Проводник (повесть, фантастика, 100к)

[Soutoro]

Татьяна Ка.
Это был сон, и это произошло на самом деле. Остальные ответы, если я все правильно понял, откроются по ходу сюжета.)

[Soutoro]

***
- Боже мой, Саймон, что с тобой творится?
Элизабет видела подобное в бессознательном, но только у Заблудших. У обычных людей хоть и часто все перемешено, но всегда четко существует. Даже у душевнобольных. И лишь у умирающего человека в бессознательном может происходить последовательное уничтожение. Именно это творилось в голове Саймона: подсознание сгрызало само себя, превращая разум в исцарапанную пластинку, которая перестала играть часть мелодии. Он умирал, медленно и мучительно. Большая часть того, что находилось в бессознательном, существовало лишь частично. Многое пропало, и одному черту известно, что именно – фантазии, эмоции, память. Личность была покрыта шрамами, а Предел продолжал кромсать ее.
И везде была Сара. Элизабет видела ее образ во всех вещах в сознании Саймона. Все о чем он думал и что делал было пропитано мыслями о ней. Похоже, ее измученное лицо всегда стоит у него перед глазами. Элизабет понадобилось время, чтобы отойти от гнета, которым все поросло. Наконец, собравшись, она двинулась вперед.
Обычно для поиска Заблудшего на третьем уровне тратится много времени, ведь душа блуждает по мириадам воспоминаний и мыслей, заново узнавая себя. С другой стороны, живые оставляют след, когда проникают в свое бессознательное. Этот шлейф нужен, чтобы не потеряться. Судя по тому, что никаких следов Элизабет не нашла, Саймон уже стал Заблудшим. Любой уважающий свою работу путешественник по бессознательному – будь то Проводник, психолог или ученый – не станет копаться в разуме человека, не только потому, что это неэтично, но и потому, что опасно для обоих. И Элизабет бродила по закоулкам сознания, не обращая внимания на миры вокруг.
Наконец, она нашла: Саймон пытался протолкнуться через стену темной материи.
- Саймон, нет!
Но Бездна уже затянула его, и не успела Элизабет опомниться, как захватило и ее.
Ощущение было, словно под прессом: окружение давило на тело, сминая внутренности. Дышать было нереально, пошевелить руками еле возможно, и Элизабет отталкивала эту субстанцию, стараясь схватить Саймона, который двигался впереди. Наконец, она ухватила его, но перед тем, как вырвать из Предела, увидела то, что никогда не хотела бы вспоминать. Голос Бездны звучал в ее сознании все время, что они всплывали и даже после того, как очнулись. Разум сотрясало от зова. Он заполнял все, и лишь когда ничего более не осталось, отступил. Словно смерть похлопала по макушке.

Саймон вскочил в кровати.
- Успокойся, ты в больнице. – Элизабет подождала пару минут. – Что произошло в Пределе?
- Бездна. Она чувствует меня. Я услышал зов, как только соприкоснулся с Пределом. Он проник в мое сознание, отпустив политика. Я не смог ей сопротивляться.
Элизабет передернуло.
- Что с тобой?
- Я видела ее. Когда ты не вынырнул, я проникла в твое сознание, – Саймон сник. – И нашла тебя, на пути к Бездне. Это ужасно.
Они молчали. Саймон перекусил, Элизабет проверила показания и они молчали, не в силах найти слов после произошедшего. Наконец, девушка решилась:
- Саймон, тебе нужна помощь.
- Знаю.
- Почему ты не хочешь идти в Паутину?
- Подумай, как они вылечат мои кошмары?
- Я понимаю, но либо так, либо ты умрешь.
- Лучше уж я умру, чем забуду Сару.
- Вам не обязательно ее забывать. – в палату вошел Стивен Коул, в идеально выглаженном костюме, со сверкающей брошкой Паутины. – Здравствуйте, господа. Простите мою бестактность, кажется, я подслушал ваш разговор.
- Добрый день, эм…
- Стивен Коул. А вы, кажется, Элизабет Гейн?
- Да.
- Рад нашему знакомству. Итак, мистер Ленар…
- Саймон.
- Саймон. Похоже, у вас возникли трудности?
Он промолчал.
- Я только что разговаривал с комитетом. Они собираются отстранить вас от работы. Ваша психика нестабильна, личность уничтожается, и, кажется, за вами охотится Предел.
- И вы пришли меня спасти.
- Наше предложение в силе.
- Я не доверю свою жизнь Паутине. Вы уже погубили Сару.
- То, что мисс Беррел потеряла связь с реальностью – не наша вина. Вы прекрасно это знаете. Мы…
- Вы использовали ее, как подопытного кролика. Постоянно проводили тесты, вынуждали делать несколько погружений подряд, дрессировали на третьих уровнях, ломая психику.
- Сара была очень ценным сотрудником и ее смерть стала для нас большой утратой. Вы должны понимать, что она добровольно шла на эти риски.
- И теперь вы хотите, чтобы я делал тоже самое?!
- Саймон, мы хотим помочь вам.
- Мистер Коул, позвольте я с ним поговорю. – вмешалась Элизабет.

- Я не пойду к ним, Элиза!
- Замолчи, Саймон! Ты ведешь себя, как ребенок, нельзя вечно искать виноватых. Ты слишком долго тянул. Саймон, я знаю, ты любил Сару, но пора смириться с произошедшим и отпустить, иначе ты никогда не сможешь исцелиться. Попробуй хотя бы на минуту отгородиться от этого гноя в твоем разуме, и подумать здраво. Что ты сейчас делаешь? Разве эта показушная истерика поможет тебе, поможет памяти о Саре? А что бы сказала она в такой ситуации?
- Но…
- Ты слишком зациклился на ненависти к себе. Ты должен мучиться, потому что не смог спасти ее, не умер вместе с ней? Так ты считаешь? Поэтому ты постоянно рвешься в Предел и ищешь любой повод добраться до Бездны? Ты должен был выжить. Ты уникален и твои способности могут спасти еще сотни жизней. Если ты не согласишься на помощь, то погубишь себя ни за что. Доверься хотя бы мне. Ты не можешь мыслить здраво и принимать рациональные решения.
- Ладно. Возможно я правда не могу нормально мыслить. – он помолчал. – Я сам займусь отсеиванием.

