Трон Знания (фантастика, фэнтези)

[Павел]

Единственное, хочу Вас спросить: костюмер сильно выбивается из текста?

По моему мнению - да.
Костюмер будет у всех ассоциироваться с театром или съемками фильмов.

[Такаббир]

Спасибо за ответ, Павел!
Насколько различны у людей ассоциации. Верно? А мне вот не дают покоя костюмеры Путина и британской королевы.
Хорошо... Подумаю...

[Татьяна Ка.]

Подскажите, я перечитаю. Может, прозрею.

Едва ли. Но, как перечитавшая тоже немало книг и статей по психологии, скажу, что характеры героев у вас не совпадают с тем, что должно получится логически и психологически с тем, что вкладываете в них вы.

[Такаббир]

Принимаю Вашу точку зрения, хоть и в корне не согласен с ней.

[Татьяна Ка.]

Наивность и простодушие старика не имели границ.

Это - ваше, авторское мнение.
Это - то, что видит и как размышляет читатель.

смиренно склонил голову

выскочив вперед

спросил старик, смиренно семеня за Адэром

раздались на удивление быстрые удаляющиеся шаги.

однако смотритель, заметив девушку, опередил его:
– Маликá! Ты что здесь делаешь? А ну марш к себе!

Мун повернулся боком к двери и низко склонился

прислуга, привыкшая угождать, очень быстро шуршать тканью костюма, долгое время терпящая унижения, плюс смекнувшая, что папашка с сынком далеко не в ладах...
Ткните мне в строчку, где видна широта души и наивность старика!

[Такаббир]

Татьяна Ка.

Ткните мне в строчку, где видна широта души и наивность старика!

Текст:
Срочно собрал людей, некогда приехавших из Тезара. Из сбивчивых и зачастую противоположных сведений сделал вывод: Адэр сумасброден, испорчен вниманием женщин и равнодушен к государственным делам, а значит, то немногое, чего добились ставленники Великого, пойдет прахом.
О ком он печется? О себе что ли? Так уже ясно, что в замке наместники ничего хорошего не сделали. Он беспокоится о стране. Или тревога о судьбе страны - это, по-Вашему, хитрость и алчность?
Старик решил, что сможет наставить наследника на путь истинный. Может, хотел помочь советом. В чем его алчность и хитрость? Он надумал оттяпать у наследника замок?
Теперь поставьте два предложения рядом:
Мун... из сбивчивых и зачастую противоположных сведений сделал вывод - то немногое, чего добились ставленники Великого, пойдет прахом. Мун уже видел себя в роли воспитателя отпрыска Могана.
Это должно натолкнуть не меня, а Вас на мысль, что Мун - наивный и простодушный плебей. Плебей, мечтающий стать воспитателем 25-летнего бугая, который родился и вырос в богатстве и вседозволенности. Но он неглупый плебей, если, столкнувшись с взглядом Адэра, почувствовал, как нафантазированные планы лопнули. Неглупый плебей, который, как любой среднестатистический человек, понимает, что между папашкой и сынулей конфликт, раз папашка отправил сынулю в захолустье. И читатели это понимают, а я всего лишь зафиксировал понимание читателей. И Вы это понимаете, просто не можете остановиться и будете стоять до последнего, потому что ошибочно считаете, что если Вы согласитесь со мной, то уроните себя в глазах некоторых рьяных критиков (о своих глазах я уже молчу). Я знаком с вашим психотипом. И вы знакомы. Вы читали психологию...
Я буду просто чуточку умнее и скажу Вам: характеры моих героев сломались на первых же пяти страницах? - ну, и мать их так. Нет ни одного логического поступка? - к дьяволу их. Я автор - хочу ломаю, хочу строю. А разжевывать то, что написано черным по белому, я больше не буду.

[Winston B. Pooh]

Ткните мне в строчку, где видна широта души и наивность старика!

Если позволите. Во-первых, тыкать в предложенные/выбранные вами строчки бессмысленно, если только не использовать гиперусилитель поиска смысла между строк. Сама ваша просьба очень близка к требованию убедить вас в том, что, например, у смайлика на затылке есть (или отсутствует) татуировка, изображающего почтеннейшего Джека в профиль. Или надёргать несколько слов и фраз из прогноза погоды и отдать их стилисту с наказом сшить фофудью с указанными цветом и размерами и из указанного материала. Во-вторых, "простодушие" и "широкая душа" не вполне синонимы.
Лучше в эти строчки потыкать :

Из сбивчивых и зачастую противоположных сведений сделал вывод: Адэр сумасброден, испорчен вниманием женщин и равнодушен к государственным делам, а значит, то немногое, чего добились ставленники Великого, пойдет прахом.

Наивен и простодушен тут Мун? Не очень заметно пока.

В голове старца зародилось подозрение – между Моганом и Адэром пробежала не просто черная кошка, а промчался огромный злобный зверь, коль Великий отправил сына в этакое захолустье. И встречать его надобно, как очередного наместника. Ведь не было сверху никаких распоряжений о торжественности приема.

Наивен и простодушен тут Мун? Скорее да, чем нет. Кто бы там ни пробежал между Моганом и Адэром, Адэр - сын Могана, и встречать его надобно как сына Могана и безо всяких распоряжений свыше (где, очевидно, принимают сына Могана за принца, так сказать). Начинают терзать смутные сомнения, что сообщи, что приедет сам Моган просто так, порыбачить, так старый Мун вообще не почесался бы - ну, Моган, ну, рыбачить.

Наивность и простодушие старика не имели границ. Он уже видел себя в роли воспитателя отпрыска Великого.

Наивен и простодушен тут Мун? Безусловно. Во-первых, это читателю говорит автор. Во-вторых, всего лишь поменяв местами эти два предложения, можно увидеть считающего себя тёртым калачом лакея, посредством отеческо-заботливого отношения к растерянному, растоптанному, униженному, опальному сопляку завоевать его доверие и благодарность, которая вскоре после неминуемого восшествия этого сопляка на престол обратится в утроенную пенсию и другие ништяки. И - в перевёрнутой версии очерёдности предложений - автор тащит фокал на себя и поясняет особым читателям, как правильно интерпретировать хитрый план Муна и приводит причины его (плана) возникновения.

P.S. Как человек, прочитавший тысячи книг по психологии, вы, Татьяна Ка., должны бы знать, что в человеке иногда присутствует больше черт, чем одна. Можно быть тупым как пробка и при этом спесивым как семь Моганов. Никаких намёков, конечно, между строк, в кои-то веки, пусто.

[Такаббир]

Winston B. Pooh
Уф... Неужели мы с Вами так одиноки? Вы почти слово в слово повторили то, что я написал за секунду до Вас.

[Winston B. Pooh]

синхронизация! Имхо, надо закрывать лавочку - всё бесполезно.

[Такаббир]

Имхо, надо закрывать лавочку - всё бесполезно

Я давно это понял, но во мне воспитали уважение к женщинам, и просто отмахнуться от дамы я не мог.

[просто мария]

Единственное, хочу Вас спросить: костюмер сильно выбивается из текста?

ИМХО, да. Возникает ассоциация с театром.

[Татьяна Ка.]

рочно собрал людей, некогда приехавших из Тезара. Из сбивчивых и зачастую противоположных сведений сделал вывод: Адэр сумасброден, испорчен вниманием женщин и равнодушен к государственным делам, а значит, то немногое, чего добились ставленники Великого, пойдет прахом.

По-вашему, это он печется?.. собирая сведения?.. На базаре, что ли?
Тогда важный вопрос... а до этого он что делал? Молча... смиренно, склонив голову смотрел, как наместники разрушают страну? Доводят до нищеты? И даже дворец под его... смиренно-обеспокоенным управлением превратился в ничто...
понятно, читай между строк: это широта души и наивность!

Думаю, будь я сто... двести... триста раз права... все равно, по-вашему, я буду ошибаться. Только мне вот этот спор ни к чему. Я просто пройду мимо и - очень быстро - забуду непонятное, вызывающее головную боль. А вам я желаю полной синхронизации с читателями, читающими между строк то, чего там нет! Код да Винчи, однако!

[Winston B. Pooh]

Тогда важный вопрос... а до этого он что делал? Молча... смиренно, склонив голову смотрел, как наместники разрушают страну? Доводят до нищеты? И даже дворец под его... смиренно-обеспокоенным управлением превратился в ничто...

– Я Мун, управляющий хозяйством замка или попросту смотритель

По-вашему, этому пожилому управдому следовало схватить вилы и устроить восстание????????????........... А что он делал раньше - ждите соответствующий вбоквел, а то между строк читается, что главгер в этом тексте всё-таки Адэр.................................................

