ДОЛГОЖИТЕЛЬ

[Владимир Воронин 13]

Посреди леса стоит дуб. Не сказать, чтобы стоит одиноко, но его огромная ветвистая крона прикрывает в тень такую большую площадь, что кажется, что он растёт на обширной поляне. Вокруг теснятся тонкие молодые дубки, стройные ясени, кучерявится боярышник. Дуб близко никого к себе не подпускает.
За пятнадцать лет до окончания позапрошлого века, в 1885 году, на неприметной степной речке Мокрая Чумбурка, несущей скудные солоноватые свои воды в Азовское море, правительство Области Войска Донского решило организовать лесничество.

Транспорт в те времена, по преимуществу, был гужевой. В огромном количестве требовались тележные колёса, оглобли, дышла, деревянные части хомутов и сёдел. Ярмо для быков, тоже надо было из чего-то сделать. Опять же клёпки для бочек, паркет там разный. Для всего этого требовалась древесина, лес. Леса на Дону не было. Свели его предыдущие поколения под корень. Некогда густые дремучие донские леса, остались только в воспоминаниях старожилов. Дров, и то негде взять стало.

Выделило Войсковое Правительство землю, пригласили знающего толк в лесоразведении человека. Наняли рабочих, те построили жильё. Барскую усадьбу для лесничего, домики попроще, для будущих лесоводов. Привезли десяток крестьян, определили их в эти самые лесоводы. Доставили саженцы и семена. Старались брать получше.

Раненько утром в будущее лесничество прибыли из далёкого далека две корзины отборных дубовых желудей. Разгружая телегу, один из рабочих неосторожно наклонил плетёную корзину, обшитую рогожей. Ничего не произошло. Разве что один небольшой жёлудь, скользким камешком выкатившись из-под рогожки, упал в дорожную пыль. Рабочий не заметил утраты.

Заметил лесничий. Молодой, высокий ростом белокурый парень, недавно с отличием закончивший Варшавский университет, был весьма наблюдателен, как и положено учёному. Спустившись с высокого крыльца, выкрашенного густой тёмно-синей краской, подошёл к телеге. Из мелкой дорожной пыли поднял катышек жёлудя. Сдул пыль, вытер пальцами жёлто-коричневое плотное тельце потенциального дуба. Положил обратно в корзину.

На зиму корзины с желудями оставили на веранде барского дома стратифицироваться, закаляться холодом. С осени, рядом с домом лесничего, в соответствии с наукой лесоразведения, построили «школку» для будущего леса.
В землю врыли несколько столбиков, связали их привезёнными специально жердями. Сверху уложили неплотно нарубленный на берегу речки камыш. Навес имитировал лесную полутень. И светло, и защита от прямых солнечных лучей. Степной чернозём под навесом хорошо перекопали, добавили привозного песочку. Для лучшей аэрации почвы.

Зимой ничего не происходило. Корзины стояли на веранде под рогожей, жёлуди мёрзли. Весной, когда пришло время, корзины раскрыли, перебрали жёлуди, приступили к насаждению будущего леса. Начинающий лесничий лично следил за посадкой. Часто, на равном расстоянии друг от друга, жёлуди заделали в землю, обильно полили. До самого темна работали, но управились в один день.

На другое утро, сидючи за чашечкой кофе на веранде своего большого дома, лесничий заметил, что рядом с брошенными рогожами что-то блестит. Встав из-за стола и подойдя ближе, он убедился, что один желудёнок опять потерялся.
Подняв с полу беглеца, лесничий подумал, что это, наверное, тот самый жёлудь, который хотел спрятаться от него в пыли осенью, но был найден и водворён на место. Улыбнувшись своим мыслям, лесовод лично отнёс рецидивиста в школку, посадил во влажную землю. На самом краю площадки посадил, где оставалось свободное место. Приметил. Воткнул в землю щепочку.

Жёлуди взошли дружно. Раскрыли к небу продолговато-округлые, резные по краешку зелёные ладошки листочков. За дубками тщательно ухаживали. Берегли, как зеницу ока. Пропалывали сорняки, поливали слегка, когда в этом была настоятельная необходимость. На третий год дубочки вытянулись, окрепли, им стало тесно в школке. Ранней весной разметили квартал под посадку. Тёплым весенним днём, молодые дубки высадили на постоянное место жительства.

Сажали по натянутому шпагату. Ряды получились длинные и ровные. Дубок, выросший из жёлудя-беглеца, оказался почти в центре посадки, в шеренге своих одногодков. Слегка повзрослевший, но такой же весёлый и улыбчивый лесничий, пометил его толстой красной шерстяной ниткой, повязанной на стволик. Здесь за дубками тоже присматривали, выдирали сорняки, следили, чтобы не завелись вредители. Саженцы принялись хорошо, отхода не было.