[Татьяна Ка.]

Татьяна Ка.
Это был сон, и это произошло на самом деле. Остальные ответы, если я все правильно понял, откроются по ходу сюжета.)

Нет-нет, вы все не рассказывайте! Я дальше почитаю.

[Soutoro]

***
- Итак, мистер Ленар, процедуру вы знаете. – прозвучал голос доктора. – начнем с воспоминаний о Саре Беррел. Это должно избавить вас от кошмаров. Головными болями и восстановлением личности займемся позже. Можете приступать, мы будем рядом.
Саймон окунулся в бессознательное. Перед глазами выстроился паззл воспоминаний с сотнями нитей связей и временных промежутков. Он отфильтровал все, что не относилось к Саре и выстроил ленту событий, длиной в два года. Собравшись, он погрузился в прошлое.
Первая встреча не была лишена романтики – девушка возродила его. Саймон рос нелюдимым мальчиком, что наложило отпечатки на его становление: к двадцати шести годам он оттолкнул большинство близких своим скверным характером. Последние друзья отворачивались, отказываясь терпеть его выходки. В тот же год погибли родители. Оставшись наедине с собой, Саймон предпочел помощи психиатров альтернативный вариант – смерть.
Его тело нашли и восстановили, а вот с заблудшей душой возникли трудности. На втором уровне Проводники не обнаружили следов, а третий тогда был неисследованной зоной, в которой бывали лишь единицы. В тот момент и появилась Сара. Благодаря альтруизму и трудолюбию девушка была одним из лучших Проводников. Она погружалась на Дно лишь раз, но без колебаний отправилась за Заблудшим. Обнаружив его, девушка попыталась всплыть, но начала тонуть сама. Тогда то Саймон и открыл в себе талант Проводника, вытащив их обоих.
Сара приходила к нему во время реабилитации и предлагала работу. Расписывая все привилегии и уникальность профессии Проводника, она уговорила его попробовать. Саймона заметили уже после пробного погружения, когда он впервые пробил проход с внешнего на второй уровень. Исключительные способности сделали его популярным и скоро он встал наравне с лучшими Проводниками.
В то же время их общение с Сарой перешло на другой уровень. Холодные приветствия сменились теплыми взглядами, нейтральные разговоры личными беседами, встречи в офисе – вечерними свиданиями. Вскоре это переросло в отношения, полные открытой любви. Поскольку оба они были Проводниками, то понимали друг друга в разы лучше других людей. Не было интриг и пустых обид, любые желания узнавались без слов, проблемы решались за минуты. В силу профессии интимная близость так же перешла на новую ступень: любовь в бессознательном, когда переплетаются не просто тела, но и личности – надежды, мечты, эмоции. Они обращались в нечто единое, сближая «Я» до целостного «МЫ», которое в пике момента взрывается мириадами звезд и шумом волн, огнями фейерверков и громом небес. А после оно растворяется, оставляя внутри частику этого слияния, частичку общего сознания.
Спустя время Саре предложили работу в Паутине – верх карьеры для Проводника. Саймон боялся, что альтруизм возлюбленной вкупе с жесткими методами организации приведут к плохим последствиям, поэтому пытался отговорить ее. Но девушка верила, что за изучением Завесы стоит будущее человечества и хотела максимально приблизить его. Со временем опасения Саймона подтвердились: переусердствуя и подвергаясь усиленным тренировкам, Сара утратила связь с реальностью. Поначалу это проявлялось невинно: вялость, потеря концентрации, отстраненность. Но вскоре болезнь усилилась и девушка начала проваливаться в бессознательное, порой пропадая там по несколько часов. Это случалось спонтанно – она могла уйти в транс при чтении или отключиться посреди улицы. Провалы увеличились до суток, и однажды она ушла в Предел насовсем. Саймона не пускали в бессознательное девушки, как слишком привязанного, а другие не могли отыскать Сару на втором уровне. Способных погружаться на Дно Проводников было слишком мало и они не могли помочь, занятые более важными людьми. Так Саймон не выдержал и отправился за возлюбленной, вопреки всем запретам.
Предел воспринимает Проводника иначе, когда тот вторгается в бессознательное близкого человека. Он видит не внешний раздражитель, а частичку сознания, которая мешает правильной работе. Тогда он начинает ее править – проникает в сознание, старается изменить или поглотить. Это все равно, что дать разум на растерзание младенцу, который перемешает все, раскидает в разные углы, а часть вовсе выбросит в окно. Противостоять этому сложно, поэтому Проводникам запрещают работать с близкими людьми. Но любовь Саймона оказалась сильней, и он дошел до последней черты – Бездны, за которой тянулась неизвестность, где пропадает и жизнь, и смерть.
Много раз Саймон пытался вспомнить, что произошло за Завесой, но в голове был лишь туман. Он не знал, что помогло ему выбраться, но понимал, что немалая часть его пропала там и не вернется никакими процедурами. Но Саймон может облегчить боль, может отпустить произошедшее и помочь себе, а после – другим людям. Началась коррекция памяти.