[Татьяна Ка.]

По-вашему, этому пожилому управдому следовало схватить вилы и устроить восстание????????????...........

Не, там точно между строк написано, что он всю жизнь рОстит королевских отпрысков! квалификация у него такая. и не надо меня переубеждать, что это не так - нет ничего ужаснее, чем подрывать синхронизацию автора и читателя!

[Winston B. Pooh]

не надо меня переубеждать

Ни за фто

[Татьяна Ка.]

Вот видите, и мы с вами синхронизировались. Жаль, что не в том направлении.

[Такаббир]

ИМХО, да. Возникает ассоциация с театром.

Мда... Вероятнее всего, придется с этим что-то делать.

[Такаббир]

Продолжаю)

***
Малика влетела в спальню, рухнула на кровать. Чопорность и равнодушие вельмож мало волновали ее – она давно к ним привыкла. Сколько себя помнит, именно такие люди приезжали из Тезара – надменные сухари. Но еще никто не позволял себе так унижать ее.

И вот приехал он: высокомерный, зазнавшийся, самовлюбленный. Разве таким должен быть правитель? Даже наместники осматривали замок, где им предстояло провести остаток жизни, знакомились с его обитателями, меняли слуг, окружали себя толковыми людьми, проводили собрания, распределяли обязанности, и уж потом погружались в созерцательную дремоту. Но что с них возьмешь? Старые немощные люди, выжатые Моганом, как лимоны. Где еще они могли отдохнуть от дел, как не на троне Порубежья?

А этот? Единственное, что заинтересовало его – спуск к морю. Да он отродясь не слыхивал, что в этой стране есть море.

Малика тяжело вздохнула. Почему же так не везет на смышленых и интересных людей? Один лишь Мун – самый дорогой человек на свете. Всегда рядом, всегда поддержит и успокоит, а если надо, то и мозги песком прочистит.

Скрипнула дверь. Легок на помине. Но как же не хочется слушать его поучения. Сейчас бы в душ, смыть презрение и злобу, что выплеснул на нее Адэр.

– Что ты творишь? – начал от порога Мун.

Малика не шевелилась. Может, решит, что она спит, и уйдет?

– Как это понимать? – непривычно сурово звучал старческий голос. – Стоит отвлечься, и на тебе! Получай очередную глупость.

Малика сжала под подушкой кулак. Нет! Выговор старика не заставит развернуться и с виноватым видом захлопать ресницами.

– Зачем ты пошла к правителю?

Послышались шаги. Ага! Или решил уйти, или… Стул с грохотом опустился возле кровати. Заскрипел дерматин.

– Ладно, я еще могу понять девичье любопытство. Увидела, ну и смазывай пятки. Но усесться в машину?! Надо быть без царя в голове.

Малика стиснула зубы. Старик не на шутку разошелся. Даже припомнил прадедовские прибаутки. Видать, отделаться молчанием не получится.

– Что это ты? Зубами скрипишь? Ишь, как уши ходят ходуном. Вот сейчас возьму ремень и отхайдóкаю почем зря, не посмотрю, что девица.

Малика развернулась:
– Это как?

– А вот отхайдóкаю, тогда и узнаешь, – сердито ответил Мун, но старческий взгляд потеплел.

– Да что случилось? Не помню, чтобы ты раньше ремнем грозился.

Старик поднял палец к потолку:
– Это правитель! А ты решила с ним лясы точить? Лучше бы на кухне помогла.

– При наместниках посуду не мыла, а сейчас побегу?

– Сильно ты вознеслась! То и чураются тебя бабы. Даже поболтать тебе не с кем.

– О чем с ними болтать? О мужиках или о картошке с брюквой?

Малика села, поправила платье. Украдкой глянула на Муна – выпустил пар или придется еще послушать?

– Так вот, голуба! – проговорил старик. – Адэр – большой человек. А ты мошка. Раздавит тебя и не заметит.

Малика тряхнула головой. Все! Хватит на сегодня унижений!
– Ненавижу его! – прошептала она.

– Кого?

– Его! Твоего правителя Адэра!

Мун взлетел со стула, не по-старчески резво подбежал к двери, выглянул в коридор и с посеревшим лицом повернулся:
– Дурья твоя башка!

Малика подошла к окну. Отодвинув цветущую герань, умостилась на подоконнике:
– Глупее человека не видела.

Мун опасливо приблизился к ней:
– Ты чего мелешь? Заболела?

Его губы тряслись, в глазах тревога. Старик не знал, куда деть руки: то прятал за спину, то складывал на груди. Наконец сцепил пальцы и прижал к животу.

Глядя на него, Малика мысленно осыпала себя упреками. Надо было повиниться, признать свою ошибку, и делу б конец. Нет! Взыграла кровь, заговорила гордость. Еще и самого близкого человека заставила волноваться.

Она спрыгнула с подоконника, обняла старика и уткнулась лбом в его плечо:
– Мун! Я пошутила.

– Хороши шутки.

– Нет, правда! – Малика легонько боднула его в шею. – Только немножко огорчилась. Правитель… и не знает о море. И кто додумался его сюда отправить?

– Не нашего ума дело.

– Я бы на месте Адэра…

– Да как ты можешь сравнивать себя с правителем?

Малика отклонилась назад:
– А чем он от меня отличается? Только тем, что родился с короной на макушке.

– Девочка! – Мун укоризненно покачал головой. – Твой язык до добра не доведет. Слава Богу, мне недолго тревожиться. Две недели пролетят, как день.

– Зачем ждать? Давай уедем сегодня. Прямо сейчас. Давай?

– Нет, Малика. На кого я оставлю замок? – Мун взял ее за плечи. – Пообещай мне!

Она потянулась поцеловать Муна в щеку, но старческие руки держали не по-старчески крепко.

– Пообещай, что к правителю ни ногой!

– Обещаю!

Малика вырвалась из цепких пальцев, обежала старика и прыгнула на кровать. Панцирная сетка натужно заскрипела. Лицо Муна просветлело, губы растянулись в улыбке.

В комнату заглянула служанка:
– Малика! Правитель срочно вызывает тебя в комнату собраний.

Малика посмотрела на побледневшего старика, пожала плечами.

[Такаббир]

***
Рассудком завладело единственное желание – быстрей вернуться и успокоить Муна. И Малика, не в состоянии думать ни о чем другом, бежала по переходам хозяйственного крыла, прыгала через ступени, неслась через холл. Услышав голоса, заглушенные изгибами и поворотами коридора, споткнулась, прижала руку к груди. Вторя биению сердца, в голове заколотился вопрос – зачем ее позвал правитель?

Мысли, подобно застигнутым врасплох ящерицам, ускользали, оставляя бесполезные обрывки. Взор метался по затоптанному полу, словно искал в тусклых разводах подсказку.

Малика похолодела – а вдруг Адэр узнал, кто она? Привалилась плечом к стене, потерла виски. Нет… Нет! Даже ставленники Великого не догадались. И слуги – все, как один, переселенцы – знают о морунах только понаслышке. Единственное, что может ее выдать – это глаза, необычайно черные, обжигающие. Но смуглая кожа и волосы, цветом и блеском напоминающие смолу, собьют с толку любого сведущего человека.

А вдруг Адэр узнал, что ее старый добрый Мун – ориент? Но откуда? Тот, кто в нарушение закона дал ему в замке приют, давным-давно ушел в мир иной. Прошедшая после него вереница наместников без устали меняла слуг. И вскоре не осталось ни одного человека, кто бы помнил, что тихий и покорный смотритель – выходец из морского народа. В конце концов, изменился сам Мун – хотя глаза цвета морской волны и несмываемый загар остались прежними, всё остальное скрыли годы.

– Чего ждем? – возле самого уха прогремел голос охранителя.

Малика от неожиданности вздрогнула. Оттолкнулась плечом от стены и быстро пошла мимо закрытых дверей, чувствуя спиной пронизывающий взгляд. Сбежать не получится. Уже стемнело. До ближайшего селения, где находится их маленький домик, три часа ходьбы по пустоши, кишащей дикими собаками и шакалами. А эти хмурые верзилы, которых привез с собой правитель? Без его разрешения они вряд ли позволят уйти.

Завернув за угол, Малика остановилась. Свет, вырывающийся из зала собраний, разделил коридор и словно разорвал саму жизнь на две части. На освещенной границе между «до» и «после» плечом подпирал открытую дверь секретарь Адэра – важный на вид, но с измученным тусклым взором.

