что здесь не то

[WindInYourHair]

Riki Torson

Спасибо, тогда выкладываю продолжение:

Фишт посмотрел на поднявшееся над лесом солнце и хлопнул себя по лбу. Из-за возни с рыбой он забыл, что сегодня должен был приехать на охоту Пейтон – рыцарь-констебль, начальник стражи замка барона Аллепсо, а самое главное, Санда, дочь барона. Фишт быстро прошелся по двору, засыпал овса двум лошадям в стойле, достал из ледника в погребе и бросил собакам куски оленины, потом вернулся в дом.

***

Санда… Он увидел ее впервые на городском празднике Бьялтинн, посвященном окончанию зимы, весной этого года. Фишт приезжал на все праздники в Нортенбург не только затем, чтобы просто развлечься и побывать среди множества людей после лесного затворничества, но еще и потому, что там всегда устраивалась ярмарка, где можно было купить любые нужные вещи по хозяйству и гораздо дешевле, чем в обычное время.
Любой праздник обычно начинался с торжественного проезда семейства барона Аллепсо а за ними всей здешней знати по городским улицам на Площадь Цветов, где выступали местные и заезжие комедианты. В тот день Фишт стоял в толпе горожан вдоль дороги и тоже смотрел на процессию.
У барона было три дочери. Две старшие, уже замужние дамы, ехали в сопровождении супругов в разукрашенных каретах, а младшая ехала шагом на вороном жеребце с охраной из двух слуг, впрочем, как и сам барон Фредерик Аллепсо, несмотря на возраст все еще могучий и свирепый рыцарь на мощном боевом коне.
Барон Аллепсо участвовал со своей дружиной в трех Восточных походах, всегда возвращался с богатой добычей, но из третьего похода, после пятилетнего отсутствия, он привез маленькую девочку с восточной внешностью и наказал всем считать ее его дочерью. К этому времени он был уже вдов, баронесса скончалась во время одного из походов. Кто был матерью этой девочки, так и осталось тайной, но барон относился к ней с большой нежностью, и через некоторое время ее полюбили все, в том числе старшие сводные сестры, и никто не сомневался, что она действительно дочь барона Аллепсо.

