Мертвец. В погоне за жизнью

[labyrinth888]

Аннотация

2006 год. Попадая в аварию, Матвей прощается с прошлой беззаботной жизнью. После сотрясения мозга его начинают мучить галлюцинации, возникают проблемы в личной жизни. Впервые он начинает задумываться о вечности и попадает в полукриминальную группу, где больше ценят войну, нежели слишком долгий мир. Оказавшись в паутине интриг ФСБ и МВД, самые отчаянные из них вынуждены отправиться в Чечню под видом наёмников, чтобы спасти от ареста своего соратника...

Предисловие

Пустынная дорога была неплохо заасфальтирована и проходила мимо дач и аккуратных посадок, где-то в самом конце плавно вливаясь в густеющий лес. В тёмное время суток случайных машин и пешеходов здесь почти не встречалось, и потому это местечко на окраине города облюбовали уличные гонщики. Фонари освещали присутствующих людей и большую часть трассы куда ярче своих «собратьев» из улочек и подворотен, которым постоянно так и норовили разбить последнюю казённую лампочку. Глубокий вечер дарил долгожданную прохладу после знойного дня.
Чуть сбоку от эпицентра молодёжной тусовки находился спортивного вида паренёк в красной футболке, потёртых джинсах и белых кроссовках. Он о чём-то живо беседовал с двумя привлекательными девчонками, время от времени посмеиваясь и показывая куда-то вдаль. Собеседницы улыбались, оживлённо кивали и томно заглядывали в глаза рассказчика.
Матвей, как звали молодого человека, любил иногда погонять с кем-нибудь на своём «БВМ», доставшемся в подарок от отца. Большая скорость, адреналин, девочки и блеск дорогих авто всегда манили его, погружая в бездну ночных развлечений. Отец, Дождев Вячеслав Николаевич, заведовал весьма прибыльным клубом и поэтому мог позволить сыну иметь определённую финансовую свободу и хорошую машину. Избалованного отпрыска это устраивало. Смерть матери, несколько лет назад потрясшая его до глубины души, сделала подростка ожесточённым, слегка циничным и трудно управляемым. Почти всё оставшееся детство он провёл на улице, активно участвуя в драках «двор на двор» и других мелких хулиганствах. Слишком поздно спохватился его отец, неожиданно вспомнив о воспитании своего чада. Такая нежданная опёка породила активное сопротивление молодого бунтаря. Зато с тех пор деньги и связи неунывающего вдовца, которого за глаза прозвали «дискотечным боссом», решали все проблемы подрастающего юноши. И заодно открывали ранее неведомые перспективы – наслаждаться жизнью по максимуму.
Из толпы то и дело раздавался женских смех, изредка сопровождаемый мужским гоготанием, нетрезвые возгласы и чьи-то счастливые вопли. Среди собравшихся характерно выделялась небольшая группа выходцев из южных республик. Молодые люди о чём-то громко спорили между собой на незнакомом диалекте.
– Урус, слишишь, давай паганяэм! – с характерным южным акцентом предложил молодой кавказец.
– Смотри, Расул, уделаю тебя, – лениво улыбнулся в ответ Дождев-младший.
Девчонки, стоявшие рядом, радостно взвизгнули.
– Возьми меня!
– Нет, меня!
– Я первая! Езжай с тем абреком!
– Ну и поеду!
– Я попутчиков не беру, – вмешался в ссору Матвей. – По крайней мере, во время гонки.
Недовольные барышни моментально переметнулись на сторону южанина, хотя Дождеву было абсолютно плевать на их непостоянство. Во-первых, он уже связан отношениями с одной очаровательной подругой, а во-вторых, что, красавиц на свете мало?
Соперники по заезду учились в одном ВУЗе, очень престижном, а следовательно и очень дорогом. Расул Ахмедов, приезжий из Дагестана, к своим двадцати годам уже имел «Мерседес» и очень гордился этим. Матвей слабо представлял откуда у обычного студента из солнечной республики столько денег на проплату учёбы, дорогое авто и стильную одежду. Сам кавказец лаконично отвечал: «Мнэ отэц падарил!»
Дорогие автомобили срывались со старта, оставляя на асфальте чёрные полосы от протекторов и наполняя воздух резким запахом жжёной резины. Подвыпивших зрителей и трезвых лихачей с головой накрывал адреналин скорости. Их возгласы, рёв моторов и свист шин нещадно рушили летнюю безмятежность.
Особенности территории отлично подходили под нужды драг-рейсинга – гонок по прямой для двух водителей, которые должны двигаться параллельно друг другу. Желающие принять участие могли сами выбирать себе соперников, решать – соревноваться за заранее оговорённую сумму или же на голом энтузиазме. Организаторы следили лишь за трезвостью гонщиков, отсутствием органов правопорядка и соблюдением неписаных правил.
Ахмедов и Дождев подали заявку на соревнование и теперь ждали своей очереди, проверяя готовность автомобилей. Две легкомысленные девчонки с сияющими лицами сидели в машине кавказца, будто голливудские звёзды в шикарном лимузине, позирующие перед объективами фотоаппаратов папарацци. Дагестанцы заметно оживились, предвкушая наступающую ночь в компании молодых особ. Ещё бы, с такой лёгкостью покорить двух кокеток сразу...
Матвей на «БМВ» цвета блестящей стали и Расул на чёрном «Мерседесе» подъехали к старту. Сигнал к началу заезда давала симпатичная шатенка, облаченная лишь в чёрный кожаный лиф и удлиненный пояс из такого же материала. Вот она подняла вверх красную тряпочку, похоже, бывшую чьим-то топиком.
Сигнал готовности.
Взмах ткани – и две машины рванулись с места, извергая из-под колёс серый дым пробуксовки. «БМВ» сразу вырвался чуть вперёд, но «Мерседес» не отставал ни на йоту. Растущая скорость всё сильнее вдавливала тело Дождева в сиденье. Казалось, что душа не поспевает за бренной плотью в салоне автомобиля.
Гул моторов нарастал, стрелки спидометров постепенно перевалили за сотню. Кавказец никак не мог нагнать лидера. Гоночная трасса быстро подходила к концу, впереди виднелся финиш, обозначенный широкой белой линией на асфальте.
Матвей победоносно заорал, выплёскивая лишнее напряжение, как вдруг на полосу его движения выбросилась девушка.
Дождев резко дёрнул руль в сторону и на полном ходу врезался в фонарный столб. Удар был такой силы, что водитель почти пробил стекло двери головой, а переднюю часть салона забрызгало кровью. Резкий всполох боли заставил сознание померкнуть.
Фонарь несколько раз моргнул и окончательно погас.