Малика глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.

В воздухе витал терпко-сладкий аромат. Молодые люди, стоя возле камина, тихо разговаривали. Вернее, говорил Адэр, а человек, который недавно ждал его на лестнице, с растерянным видом крутил в руке бокал с вином и порой кивал в ответ.

Адэр заметил ее:
– Чего топчешься у порога?

– Я не топчусь. Я только что пришла.

– Подойди! – приказал Адэр. Взял с каминной полки бокал с вином и протянул Малике. – Выпей.

Она отшатнулась.

– Не хочешь?

В синих глазах пустились в пляс веселые чертики. Хмельной взор забегал по ее лицу, задержался на губах, сполз на грудь. Малика вспыхнула – она не товар на сельской ярмарке – и сжала кулаки.

– Считай. Я подожду, – произнес Адэр и, беззлобно улыбнувшись, сделал глоток вина.

Малика спрятала руки за спину и только сейчас увидела возле ножки стола две пустые бутылки. Адэр заразительно рассмеялся – видимо, его развеселило выражение ее лица.

Приказав секретарю закрыть дверь с другой стороны, сказал:
– Позволь тебе представить маркиза Вилара Бархата. Можешь обращаться к нему, как и ко мне – мой господин.

Малика, склонив голову, присела.

Адэр повернулся к Вилару и указал на Малику:
– А это… Черт… Как твое полное имя?

– Малика Латаль.

– Напомни, чем ты занимаешься в замке?

– Сейчас – ничем. Когда были наместники, я читала им книги, переписывала документы, вела протоколы собраний…

– Представляешь? – перебив Малику, Адэр обратился к Вилару. – Она в курсе всего, что творится в стране. – Залпом опустошил бокал и с непонятной злостью бросил его в камин. – Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– Ты не по возрасту четко и понятно излагаешь свои мысли.

Малика опустила голову:
– Видимо, я прилежная ученица.

– И кто же твои учителя? Неужели наместники? – В голосе Адэра прозвучало неподдельное удивление.

– Я же сказала: я читала им книги, переписывала документы. Чуть дальше по коридору огромная библиотека, в подвале архив.

Она ждала колкие фразы, а слышала шум ветра за окном. Посмотрела на Адэра и столкнулась с оценивающим взглядом.

Адэр указал на кресло и стулья возле камина. Первым развалился на красном плюше. Малика присела на самый краешек сиденья. Вилар передвинул свой стул так, чтобы она не могла его видеть.

– Я хочу пригласить несколько самых влиятельных высокородных особ, – промолвил Адэр.

– Вы обидите остальных, – тихо произнесла Малика.

– Я бы позвал всех, но здесь мало места. Так вот, я хочу, чтобы ты занялась подготовкой этой комнаты к приему.

Малика посмотрела по сторонам.

– Вымытых окон и плюша на кресле недостаточно, – сказал Адэр. – Здесь все должно быть торжественно и строго. Справишься?

– Почему я?

– А кому я должен это поручить? Нерасторопной прислуге с допотопными вкусами или помощникам наместника, которых ничто, кроме Тезара, не интересует?

– Зачем вам эта комната? В левом крыле есть Мраморный зал.

– Он в нормальном состоянии?

– Еще нет. Но это вопрос нескольких дней, Мун как раз набирает прислугу.

– Кто распорядился?

– Я, – прозвучал за спиной голос Вилара.

Адэр подвинулся на край кресла и наклонился к Малике:
– Дьявол! О чем с ними разговаривать?

Малика уловила в его дыхании тягучий аромат терпкого вина.
– Мой господин! Давайте все обсудим завтра.

– Я спрашиваю – о чем?

Адэр вцепился в ее колено. Малика боролась с желанием разжать его пальцы, да с такой силой, чтобы захрустели косточки. Надо сказать ерунду. Пусть взорвется. Пусть обругает и, сочтя идиоткой, больше никогда не вызывает к себе.
– Если вы позволите мне сопровождать вас на приеме…

– Малика! В той стране, откуда я родом, сопровождающей дамой может быть либо супруга, либо родственница. В худшем случае – фаворитка. Таковы традиции, – на удивление добродушно произнес Адэр и отпустил ее колено. – Ты никаким боком к ним не относишься.

Малика уставилась в пол. Адэр не так прост, как ей показалось. Его могло разозлить ее молчаливое присутствие, но околесицу выслушал спокойно. Вчера прятал за ехидными словами растерянность, утром гневно громыхал, пытаясь скрыть смятение, сейчас удивил – не было вспышек злобы, взгляд выдавал простые человеческие чувства. Вино помогло ему превратиться в человека, или усталость лишила сил выходить из себя, но, как бы там ни было, Адэр непредсказуем, а от того втройне опасен. Прав Мун – таких людей надо сторониться.

– Неплохо бы посмотреть, что из себя этот Мраморный зал представляет, – позвучал голос Вилара.

– Посмотри. Тебе все равно нечем заняться. А списком и рассылкой приглашений займется секретарь.

Когда за Адэром закрылась дверь, Вилар пересел в его кресло:
– Ну что ж, будем знакомы?

Малика рассеяно кивнула и тотчас вскочила:
– Прошу прощения, мой господин.

– Вилар. И не надо вставать, когда я сижу.

Малика села. Вилар долго ее рассматривал. Его взор, в отличие от взгляда Адэра, вызвал в душе приятное волнение.
– У тебя удивительные глаза. Если б не цвет твоих волос и оттенок кожи, я бы решил, что ты моруна.

Под ней словно разверзлась земля. Малика вцепилась в стул.

– Я что-то не то сказал? – промолвил Вилар. – Прости, если я тебя чем-то обидел.

Непривычные слова, прозвучавшие из уст знатного человека, застигли врасплох. Не зная, как себя повести, Малика погладила подол платья. Руки предательски дрожали.

– Ты напугана.

Его горячие пальцы крепко стиснули ее ладонь. Малика прислушалась к доселе неведомым ощущениям – мужская рука впервые прикасалась к ней. Внезапно через кончики его пальцев ей передался нестерпимый жар. Еле сдерживаемая страсть мощной волной накрыла Малику. Она задохнулась. Закрыла глаза. Нет, это не ее страсть. Она проникла в сердце извне.

Малика сжалась. Комната собраний находится слишком далеко от хозяйственного крыла. Прислуга по коридорам просто так не бродит. Секретарь правителя уж точно убежал вслед за хозяином. А значит, она один на один с теряющим над собой контроль мужчиной. Даже если закричать – никто не услышит. А если кто услышит – осмелится ли заступиться?

Малика попыталась выдернуть руку.

– Не бойся, – тихо произнес Вилар. – Я тебя не обижу. И другим в обиду не дам.

Словно в подтверждение слов бушующее пламя в его груди стало утрачивать силу и превратилось в теплый ласковый огонек.

Малика смотрела в золотистые глаза. Это ей кажется или на самом деле она чувствует то, что испытывает к ней Вилар?
– Господин, можно мне уйти?

– Зови меня по имени.

Малика потупила взор:
– Я не могу…

– А ты попробуй.

– Господин! Отпустите меня.

Вилар придвинулся к Малике еще ближе и прошептал:
– Даже не помню – был ли у меня такой тяжелый день, как сегодня? Странно, но мне кажется, что с этого дня началась новая жизнь.

В какой-то миг показалось, что маркиз поцелует ее. Малика резко отшатнулась.

Вилар поднялся и холодно произнес:
– Идем, покажешь Мраморный зал.

[Такаббир]

***
Печатные листы и рукописи, папки и тетради, документы, сложенные вчетверо и свернутые в рулоны, – всё лежало на столе, торчало из шкафа, свисало с полок. Казалось, что помощники наместника преднамеренно размножили отчеты, чтобы еще сильнее запутать его.

Несколько раз появлялось желание вызвать секретаря и препоручить ему изучение нудных бумаг. Адэр тянулся к звонку, но каждый раз чувство собственного достоинства останавливало руку.

Высыпав на стол очередную порцию макулатуры , помощники отбыли в Тезар. Адэр остался один на один с нестерпимой головной болью. Ее усиливали визиты Вилара – на губах нелепая улыбка, в глазах непонятный блеск. Ранее степенный и медлительный, он, словно зарядился необузданной энергией – вихрем влетал в кабинет, быстро, в двух словах, рассказывал, как продвигается работа по подготовке к приему, протягивал бумаги на подпись и уносился, будто подхваченный шквальным ветром.

