Oleg Сентябрь 4th, 2016, 8:04 pm
Вот и окончание главы.
- Внучка у нас маленькая ещё, жалко в садик отдавать, да и нет хорошего поблизости. – Вот моя жена и нянчится с ней, выгуливает в ближайшем скверике. – Там и познакомилась однажды с такой же пенсионеркой. – Как обычно, разговорились о внуках, детях. – Новая знакомая и сказала моей, что её дочка работает секретарём в суде. – Я когда узнал об этом, поручил жене, чтобы она вытянула из новой знакомой всё, что только ей известно о процессе. – Не может же быть такого, чтобы молодая женщина, вернувшись с работы, ничего не рассказывала дома о ней? – Тем более, что дело недавнее и слухи по городу бродили всякие, а толком, никто, ничего не знал. – Чесали люди языками, кто во что горазд.
- И ты знаешь, - улыбнувшись, Гиви подмигнул мне, - всё получилось.
- Рассказала, что суд был не только закрытым, но и скоротечным. – Такого раньше никогда не было, менее чем в час уложились. – Обвинитель и судейские, явно спешили осудить, свернуть и забыть это дело. – Адвокат, что-то мямлил невразумительное и не был похож на адвоката. – Хозяйке притона, впаяли восемь лет, шалавам, что на неё работали, дали по четыре года спец поселений. – А вот одна девушка, как она выразилась, шла по делу, явным «прицепом». - Вопросов по блядской кучке даже не было, их, как говорится, взяли тёпленькими и голенькими, а всё, что связано с этой, как она сказала - было шито «белыми нитками». – Судейка наш, «пластилиновый», есть такой, - уточнил Гиви, - выполнял чей-то заказ. – Теперь-то мы с тобой знаем чей, да и тогда, кое-кто догадывался.
Я полез в карман за сигаретами и обнаружил, что выкурил все.
- Что, кончились, - спросил старик. – Подожди, найду сейчас, забыл тут один у меня начатую пачку, только они без фильтра, - перегнувшись, Гиви начал рыться в соседнем ящике.
В тот момент мне было совершенно без разницы, что курить – хоть мох, хоть махорку, был в таком состоянии, что не заметил бы, не поперхнулся дымом. Он достал и протянул мне открытую пачку «Примы». Прикурив, я с жадностью затянулся, а он продолжил.
- Знаешь, на чём строилось всё Светкино обвинение?!
Я промолчал.
- На голом абсурде и на нескольких мутных фотографиях, - губы старика брезгливо искривились и, он подтвердил. – Да, да парень, именно на этом!
- Суду было предъявлено несколько фотографий, похоже, сделанных издалека, а потом увеличенных. – Она сидит в кафе за чашкой кофе, напротив мужик, на следующей фотке, всё то же самое, только мужчина другой. – И, таких фоток штуки четыре. – Где-то она улыбается, где-то видно, что разговаривает. – Всё снято в одном месте – в моём кафе!
- С чего ты взял? – спросил я его.
- Нам в том году всю посуду заменили перед новым сезоном. – Кругом, на чашках, блюдцах, тарелках, стояла витиеватая надпись золотом – город Сочи гостиница «Приморская». – Секретарша суда, держала снимки в руках и запомнила. – Ты представь, какие сволочи! – На чём девчонку подловили?!
- Она действительно очень часто, перед тем, как ехать в институт, забегала ко мне, выпить чашку кофе, перехватить что-то перед занятиями, а поздно вечером – никогда. – Институт-то далеко от неё, на Виноградной находится. - Там что ли? – спросил меня Гиви.
- Да, там, на горке, подтвердил я старику.
- После занятий её обычно, Артур на машине, а когда и сам Паша, забирали. – Назад едут, посигналят мне, рукой махнут и к себе в «Шанхай».