Через несколько часов в горах на юге Чечни…
Перед входом в пещеру расположился небольшой отряд вооружённых людей, числом около двадцати человек. Но под массивный свод ступили лишь трое. Их взору открылся потрясающий вид одной из пустот громадной горы. Дух захватывало.
На высоте около трёх метров в толще породы располагалось небольшое отверстие. Через него пробивался холодный свет раннего утра, играя бликами в маленьком горном ручье. Среди сталактитов вяло копошились несколько особей летучих мышей.
Бородач с глубокими морщинами на лице, облачённый в тёмную куртку с множеством карманов, снял с плеча АКМ и дал очередь по ночным существам. Несколько из них упали замертво, а остальные с шумом и писком разлетелись по укрытиям. Эхо прокатилось по пещере.
– Гази, разве эти твари не будут мешать подготовке бойцов?
– Я бы сказал даже наоборот, – возразил молодой человек в камуфляже, на лице которого щетинилась светлая борода. – Быстрее научатся стрельбе по движущимся целям.
– А укусы? Эти шайтаны могут передавать заразу.
Такой наивный вопрос мог бы запросто вызвать снисходительную улыбку у любого исконного обитателя этих мест. Встретить вампира здесь было чем-то из ряда вон выходящим. Но никто не дерзнул указать старшему на его пробелы в биологии или упрекнуть в слишком долгом отсутствии на родной земле.
В конце концов, таинственный гражданин Арабских Эмиратов не обязан быть в курсе рациона каких-то там летучих мышей. Хватало и того, что он являлся потомственным чеченцем и представлял интересы неких покровителей мусульманского мира из-за рубежа.
– Они питаются насекомыми и не опасны для человека.
– Хм, ладно. Но вот акустика… Саидамир, как далеко отсюда живут люди?
– До ближайшего поселения несколько километров, уважаемый Нуцалхан, – ответил мужчина с зелёной ленточкой на лбу, украшенной арабской вязью. Судя по всему, именно он являлся местным проводником. – Снаружи найти источник звука практически невозможно. Аллах свидетель, я проверял лично.
– Хорошо, мы не ошиблись в тебе. Мусульмане всего мира поддерживают вашу освободительную борьбу, поэтому я здесь. В наших силах и средствах помочь вам создать лучшую базу подготовки солдат свободной Ичкерии. Но сперва я хотел бы услышать мнение Гази относительно этого места. Насколько я понимаю, именно ты будешь обучать новых воинов Аллаха?
– Я, – светловолосый боец вышёл вперёд, ещё раз окинув пещеру колким взглядом внимательных серых глаз. – Местность более чем подходящая. Изучив дополнительные проходы, можно оборонять пещеру хоть целую вечность. Свод достаточно крепкий, даже артиллерия снаружи вряд ли сможет спровоцировать обвал. Воздушная угроза также исключается. Есть запас чистой воды и даже естественное освещение днём. Всё, что будет требоваться после оборудования базы – это снаряжение, оружие и провизия.
– Ты развеял мои последние сомнения, – оскалился старший боевик, переводя АКМ за спину. – Скажи мне, кто ты по национальности?
– Русский. В первую чеченскую я был солдатом-срочником и попал в плен. Меня бросили свои. Я стал воином джихада, чтобы отомстить правительству. Всем этим продажным политикам, жирным генералам и их безвольным слугам… С тех пор воюю на стороне Ичкерии.
– Как же тебя звали до принятия ислама?
– Никита…
– Аллах открыл тебе глаза, – сказал Саидамир, присаживаясь на большой валун. – Поэтому ты и достиг таких высот в военном деле за столь короткий срок.
– Всё, чему нас научило российское командование перед тем, как бросить в пекло, была смена рожков в АК. Больше ничего, – безжизненно проговорил Гази. – Ненависть – лучший учитель.
– Воистину так, – согласился Нуцалхан. – Скажите братьям, пусть приступают к обустройству немедленно. Обо всём необходимом я позабочусь лично. Скоро мы переломим ход войны…