- Как вы себя чувствуете? Есть ли…
- Что показывают приборы? – перебил Саймон.
- Изменения есть, – ответил доктор. – но незначительные. Возможно, кошмары закончатся, но это максимум. Похоже, мисс Беррел слишком прочно засела в вашем сознании, поможет только удаление воспоминаний.
- Нет.
- Почему вы так упираетесь? Мы ведь не собираемся стирать все. Даже небольшая корректировка может улучшить ваше состояние в разы.
- Это моя память, моя личность. Я не позволю ничего в ней менять.
- С открытием Предела люди превратились в идиотов.
- Идиоты были и раньше.
- Но они не так влияли на жизни.
- Интересно.
Саймон лишь теперь почувствовал изменения. Пусть и немного, но мыслить стало легче. Образы, как и формы, были четче, и анализ проходил быстрее. Врач прав: манипуляции с памятью о Саре могут сильно помочь.
- Не смотрите так. Ненавижу этот пронзающий взгляд Проводников.
- Похоже, вы из секты ученых, которые считают возрождение преступлением. Как вас зовут?
- Тревор. Тревор Сэмс. – раздраженно ответил врач.
- Забавно, что при этом вы сами работаете с Пределом.
- Я спасаю людей, которые пострадали от игр со своей жизнью.
- Никогда не понимал ваших мотивов. Я знаю, чем руководствуются религиозные фанатики. Но вы! Это же ведет человечество в новую эру. Как вы можете выступать против?
- Люди не властны над другими, Саймон, тем более над жизнью и смертью. Это законы вселенной, мы не имеем права их нарушать.
- Это настолько старинные догматы. Мир меняется, как и наша в нем роль. Что плохого в том, что мы помогаем людям? Я понимаю неприязнь к пластике личности, но мы воскрешаем их, Тревор. Это то, о чем мечтали тысячелетиями.
- И во что это вылилось? Люди перестали умирать и обезумели. Теперь, когда почти у каждого есть второй шанс, насколько увеличилось число смертей? Водители машин, поездов и самолетов лихачат, не опасаясь попасть в аварию и погибнуть; профессии строителя, высотника или пожарного, которые раньше были опасны, превратились в конвейерные и малооплачиваемые; некоторые особые отморозки специально тонут и стреляются в погоне за новыми ощущениями. Мир сходит с ума, Саймон.
- Эволюции не бывает без переходных моментов. Это обычный отбор.
- И к чему он приведет? Наши познания о Завесе настолько малы, а люди уже возомнили себя бессмертными. Ты же видишь: она тоже может эволюционировать. Она адаптируется под условия, как и мы. Раньше второй уровень был потолком, через который не переходил ни Проводник, ни Предел. Со временем он начал уводить Заблудших на Дно, и появились люди, способные погружаться настолько глубоко. Но чем дальше уходит душа, тем большее она теряет по возвращении. Ты открыл четвертый уровень – Бездну. Кроме тебя никто еще не проникал туда, но и этих знаний достаточно, чтобы понять, насколько искажается там личность. А что будет, если люди будут возвращаться из-за Завесы? Передо мной стоит ярчайший пример. Если теории верны, то Завеса – огромная свалка, куда сбрасываются все личности, разорванные на куски. Ты пробыл в там ничтожно мало – секунды. Твоя душа не успела расщепиться, лишь потеряла часть себя. Но со временем, когда мы освоим Бездну, Предел начнет забирать Заблудших сразу за Завесу. И что же будет, если мы проникнем на ту сторону? Будем вытаскивать личности, которые превратились в месево из первых попавшихся привычек, воспоминаний и мировоззрений? Мы перестанем быть людьми, Саймон, превратимся в чудовищ. И самое ужасное то, что со временем это станет нормальным.
Саймон молча слушал.
- Я знаю, что ты не особо человеколюбив. – продолжил Тревор. – но должен понимать, как человек, как личность, что это ведет к концу. Я знаю, что тебя лечат не для того, чтобы вернуть в строй, а отправить за Завесу. И я не удивлюсь, если ты согласишься. Люди вроде тебя могут погубить человечество.
Саймон смотрел на Тревора. Может, эта речь и не стала для него гласом божьим, но задела. Как и многие другие, он предпочитал засовывать подобные темы глубоко внутрь себя.
К чему все это ведет? В кого превращаются люди? Эти вопросы относились к той группе, где нет правильных ответов.
- Наверное, мне не стоило обо всем этом говорить. Мне, в отличие от вас, Проводников, не хватает сдержанности. Ладно, ты не хочешь трогать память о Саре. Пускай. Есть другой курс лечения. Честно признаться, он разрабатывался конкретно для тебя, и другой человек вряд ли выдержит его. Предупреждаю сразу: это будет долго и больно. Мы будем изменять личность на сознательном уровне. Это не обычная пластика, потому что ты будешь принимать непосредственное участие. Раз ты такой баран, возносящий свою индивидуальность, то и меняться будешь индивидуально.
- Подожди, как это на сознательном уровне? Это же все равно, что резать мозг без анестезии.
- Как там говорят, любовь требует жертв? Да, это опасно, но ты отказываешься от обычного лечения.
- И сколько это будет длиться?
- Зависит от объема. Либо так, либо меняем память.
- Я выдержу.

[Soutoro]

***
Во время пластики личности человека усыпляют, потому что из-за боли он может навредить как себе, так и оперирующему. Будучи в сознании, Саймон наблюдал за работой Тревора. Тот, словно паук, перебирал эмоциональные нити и отсеивал отрицательные. К памяти о Саре не было доступа, поэтому врачу приходилось копать глубже и вытаскивать пагубные осадки из далекого прошлого: школьные обиды, детские страхи, несбывшиеся мечты. Ловко работая руками, он откладывал крупицы скверного характера Саймона, чтобы он позже выбрал те, которые можно удалить или изменить.

Тревор сказал, что они управятся за три подхода, но Саймон оказался не готов даже к первому. Боль была такой, словно кожу отдирают от мяса и выставляют в таком виде на мороз. Она наполняла весь разум, не давая отвлечься, зарывалась так глубоко внутрь, что не было сил даже кричать. Именно так воспоминания и привычки отрывали от сознания, а позже изменяли или выбрасывали. Сама душа разрывалась на части, открывая миру огромные дыры. И все, что могло заполнить их на время пластики – боль. Больше не существовало ничего.

Саймон очнулся, привязанный к постели. Как только он задумался об этих мерах, то понял их смысл. Он бросился вперед, отчаянно крича. Мыслить было невыносимо, все, что доходило до разума, было пропитано резью. Ни разу с ним не происходило такого: было мучительно больно думать.
- Саймон. Ты меня слышишь?
Где-то в вышине слышался голос, но он не мог сосредоточиться на нем. Не мог фокусироваться, не мог мыслить. Наконец, его начало отпускать.
- Наконец-то, пришел в себя. – Тревор сидел рядом с ним. – Как ощущения?
- Иди к черту!
Врач рассмеялся:
- Я тебя предупреждал.
- Это ужасно! Я больше не вынесу.
- Обратного пути нет, Саймон. Если мы не продолжим, то ты и пары часов не проживешь. Готовься к второму подходу.
- Нет! – но он уже отключился.

Саймон надеялся, что во второй раз будет легче. Все-таки знакомый враг лучше неизвестного. Но он ошибся. Его захлестнула новая волна боли. Только в тот момент он понял, что ее не сравнить с другими, к ней нельзя привыкнуть. Он не знал, сколько вопил, для него больше не было понятия времени.