- А тут всё белым днём было снято, да и не могло быть по-другому. – Ты же знаешь, всё лето у меня кафе забито интуристом. – Она прибежит, бывало, если есть местечко, присядет, если нет, я ей маленький приставной столик, ну тот, что вам всегда выставлял. – Сядет, пьёт кофе. - А кобели, что наши, что интуристовские … - Эти ещё хлестче, подваливают к ней, клеятся, наглеют. – Они же уверенны, что за их зелёные бумажки, за флакон духов, или пару колготок, наши девчонки на всё готовы. – Одному, помню, она по морде так смазала, что звон по всему кафе пошёл. - Народ на их столик обернулся, а Светка встала и пошла к выходу. - Так ей вослед, не только женщины, но и мужики аплодировали. - А этот урод, ухмыляясь, вернулся к своей компании – ему, как с гуся вода. – И такое, как-то было – припомнил Гиви. – Потом добавил:
- И ещё женщина рассказала, что когда Светке перед оглашением приговора дали слово, она только и сказала: «Мне не в чем оправдываться, я знаю, кому это всё понадобилось».
Старик замолчал на какое-то время, а мне вдруг нестерпимо захотелось выпить, ну просто невмоготу. Бывает такое, не часто, но бывает.
- Вот ты представь, - сказал Гиви, возвращаясь в реальность, - потаскухам, за реальную аморалку дали четыре года, и Светке, нормальной девчонке за какие-то фотки, которых можно нащёлкать с любыми персонажами где угодно, дают такой же срок! – Как и где, такое возможно?! – Да ещё со сволочной формулировкой, что-то вроде такой – «за систематическое приставание к иностранным туристам».
- Знаешь, я после этого искал, выпытывал у людей, всё про этого личного фотографа Сапога. – Никто, ничего не знает, но если найду, - старик с яростью сжал кулаки. – Удавлю скота, вот этими руками! – Я своё пожил, мне уже ничего не страшно.
Вот в это - я мог верить.
«Ты представь», - сказал он.
Да как я, в неполные двадцать два года, мог такое представить? В подобную дикость, мерзость, и верилось-то с трудом. Даже через десять лет, когда что-то подобное случилось уже в другом городе, с другим человеком на моих глазах, тоже почти не верилось. Если бы не факты.
Парня в одночасье выгнали из международного отдела перевозок аэропорта «Пулково», только за то, что на Невском проспекте он объяснял подвыпившему финскому туристу, как ему пройти куда-то и даже пошёл вместе с ним в нужном направлении. Начальник смены не бывший «великим другом» своему подчинённому, заложил его куда надо, и уже на следующий день, парень потерял хорошо оплачиваемую работу. Вылетел на улицу, примерно с такой формулировкой в трудовой книжке – «уволен по утрате доверия».
И, кому он теперь был нужен? Кто и куда его возьмёт на работу? А ещё через несколько дней, начальник привёл на его место своего родственничка.
Да, это теперь, когда я прожил большую часть жизни, меня невозможно чем-либо удивить, я уверен, что человеческая мерзость не знает границ и пределов, в какие бы одежды её люди не рядили. А тогда? Тогда просто в голове не укладывалось, что такое возможно.
Жизнь доказала – всё возможно.
- Гиви, а у тебя нет ничего покрепче, - кивнул я в сторону ящика, за которым стоял кувшинчик с остатками вина.
Старик нахмурился. Седые, лохматые брови, почти сошлись на переносице. Спросил, подавшись ко мне:
- Ты, кажется, пришёл, чтобы что-то узнать, услышать, а не пить. – Водка в этом деле не помощница. – Я понимаю, конечно, услышать такое … всё понимаю, но если бы даже и было - не дал. – Другое дело – хорошее вино, оно думать помогает, а тебе есть о чём подумать, на ус намотать, у тебя вся жизнь впереди, - и разлил остатки вина по стаканам
Промокнув тыльной стороной ладони губы, крякнув от удовольствия, сказал:
- А на посошок выпьем потом, - и спросил, - ты же зайдёшь ещё ко мне?
- Обязательно Гиви и не раз.
- Вот и отлично, а теперь слушай, как и чем всё закончилось, а то, заговорились мы с тобой, народ вон, уже с работы возвращается.
Действительно, на автобусной остановке из городского транспорта вышла толпа. Люди возвращались в спальный район города, куда уже не доносился запах моря.