Адэр закрыл папку и потянулся, по занемевшей от долгого сидения спине побежали приятные горячие мурашки. Подошел к окну. Возле замка сновали работники: скоблили и натирали до блеска лестницу, расчищали аллею, подстригали кусты.

Адэр посмотрел на золотисто-огненное солнце и с удивлением вспомнил, что слишком давно не покидал замок и не дышал свежим воздухом. Тот воздушный поток, что проникал в кабинет через распахнутое окно, мгновенно пропитывался запахом залежалых пыльных бумаг. Их запашок вобрала в себя даже одежда.

Адэр вышел из кабинета. За первым же поворотом свалил стремянку, зацепившись за нее полой пиджака. В полумраке споткнулся о ведро. Охранитель, вынырнув из темной ниши, провел его по незнакомому коридору в мрачный вестибюль, с трудом открыл обитую железом дверь. Адэр перешагнул порог и поморщился – вокруг все та же пустошь, разве что поодаль на фоне желтой земли и ярко-синего неба серел огромный гараж. Ветер доносил специфический запах. Место явно не предназначено для прогулок правителя.

Адэр хотел уже вернуться в замок, но вспомнив о столе, заваленном бумагами, пошел вдоль стены флигеля. Повернув за угол, увидел сад. Извилистая тропинка, похожая на русло высохшего ручья, привела к срубленному деревцу, под которым стояла каменная скамья с отломанной спинкой. Адэр очистил сиденье от прошлогодней листвы. Взору предстали искусно выточенные в камне цветы, стебельки и завитушки, крохотные пчелы и бабочки с рельефными крылышками.

Солнце льнуло к кронам деревьев, мягкие подвижные тени вытягивались в полупрозрачные узоры, сонный пересвист пичуг прижимался к тонким ветвям кустарника. Вглядываясь в ажурный сказочный рисунок, Адэр впервые за все эти дни улыбался.


Он собирался уже лечь в постель, как в дверь постучали.
– Мой господин! К вам маркиз Бархат, – донесся из гостиной голос секретаря.

Адэр не успел ответить, дверь распахнулась, и порог спальни переступил Вилар:
– Иди, принимай работу.

Адэр опустился на край кровати:
– Вилар, все завтра. Я сильно устал.

– Идем!

– К чему такая спешка?

– Завтра приезжает Элайна. Тебе будет не до меня.

Адэр снял пиджак, бросил его на спинку кресла.

– Хочу тебя удивить, – не унимался Вилар.

– Сильнее, чем Великий? Сомневаюсь, что у тебя получится.

–Спокойной ночи, – сказал друг и вышел из комнаты.

Гюст глянул через плечо, повернулся с довольным видом:
– Прошу прощения, мой господин, что потревожили вас. Я говорил, что вы отдыхаете, но маркиз…

Адэр хлопнул руками по коленям, поднялся:
– Вилар! Подожди.

Последние дни он ходил в кабинет и возвращался в апартаменты другим путем. Охранители вели его по запутанным переходам и узким лестницам, ограждая от встреч с толпами работников, занятых ремонтом и уборкой. Сейчас же Адэр спускался с третьего этажа по главной лестнице. Сверкающий мрамор широких ступеней и приятная прохлада идеально гладких перил напомнили о дворце Великого. Даже эхо шагов прозвучало, как дома. Высокий белоснежный потолок холла, украшенный старинной лепниной, перетекал в молочно-жемчужные стены. Начищенный до блеска пол отражал массивные хрустальные люстры. Огромные окна были прикрыты туманной кисеей. Возле антикварных столиков и кресел, обитых серым бархатом, стояли вазоны с миниатюрными кучерявыми деревцами.

– Ну как? – спросил Вилар, шагая позади.

– Неплохо, – произнес Адэр и охватил взором весь холл. – Куда ты дел картины?

– Сейчас увидишь.

Пройдя по просторному коридору, освещенному множеством бра, они приблизились к двустворчатой двери из красного дерева, инкрустированного перламутром.

– Готов? – спросил Вилар и взялся за бронзовые дверные ручки.

Адэр, привыкший к великолепию отцовского дворца, считал, что уже ничто не сможет его поразить. Но стоя на пороге Мраморного зала, понял – он заблуждался.

Потолочный свод расстилался лучезарным небом. Белоснежные чайки, расправив кипенные крылья, парили в лазурной вышине. Пол растекся гладью моря, в замысловатых разводах угадывались рифы и стайки радужных рыб. На коврах, будто на пушистых облаках, разместились столики и кресла на резных ножках. Четыре огромные картины с морскими пейзажами взирали с разных стен на свое отражение в удлиненных овалах зеркал.

– Эта роскошь висела в холле под грязными тряпками. – Вилар погладил покрытый золотом багет. – Хорошо, что помощники наместника не видели, а то увезли бы в Градмир.

– Где взяли мебель?

– На чердаке. Если б ты знал, сколько там всякой всячины. Но это все ерунда. – Вилар глянул поверх плеча Адэра. – Туда посмотри.

Адэр оглянулся. На возвышении стоял мраморный трон. Камень, как камень – ни отделки, ни инкрустации, привычный для мрамора красивый узор и не более.

– Я тоже сначала подумал, что ничего особенного, – промолвил Вилар и направился к двери, – пока работники не отремонтировали люстру, и пока мы ее не включили.

Адэр поднял голову. Над троном, под самым потолком висела люстра – не люстра, зеркало – не зеркало, изогнутая волной пластина с блестящей полированной поверхностью.

Из коридора донесся голос Вилара:
– Включаю.

Лист под потолком слегка побелел, вниз полился мягкий слабый свет, и трон заискрился, как шампанское в хрустальном бокале, как узорчатый иней на окне, как алмазная пыль водопада под солнцем.

– Ну, как? – спросил Вилар, приблизившись, и сам себе ответил: – Потрясающе!

Адэр поднялся на возвышение, сел на бархатную подушечку, лежащую на сидении, и посмотрел на картину, расположенную на противоположной стене. Мириады мерцающих звезд усеяли небо, протянув к затихшей морской глади туманные тонкие руки. Искрящиеся персты, прикоснувшись к воде, пролегли звездной дорогой, бегущей к далекому горизонту.

– Мой господин, – прозвучал от двери голос секретаря.

– Чего тебе? – спросил Адэр.

– Раз уж вы не спите, я хотел бы ознакомить вас со списком приглашенных особ.

Адэр откинулся на спинку трона и жестом приказал подойти.

Совсем недавно вот так же, держа в подрагивающих руках листы, Гюст зачитывал перечень гостей. Но тогда, в прошлой жизни, Адэр с кем-то был знаком лично, кого-то видел, о ком-то слышал. Сейчас же за титулами и именами зияла пустота.

– Как они выглядят? – перебил Адэр Гюста.

– Не знаю.

– А кто знает?

– Прошу прощения, помощники уже уехали…

– И как ты собираешься представлять мне высокородных?

– Я? – Лицо секретаря посерело, как домотканое сукно. – Я расспрошу слуг. Может, кто видел…

Адэр подпер кулаком щеку и долго сидел неподвижно.
– Зови Малику.

[Такаббир]

***
Вилар лежал на кровати и, глядя в потолок, заново переживал дни, проведенные рядом с Маликой.

Вот, склонившись над планом Мраморного зала, они расставляют столики и кресла. Их плечи соприкасаются. Он вздрагивает. Малика водит по плану пальцем. А вот они обходят стремянки и ведра с краской. Их руки встречаются. Он задерживает дыхание. Малика придирчиво осматривает стены.
Они пробираются между схороненной на чердаке мебелью. Он протягивает руку. Их пальцы сплетаются. Его бросает в жар. Малика ощупывает обивку стульев.

Оставив замок на растерзание строителям, они сели в автомобиль и понеслись по бездорожью. Остановились в неприметном городке, вошли в грязный трактир. Сидя на узкой скамье, слушали песни бедняков.

Столкнувшись с незнакомой жизнью простого люда, Вилар переводил взгляд на Малику. Она одна из них? Отворачивался и мрачно смотрел, как на заплеванном земляном полу отплясывала и веселилась разгоряченная вином публика. Но, вспоминая о цели путешествия, прислушивался к голосам певцов и звучанию инструментов. К своему огромному удивлению, он быстро определился с выбором музыкантов для увеселения гостей на приеме.

Они оплатили комнату в местной полуразвалившейся школе для репетиций музыкального коллектива и вручили ключ щуплому маэстро. Затем заглянули к единственному в городке портному. Услышав, сколько необходимо костюмов для музыкантов, швейных дел мастер округлил глаза и плюхнулся на топчан.