- Пожалуйста, прекрати.
Саймон тяжело дышал. У него не было сил сопротивляться боли, захватившей сознание. Он хотел закричать, но его не хватало даже на это. Говорил он и то с трудом, проглатывая слова вместе со слезами.
- Я прошу тебя! Остановись! Лучше я умру. Умереть будет куда лучше!
- Извини, Саймон, я не могу. Я должен вылечить тебя.
- Нет! Я не хочу снова испытать это! Я не выдержу! Это невозможно!
- Саймон, это финальный подход. Последний шаг.
- Это невозможно, Тревор, столько боли, человек не может выдержать столько боли. Она повсюду. – Саймон начал бредить. – Она пожирает меня, Тревор, я не могу от нее спрятаться! Пожалуйста, я умоляю тебя, не заставляй меня вновь пережить это. НЕТ!
Он провалился обратно.

[Татьяна Ка.]

Не меняет ли такая глубокая пластика навыки Проводника?

[Soutoro]

Татьяна Ка.
В данной ситуации результат только обратный.

[Soutoro]

***
Саймон открыл глаза, поворочался в постели и потянулся. Сразу после этого он застыл. Впервые за долгие годы он проснулся, не вскакивая от кошмара. Головные боли утихли, хоть и не настолько, чтобы про них можно было забыть. А вот тело, отдохнув, ликовало и обрело новую жизнь: мышцы и суставы не ныли от усталости, веки не смыкались от недосыпа, пыльцы рук и ног живо двигались, а не вяло корчились. Саймон уже давно позабыл, как прекрасен может быть момент пробуждения. Еще раз сладко потянувшись и почувствовав приятное покалывание, он вскочил на ноги. Тревор сидел неподалеку, что-то записывая. Услышав звуки, он обернулся:
- Очнулся.
Увидев лицо Тревора, Саймона пробила дрожь. Он вспомнил произошедшее, в глазах помутнело, сознание поплыло. Он знал, что его голова вот-вот взорвется, и когда это произойдет он будет кружиться в вихре боли. Вечно.
- Нет-нет-нет. Только не это!
- Саймон, успокойся! – голос Тревора растворялся. – Это все фантомная боль. Слышишь, Саймон? Это НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
Но он уже провалился. Саймон знал, что упадет не обратно в постель, а в объятия ужаса.

- Наконец-то. – Тревор стоял над ним, глядя на приборы. – Отпустило?
Саймону и правда стало легче. Все образы пропали, разум был чист, а тело свежо. Никогда он не чувствовал себя так хорошо.
- Да. – осторожно начал он, опасаясь нового наплыва боли. Но его не последовало. – Точно да.
- Поздравляю. Ты отлично справился.
В любой другой ситуации Саймон бы ответил сарказмом, но сейчас его обуяла благодарность. Это было настолько непривычно, что он похлопал себя по лицу.
- Спасибо. – неуверенно сказал он. – Да, именно! Спасибо! Я искренне тебе благодарен.
Тревор рассмеялся:
- Тебе понадобится время, чтобы привыкнуть. Нужно сделать пробное погружение.

Саймон, казалось, никогда не ощущал такой свободы. Он и не понимал, насколько сильно давила на него Завеса, пока не избавился от этого. Он все так же ощущал зов Бездны, но мог игнорировать его, а Предел хоть и чувствовал Проводника, но, похоже, был не особо заинтересован. Ощущение легкости было сродни их с Сарой путешествиям по бессознательному. Только теперь Саймон понял, насколько сильно о ней напоминает Предел. Он рассмеялся.

[Павел]

Эх... Замотался сегодня...

Прочел пролог. Очень интересно. Ошибок не нашел, но вот это смутило:

пытаясь пригвоздить на месте.

Никогда не слышал такого выражения... Может "к месту"?

Вообще написано, на мой взгляд, очень хорошо.
Язык изложения сильно понравился. Он у вас получился одновременно и легким для понимания, и красивым. Браво!
Завтра, если все-же доберусь до интернета, то разберу еще(хотя разбирать нечего, за весь пролог ни одной смысловой ошибки не нашел, каким бы придирчивым я не был)

[Soutoro]

Павел

Может "к месту"?

Может и к месту)

Язык изложения сильно понравился. Он у вас получился одновременно и легким для понимания, и красивым.

Как маслом по душе... Спасибо. Рад, что нравится.)

[Soutoro]

***
Кабинет Стивена Коула говорил о хозяине больше, чем нужно: никаких фотографий семьи, следов хобби или других намеков на то, что тот является человеком. Лишь большой стол, множество книг и папок, и тошнотворная чистота, до которой может дойти либо перфекционист, либо сумасшедший. Мужчина сел в кресло и предложил Саймону стул напротив.
- Саймон, я хочу с вами поговорить. – начал он.
- Ну еще бы.
- Операция прошла успешно. Поздравляю вас. Как чувствуете себя?
- Не хочется признавать, но отлично. Наверное, мне нужно сказать спасибо.
- Не нужно, думаю для вас это будет тяжело. Я хотел прояснить дальнейшую ситуацию.
- Я слушаю.
- Как я и говорил ранее, мы не станем насильно отправлять вас за Завесу. Тем не менее, я прошу вас еще раз подумать об этом. С моей стороны было бы глупо упускать возможность сделать такой серьезный шаг. Наш с вами разговор, Саймон – это переломный момент в жизни человечества. И от вашего решения будет зависеть наша судьба. Я лишь догадываюсь, насколько сложно вам будет найти ответ, поэтому сделаю все возможное, чтобы поддержать вас. Отныне вы числитесь в штате сотрудников, вам начисляется зарплата и уже готов аванс. При желании вы можете работать, но мы даем бессрочный отпуск для принятия решения. Вы можете обратиться с любой просьбой, я сделаю все возможное, чтобы вы чувствовали себя комфортно и обдумали сложившуюся ситуацию.
Саймон молча вглядывался в лицо Стивена. Мужчина говорил правду, но его беспокоило другое. Коул прав: это переломный момент. Человечество стоит у черты, и ему, Саймону довелось решать, перейдет ли оно на ту сторону. Что с новым миром сделает Стивен? Быть может, у него добрые намерения, но верны ли они? Это походило на завязку в фантастическом романе: он – герой, которому суждено открыть дверь в новый мир, но для кого – злодея, который извратит его или доброго мудреца, который выведет человечество на новую ступень развития? Интересно, как герои решают эти вопросы? Саймон не знал, но надеялся, что ответ придет к нему.
- Пока ваша голова не взорвалась от мыслей. – Стивен вывел его из транса. – я могу предложить вам источник для вдохновения. Или способ отвлечься, как вам удобнее. Участвовали когда-нибудь в дешифровке мыслей?
- Мы же Проводники – не агенты безопасности. Нас даже не допускают к информации об этом.
- В таком случае, вам будет интересно взглянуть.
«Это явно лучше, чем забивать голову мыслями о Завесе. – решил Саймон.»