[labyrinth888]

1. Пациент V.I.P. – R.I.P.

Матвей пришёл в себя уже в палате. Голова раскалывалась, тело ощущалось ватным, а во рту чувствовался гадкий привкус солоноватой крови.
К больничной койке подошёл немолодой доктор с кипой медицинских документов и снимков. Выражение его напряжённого лица не внушало должного оптимизма.
– Очнулся, голубчик. Ты отделался сильным сотрясением мозга. При худшем раскладе мог бы умереть на месте.
В ушах Дождева слова звучали гулко и отдалённо, будто ему на голову надели железное ведро.
– Я твой лечащий врач, меня зовут Дорохов Константин Степанович, – представился седоватый лекарь, почёсывая подбородок морщинистой рукой. – Как самочувствие?
– Хреново... – пошевелил губами Матвей.
– Ты крови потерял прилично, пришлось переливание делать и голову тебе зашивать, – Константин Степанович устало зевнул. – Сейчас отца твоего позову.
С этими словами он скрылся за дверью палаты. Больной медленно огляделся – в комнате больше никого. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на которой томились фрукты. Столик со стулом перед окном, маленький холодильник в углу, а напротив него – умывальник с зеркалом.
«V.I.P.-палата», – отметил про себя Дождев. – «Отец мне теперь плешь проест. Интересно, что с машиной? Стоп, а как же та девчонка? Надеюсь жива...»
В комнату вошёл Вячеслав Николаевич. Вид у него был жутковатый. Потрёпанный классический костюм без галстука, взъерошенные тёмные волосы, нахмуренный лоб и бешеные глаза указывали на то, что разговор обещал быть тяжелым.
– Очнулся, – пробормотал «дискотечный босс», набирая в грудь побольше воздуха. – Ты представляешь, что натворил? Разбил машину, чуть не убился, сорвал меня из клуба! Ты даже представить не можешь, сколько денег я потерял! Да без меня на вечеринке творилось фиг знает что!
Дождев-старший дополнил свои нотации матом. Сын с большим трудом разбирал смысл его пламенной речи – башка гудела.
– Значит так, машину я изымаю. Пешком ходить будешь. И денег не проси! Сколько вбухал в учёбу, от армии отмазал, так теперь ещё и за тупость твою плати!
Вячеслав Николаевич строго глянул на пострадавшего, махнул рукой и вылетел из палаты, громко хлопнув дверью.
Матвею было не до нравоучений отца. Мозг воспринимал информацию медленно и туго. Когда гул в голове стих, парень закрыл глаза и почти сразу уснул.