Сколько раз в конце тяжелого дня Малика холодно прощалась с ним у лестницы и уходила в хозяйственную часть замка. И сколько раз Вилар стоял у двери кабинета Адэра, но зайти не решался – о чём говорить с человеком, который никогда не любил?

Он мог взять Малику силой. Посреди пустоши остановить машину и утащить ее на заднее сиденье. Или на захламленном чердаке повалить на диван. Но как только вспыхивало желание, Малика пристально смотрела на него. Она молчала, говорил ее взор. И Вилар с огромным трудом сдерживал себя. Как она догадывалась, что с ним происходит? И почему он подчинялся?

Вилар вскочил с кровати и заходил из угла в угол. Послезавтра прием. Послезавтра Малика исчезнет из его жизни, если только Адэр не удержит ее.

Вилар подошел к открытому окну, и, усевшись на широкий подоконник, посмотрел на сад. Среди деревьев виднелась фигура человека. Тревожно забилось сердце – что потребовалось кому-то в саду ночью? Первая мысль – вызвать охрану. Но сомнения в необходимости ночного переполоха взяли верх.

– Кто здесь? – высунувшись из окна, спросил Вилар.

– Мой господин! – прозвучал голос Малики. – Это я.

Повинуясь внезапному порыву, он выбежал из спальни. На ходу застегивая рубашку, мчался по коридору, перепрыгивал через ступени. Вылетел из замка. Только б не успела уйти! Только б не ушла!

В лунном сиянии стояла она. На миг показалось, что удалось зажать чувства в кулаке. Но Малика улыбнулась, и кулак разжался.

Вилар даже не понял, как очутился рядом с ней.
– Малика, – тихо сказал он и притянул девушку к груди.

Сердце билось все глуше. Каждый удар чуть слышно отдавался в голове и растворялся в хороводе стонущих желаний. Казалось, еще один толчок, и сердце замрет в предвкушении чувственного взрыва. Рука съехала с хрупкого плеча, поползла по гибкой спине.

– Пойдем со мной, – прошептал Вилар.

Малика запрокинула голову. Лунный свет коснулся ее глаз и рассыпался искрами.
– Я не боюсь вас.

Вилар ослабил объятие.

– Я не знаю, что мне делать, – промолвила Малика и выскользнула из рук. – У меня нет нарядного платья. Я… я не пойду на прием.

Слова Малики отрезвили.
– В Порубежье нет салонов моды? – спросил Вилар.

– Конечно же, есть! Только не для простых людей.

– Я куплю тебе любое платье, какое ты выберешь.

– Я не могу…

– Ты не можешь, а вернее, ты не имеешь право подводить правителя! Всё! Решено! Прямо с утра и поедем.

– Хорошо. Только учтите, вы купите мне платье, но не меня. Тем более, я его честно заработала.

Малика пошла к замку. Вилар широко улыбнулся. Взъерошил волосы и, засунув руки в карманы штанов, побрел по аллее.


***
Детство вспоминалось очень смутно. Память перепрыгивала через провалы, ныряла в дымку: виднелись расплывчатые силуэты людей, слышались приглушенные голоса. Но внезапно память озарялась, и чудилось, что давние события происходят именно сейчас.

Он бежит по огромному коридору. Задыхается от гордости и восторга: маленький мальчик, едва достающий до педалей машины, впервые сам проехал вокруг гаража. К кому лететь, как ни к отцу? Пусть он порадуется успехам сына, посмотрит на него с уважением, а может и на колени усадит. Но дорогу преграждает секретарь. Выслушивает сбивчивый рассказ и обещает сообщить Великому. И если Моган сочтет необходимой встречу с сыном, его пригласят.

Адэр ухмыльнулся. Каким же он был доверчивым. Несколько дней не выходил из комнаты, ждал приглашения, до головной боли прислушивался к шагам в коридоре. Пока не пришла Элайна и не попросила прокатить с ветерком.

Вдруг вспомнилась сумасшедшая боль. Он упал с лошади. Его окружили конюхи и гувернеры. Среди чужих побледневших лиц увидел посеревшее лицо сестры. Он лежит на кровати. Врач отца обрабатывает ссадины. Появляется Трой Дадье, сдержанно интересуется: есть ли опасность для жизни наследника? Выслушивает отрицательный ответ и с удовлетворенным видом исчезает. А отец так и не пришел. Только сестра несколько долгих дней просидела возле него.

Адэр улыбнулся. Как только не изощрялся его гувернер, чтобы поздно вечером выставить Элайну за дверь, а на рассвете удерживать ее в гостиной, пока Адэр не проснется.

– Ты слышишь меня? – из воспоминаний вернул голос сестры. – Я спрашиваю: откуда эта ткань?

– Не знаю, – проговорил Адэр.

Собраться с мыслями удалось не сразу. Взгляд скользнул по обеденному залу, по столу, по чашкам и вазам, прошелся по зеркалам на стенах. Остановился на Элайне.

Она потрогала кружевные занавеси на окнах:
– Ручная работа. Очень красиво! – Плавной походкой приблизилась, обняла за плечи. – Я по тебе скучала, – прошептала сестра и прижалась щекой к его затылку. – Я буду просить отца…

– Как твои девочки? – оборвал ее Адэр.

– Хотела их взять, но вовремя остановилась. По твоим дорогам невозможно ездить.

Элайна закружила по залу, возбужденно рассказывая о поездке. Адэр с улыбкой наблюдал за сестрой. Невысокая, хрупкая, нежная. Изумительные ямочки на бледных щечках. Ярко-зеленые глаза, острый носик. Светло-русые волосы, уложенные в чудную прическу.

До слуха долетела фраза:
– Кто тянул Вилара за язык?

– Элайна! Не начинай.

– Я на него обижена.

– Зря.

Элайна недоверчиво покосилась:
– Ты его простил?

Адэр покрутил в руках чашку, посмотрел в окно. Простил ли он друга? Нет. Он не умеет прощать.
– Я попытался понять его.

– Получилось?

– Почти.

– И где он?

– Уехал.

От пристального взгляда сестры стало не по себе.

– Вечером будет, – добавил Адэр и отхлебнул из чашки остывший кофе.

– Вот и славненько! – Элайна, как в детстве, уселась на ковер возле его ног. – Одно не пойму, почему такой красивый особняк и в таком захолустье? У замка необычная архитектура. Я хочу увидеть чертежи. Ты мне покажешь?

– Я думал, ты бросила заниматься ерундой.

Сестра грустно улыбнулась:
– Бросила. Великий умеет переубеждать. Даже не верится, что когда-то я мечтала стать архитектором.

– Я тоже мечтал стать конюхом или шофером.

– Шутник. А где ты взял картины? Неужели расщедрился кто-то из знати?

– Столько вопросов…

Она вновь странно посмотрела. В лицо впились сотни иголок.
– Адэр! О чем ты думаешь?

Он прижался губами ко лбу сестры. Его волнения так заметны? Устал держать себя в руках?

– Какой костюм ты наденешь? – поинтересовалась Элайна.

– Еще не решил.

– Так решай быстрей. Я хочу определиться с платьем. Наряд сопровождающей дамы должен гармонировать…

– Элайна! – Адэр отодвинул сестру от себя. – У меня уже есть сопровождающая дама.

– Вот и отлично! И кто же она?

– Малика Латаль.

– Графиня?

Адэр улыбнулся.

– Маркиза?

– Простолюдинка.

Казалось, сестру хватит удар – лицо побледнело, по шее пошли красные пятна.
– Ты с ума сошел… – прошептала она.

Адэр выровнял спину:
– Ты забываешься.

Опираясь на его колени, Элайна с трудом поднялась:
– Ты не вправе нарушать традиции…

Адэр встал:
– Ты говоришь о традициях своей страны. Позволь тебе напомнить: сейчас ты не в Тезаре.

Они стояли друг напротив друга. Она прижимала руки к груди. А он… Он – правитель, и он диктует правила!

[Такаббир]

***
Огромное зеркало увеличивало и без того большую гостиную Адэра. Вдоль серых с серебряными вкраплениями стен стояли креслица на низеньких ножках. За все предшествующие дни в них никто не сел и вряд ли кто сядет – даже во дворце Могана, забитом до отказа и нужными, и бесполезными людьми, Адэр не любил посетителей в своих апартаментах.