Гиви подводил рассказ к финалу.
- Примерно через месяц, Сапога вызвали в городское Управление. – Чисто выбритый, источая лёгкий аромат «Шипра», наглаженный и надраенный он утром отбыл на встречу с генералом, или, как у нас ещё любили говорить - комиссаром милиции.
- В приёмной его встретила улыбающаяся секретарша шефа и без промедления предложила пройти в кабинет. начальника – На небольшом столике в углу приёмной, боковым зрением Сапог успел заметить поднос с тремя стаканами тонкого стекла и несколько блюдец с дольками лимона и твердокопчёной колбасы. - Всё было накрыто белоснежной салфеткой. – Шагнул через порог кабинета с радужной мыслью в голове: «Хороший знак, неужели всё начинает сбываться!»
- Несколько столов сдвинуты в форме буквы «Т». - Во главе стола генерал - начальник Управления. - Напротив, в основании ножки буквы, полковник -парторг Управления. - Жестом генерал прервал рапорт Сапога, собравшегося было, доложить о себе по всей форме.
- Садись, - и указал на стул напротив парторга.
Улыбаясь и скосив глаза на майора, генерал открыл кожаную папку, достал два листа бумаги, спросил:
- Догадываешься, для чего вызвал?
- Никак нет, товарищ генерал.
- Да ладно тебе, ломаешься тут мне, как мятный пряник.
- Полковник усмехнулся, внимательно всматриваясь в лицо офицера. - Листы легли на стол по левую и правую руку хозяина кабинета. - Чуть пригнувшись, он выдвинул нижний ящик стола, достал и положил на правый лист бумаги, новенькие с двумя звёздами погоны подполковника. – Сердце Сапога сладко заныло: «Свершилось, вот они долгожданные!»
- Положив ладонь на погоны, и барабаня по ним пальцами, генерал обратился к подчинённому:
- Здесь приказ о присвоении тебе очередного звания, а здесь, - и он положил ладонь левой руки на другую бумагу, - приказ о назначении на новую должность.
И добавил после небольшой паузы, не отрывая взгляда от лица майора, как бы изучая его реакцию.
- В один день обе бумаги пришли.
- Сапогов очень хотел выглядеть спокойным и уверенным. - Старался показать всем видом, что не удивлён. «Да, он доволен произошедшим, но так должно было быть, он это заслужил».
– Но, как он ни старался, плотно сжатые губы предательски кривились, выдавая радостную улыбку.
- Видя это и понимая, что сейчас творится в душе майора, сидевший напротив полковник, вновь ухмыльнулся. – Ехидно так ухмыльнулся. - А генерал в этот момент, уже держал в руке лист, лежавший от него слева, и начинал читать.
- Пока читалась первая часть приказа, так сказать преамбула, Сапог уже не скрывал улыбку. - А вот, наконец и то, чего он ждал более всего: « … назначить подполковника Сапогова, заместителем начальнику Управления МВД по городу, - начальник перевёл взгляд с бумаги на лицо подчинённого и закончил, - по городу Новороссийску».
- Какое-то мгновение улыбка ещё блуждала по лицу Сапога. - В глазах отразилось недоумение, ему показалось, что генерал ошибся, или он сам - ослышался. – Стул под ним скрипнул. - Опираясь руками о стол, он начал привставать с места и одновременно, вытянув шею в сторону начальственного стола, враз осипшим голосом спросил:
- Что?! Что это?
- Это приказ министерства, - жёстко ответил генерал и вдруг спросил, мягко так, вкрадчиво:
- Вы товарищ майор, не согласны с приказом свыше?
- И Сапог, как заворожённый, тупо уставился на начальственный перст, поднятый в направлении потолка.
- Он плюхнулся на стул. – В голове, как назойливая муха перед лицом, закрутилась мысль; « На столе погоны, два приказа, а он меня майором называет! Что это значит?!»