– Миленький, проснись!
Рядом сидела девушка и вытирала местами размазанную тушь. Её осветлённые волосы были растрёпаны, а оголённые плечи то и дело вздрагивали от всхлипываний.
– Зайчонок, как же так? – запричитала блондинка. – Говорила же тебе не ездить больше туда! Отморозки всякие и разодетые проститутки... Доигрался? Что сказал Вячеслав Николаевич?
Матвей осторожно приподнялся с кровати.
– Сказал, что забирает машину. Ты не знаешь, я никого не сбил? Там девушка на дороге была. Она показалась мне знакомой...
– Напьются малолетки, вот и лазают по трассе! Из-за какой-то дуры чуть в морг не попасть... – она немного успокоилась и выдержала паузу, – ты разбился один, вместе с тобой никого не поступало. Ничего страшного с этой пьянотой не случилось – домой её отвезли. Мне один знакомый стрит-рейсер сказал...
Дождев почувствовал облегчение. Его взгляд устремился через окно на медленно темнеющее небо.
– Всё хорошо, Анжел, не волнуйся. Авто конечно жалко, но что теперь поделаешь. А я поправлюсь.
– Ещё как поправишься! Пупсик, ты бы знал как я устала… Вторую неделю без выходных! «Белогурова, у нас Абрамова заболела, подмени», «Белогурова, завтра репетиция праздника, приди», «Какая премия, Белогурова, о чём ты?» Я уже реально на парах сплю. Забыла, когда последний раз качала пресс и ягодицы, не говоря уже о растяжке!
Труженица жалобно вздохнула.
Она работала в клубе Дождева-старшего танцовщицей. Модельное тело и умение искусно, но в меру демонстрировать свои прелести открыли для студентки приятные перспективы. Давно в прошлом остался родной посёлок, где ещё юную девицу считали первой красавицей, а мальчики штабелями укладывались у её стройных ног. Для них поступление прекрасной землячки в институт стало настоящей трагедией. Уже на первом курсе юридического факультета она выиграла студенческий конкурс красоты. Неудивительно, Анжела постоянно следила за своей внешностью, старалась вести здоровый образ жизни и занималась спортом.
С Матвеем они встречались почти три месяца, что им обоим казалось весьма солидным сроком.
Закончив возмущаться, Белогурова взглянула на модные часики и воскликнула:
– Ой! Мне пора на работу, малыш. Время поджимает. У нас сегодня такое пати... Вячеслав Николаевич надеется покрыть убытки. Я побегу, буду заглядывать! Чмоки!
После прощания со своей девушкой Дождев собрался попробовать принесённые ему фрукты. Вяло перекусив, он решил исследовать содержимое ближайшей тумбочки. Покопавшись как следует среди вещей, пациент нашёл мобильный телефон и даже ноутбук.
«Это хорошо, будет, чем заняться, пока я здесь торчу», – подумал он. – «Надо бы оценить масштаб повреждений».
Медленно встав с кровати, больной направился к зеркалу, висящему над умывальником. Тело слушалось плохо, да и голова всё ещё немного кружилась. Добравшись до заветной цели, Матвей стал изучать своё отражение.
Перебинтованная голова смотрелась более чем комично. Часть лба над левой бровью была плотно залеплена тканью, слегка пропитанной кровью. Цвет лица был явно нездоровым.
– Из-за этих бинтов ничего толком не разглядеть... – раздосадовано проговорил Дождев. Почувствовав слабость, он решил снова вздремнуть.

