КАМЕРНАЯ РЫБАЛКА

[Владимир Воронин 13]

Ранним июльским утром, компания городских «продвинутых» рыболовов раскинула свои сложные и дорогие снасти на одном из больших прудов.
Электронные сигнализаторы молчали. Рыболовы откровенно скучали. Развели костерок, повесили на треногу котелок с чистой водой из пластиковых бутылок, почистили картошку и лук, приготовили лаврушку. Для ухи не хватало только рыбы. Ну не ловилась рыба, несмотря на килограммы ароматной подкормки, выброшенной в воду.

Недалеко от погрустневшей кампании из камышей выглядывал жестяной нос утлой самодельной лодчонки. Там, в камышах, слышался характерный плеск, поднималось и опускалось жёлтое бамбуковое удилище, такое, каких не встретишь уже ни в одном рыболовном магазине.

Ближе к обеду, когда вода в котелке почти уже выкипела, а рыболовы закусывали колбасой с хлебом, послышался шорох раздвигаемого лодкой камыша, на берег вышел человек. Был он сухощав и немолод, одет в видавшие виды штаны и майку, которая, когда-то, была белой. На смуглом плече синела татуировка, очень реалистично изображавшая полураспустившийся бутон розы.

Мужчина подошёл к костерку, попросил огоньку. В надежде выведать секреты местной рыбалки, приезжие рыболовы приложили максимум усилий, чтобы задержать его подольше у костра. Соблазнили бутылкой холодного заморского пива. Пришелец закурил, присел на большую коряжину, валявшуюся на берегу, с видимым удовольствием стал потягивать пиво из запотевшей зелёной бутылки, с интересом разглядывая цветные иностранные этикетки.

Завязался разговор. Оказывается, для того, чтобы поймать местного карася, не нужно забрасывать крючки на середину пруда. Надобно ловить у самой бровки камышей. И исключительно на навозного червя.

Деревенский рыболов сходил в лодку, вернулся с садком, в котором трепыхалось больше ведра не очень крупных, но и не мелких карасиков.
Он щедро отсыпал «на уху» и даже вызвался сам её сварить. Уха получилась наваристой и вкусной. Прихлёбывая юшку из большой алюминиевой кружки, пропустив «пару рюмок чаю», рыболов поведал интересную историю, приведённую ниже в минимальной литературной обработке.

Во времена застойные, многое в государстве нашем работало плохо, или никак не работало. Но, как и во все времена, тюрьмы работали исправно. Как и на прочие государственные институты, брежневская эпоха наложила свой особый отпечаток и на репрессивный аппарат. Как уродливый слепок со сталинского ГУЛАГа, когда для достижения великих целей использовался рабский труд, в эпоху «развитого социализма», появилась "химия". Сущность этой "химии" заключалась в том, что заключенных не держали в тюрьмах и лагерях. Их отправляли этапом, а впоследствии и своим ходом, на так называемые "стройки народного хозяйства".

Проживали они в спец-общежитиях под строгим надзором милицейских спец-комендатур, получали мизерную, но все-таки зарплату, могли даже в отпуск домой съездить. При хорошем, естественно, поведении и благорасположении начальства. По сути, это был принудительный аналог сравнительно добровольным "комсомольским стройкам". Зачастую и объекты этих самых "комсомольских" и "химических" строек были одни и те же.

Как, например знаменитый БАМ, который строили зеки, а по телевизору показывали комсомольцев. По существу - это ни что иное, как принудительное перемещение рабочей силы по территории страны. Бледный аналог трудовых армий, придуманных еще Троцким.

На химию отправляли не всех подряд. Для этого нужно было совершить не очень серьёзное преступление. Подраться, например. При этом событии сажали обоих драчунов. Важен был сам факт драки. Ну и прочие прегрешения перед советской властью. Тунеядство, к примеру. Это безработица наоборот. Для того, чтобы наловить достаточно дешёвой рабочей силы, бесправной в силу своей осужденности, сажали много и охотно. Особенно молодёжь.

Это было оправданно. Молодые люди быстро привыкали к новому месту жительства и работы, женились на местных, получали комнаты в общежитиях, а со временем и квартиры, обзаводились детьми и имуществом, формировали новый рабочий класс не там, где хотели, а там, где нужно государству. Вот такая вот химия с социологией. Это предыстория.

А сама история приключилась в одной из тюрем, в камере малолеток, которым ещё не исполнилось, но вот-вот исполнится восемнадцать лет. Тогда они станут полноправными гражданами страны, а, следовательно, и полноправными заключёнными, этих самых прав лишенными по суду. Тогда они с полным правом отправятся по этапу на неведомую и желанную "химию". Потому желанную, что "химия" - это свобода. Пусть и куцая, ограниченная, но свобода. А что может быть желаннее свободы для узника? Тем более молодого, только-только оторванного от родителей.

Ну, а в ожидании томиться, особенно в этом деятельном возрасте, скушно и утомительно. Вот и придумывают себе малолетки различные развлечения и увеселения. Зачастую не самые безобидные.На этот раз решили устроить рыбалку. Всей камерой. Человек тридцать участвовало.
В те времена солёную кильку в этой тюрьме, как, наверное, и во всех тюрьмах Советского Союза, давали вволю. В каждой камере стояли целые бачки с этим изысканным лакомством. Самые разнообразные блюда приспособились готовить из нее сидельцы. От простой вяленой рыбки, высушенной между газетными листами, до интеллигентского форшмака.
Но с килькой, или без неё, скушно молодежи.

Кто первый придумал эту забаву, история умалчивает. Может быть и коллективное творчество имело место быть. Заткнули сидельцы дырку унитаза тряпками. Мятым чёрным хлебом тщательно замазали щели дверей. И открыли кран.

Пока вода набиралась, разобрали веники на удочки. Вместо лески привязали к вениковым удилищам нитки, выдернутые из половых тряпок. Забрались рыболовы на второй ярус шконок. Выпустили в образовавшееся озеро солёную кильку из бачков, приступили к рыбалке. Поначалу клевало плохо. Можно сказать, вообще не клевало. Догадались привязать рыбу к ниткам. И пошла рыбалка! То и дело мелькали в воздух серебристые рыбки под восхищенные возгласы рыболовов. Их тут же опускали в воду и снова вылавливали. Совсем как у современных любителей спортивной рыбалки.

Весело! Шум, гам и веселье услышал вертухай. Заглянул в глазок камеры и обалдел. Позвал других вертухаев. Они тоже обалдели. И, сдуру, открыли дверь камеры. Их смыло волной. Шуму было....

Не один десяток лет прошел, а про эту рыбалку ходят легенды по этапам и тюрьмам. И не только по тюрьмам. Рыболовы выросли и даже состариться успели. Рассказали эту историю своим детям и внукам. А те — своим детям и внукам. С невозможными и невероятными подробностями рассказали. Как и положено рассказывать про рыбалку рыболовам.

Ведь рыбалка, она и есть рыбалка. Разная, в разных условиях и условностях, но одинаковая в главном. Для неё нужна вода, удочка и рыба.
Ну и рыболов, разумеется.

[Upolex]

Как с точки зрения литературности и языка - не берусь судить, но в остальном было интересно.