- В горле стало сухо и шершаво, язык, казалось, прилип к нёбу. - Заговорил быстро, сбивчиво и хрипло - не своим голосом, как молоденький лейтенант, впервые попавший в кабинет высокого начальства:
- Я же столько лет отработал в этом городе … навёл порядок … я зачистил его от всякого элемента …
- Жестом руки генерал оборвал его торопливую, речь.
- Всё правильно и мы это оценили, представив вас к очередному званию, а министерство, учитывая ваш опыт работы и способности, пошло ещё дальше – повышает вас в должности. – В чём противоречие, что вас не устраивает?! – недобро щуря глаза, генерал смотрел в лицо Сапогу. – Продолжил ещё более жёстко.
- Вы хотите майор, чтобы я извинился перед Москвой и объяснил им, что мы ошиблись в вас, а следом ошиблись и они? – Вы этого хотите?! – Так это легко делается, - генерал положил ладони на бумаги, и даже двинул ими по направлению к открытому ящику стола, - раз и всё, а затем, я снимаю трубку телефона. – Вы этого хотите майор?
- Он всё понял, хотел возразить, но не успел. – Заговорил, добивая его, полковник-парторг, сидевший напротив и молчавший до этого момента.
- Майор, вы забываете, что у вас на плечах погоны, но более того, вы забываете, что вы член партии, вы забываете о партийной дисциплине. – Надеюсь, мне не придётся вам напоминать, что бывает с теми, кто нарушает её? – Лишившись партийного билета, вы можете потерять не только погоны подполковника, но и лишитесь тех, что сейчас на ваших плечах. – Вы так уверены, что в городе у вас много друзей, которые захотят взять вас на приличную работу?
- За генеральским столом послышалось хмыканье, и донеслась тихая реплика:
- Хотел бы я посмотреть на того, кто решится.
- Глаза у парторга были бледно-бледно серыми, как парадная шинель у особиста, а на лице ни малейшего раздражения, и это, больше всего пугало. – Сапог начал торопливо оправдываться:
- Да нет, что вы, я всё понимаю! – Приказ, есть приказ …я готов …куда партия пошлёт
- Вот и отлично, бери, подписывайся, что ознакомлен, - генерал двинул бумагу по столу.
- Чтобы не заметили дрожи в пальцах, Сапог, подписывая бумагу, сжал ручку в пальцах так, что она громко хрустнула, норовя сломаться. Подписал и возвращая её начальнику, спросил, стараясь придать голосу, как можно больше уверенности:
- Разрешите идти, товарищ генерал.
- Иди подполковник, - и, протянув руку, прощаясь, добавил:
- Не расстраивайся, Новороссийск, это не Новосибирск, всего триста километров по морю, бывают и хуже назначения. – Отличишься теперь там, вот и направят тебя на курсы, а потом, чем чёрт не шутит, вернёшься в такой вот , - он кивнул в сторону вешалки где висела его огромная генеральская фуражка-аэродром.
- Сапог пошёл к выходу, зло думая: «Надолго же ты здесь решил окопаться – зараза!»
- Уже взялся за ручку двери, когда его окликнули:
- Сапогов, погоны-то забери. – Они мне не нужны, я когда-то такие до дыр износил, пока следующие получил.
- Когда принимал их из рук генерала, тот добавил, то ли улыбаясь, то ли ухмыляясь:
- А ты у нас шустрый, удачливый, у тебя быстрей получится.
- Не получилось у него, Гиви улыбнулся и, посмотрев на меня, спросил:
- Ты, наверное, хочешь спросить меня, откуда я такие подробности знаю?
Я только в ответ улыбнулся старику, а он ответил:
- Водка всё парень, она проклятая, она языки многим развязывает. – После того, как Сапог передал дела своему заместителю, они закрылись в кабинете, выжрали две бутылки и, попьяни Сапог всё сам в подробностях рассказал. – А уже потом, когда исполнилось девять дней Сапогу, под самое закрытие кафе, заявился ко мне его бывший зам, поддатый слегка, видно, помянул в тот день бывшего начальника. – Добавил у меня ещё, вот и потянуло его на откровения. - Долго сидел у меня, а под конец, всё печалился о том, что, мол, зря Сапог всю эту кашу заварил с Пашей. – Всё амбиции, за должностями гнался, а что получилось?!