- Извините, вы – Александр Потапов?
- Да, это я.
Мужчина был средних лет и широкой комплекции. Живой взгляд и добродушное лицо выдавали в хозяине любопытного и умного человека, любителя бесед.
- Здравствуйте, я Саймон…
- Саймон Ленар. – перебил мужчина. – Я знаю. Вы настоящая звезда среди Проводников. С чем пожаловали?
- Меня отправил Стивен Коул, предложил посмотреть на дешифровку мыслей.
- Серьезно? Ну тогда я не имею права отказать. – улыбнулся Александр. – Не бывало у меня раньше зрителей. Я так понимаю, ранее не доводилось видеть?
- Нет. Нас не допускают к подобным материалам.
- Знаете почему?
- Догадываюсь. Сотни людей, способных копаться в чужих головах – угроза для человечества.
- Приятно встретить человека, который в наше время думает о чем-то большем, чем список покупок. Мы можем приступать.

Первое, что приметил Саймон – ощущения. В медицине, как и психологии при погружении разум человека не сопротивляется и принимает Проводника, как данное, позволяя свободно действовать. При дешифровке же отторжение началось со старта. Человек отказывался впускать обидчиков, и пространство сжималось, выталкивая их на поверхность. Чтобы не оказаться выброшенным, приходилось подавлять личность заключенного своей. Это оказалось сложнее, чем ожидал Саймон. Не имея опыта, он чертыхнулся в воздухе. Бессознательное отторгало его, а окружение вязло, обволакивая. Слияние слабело, отчего тянуло вверх, наружу. Он увидел руку Александра, которая схватила и дернула его.
- Не уплывай. – усмехнулся он.
- Непривычно, когда тебя отторгают.
- А ты думал? Это тебе не по пустому сознанию Заблудшего ходить. Теперь самое интересное. Смотри.
Воздух завихрился, и откуда-то из глубин одна за другой подымались тысячи дверей различных цветов и фасонов. Они кружили, меняясь местами, отчего разбегались глаза. Саймон знал, что эти замки хранят миллионы тайн, но не представлял, как можно понять, что находится за каждой из них, и тем более – как открыть. От звука, похожего на шум кружащей планеты, рвало уши. Казалось невозможным сконцентрироваться, когда зрение и слух настолько ошарашены.
- Постарайся вырубиться. Тогда получишь контроль. – обрывками услышал Саймон.
Он не представлял, что бы это значило, но старался дышать спокойно, отгородиться от мыслей. Двери вокруг все ускоряли темп, сжимая круг, и вскоре их поток давил уже физически. Саймон еле удерживался, чтобы его не разорвало и понесло в разных направлениях. Он заглянул внутрь себя, выискивая ответ, и тогда до него дошло. Он отключил разум, и бессознательное вырвалось наружу, вплетаясь в чужое, получая контроль.
- А ты и правда талантливый.
- Мы же насилуем его мозг.
- Мило, правда? – рассмеялся Александр.
Саймон вспомнил утехи с Сарой в бессознательном и его передернуло.
- Понял принцип?
- Не совсем.
- Разум слабее бессознательного. Только ответив ему тем же ты получишь контроль.
И правда. Пространство вокруг замедлилось, двери вальяжно плыли в воздухе.
- Ну а дальше уже идет копание в голове. Про эти принципы я тебе не смогу рассказать.
Видно было лишь, как двери быстро открывали свои тайны одна за другой, так же быстро закрываясь. Скорость была поразительна: Саймон не успевал уследить. Похоже, этот Александр крайне умел.
- Удивительная вещь – Предел. – попутно заговорил агент. – Каких-то двадцать лет назад человечество ломало головы над вопросами преступности, смертности и безопасности жизни. Теперь же они выясняют, какая гибель наиболее красочна и насыщенна. К этому ли мы стремимся?
- Большинство людей считают, что это переход к новой ступени, обычный период эволюции.
- А как считаешь ты?
Саймон задумался.
- Бред собачий. Мир сходит с ума, и самое ужасное, что скоро это станет нормальным. – Саймон осекся, услышав в голове голос Тревора Сэмса.
- Умная мысль. – заметил Александр.
- Это точно. Жаль, что не моя.
- Если в голове есть умная мысль, то она не обязана быть твоей. Мы ведь учимся у других.
- Тогда теперь у меня в голове есть еще одна умная мысль.
Александр рассмеялся.
- Как ты считаешь, для чего же нами открыт Предел? Верно ли мы его используем?
- Не знаю. – признался Саймон. – я старался большую часть жизни не задаваться этими вопросами. Это тоже самое, что спрашивать о происхождении людей. До сих пор ведь неизвестно откуда взялась Завеса, что по ее сторону и как это все связано с нами.
- Но ты, кажется, приблизился к ответу. Каково это?
- Все равно, что стоишь на выступе, а под тобой целая вселенная. Необъятная и мистическая неизвестность. Страшно до дрожи. Не прыгнешь – будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Но если рискнешь – можешь захлебнуться.
- Сочувствую, что перед тобой стоит такой выбор.
- Александр. – Саймон понял, что именно этому человеку стоит задать подобный вопрос. – готово ли человечество к этому шагу?
- Не думаю, что ты найдешь человека, способного дать правильный ответ.
- И все же, что ты думаешь?
- Я думаю, что люди могут приспособиться ко всему. – неуверенно начал мужчина. – Мир изменится. Я не знаю в худшую или в лучшую сторону, потому что не знаю хорошо это или плохо. Значение, которое мы вкладываем в слово человек исчезнет. Изменятся моральные устои, принцип мышления, система ценностей. Кажется, это и зовется эволюцией. Лично я расстроюсь, пожалуй, но привыкну. Как и все. Не знаю, что еще тебе сказать. Это неизбежно. Эволюция все равно придет, рано или поздно. Слишком пессимистичный настрой. Тебе выпала уникальная возможность – открыть перед человечеством новые двери.
- Возможно ты и прав. Спасибо.
- Да не за что. Здесь мы закончили. Хочешь остаться на следующую дешифровку?
- Извини, не могу. Спасибо за беседу, ты помог мне.
- Обращайся. Мне тоже было приятно поболтать.
Приятно поболтать. Насколько странны м для Саймона было сочетание этих слов. Но теперь он чувствовал: порой это и правда приятно.