На часах уже было около полуночи, как вдруг дверь палаты приоткрылась, и показалось чьё-то довольное лицо.
– Хай, бро! Не ждал? – в комнату вошёл одетый с иголочки паренёк. На его стильной рубашке, казалось, не было ни пылинки.
– Алекс? Ты как сюда попал? Часы приема давно закончились, – удивился Матвей, оторвавшись от подушки.
– Связи, связи, чувачок, – гость по-братски обнял Дождева. – Мне как Анжелка сказала в клубе, так я сразу к тебе. А тут Анька дежурит сегодня... Тёлка – во! Помню куролесили мы с ней... Ух! Она-то меня и пустила. Бро, ты не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы к тебе попасть!
Приятели синхронно рассмеялись.
– Курить есть?
– А как же, – красавчик направился к окну. – Шмаль или табак?
– Давай табак, – сделал свой выбор пострадавший, поднимаясь с кровати. Посетитель ловко извлек из кармана пачку «Кента» и угостил друга. Запах курева стал медленно заполнять помещение.
Алексей Вербицкий относился к узким кругам заядлых и состоятельных тусовщиков. В свои двадцать шесть лет он сумел кое-как получить диплом по специальности «Туризм и гостиничный бизнес» и отмазаться от армии. Много раз они с Матвеем отрывались в разных заведениях, вместе напивались, частенько курили травку и употребляли экстази. До того как Дождев стал встречаться с Анжелой, друзья вместе и девчонок клеили.
– Ты не вешай нос, мой отец мне тоже мозги компостирует. Требует, чтоб на постоянную работу устроился. А оно мне надо? Его бабла с продажи иномарок и моей халтурки вполне хватает. Ты же знаешь, чувачок, работа – это не моё! Я создан тусить и чпокаться, ха-ха!
– Ха, это ты очень верно подметил! Какие ещё новости?
– Представляешь, Сипу пару недель назад в пивном баре порезала какая-то горная обезьяна. Он в реанимации помер... А этот чурбан от ментов откупился и в свой Чуркистан сбежал! Всё брехал, что защищался, якобы тот пьяный сам на него напал...
– Ни фига себе! Вот бедняга, ещё и запойный был... Помню он на нашем школьном выпускном нажрался так, что облевал полкласса. Ты на похоронах-то побывал?
– Да куда там... Сам узнал совсем недавно. Жаль, хороший чел был, хоть и пил как слон.
– Эх, Сипа, Сипа... ¬¬¬– вздохнул Дождев, выпуская дым через нос.
– Братиш, если что понадобится, ты только свистни! Сделаем всё в лучшем виде. Я это, если хочешь, могу сказать Аньке, чтобы пообследовала тебя в индивидуальном порядке, – на лице Алекса расплылась широченная улыбка.
– Спасибо, меня есть кому обследовать, – ухмыльнулся в ответ перебинтованный приятель.
Впереди его ожидали скучные больничные будни.