- А что получилось? - переспросил я Гиви.
- А то и получилось, дров наломал, жизни людям искалечил и оба в ящик раньше времени сыграли. – Ради чего, кому от этого лучше стало?
- Сапог погиб страшно, ни приведи господи, такое. – Он уже месяца четыре тогда, как служил в Новороссийске, а семью из Сочи не срывал. – Пару раз в месяц сам приезжал на выходные, на служебной машине. – Вот на этом его и подловили. – Дороги-то знаешь, какие у нас: серпантин кругом, с одной стороны стена, а с другой обрыв. – Если что, деваться некуда.
– Рано утром это случилось, он в Сочи ехал, а под Туапсе есть место такое, там грунтовка от адыгейского хуторка к трассе примыкает. – Вот там его бортовой «ЗиЛ», выскочивший с грунтовки, в бок и протаранил. – Машина метров двадцать летела до скал, что на морском берегу. – Бензобак взорвался, а его заклинило в машине. - Говорили, что жив ещё какое-то время был, следующая машина минут через пять к этому месту подъехала, кричал страшно. – Сгорел Сапог заживо.
– Оказалось, что «ЗиЛ» угнал кто-то от хутора. - Шофёр ночью вернулся из дальнего рейса, машину поставил у дома, а сам отсыпался и не слышал, как её угнали. – Короче, так и осталось это «глухарём». Никто ничего не видел и не слышал, отпечатков, кроме хозяина машины, нет. – Кто, за что? – Одни люди понимали, другие догадываются, … а догадки к делу не подошьёшь.
– Говорили, что в наш морг, останки Сапога привезли в обычном бумажном мешке. – Хоронили в закрытом гробу, а что там хоронить-то было? – Одни головёшки. – На похоронах, кроме родных, был один майор из Новороссийска, а из наших – только бывший его заместитель. – Ни тебе траурных залпов, ни пламенных речей сослуживцев. – Всё быстренько и по-тихому, как и не было, такого – Сапогова.
Я прикурил очередную «Приму», спросил старика:
- А с дядей Пашей как?
- Так и с ним, всё тихо и спокойно. – Пережил он Сапога, где-то месяца на два. – Почта воровская работает быстро и лучше государственной, а значит, знал он, что рассчитался за всех. – Паша был в большом авторитете, его заказ с удовольствием мог выполнить любой урка, да и про Артура забывать нельзя.
- Говорил парень, что за последние месяцы жизни, Паша исхудал до невозможности, постоянно харкал кровью. – Умер он в лагерной больничке. - Когда врачиха утром подошла к нему, был ещё тёплым, кровь на кубах не успела засохнуть. – Глаза открыты, смотрит в потолок и улыбается. – Так и умер - тихо и с улыбкой. – Это мне рассказал посыльный Паши. - Освободился парень и приехал с ещё прижизненным поручением от Паши к Светкиной матери, передал им что-то, а потом нашёл и меня.
- Так и живём пока без смотрящего. – Кого назначат, непонятно. – Своих нет авторитетных на примете, кто бы мог. - Артур в бегах. – Хотя - это не великая проблема. – А без смотрящего нельзя, сам ведь слышал от мужиков – непонятки в городе начинаются. – Всякая шестёрка, норовит одеяло на себя тянуть.
И подвёл черту под рассказом.
- Вот парень и всё. - Что знал - рассказал тебе.
- Спасибо, дядя Гиви огромное, теперь многое понятно, но одного, я так и не знаю. – Где мне найти Светкину мать. - Адрес Светкин нужен.
Он тихо засмеялся, попытался в стать из шезлонга и протянул мне руку со словами:
- Помоги-ка, видно, ноги затекли.
Я помог ему встать, а он, взяв меня за плечи, развернул лицом к дому, что стоял на противоположной стороне улицы.
- А что её искать? - Вот их дом, крайний справа подъезд, второй этаж, вон видишь лоджию, где бельё висит?