***

Это было дерзостью, смотреть тогда так на дочь барона, но Фишт, стоя в толпе, не мог оторвать глаз от ее прекрасного лица под широкополой черной шляпой с белым пером, и поэтому, когда все вокруг склонились перед ее милостью, он так и остался стоять, замерев. Она поразила его сразу и навсегда нездешней прелестью – нежной белой кожей, тонкими чертами носа и бровей, удлиненными, чуть вытянутыми к вискам темными миндалевидными глазами и милой родинкой над верхней губой, придающей ее облику особое очарование. А еще у Санды Аллепсо была гибкая и стройная фигура, что тоже отличало ее от местных красоток, у которых в чести были пышные формы, а признаком особого здоровья считалось иметь полные и румяные щеки.
И случилось невероятное – дочь барона Аллепсо тоже заметила его взгляд! Что послужило этому, Фишт не мог понять – то ли то, что он на голову возвышался над окружающими, или то, что не склонился в поклоне, как большинство горожан вокруг него, но девушка натянула поводья, так что жеребец под ней загарцевал на месте и повернула голову. Долгие томительные секунды они смотрели глаза в глаза, и Фишт замер, пока Санда не отвела взгляда и не повернулась назад. Тут же к ней подъехал слуга, она что-то сказала ему, кивком головы указав на Фишта, так и стоявшего столбом, бросила на него еще один быстрый взгляд и пришпорила коня.
Кавалькада проследовала дальше, но слуга повернул свою лошадь и, растолкав толпу, приблизился к Фишту и знаком поманил его к себе. Когда Фишт приблизился, слуга наклонился к нему и, обдавая густым запахом табака, негромко спросил:
– Кто ты, назовись.
– Фишт, лесничий его милости господина барона.
– Я Гонта, слуга госпожи Санды. Найди меня после представления.
Гонта, не дожидаясь ответа, повернул лошадь и рысью поскакал вслед процессии, а смущенному и озадаченному Фишту оставалось только почесать затылок.
Он побродил, как и намеревался, по ярмарке, купил две дюжины стрел, новую тетиву для лука и шляпу из тонкой коричневой кожи, а когда пришел на Площадь Цветов, представление еще продолжалось. Затянутые в красное с желтым трико канатоходцы еще ходили по тонкому, натянутому высоко над каменной мостовой тросу, и глотатели огня пугали толпу длинными языками пламени, выпуская изо рта горючую смесь.
Фишт пробрался сквозь толпу поближе к ступенчатому деревянному помосту со скамьями, построенному вдоль южной стороны Площади Цветов к празднику, откуда смотрели на представление важные персоны. Остальные три стороны площади ограждали двухэтажные дома, а с юга к ней примыкал городской парк и на небольшом пустыре между площадью и парком во время представления ставили шатры на случай, если кому из знатных зрителей захочется отдохнуть. Там же оставляли кареты и лошадей под присмотром слуг.
Он постоял немного среди шумной веселящейся толпы, пахнущей сложной смесью пива, разгорячённых потных тел, жареного мяса и чеснока, посматривая на места, где сидело семейство барона Аллепсо, но Санды там не разглядел. Тогда он протиснулся меж плотно стоящих людей мимо помоста и выбрался на открытое место. Обогнув длинную жердь коновязи на нескольких вбитых в землю деревянных кольях с привязанными к ней за железные кольца лошадьми, Фишт вышел на пустырь, заставленный каретами и отделенный от парка выстроенными в один ряд походными шатрами.
Четверо слуг, забравшись на крышу одной из карет, судя по азартным возгласам резались в кости, что не мешало им присматривать за вверенным имуществом – как только один из них увидел Фишта, игра сразу прекратилась и его окликнули:
– Эй, малый, кого-то ищешь?
– Мне нужен Гонта.
– Иди дальше, он возле шатров, – сказал один из слуг и вернулся к игре.
Гонта и вправду был возле шатров, сидел себе на подножке одной из карет и курил трубочку. Когда Фишт, не замечая его, подошел, слуга негромко окликнул его:
– Эй, Фишт!
– Ты что-то хотел мне сказать?
Гонта огляделся по сторонам, хотя поблизости никого и не было, потом поманил его пальцем поближе и, вынув трубку изо рта, тихо сказал:
– С тобой хотят поговорить.
– Кто? – невольно подражая Гонте, так же тихо спросил Фишт.
– Войди вон туда и узнаешь, – слуга показал чубуком трубки на небольшой шатер из темно-зеленой ткани, что стоял напротив кареты.
Фишт постоял пару мгновений у входа в шатер, потом решительно раздвинул тяжелые складчатые занавеси и, наклонив голову, шагнул внутрь. Там в полумраке горело несколько свечей, приятно и остро пахло благовониями, и он не сразу разглядел ее, неподвижно сидевшую в удобном плетеном кресле, полускрытом раскладной ширмой с цветочными узорами.
Когда Фишт вошел, фигура в кресле чуть шевельнулась:
– Подойди поближе.
Голос у нее был на тон ниже, чем он ожидал.
Фишт прошел вперед и склонился в поклоне.
– Госпожа?
– Я тебя знаю?
Фишт выпрямился и расправил грудь.
– Я лесничий Северных лесов его милости вашего отца, госпожа. Меня зовут Фишт.
– Почему ты ТАК на меня смотрел?
Фишт помедлил, стараясь разглядеть выражение ее лица в колеблющемся свете.
– Прошу простить меня, госпожа, но я был поражен вашей красотой.
Ее лицо было спокойно, но почему-то именно сейчас ей стало нужно расправить складки плаща, наброшенного на плечи.
– Ты очень дерзок, лесничий Фишт.
Он молча склонил голову.
– Скажи, лесничий Фишт, Северные леса богаты дичью?
Фишт поднял голову и позволил себе улыбнуться, кажется, опасность миновала.
– В лесах, где я служу его милости господину барону очень много дичи. Из крупной – олень и вепрь, из мелких – заяц и лиса, а птицы и не перечислить.
– Я люблю охоту, лесничий, и никогда не была в Северных лесах.
– Я буду счастлив служить вам, госпожа, если вы пожелаете охотиться в наших местах.
Она вдруг поднялась и приблизилась к нему. Фишт с замершим сердцем взглянул ей прямо в глаза, и Санда смотрела ему в лицо спокойно и задумчиво.
– Да, я желаю поохотиться в Северном лесу, лесничий, – негромко сказала она. – И охота будет через десять дней.
– Вы не пожалеете, госпожа, – сказал Фишт, снова склоняясь. – Когда вы приедете, к охоте будет все готово.
– Хорошо. И перестань кланяться, лесничий, ты ведь не любишь перед кем-то склонять голову.
Он в изумлении выпрямился.
– Вы правы, госпожа. – сказал он. – Перед кем-либо не склонюсь. Но перед вами склоняюсь смиренно…
Санда улыбнулась.
– Речь твоя не похожа на речь простолюдина.
– Госпожа, я не всегда был лесничим.
Она заглянула ему в глаза и улыбнулась.
– Ты очень загадочен, лесничий. Почему-то мне хочется разгадать твою загадку.
– Может быть, я когда-нибудь раскрою вам свои загадки, - сказал Фишт, не отводя взгляда.
– Хорошо, - она снова улыбнулась. – Теперь можешь идти, лесничий, и жди меня через десять дней.
– Я буду ждать с нетерпением, госпожа, - сказал Фишт поклонившись, отступил на пару шагов назад, потом повернулся и вышел. Гонта встретил его у выхода:
– Госпожа оказала тебе большую милость.
– Да, она сказала, что приедет на охоту в Северный лес.
– Ну что ж, приготовься к хорошей охоте. Я буду сопровождать ее и еще пара слуг.
– Я всегда готов оказать услугу госпоже. Когда вы приедете, я приготовлю все необходимое.
Там среди повозок и лошадей он шел пока не уткнулся в одну из повозок, так задумался. Уже стемнело, и на небе взошла Вечерняя Звезда вместе с нарождавшимся тонким серпом месяца, пока он шел, зажглись и другие звезды. Фишт остановился и долго смотрел на ночное, полное звезд небо, он любил это делать по вечерам в лесу, пока не приходило время спать, там звезды светили очень ярко, не так как в городе. Он улыбался.