Сколько Саймон не пытался, но уйти от размышлений не удавалось. Шли дни, а в голове крутился один и тот же вопрос, принимая разные обличия. Готово ли человечество? А готов ли он сам? Что будет дальше? Как сделать правильный выбор?
Дилеммы уже лились через край и сознание отказывало, охваченное этим потоком. Разные понятия, вроде карьеры, статуса и даже питания казались ничтожными. К Саймону заглянуло будущее. Оно поглотило все его существо. Вихрь мыслей в голове не давал успокоиться телу, отчего он постоянно двигался, не в силах сидеть более минуты. Ужасы прошлого превратились в кошмары будущего. Этот образ не выходил из головы, являясь во сне: пропасть, которой не видно конца и края, и он, заглянувший ей прямо в глаза. В этом взгляде было все – все секреты и тайны вселенной. Саймон стоял, дрожа от страха и предвкушения. Весь мир замер, все исчезло и был лишь шаг, после которого ты либо обретаешь все, либо гибнешь.

[Павел]

Боль была такой сильной, что оседала на тело.

Не понял фразы.

Она подскочила на кровати, озираясь по сторонам с таким рвением, что чуть не упала.

После комы? Никогда такого не слышал. Обычно человек после долгого неподвижного лежания на кровати начинает уставать, поэтому такие резкие движения - через чур, как мне кажется.

Мою личность собирали, слово разбитое зеркало и теперь она вся в трещинах.

Словно.

Способные проникать в бессознательное, ученые лучше понимали причины болезней.

Тело?

Пока что все.
По прежнему нравится читать и становится все интересней. Язык изложения - ну очень нравится.

[Soutoro]

Не понял фразы.

Головная боль чувствуется, как боль в теле. Как-то так.:\

После комы? Никогда такого не слышал. Обычно человек после долгого неподвижного лежания на кровати начинает уставать, поэтому такие резкие движения - через чур, как мне кажется.

Это уже исправили.)

Тело?

Что?

По прежнему нравится читать и становится все интересней. Язык изложения - ну очень нравится.

Ура и есче раз ура.

[Павел]

Что?

Там:

Способные проникать в бессознательное, ученые лучше понимали причины болезней.

Может в бессознательное тело?

[Soutoro]

Павел
Бессознательное - это подсознание по-правильному.) Поэтому "тело" не нужно.

[Павел]

Soutoro, теперь понял.

[Soutoro]

***
Бар Клойстер был оживлен. Конец рабочей недели правил балом, предлагая выпить, отдохнуть и пошуметь. Саймон и Элизабет сидели, изучая барную карту.
- Сегодня ты пьешь виски, Вискей?
- Пожалуй, я готов попробовать.
- Рада видеть тебя в добром здравии. Если честно, я вообще не помню, когда ты в последний раз улыбался.
- Знаешь, так непривычно. Не тянет кого-нибудь обругать, дурные мысли не кишат в голове, как помойные крысы. Чувствую себя… человеком, что ли.
- Вот и отлично. Ты хотел о чем-то поговорить?
- Если честно, я больше хотел отдохнуть и выпить. Надеюсь, ты не против?
- Я уж боялась, что этого больше не произойдет. Расскажи об операции. Какая она, Паутина?
- Ох, это было ужасно…
Саймон и Элизабет болтали несколько часов подряд. Наверстывая упущенное, они обсуждали все, что попадалось под руку. Приятная компания и нужное количество алкоголя помогли Саймону отгородиться от своих мыслей.
За пеленой дурмана и смеха мир казался как раньше: наполненным смыслом и счастьем. Они бродили в глуби скверов и аллей, предаваясь воспоминаниям. Полотно листвы закрывало от проблем, позволяло насладиться жизнью. Как удивительны эти мирки внутри парков, где время меняет свой ход, а ты, кажется, приближаешься к чему-то неведомому, становишься частью огромной вселенной.
Теперь, когда различные «но» и «если» отошли на второй план, Саймон отчетливо видел истину. Он остановил Элизабет:
- Я отправлюсь за Завесу.
Девушка молча смотрела на него. То ли она не могла контролировать себя из-за алкоголя, то ли не хотела этого делать – Элизабет дрожала. Ее переживания так ярко читались во взгляде, что Саймона пробило насквозь.
- Хорошо. – прошептала она.
Дальше был поцелуй. Нежные губы. Сладкий запах. Саймон знал это чувство: весь мир замедляет ход, давая двоим насладиться друг другом. Этот миг единения похож на взрыв звезды, гиперновую, озаряющую своей вспышкой галактики. Она затухает. Превращается в искру, и как маяк горит в душе, освещая дальнейший путь.
Саймон знал это чувство. Но не мог ощутить. Он был настолько поглощен Сарой, что для других эмоций не было места. Элизабет отстранилась от него. Она плакала, потому что тоже знала это.
- Элиза, я…
- Я знаю, Саймон. Прости.
- Я бы полюбил тебя. Если б мог, я бы полюбил тебя.
- Я знаю. – тихо ответила Элизабет.