На темном, почти черном паркете белый ковер с серебристой бахромой. Возле окна софа – мягкая, широкая, обитая серой кожей с тисненным серебряным узором. Что то, что другое – в прошлой жизни незаменимые вещи. Со своей возлюбленной Галисией Каналь Адэр развлекался в спальне, с благородными дамами забавлялся на софе или кушетках, а девиц низкого происхождения подминал на ковре. Здесь же, в замке, софу иногда продавливал коленями, открывая или закрывая окно, а ковер протаптывал сапогами, когда не спалось.

Наверное, борясь с бессонницей, Адэр так и бродил бы по ковру, если б не нашел увлекательное занятие – разглядывание в углах гостиной колонн из аспидного камня с выточенными фигурками девушек. Одной безлунной ночью он установил возле колонн канделябры, зажег полупрозрачные свечи. Повинуясь прихоти ветерка, проникающего в комнату через распахнутое окно, огоньки свечей трепетали, отбрасывая блики на черный камень. Подключилось воображение, и выпуклые силуэты девушек ожили.

Адэр какое-то время наблюдал за их танцем, еще барахтаясь в пучине своих дум. Но взор то и дело останавливался на одной фигурке – тоненькой, изящной, с чудным изгибом рук. Сердце застонало: «Галисия». С этого все и началось.

Каждую ночь Адэр разглядывал девушек, выискивая в них сходство со своими любвеобильными пассиями. Округлые бедра – Маньяра. Большая грудь – Ния. Копна кучерявых волос – Лита. Десятки фигурок – десятки имен. Но вот имена закончились, а вверху на колонне остался еще один силуэт, непокорный теням и пламени.

Как Адэр ни старался оживить фигурку, переставляя с места на место канделябры со свечами, она продолжала неподвижно стоять, вздернув подбородок и вцепившись руками в подол длинного платья. И как не копался Адэр в своей памяти, силясь вспомнить еще хоть одну горячую подругу, на ум приходила невыразительная, холодная и грубая, как камень, особа. И Адэр дал последней девушке имя – Малика, надеясь, что не за горами то время, когда ее место в галерее образов займет желанный предмет страсти и утех.

Но сегодня было не до ребячества и глупых забав.

Адэр подошел к зеркалу в позолоченной раме, одернул черный фрак, поправил перекинутую через левое плечо белую атласную ленту, усыпанную алмазами – символ чистоты и открытости. Отступив на шаг, окинул себя придирчивым взором. Как всегда безупречен, но глаза… Разволновался, как его встретят? Пустые переживания! Ему будут рукоплескать хотя бы за то, что он сын Великого.

Достал из кармана листок – его речь перед великосветской толпой. Посмотрел на свое отражение, усмехнулся. Сегодня он впервые будет вслух произносить чужую ложь.

Из-за приоткрытой двери раздался голос Гюста:
– Мой господин! Пора.

Глядя на себя в зеркало, Адэр смял в кулаке лист и бросил в угол комнаты.

Шагая по коридору, прислушивался к гулу далеких голосов. Но чем явственнее звучал говор гостей, тем тверже печатался шаг. И когда взору предстали двери Мраморного зала, от былого волнения не осталось и следа. Адэр остановился, но лишь для того, чтобы между объявлением правителя и его появлением на пороге прошло положенное по этикету время.

Он шел по мраморной глади моря к стоящему на возвышении обычному креслу – прислуга, по его приказу, убрала трон буквально за минуту до прибытия первого гостя. Отвечая легким кивком на холодные поклоны и невыразительные реверансы, краем глаза рассматривал парадные костюмы мужей и украшения дам. И это нищая страна? Смешать с тезарской публикой – не отличишь, кто есть кто.

Сбоку псевдотрона стояла Малика: кремовое платье с глухим воротом и длинными рукавами (буднично, но терпимо), волосы завязаны на затылке в неизменный узел (могла бы что-то заплести), и взгляд простолюдинки – в пол.

Адэр развернулся к гостям. Позади всех сбоку двери увидел сестру (стыдится). Ничего, скоро все закончится. Пережить лишь вечер.
– Хочу представить вам мою сопровождающую даму – Малику Латаль, – сказал он, тяжело вздохнув.

Малика грациозно присела и спряталась за его плечо.

Тотчас забыв о простолюдинке, Адэр окинул взором собравшихся людей – бегло, бездумно, чтобы не сбиться с заданного настроя – и громко проговорил:
– Я, Адэр Карро, отныне являюсь правителем Порубежья. Хотели вы этого или нет, сейчас не имеет значения – я уже стою перед вами. Я не вправе требовать от вас безграничной любви и слепой веры, но обращаюсь к вам с призывом. Поддержите меня на нелегком пути. Позвольте опереться на ваши крепкие плечи. Помогите мудрым советом. Подскажите мне то, что не услышу. Укажите на то, что не увижу. – Адэр прижал руку к груди. – Перед вами, Высокородные свидетели, присягаю в верности Порубежью. Клянусь идти по праведной стезе к процветанию страны! Клянусь благими делами приближать благополучие народа!

Мертвая тишина… Неужели надеялись, что он прилюдно откажется от трона? Или думали, что в торжественной обстановке будет назначен очередной наместник? Видимо, придется покинуть зал под стук собственных каблуков. И что дальше? Дальше он будет править, но только без них.

Под потолочным сводом прозвучал низкий с хрипотцой голос:
– Я, маркиз Мави, продолжатель рода Бéзбур…

Гости, словно отхлынувшее от берега море, открыли взору седого как лунь человека с гладким лбом без единой морщинки.

– …клянусь следовать за тобой, Адэр Карро, до тех пор, пока ты идешь по чистому и справедливому пути.

Послышался мягкий, бархатистый голос:
– Я, граф Юстин, продолжатель рода Ассиз…

Гости расступились.

Красивый молодой мужчина – брови вразлет, выпуклые губы, подбородок с ямочкой – сделал шаг вперед:
– …клянусь поддерживать тебя, Адэр Карро, до тех пор, пока твои дела не расходятся с твоими словами.

Со всех сторон понеслись голоса. Самые важные и знатные люди Порубежья приносили клятвы и тут же выдвигали требования. Кому? Сыну Великого? Наследнику престола могущественного Тезара? Будущему владыке полмира?

Вонзив ногти в ладонь, Адэр стиснул кулак. Рукой, прижатой к груди, он, если б смог, сдавил бы сердце, лишь бы замолчала распирающая его злость. На время. Пока он не придумает, как наказать.

– Они просят то, что вы им сами обещали, – прошелестел за спиной шепот Малики.

Место злости мгновенно заняло смятение – он озвучил мысли? Адэр оглянулся. Малика с бесстрастным видом смотрела в пол.

Заструилась, как чистый горный ручей, мелодия. Зазвучали переливчатые голоса. И полился рассказ: о солнце – жарком, как сердца людей; о море – таинственном, как их души; о скалах – высоких, как их помыслы; о плодородной земле, любящей своих детей.

Адэр стоял возле кресла в ожидании к себе должного внимания со стороны приглашенных особ и молил Всевышнего, чтобы Малика не ошиблась в титуле и имени подошедшего гостя. Но дамы, обмахиваясь веерами, украдкой поглядывали на свое отражение в зеркалах, мужи, держа бокалы, вполголоса перебрасывались короткими фразами. Даже сестра и та с унылым видом смотрела в окно.

Адэр запаниковал – еще немного и прием превратится в скучную вечеринку с тихой музыкой, надкушенными бутербродами и недопитым шампанским.

Малика вынырнула из-за плеча и встала рядом:
– Как думаете, о чем они будут говорить после приема?

Адэр неосознанно одернул фрак. Какая разница, о чем? Хотя… Немного о замке, чуть больше о Мраморном зале. Конечно, обсудят кресло-трон. Затем, вероятнее всего, сравнят его с Великим, отметят внешнее сходство. И, пожалуй, все…

– Они знают о вас понаслышке и не могут найти общую тему для беседы, поэтому не решаются подойти.

Адэр заложил руки за спину, перехватив одну другой.

– Помните, вы спрашивали меня, о чем вам говорить с гостями?

Адэр качнулся с пятки на носок.

– Я подготовилась.

Приподняв бровь, Адэр посмотрел на Малику.

– Видите господина, который присягнул вам первым? Маркиз Мави Бéзбур. Можем начать с него. Рядом с ним супруга Лия. Тридцать лет в браке. У них две дочки. Младшая учится вокалу в Партикураме. Старшая заканчивает педагогические курсы в Бойварде.

Пока они переходили от одной пары к другой, Малика нашептывала о детях, занятиях и увлечениях приглашенных особ. Адэру достаточно было сказать вельможе несколько преисполненных теплоты и сердечности фраз, сделать его супруге пару комплементов, сверкнуть белозубой улыбкой, и собеседники заметно расслаблялись. Громче звучали голоса, звонче играла музыка. Раздавались взрывы смеха. Слуги не успевали приносить с кухни подносы с угощениями.