Постепенно Матвей шёл на поправку. За несколько дней пребывания в больнице ему до ужаса захотелось вернуться домой, но лечащий врач Константин Степанович воспротивился планам своего пациента. Тогда тот решил дезертировать.
Любой другой человек с более скромными запросами был бы несказанно рад комфортной одноместной палате, особому меню для платных пациентов и медицинскому персоналу, бегающему за больными, а не наоборот, как это происходит с бесплатными. Кто угодно остался бы доволен, но не этот парень.
Дождев набрал номер Вербицкого.
– Лёх, привет. Слушай, меня надо из больницы вызволить. Достало уже. Можешь со своей Анькой договориться?
– А зачем договариваться, – раздалось из телефона. – Она и так не сможет мне отказать. Мы с ней как раз сегодня идем в кафе, а завтра её смена. Я всё устрою, чувачок. А швы у тебя сняли уже?
– Ещё нет, но вроде всё заросло.
– Ладно, бро, я что-нибудь придумаю. На связи!
Матвей отложил мобильник в сторону. От скуки мириады мыслей закружились в его недавно вновь перебинтованной голове. За неделю пребывания в больнице ему так осточертела эта марлевая каска – просто жуть!
¬«Зачем они постоянно перебинтовывают мою башку? Нездоровая суета какая-то», – размышлял Дождев. – «Да и анализы эти со снимками задолбали. Расул, гад, за всё время, пока я здесь, даже не позвонил. Отец тоже больше не заходит... Но это, кстати, большой плюс».
Пациент задумчиво закурил возле распахнутого окна. Его взору открывался потрясающей красоты закат.
«Интересно, что было, если бы я умер? Всё, туши свет? Или может правда есть жизнь какая после смерти? Да не. Какая там жизнь, если организм уже сдох», – размышлял Матвей. – «Слава Богу, не сбил ту пьяную дуру... Почему мне кажется, что я её где-то видел? Почти все проблемы происходят по вине женщин и алкоголя, а вместе это вообще ядерная смесь».
Дождев затушил окурок и лёгким движением пальца пульнул его в раскрытое окно. Подобные философские вопросы ранее не беспокоили парня. Хоть младенцем он и был крещён по воле покойной матери, но верующим сам себя не считал, правда, носил крестик не снимая. Как-то не привык забивать себе голову столь серьёзными темами.
Следующий день больной готовился к побегу. Доел самые вкусные продукты, собрал все свои вещи. Разве что ноутбук не упаковал, рассчитывая ещё поиграть в какую-нибудь компьютерную игру.
Ожидание начала смены медсестры Ани, которую так расхваливал Вербицкий, скрасила Анжела, в очередной раз пришедшая проведать своего парня. Больничная койка после таких посещений почему-то ускоренно изнашивалась.
Под вечер позвонил Алекс.
– Хай, братишь! Пляши, вечером дома будешь! Сначала Анька тебе швы снимет, а потом я подкину тебя до дома.
– Спасибо, дружище, а то я в этой халупе уже загнивать начал. Отметим мою выписку, я угощаю.
– Прости, бро, я тебя отвезу, а потом обратно к Аньке, уж так пообещал. Как раз твоя палата будет свободна, – рассмеялся любитель медсестёр. – Мы с тобой через сутки погудим, оки?
– Договорились. Жду вас, – Матвей завершил вызов.
В начале двенадцатого в дверь постучали. В палату впорхнула фигуристая медсестра с чёрными как уголь волосами. Улыбнувшись Дождеву белоснежной улыбкой, она нежно прощебетала:
– Больной, бегом в перевязочную, снимем швы и свободен как ветер.
– Уже лечу, – на ходу хватая пакеты, выпалил тот.
Аня усадила Матвея в медицинское кресло, сняла бинты, аккуратно потрогала место рассечения.
¬– Шрам, наверное, на всю жизнь останется. Но ничего, это украшает мужчину! – кокетливо подмигнула она, копаясь в стальной миске с медицинскими инструментами.
Процедура снятия швов оказалась практически безболезненной. Обработав рану перекисью, черноволосая медсестра предупредила, что если шов начнет кровить – бегом к врачу.
– Всё, можешь идти, – сказала Анька, помахав на прощание. – Удачи герой, больше на газ так сильно не дави.
Возле больницы Дождева ждала синяя «Мазда» Алекса. Воздух казался особенно сладким и манящим, беглец вздохнул его как можно глубже. Так пахла вновь обретённая свобода.
Матвей закинул пакеты с вещами на заднее сиденье, а сам плюхнулся на переднее.
– Ну что, чувачок, – прищурился Вербицкий. – Вот ты и покинул госпиталь, мои бурные поздравления!
«Мазда» не спеша тронулась с места. Всю дорогу водитель трещал о последних вечеринках, подорожавшей марихуане и прелестях медсестры Ани. Улицы были довольно пустынны, поэтому до нужного дома друзья домчали в один миг. К тому же Алекс тоже был не прочь помучить педаль газа.
– Спасибо, Лёх, – поблагодарил пассажир, забирая вещи. – Смотрю, охмурила тебя королева госпиталя. Бывай! На свадьбу пригласить не забудь.
– Вот и благодарность, – улыбнулся красавчик. – Я тут, понимаешь ли, кручусь ради того, чтоб он домой умотал, а в ответ...