[Soutoro]

***
Саймон не мог уснуть. Из головы не выходила Элизабет. Отвлечься он мог лишь мыслями о Саре или Завесе и сам черт не разобрал бы, о чем думать легче. Пусть он был мастером по опознанию чужих эмоций, но свои не понимал совершенно. Он стыдился того, что не ответил на чувства Элизы. В то же время злился, что она поставила его в такое положение. Он не знал на кого направлен этот гнев – ее или себя. Образ Сары так же не выходил из головы и Саймон думал, упрекнула бы она или поняла и отпустила. А отпустил бы он сам ее? От переживаний головная боль набирала обороты и он, не выдержав, встал с постели.
Стараясь смыть вкус губ Элизабет, он выпил воды, но это не помогло. Не помог и горячий кофе. Весь алкоголь словно испарился из организма и напиваться снова не было никакого желания. Весь мир сомкнулся в трех точках, и каждая из них внушала ужас. Саймон чувствовал себя маленьким мальчиком, не способным решить задачу. Как найти правильный ответ, когда его не существует? От осознания бросало в дрожь.
- Правильный ответ можно лишь создать. – тихо повторял он.
Помог контрастный душ. Казалось, вместе с грязью он вымыл все прочее. Внутри было пусто. Разум, полный мыслей, охладел. Саймон пришел в себя.

- Приятно слышать. – кивнул Стивен. – Не могу представить насколько сложно было решиться, но уверяю тебя, это правильный выбор.
Саймон молчал. Мир казался старой кинолентой, накручивающей кадры. Он не участвовал в ней, лишь наблюдал. Сам Проводник был не здесь, он уже стоял перед Бездной, слушал ее зов, чувствовал, как душа покидает тело, отправляясь в неизведанное.
- Прежде, чем ты отправишься, – отвлек его Коул. – я должен познакомить тебя с одним человеком. Он специализируется на контроле личности и может помочь… - он замолчал, подбирая слова.
- Собрать мою душу, когда ее разорвет на части?
- В целом, да. Готовься к погружению.
- В смысле?
- Он живет в Пределе.

[просто мария]

Продолжайте, продолжайте - я читаю, мне интересно.

[Татьяна Ка.]

Продолжайте, продолжайте - я читаю, мне интересно.

И мне тоже!

[Павел]

И мне тоже!

И мне!
Просто комментировать перестал...

[Soutoro]

просто мария
Павел
Татьяна Ка.
Ну слава богу, я начал бояться, что сам с собой уже здесь общаюсь.
Быть может, есть какие-то замечания\пожелания? Или все ждут окончания повести, чтобы дать окончательный вердикт?)

[Павел]

Быть может, есть какие-то замечания\пожелания?

Я, собственно, потому и не комментирую, что ни ошибок, ни опечаток не нашел. А хвалить после каждого отрывка как-то стесняюсь.

[Soutoro]

***
«Он живет в Пределе». Эта фраза не давала Саймону покоя. Он понял ее смысл только узнав имя человека. Кевин Паккон – Любимец Предела. Он читал дело.
Десять лет назад человек погиб в авиакатастрофе. Тело восстановили, но самого Заблудшего найти не смогли. Пять недель Кевин пролежал в коме, а после сам вышел на связь с одним из Проводников через Предел. Как оказалось, мужчина смог из состояния Заблудшего восстановить личность, что стало шоком для всего научного сообщества. Его тут же отправились спасать, но он отказался, сказав, что жизнь в Пределе ему нравится намного больше. На тот момент, когда Саймон читал дело, вопрос еще стоял открытым. Как оказалось, после долгих споров и разговоров Кевину позволили остаться в Пределе при условии, что он передаст знания Паутине. И, в последствии, станет на них работать.

Предел казался уютным. Он мерно плыл, не фокусируясь на чем-то. Словно Саймон долгие годы встречался с ним в рабочей обстановке, конкурируя и споря, а теперь оказался у него дома. И хозяин был спокоен, расслаблен и благодушно настроен. Именно это Саймон и чувствовал – расслабленность и спокойствие.
- А, ты пришел.
Голос звучал отовсюду, распарывая пространство. Рядом появился сгусток света, разрастаясь, пока не принял форму человека. Он был похож на Заблудшего.
- Я Кевин. Кевин Паккон. – силуэт протянул руку.
- Я знаю, кто ты. – От прикосновения Саймона обдало теплом.
- Рад, что ты пришел.
- Значит, ты сам хотел встретиться?
- Да. Я хотел поговорить. Мы можем сменить обстановку на что-то более приятное.
Воздух вихрился, принимая очертания различных мест. Уютный летний домик, подкрепляемый щебетанием птиц и яркими лучами солнца; берег озера с витающим запахом свежести и природы; горные хребты, обсыпанные снегом и ветер, вереницей рвущийся прочь. Саймона не удивляли сами картины, но их живость отличалась от того, что обычно создает разум человека.
- Это ведь не бессознательное. – заключил он.
- Заметно, да? – силуэт сверкнул, видимо, улыбаясь. – Мы находимся не внутри моего сознания. Это Предел. И образы создает он, благодаря моим мыслям.
Саймон ни разу не видел, чтобы Предел работал на человека.
- Я не понял. – признался он.
- Как бы это объяснить. – пространство вращалось, принимая различные формы, пока хозяин отпустил контроль. – Скажем так, я подружился с Пределом. Я сумел собрать личность, когда гулял Заблудшим по его просторам. Пожалуй, ты единственный, кто способен понять это. Проведя здесь пять недель, которые мое тело лежало в коме, я научился понимать Предел. Он живой, Саймон. Конечно, не разумен, как мы, но может общаться, передавать информацию и даже испытывать некоторые эмоции. И теперь я вроде как стал его частью.
- Предел живой? – Саймон стоял, огорошенный.
- Это не совсем правильное слово, но я правда не знаю, как объяснить иначе.
Саймон понимал, что в слово «живой» было вложено куда меньше смысла, чем принято, но открытие все равно поразило его. Конечно, это было не слишком удивительно, но с таким же подходом можно говорить об инопланетянах: Саймон был бы ошарашен ничуть не меньше узнав, что они и правда существуют. Приняв такое открытие, некоторые вещи вставали на свои места, другие – распадались. Посмаковав эту новость с минуту, Саймон кивнул:
- Допустим. И что же ты хотел?
- Честно признаться, даже не я. Это Предел. Ты, возможно, не осознаешь, что ближе к нему, чем кто-либо другой. Ты собираешься на ту сторону.
- И?
- Я не имею права советовать тебе, но это очень важно. Саймон, не открывай людям ту сторону. Это погубит всех. Завеса – нечто ужасное. Ты же видел Бездну, помнишь ее.
- А ты?
- Нет, я никогда не бывал там, и молю всех богов, чтобы не довелось. Понимаешь, Предел не злой, он не призван разрушать. А Завеса: я не знаю кто ее создал и для чего, но она живет лишь для того, чтобы уничтожать, рвать на куски все, что в нее попадает и не оставлять даже малейшего следа существования.
Саймон проглотил слово «живет» и спросил:
- Что ты знаешь о Завесе?
- Я? Ничего. Только такие вот мелочи.
Саймон чувствовал ложь, но смолчал.
- Черт, – Кевин вновь сверкнул, улыбаясь. – я забыл с кем разговариваю. Прости, но я не расскажу. Эта информация слишком опасна. К тому же я действительно знаю очень мало. – и это было правдой.
- Ты считаешь, что мне не стоит отправляться за Завесу?
- Решать тебе. Я только прошу не открывать ее для людей. Но если побываешь там, то это от тебя и потребуют, сам понимаешь.
Саймон кивнул. Он понимал.