Далеко за полночь уставшие от вина и разговоров гости выстроились перед псевдотроном в очередь, чтобы попрощаться с правителем. Малика где-то затерялась. Зато Элайна встала рядом и, сжимая Адэру плечо, награждала родовитую знать самыми благосклонными взорами, на какие только была способна.

Под утро последний гость покинул замок. Адэр уходить из зала не торопился. Запрокинув голову и глядя на чаек в мраморном небе, прокручивал в уме разговоры, снова и снова задаваясь вопросом: кто из высокородных достоин сесть за стол Совета? И лишь сестра, нарочито громко зевая за спиной, заставила подняться с кресла.

Ведя Элайну через холл, Адэр заметил возле входных дверей Малику, Вилара и Муна с переброшенными через плечо котомками. Уже шагая вверх по лестнице, увидел, как Вилар открыл дверь, и предрассветная мгла поглотила сгорбленного старца и высокую черноволосую девушку.

[Такаббир]

***
Яркий солнечный свет заливал спальню. За спиной уютно, по-домашнему, тикали часы. Повернуться к ним и посмотреть, сколько сейчас времени, не было ни малейшего желания. Вот если б кто-нибудь пришел и откинул одеяло. Весна дышала летним зноем. А что же будет летом, если уже сейчас проскальзывает мысль о ночлеге в саду?

Увидев на прикроватном столике стакан с водой, Адэр приподнял руку, вяло пошевелил пальцами, безвольно уронил. Он мог ночи напролет предаваться развлечениям, без устали гнать автомобиль или лететь на скакуне, но доставало короткого сна, чтобы вновь наполнять бокал вином, хвататься за руль или браться за поводья. Очевидно, разум так утомился на приеме, что забыл, как командовать телом.

Стук в дверь звенящей болью отозвался в затылке. Занавеси всколыхнулись. В комнату вошел Вилар – каблуки только его сапог так гулко барабанят по паркету, и только его упитанная фигура может закрыть солнце за окном.

– Как думаешь, что это? – спросил Вилар и протянул Адэру серебряный поднос с горой бумаг.

Адэр дотянулся до стакана, одним глотком осушил его и, откинувшись на подушки, прижал ко лбу прохладное стекло:
– Вилар, давай поговорим позже.

Заскрипела кровать.

Адэр посмотрел на усевшегося в ногах друга:
– Я же сказал: позже.

Вилар высыпал на одеяло бумаги, взял верхний лист:
– «Благодарен Вам за то, что не обошли мою скромную особу своим Высочайшим вниманием…» Следующее: «Ваши познания поразили меня до глубины души». Вот еще: «Прием в Вашем замке превзошел мои самые смелые ожидания. Я и моя семья не находим слов, чтобы выразить Вам свою признательность…»

Адэр заложил руку под голову и уставился в потолок. Казалось, что Вилар никогда не закончит читать. И странно, хотелось бесконечно слушать приятные слова от людей, которых он уже не помнил.

Вилар отложил последнее письмо:
– Может, позвонишь отцу и расскажешь, как все прошло?

– Элайна расскажет.

– А я бы своему позвонил. Я две недели не слышал его голос.

Адэр отбросил одеяло, сел:
– Ты распорядился насчет завтрака?

– Почему ты не хочешь наладить нормальную связь с Тезаром? – не унимался Вилар. – На весь замок один телефон, по которому мы не можем поговорить с кем хотим.

– Лично я ни с кем не хочу разговаривать.

– Я хочу.

– Езжай в город и звони.

– Там даже не знают, как телефон выглядит.

Адэр потянулся:
– Так ты распорядился насчет завтрака или нет?

Вилар взял поднос с письмами:
– Сейчас обед.


Последние десять лет – год в ту или иную сторону не имеет особого значения – как только Адэр входил с друзьями в обеденный зал, так сразу отсылал прислугу за дверь. После бессонных ночей, или пирушек, или… да мало ли в жизни случаев, когда нет сил и желания контролировать слова и жесты. Поэтому завтракать, а чаще всего обедать без свидетелей за спинками стульев уже вошло в привычку. Ну, а если необходимо провести смену блюд или наполнить бокалы вином, достаточно позвонить в колокольчик и помолчать несколько минут.

Вот и сейчас слуги бесшумно выскользнули из обеденного зала, оставив правителя и маркиза без присмотра.

Умяв пару булок, от которых исходил дурманящий запах свежеиспеченной сдобы, Адэр сделал глоток горячего кофе и с наслаждением зажмурился.

– Могу я задать один вопрос?

Вялый голос друга заставил открыть глаза. Вилар сидел с потерянным видом и совсем не напоминал того человека, который час назад с воодушевлением читал письма.

– Если он не касается телефона.

– Это личный вопрос.

– Слушаю.

Вилар помешивал чай, не замечая, что проливает его на стол.

– Ну же! – подбодрил его Адэр.

– Нет, он касается приема.

Адэр отхлебнул кофе:
– Спрашивай.

– Почему ты приказал убрать трон?

– Встречный вопрос: почему Великий отправил нас в замок, а не в столицу Порубежья?

Глаза Вилара ожили. К лицу прилила кровь. Таким он был на уроках, когда учитель загадывал ребусы и ждал решение от престолонаследника, но отвечал маленький маркиз.

– Наместники двадцать лет управляли страной из этого замка.

– Я не наместник.

– Здесь собраны все документы.

– Их можно перевезти.

– Мы недалеко от границы с Тезаром.

– Зато вдали от цивилизации.

– Тогда почему?

– Великий владел целой страной, но ничего, кроме этого замка в глуши, у него не было. Ни особняка, ни дома, ни комнаты в столице или в любом другом городе Порубежья. Да и замок построили лет двести назад никак не для династии Карро.

Вилар вновь принялся помешивать чай:
– Твой отец, будучи владыкой полмира, не нуждается ни в особняках, ни, тем более, в комнатах. Ему даже этот замок не нужен.

Ложечка в его руке замерла.

– А при чем тут трон?

Адэр уставился в чашку. Что ответить другу? Отец умышленно бросил его в страну, где все чужое, и он всегда будет чужим, с единственной целью – показать, что без Тезара он, как этот мраморный трон посреди пустоши, великолепен, одинок и ничтожен. Нет, говорить об этом другу не стоит.

– На троне надо сидеть с гордо поднятой головой, а гордиться пока нечем. – Адэр отставил чашку в сторону. – Давай-ка, возьмем Элайну и съездим к морю.

Вилар пожал плечами:
– Можно. Но насколько я знаю, она собралась уезжать.

– Поедет ночью. Уснет и не увидит нищих городов.

[Такаббир]

По количеству просмотров вижу: мой текст читают) А потому продолжаю выкладывать историю дальше)

***
Здесь явно потрудился человек. Расчистил от камней пятачок земли, установил валуны полукругом, оставил лишь не загроможденной полосу со стороны обрыва, откуда открывался вид на море.

Лежа на меховом пледе рядом Виларом, Адэр наблюдал за сестрой: на краю крутого откоса стояла неподдельно счастливая молодая женщина и, заслоняя ладонью глаза от солнца, вглядывалась вдаль.

– Если б не земля под ногами, я бы решила, что лечу, – произнесла она и посмотрела на Адэра. Ее лицо светилось искренним восторгом. – Я могу поймать чайку. – Сестра повернулась к морю и вскинула руки. – Адэр! Смотри! Она летит на уровне груди!

– Отойди от края.

Элайна шагнула назад. Какое-то время стояла, покачиваясь в такт шуму волн.
– Она красивая, – вдруг проговорила она.

Внезапный порыв ветра поднял клубы желтой пыли и песка, швырнул на камни. Песчинки прошуршали по валунам и исчезли в узких щелях.

– Что? – переспросил Адэр.

– Не что, а кто. Малика. Дикая. Жгучая. После наших постных тезарских дам она как крепкий обжигающий напиток. Одурманит, и глазом не успеешь моргнуть.

– Ты о ком? О Малике?

– Да, родимый, о ней. Ах… – выдохнула Элайна. – Совсем забыла спросить… – Посмотрела на Вилара. – Тебе передали посылку?

Вилар сел, оттянул воротник сорочки.

Адэр приподнялся на локтях:
– Я что-то пропустил?