Дуб, росший в середине посадки, даже вытянулся немного больше других. Совсем немного, всего на пару сантиметров, но он был выше своих одногодков.
Осенью деревца сбросили пожелтевшие пожухлые листья, стали готовиться к зиме. Подготовка заключалась в том, что они попросту уснули. Таких, спящих, их и накрыло белое пуховое одеяло снега.

Зима была необычно для Дона суровой. Снег полностью укрыл посадки молодого леса, тем самым спасая его от морозов и ветров. Ровное белое покрывало топорщилось только в одном месте. Посередине посадки из-под снега торчала тоненькая веточка. Те самые два сантиметра, на которые дубок, помеченный красной ниткой, опередил своих одношкольников. На веточке виднелась крупная почка. Весной из этой почки появятся новые листики и свежий побег, который потянется к солнцу. Дуб вырастет ещё на несколько сантиметров. Не появились. Не вырос.

Ранним ясным солнечным зимним днём, на ровное снежное поле, покрытое как волнами небольшими, искрящимися на солнце барханчиками, выкатился серый комок.

Это вышел на прогулку в поисках пропитания заяц-русак. Зайцы другой породы в этой степной местности не водятся. Вполне возможно, что это был даже не заяц. Это могла быть зайчиха. Или даже зайчонок. Заяц спешил по своим зайчиным делам, но не очень. Увидев большими раскосыми глазами веточку, торчавшую из снега, остановился и принюхался. Пахло незнакомо, но вкусно.
Заяц откусил почку. Пожевал. Вкусно, но мало. Больше ничего съедобного не наблюдалось. Зайчонок поскакал дальше.

Дубок остался. Без головы. И зачем он высунулся из снега? Зачем вытянулся больше, чем остальные? Пришла весна. Дубки зазеленели, тронулись в рост. Только одному трогаться было нечем и некуда. Не было у него верхушечной почки.

Но весна есть весна, природа – есть природа. Проснулись спящие почки у основания стволика. Проснулось сразу пять штук.

В то время, когда соседи тянулись вверх, к солнцу, дубок с красной ниткой на стволике, стал расти вширь. На куст он стал похож. Вершинка отсохла, но пушились листьями целых пять ветвей, идущих от корня. Лесничий, периодически осматривавший посадки, увидел непорядок. Сначала хотел отбраковать дубок, попросту выдернуть его с корнем.

Собрав в горсть все пять ветвей неудачника, он почти уже дёрнул. Остановился, заметив красную нитку у самого комля. Подумал. Осмотрелся. Куст совершенно не мешал расти своим ровным и стройным товарищам. Вздохнул, расправил смятые ветки и отправился дальше по своим делам.

Шло время. Много времени прошло. Дубовая роща шумела листьями посреди степи, постепенно достигая товарной зрелости. Дубы заботливо растили вовсе не для красоты. Для прочной и крепкой древесины их растили. Начались «рубки ухода». Это когда лесные посадки прореживаются, убираются плохорастущие, засохшие и кривые деревца, оставляются наиболее жизнеспособные деревья. Те, что пометил топор лесника, идут на различные хозяйственные поделки. В крайнем случае – на дрова.
Дуб опять уцелел. Он не мешал расти своим более удачливым, ровным и крепким товарищам. На дрова его тоже не стали рубить. Кривые ветви уродца не понравились рабочим. Они плохо легли бы в складометр, которым измерялась работа лесорубов.

Дуб матерел год от года. Пять ветвей его превратились в мощные, кривые стволы, обширная крона создавала густую тень. В этой тени любил отдыхать слегка поседевший лесничий, время от времени объезжавший свои владения. Появилось у дуба и утилитарное назначение. Жёлуди. Огромное их количество вызревало на ветвях и веточках бывшего уродца, теперь могучего дерева. Жёлуди собирали рабочие. Проращивали, насаждали всё новые и новые участки дубового леса.

Старых дубов-погодков, со временем, не осталось ни одного. Они стали тележными колёсами и самими телегами, хомутами и сёдлами, лавками и столами. Тем стали, для чего изначально и предназначались. Умер старый лесничий, подобравший некогда из праха земного маленький потерявшийся жёлудь и сохранивший жизнь некондиционному дереву. Сменилась в стране несколько раз власть. Не нужны стали телеги и тележные колёса.

Дуб давно растёт просто так. Он – патриарх леса. Для всех прочих дубов, он – родитель и прародитель. Нет в лесу его ровесников. Он сам - ровесник леса.
Вековой дуб показывают как историческую достопримечательность гостям и туристам, ухаживают, подрезают усохшие ветки. Он давно перестал давать жёлуди. Устал, наверное. Дубы живут долго. Если их не трогать. Этому дереву ещё жить и жить.

А подарил ему долгую жизнь несмышлёный голодный зайчонок, которого давно уже нет на свете.

[Руслан]

Некогда густые дремучие донские леса

В какой реальности вы живете?


Владимир Воронин, обращаясь к истории следует разбираться в предмете, о котором пишете. А у вас, что ни рассказ, то развесистая клюква.

[Татьяна Ка.]

Имеется в виду Александровский лес? Детям я бы почитала.