Конечно, Саймон не спал в эту ночь. Менее, чем через сутки он отправится за Завесу. И она звала. Ее голос трепетал от возбуждения. Но он уже решил, что откликнется на зов. Неизвестность слишком притягательна, чтобы отказываться от свидания с ней. Саймона беспокоили другие вопросы. Может ли он доверить Завесу Паутине? Готово ли человечество? И имеет ли он право решать это? Саймон никогда не был альтруистом, но сейчас, когда от него зависело будущее, он чувствовал груз ответственности. Словно отец, который выбирает садик для своих детей. Не научат ли их там плохому? Сделают ли достойными людьми? Хотя понятия достоинства и морали уже исказились достаточно, чтобы поменять все представление о личности. Будущее – самая неопределенная часть жизни, и Саймон понимал, что не ответит на эти вопросы. Решение придет само в нужный час.

- Ты готов? – Стивен был возбужден.
- Начинайте.
Сознание Саймона уже покинуло реальный мир. Пространство вокруг было тусклым и размытым, и лучшим решением было закончить быстрее, чем он успеет передумать.
Саймон теперь понимал слова Кевина о дружелюбности Предела. Он чувствовал, как тот провожает его ассоциациями: хлопает по плечу, желает удачи, извиняется за причиненные неудобства.
На Дне был слышен лишь зов Бездны. Он заполнил все пространство, вытесняя другие мысли. Все миры, что покоились в бессознательном, уносило прочь. Граница между третьим и четвертым слоем разрушилась и Саймон увидел жуткую воронку, что тянула к нему лапы. И он ступил в ее объятия.
Вспышка. Тишина. Тьма.

[Soutoro]

***
Пустота.
Цвет. Запах. Жизнь. Смерть. Мир. Всех этих понятий не существовало.
Завеса. В ней нельзя видеть, нельзя слышать. В ней нет ничего, даже ее самой. И Саймона тоже не было. Ничто.
Ничто плыло в пространстве бесконечности. Из ниоткуда к нему липли черты и реальность. Вначале мелкие, сродни атомам. Они разрастались, образуя подобие разума. Нет, самого разума не существовало, но появилось понятие. Разум. И этот Разум мог Мыслить. Очередное новое понятие. Так, по кусочкам, Разум дошел до Осознания и тогда начал Понимать.
Это было Все. В абсолютном его значении. Все, что существует, когда-либо могло или сможет существовать: мысли, планеты, цивилизации, галактики. Все вопросы. Все ответы. Все это – Завеса. Она вместила в себе вечность и стала большее ее.
И Разуму было открыто Все. Но он не мог его осознать. Разум мог осознать лишь себя. Он существовал. И для Разума это было Все. Его личная Завеса. Он не мог уйти за ее пределы, но мог впитывать, обретая чувства, инстинкты. А дальше такие сложные понятия, как память, суждения, привычки. Таким образом родилась Личность. И она назвала себя Саймон.
Завеса, обнаружив в своих владениях мыслящее существо, оградила его панцирем из плотного тумана. Она не скрывалась и даже не пыталась запереть, просто позволяла концентрироваться на себе. Может, она дружелюбна? Нет, она не добрая и не злая – Завесе нельзя дать характеристику, она не обладает ни личностью, ни разумом.
Саймон, получив контроль над собственным сознанием, тут же пустил его в ход. Где-то вдалеке сверкнула искра и вскоре выскочила в огороженное для него пространство. От тумана отделялись маленькие кусочки и, твердея, оседали на ней. Это осколки личности собирались воедино. Через мгновение Саймон увидел ее…
Сара была нечеловечески красива. За долгие годы кошмаров он привык видеть на ее лице лишь боль и муки, но сейчас его озаряла улыбка. Обретая четкие очертания, она казалась ангелом, прекрасным и сияющим.
- Привет, Саймон.
От ее голоса дрожало пространство. Саймон хотел ответить, но слова застревали, боясь выйти наружу.
- Ты очень далеко зашел. – он кивнул. – Спасибо, что собрал меня, я рада. Правда рада. Но Саймон, я не могу существовать за Завесой. Мне больно и я не удержу долго свою личность. Не думаю, что это под силу кому-то кроме тебя.
- Но ведь мы можем…
- Не можем. Я не могу вернуться. Ты знаешь это. – И он знал. – Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы отпустить меня. Ты слишком долго страдал.
Саймон не отвечал. Да и какие тут могут быть слова. Здесь, за Завесой, они узнавали друг от друга куда больше, просто заглянув в глаза. В них было видно все – чувства, мысли, переживания. Они уже давно все друг другу сказали. Кроме одного.
- Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю.
И она исчезла. Испарилась. Войдя в просторы Завесы, ее больше не существовало. Но каждый раз, когда Саймон думал о ней – Сара оживала, чтобы ответить на его мысли и вновь угаснуть в круговороте бесконечности, словно звезда в ночном небе.
Саймон чувствовал себя свободным. Теперь, отпустив Сару, его внутренний механизм вновь заработал, возрождая тягу к жизни. Такой легкости он еще не испытывал. Любовь к Саре, оседавшая раньше тяжким грузом, обратилась в топливо для существования, и его бы хватило, чтобы пережить вечность.
Теперь, очистившись, он мыслил с максимальной мощностью. И его волновал лишь один вопрос. Лишь одна вещь, которую он должен выяснить.
- Покажи мне будущее.
Что случится, если люди освоят Завесу?