– Утром я столкнулась на пороге с рассыльным. Обертка на посылке была немного надорвана, и я увидела ткань. Хорошее платье, но, на мой взгляд, для приема не годится. Вилар, дорогой! Ты совершенно не разбираешься в моде.

Вилар расстегнул верхнюю пуговицу.

– Ты купил ей платье? – спросил Адэр.

– Купил.

– Зачем?

– Странный вопрос. Чтобы тебе не было стыдно за свою даму.

– Адэр, родной, отдай мне Малику.

Молодые люди одновременно повернулись к Элайне.

– У тебя мало служанок? – поинтересовался Адэр после недолгого замешательства.

Сестра отрицательно качнула головой.

– Тогда зачем она тебе?

– Хочу спасти Тезар от позора, – ответила Элайна и усмехнулась. – Хорошо, что никто не видит ваши лица.

– О каком позоре ты говоришь? – произнес Адэр.

– Я пошутила. – Сестра протянула ему руку. – Пора возвращаться. Мне еще предстоит пережить бездорожье домой.


***
Было невыносимо тяжело смотреть на машину, которая уносила частичку души. Элайна стояла на коленях на заднем сиденье. К стеклу напряженно прилипла ладонь с растопыренными побелевшими пальчиками. Но вот заскользила вниз и сжалась в маленький кулачок. Сестра уткнулась лбом в спинку кресла. Плачет…

Адэр резко развернулся и вошел в замок.

В холле ждал Гюст, прижимая к груди папку:
– Мой господин, я принес бумаги на подпись.

Но Адэр уже поднимался по ступеням. На середине лестницы остановился – может, от тоскливых мыслей отвлекут документы?
– Хорошо! Идем! – сказал он и сбежал вниз.

Кабинет встретил привычной тишиной и даже на миг показался уютным. Но всего лишь на миг, пока взгляд не скользнул по стопкам книг на столе и по заваленным бумагами полкам. Неожиданно вспомнился свой неизменно чистый стол во дворце Великого.

Адэр посмотрел в окно на превратившуюся в точку машину сестры, уселся в кресло.

Гюст достал из папки два листа и положил перед ним:
– Я подготовил два приказа о назначении секретаря.

– Какого еще секретаря?

– Я один не справляюсь. Я и гонец, и камердинер, и секретарь, и слуга. А как созовете Совет, я вообще разорвусь. – Гюст переступил с ноги на ногу. – Первый приказ о том, что вы назначаете секретарем меня, но освобождаете от других обязанностей.

– А второй?

– Я нашел среди прислуги более-менее грамотного человека.

– Хочешь, чтобы дела Совета обсуждались на кухне?

Гюст потянулся к бумагам, но Адэр накрыл их ладонью:
– Это все?

Гюст достал из папки еще один лист:
– Я целый день занимался подбором человека на должность смотрителя замка.

В кабинет заглянул Вилар:
– Вы заняты?

– Заходи. Послушай, какие приходится решать вопросы.

Вилар умостился на стуле и отрешенно уставился в окно.

– Продолжай, – приказал Адэр Гюсту.

– Я взял список работников замка и попросил каждого поставить галочку напротив имени человека, который, по их мнению, мог бы стать смотрителем. Но вышло маленькое недоразумение. – Гюст положил перед Адэром исписанный лист. – Этот человек у вас уже не работает. Просто я забыл его вычеркнуть.

– Мун, – произнес Адэр, глядя в список. – Он уволен?

– Прошло две недели. Насчет Муна и Малики от вас не было никаких распоряжений.

– Малика тоже получила расчет?

– Да, мой господин. Они прожили в замке почти двадцать лет. Каждый новый наместник набирал новых работников. А вот их, как ни странно, никто не выгонял.

– А я, получается, выгнал. – Адэр постучал пальцами по подлокотникам кресла. – Староват Мун.

– Но всех держать в узде сил ему хватало, – промолвил секретарь. – Я видел, как он перед приемом давал прислуге жару. – Гюст кашлянул в кулак. – Прошу прощения.

Адэр еще раз посмотрел на длинный ряд галочек возле имени старца, направил взор на Вилара:
– Вернем?

Глаза друга странно забегали.

– Пойду, разузнаю, где они живут, – пробормотал Гюст.

Вилар вскочил:
– Я знаю! Малика показывала свой дом. Разрешите мне поехать.

– Хорошо, езжай.

Вилар устремился к двери.

Адэр глянул в затянутое сиреневыми сумерками окно:
– Да не сейчас. Утром.

– Это рядом. Я мигом.

Вилар выбежал из кабинета. Из коридора донесся его голос:
– Машину! Быстро!

Адэр жестом отправил Гюста. Заложив руки за голову, уставился в потолок.

[Такаббир]

***
Ветер врывался в открытые окна автомобиля, хлестал по разгоряченному лицу. Вилар с досадой поглядывал на чернильное небо. Всматриваясь в ненавистную пустошь, уже понимал – заблудился.

Автомобиль ревел на предельной скорости, колеса рвали землю, выбрасывая из-под себя камни и песок. Фары выхватывали нагромождения булыжников и одиноко торчащие валуны. Неожиданно машину швырнуло в сторону. Раздался металлический скрежет.

Вилар провел рукой по вмиг вспотевшему лбу. Выбравшись из салона, достал из багажника фонарь. Обойдя автомобиль, посветил на искореженное крыло и колеса, вывернутые в разные стороны. Ударил кулаком по капоту, закрутился на месте. Со всех сторон льнула мгла с размытыми очертаниями то ли низкорослых деревьев, то ли кустарника. Порой луна выглядывала в рваную брешь между тучами, но за несколько секунд рассмотреть что-либо не удавалось. Воздух сгущался, и еще сильнее чувствовался запах моря.

Вилар запрокинул голову и застонал от бессилия. Песня крепчающего ветра, взметнувшаяся в небо пыльным потоком, вторила ему.

Вилар упал на сиденье автомобиля. Он столько времени летел по бездорожью с единственным желанием найти и вернуть ту, без которой жизнь теряла смысл. Сквозь завывание ветра слышал тихий голос, в темноте видел блеск бездонных глаз. Но слишком жестоким способом Всевышний решил умерить его пыл и остудить горячую голову. И вот теперь он сидит, прислушиваясь к дыханию ночи и беспомощно взирая в пустоту.

Нет, сидеть нельзя! Да кто он на самом деле, чтобы опускать руки – маркиз или бесхребетный плебей? Городок где-то близко. Стоит только прислушаться и присмотреться, и его выдаст лай собаки или огонек бессонного окна.

Вилар перекинул пиджак через плечо и пошел вперед, пробивая мглу слабым лучом фонаря. Из мрака проступило очертание высокого холма. Сердце запрыгало – вот удача! Может, сверху получится что-то разглядеть?

Вилар долго стоял на возвышенности, досадуя на безлунье. Вдруг потянуло дымком костра. Огня не видно. Вероятно, поздний путник решил переночевать в степи, спрятавшись между валунами. И возможно он подскажет дорогу.

Вилар сбежал с холма и пошел на запах дыма.

Над пустошью пронесся вой оголодавшего хищника. Сзади. Идет по следам! Вилар прибавил шаг. По спине заструился холодный пот. Дьявол! Теперь зверюга знает, что он боится.

Вмиг все вокруг наполнилось звуками, словно звериный утробный рев разбудил ночные злобные создания. Над головой зашумели крылья невидимых птиц. Где-то в стороне, зашуршав, покатились камни. Как из-под земли выскочил заяц и, коснувшись ноги, стремглав умчал в темень. Но ничто не тревожило так сильно, как глухое сипение за спиной, переходящее в нетерпеливое урчание. Все ближе и ближе.

Вилар побежал. Фонарь не давал необходимого света, и слабый луч лишь искажал действительность – ямка представала глубокой рытвиной, кустарник превращался в огромный валун. Пот заливал глаза. Ноги отказывались передвигаться. Страх сковывал тело. Вилар затоптался на месте. Умирающий лучик выхватил чье-то движение, но испугать, и тем более отогнать преследователя, не смог.

В какой-то миг Вилар понял, откуда ждать нападения. Повернувшись лицом к невидимому зверю, перехватил фонарь и, крепко зажав его в кулаке, приготовился нанести удар. Ощущая зловонное дыхание и слыша рвущиеся из глотки хрипы, попятился. И тут с запоздалым удивлением осознал, что под ногой нет земли.

Размахивая руками, он падал в пустоту. Секунды рассыпались на мельчайшие частички продолжительностью в жизнь. Перед взором мелькнули образы отца, Адэра. Внезапно всё поглотила чернота. Чернота глаз Малики.