[cadeta]

Честное слово, не вижу ничего такого ))

Предложение, на которое я вам указала, имеет неудачный порядок слов. Это стилистическая ошибка. В первом отрывке подобная ошибка меня озадачила. Но читая второй отрывок, я уже не удивлялась. Начиная со второго предложения, надо поработать над стилистикой.
Беру последний абзац.

Там среди повозок и лошадей он шел пока не уткнулся в одну из повозок
, так задумался.

Как вариант:
Задумавшись, он шел среди лошадей и повозок, пока не уткнулся в одну из них.

Уже стемнело, и на небе взошла Вечерняя Звезда вместе с нарождавшимся тонким серпом месяца, пока он шел, зажглись и другие звезды. Фишт остановился и долго смотрел на ночное, полное звезд небо, он любил это делать по вечерам в лесу, пока не приходило время спать, там звезды светили очень ярко, не так как в городе.

Оба предложения с неудачным порядком слов, а повторение однокоренных - ваш бич.

Ты очень загадочен, лесничий. Почему-то мне хочется разгадать твою загадку.

[Татьяна Ка.]

Второй отрывок читался тяжелее. В первом у вас была необыкновенная легкость, а второй вы - непонятно зачем - бросились украшать. Очень много повторов...

[WindInYourHair]

cadeta
Татьяна Ка.


Спасибо, все верно. Просто второй отрывок неправленый черновик, как написал так и выложил. А первый кусок я редактировал, убирал все ошибки, так что извините )))