- Ну, ты даёшь, дядя Гиви, целый день я сижу с тобой, а ты …
- Так если бы я сказал тебя сразу, разве ты усидел бы со мной? – Да и какой смысл? – Небыло её дома, только недавно с работы вернулась, ты спиной к дому сидел, а я всё видел.
– В последнее время, какой-то хлыщ к ней примазался, живёт у неё и, похоже, бухать она вместе с ним начала. – Как-то подошла она ко мне, бутылки из-под «Портвейна» хотела сдать, я и решил её спросить о Светке. – Так у неё глаза сразу на мокром месте оказались, психанула, заорала на меня: «Что вы все лезете ко мне с этим?! Что вы знаете?!». – Короче, обложила меня, бросила сетку с бутылками и ушла. – С тех пор – ни ногой сюда. – Этот, бухарик её, по нескольку раз в неделю бутылки таскает. – Плохо это - если женщина пить начинает, её уже ничем не остановить. – Так что, иди, потом заскочишь ко мне?
- Конечно, дядя Гиви.
Прыгая через ступеньку, взбежал на лестничную площадку второго этажа. Раз, ещё раз, вдавил кнопку звонка. Наконец дверь открылась.
Да, Светкина мать изменилась за эти годы сильно. Куда делась ухоженность, даже некий лоск, что был прежде. Потухли глаза. Я поздоровался, приглядевшись, она узнала меня.
- А, это ты, вернулся. – И, что надо?
Я начал сбивчиво говорить, объяснять, что Светка перестала писать мне, а теперь я всё знаю, и мне нужен её адрес. Её губы искривились, и она тихо с нескрываемой издёвкой, процедила:
- Знает он всё, - и, уже более громко.
- Что ты понимаешь? – Что ты можешь знать об этом? – Знаешь, как девке жизнь испоганил?!
В коридоре за её спиной, послышались шлепки босых ног и появился мужик в засаленной майке, спросил, подходя ближе:
- Кто это, кого принесло?
- Иди отсюда, не твоё это дело, тебя не касается, - раздражённо бросила она ему, и он, забормотав что-то, он зашлёпал назад.
- Если она не писала тебе, значит - так надо. – Она запретила мне давать свой адрес кому-либо, даже тебе.
Видно, она что-то уловила в выражении моего лица, продолжила более спокойно, даже с просительными нотками в голосе:
- Иди парень, не дам я тебе адреса, если она сама этого не хотела. – У тебя своя жизнь, вот когда вернётся, тогда и встретитесь … если захочешь, - и, начала закрывать дверь.
- Вы напишите ей, что я заходил, я искал и ещё заходить буду, - успел прокричать я, прежде, чем дверь захлопнулась перед моим носом.
Я вернулся к палатке Гиви. Он уже заканчивал работу и собирался домой. Рассказал ему, как всё прошло. Выслушав меня, он мотнул головой, с досадой и удивлением в голосе, сказал:
- Это ж надо, какая! – Я же тебе говорил – кремень девчонка, гордая! – Ишь, какой экзамен тебе устроила?! – И, что тут сделаешь? – Ничего! – Только ждать остаётся.
– Ладно, езжай парень, я тоже домой собираться буду, но ты заходи ко мне, посидим, поговорим, винца хорошего выпьем, - и, подмигнул мне.
- Обязательно, дядя Гиви.
И уже шагнув к дверям палатки, он очень тихо добавил, но я всё же расслышал:
- Скучно мне тут, да и жить не интересно становится.
Примерно через месяц Гиви ушёл. Умер старик.
Так и не успел я выпить с ним на посошок.
Говорили, что осколок, который он носил под сердцем, шевельнулся вновь, а мне врезалась в память его последняя, тихо произнесённая фраза.
В тот день, когда узнал о его уходе, показалось, что в городе что-то неосязаемо, неуловимо изменилось. А может, изменилось во мне?
Последний, небольшой кусочек от пласта, под названием – детство и юность, оторвался и стремительно, безвозвратно, исчезал в голубом, бездонном сочинском небе.
Глава 16 Полёт «майского жука»
"Всё,что было, то и будет" - царь Давид