Дождев повернул ключ в замочной скважине и шагнул через порог. Квартира, подаренная отцом, была компактной, однокомнатной, но со вкусом оформленной. Вячеслав Николаевич специально подобрал сыну жилище таких размеров, чтобы туда одновременно помещалось как можно меньше людей, во избежание частых пьяных посиделок. Прямо по коридору располагалась кухня, справа – ванная и туалет, а слева – единственная комната с выходом на балкон.
Матвей оставил пакеты с вещами в прихожей и направился в ванную. Шрам на лбу оказался очень заметным, особенно необычно смотрелись кровавые дырочки от швов. Хорошо что русые волосы слегка прикрывали всё это безобразие. Вымыв руки, уставший парень побрёл в комнату и плюхнулся на свою огромную двуспальную кровать.
Днём следующего дня позвонил Алекс и сказал, что вечером заедет на такси – как следует отметить освобождение страдальца. Матвей вымылся, побрился, причесал волосы так, чтобы шрам было меньше видно, приготовил одежду для клуба. Анжеле он не звонил, хотел сделать сюрприз – как раз сегодня наступала её смена танцовщицы. С отцом особого желания говорить не было, да и столкнуться с ним на танцполе было нереально. Обычно Вячеслав Николаевич заседал в своём кабинете, пил кофе и подсчитывал расходы и прибыль.
Надо признать, хозяин клуба привязался к своему заведению куда больше, чем к собственному сыну. Супруга Анна, по сути, оказалась единственным связующим звеном между ними. Не стало её – и семья затрещала по швам.
Пятнадцать лет назад выкупив подвальное помещение, начинающий «дискотечный босс» своими руками обустраивал будущий клуб. Некоторые его дизайнерские решения остались неизменными и по сей день. Например, одну из стен около танцпола он полностью обклеил фальшивыми долларами, созданными с помощью старого цветного принтера, печатавшего один лист около минуты, издавая при этом противные писклявые звуки.

Константин Степанович разбирался с бесконечными записями в истории болезни только что прооперированного пациента, когда в ординаторскую просочился молодой интерн. Дорохов недовольно оторвал взгляд от бумаг и уставился на непрошенного гостя.
– Молодой человек, вас мама не учила спрашивать разрешение, прежде чем войти?
Паренёк замялся.
– Простите, пожалуйста, доктор, я по одному делу... Помните Дождева Матвея Вячеславовича, поступившего к нам после аварии? У которого что-то непонятное на снимках головного мозга?
– Что значит «помните»? – понизил голос врач, отложив ручку. – Я его сейчас курирую.
– Эмм... Он пропал, в больнице его нет.
Повисла пауза.
– Не знаю радоваться нам или огорчаться. Никогда ранее не видел такой томографии... Может это и к лучшему, что он сбежал. Скрыл нашу некомпетентность...
– Ну что вы, Константин Степанович!
– Собери и принеси мне все снимки и бумаги Дождева. А сам помалкивай об этом. Ты меня понял?

Ночь вступала в свои права. Дождев и Вербицкий рассчитались с таксистом и в приподнятом настроении отправились к фэйс-контролю. Все охранники знали друзей в лицо, поэтому проблем с входом никогда не возникало. Первая дверь была оформлена под корабельную: из металла и с круглой рукояткой.
Тут имелось два основных помещения: первое – с большой танцплощадкой, барной стойкой, диджейским пультом на сцене и небольшим количеством столиков, а второе больше смахивало на ресторанчик с мягкими диванами и телевизором. Посадочных мест здесь было побольше.
Народу оказалось достаточно много, со стороны танцующая толпа больше напоминала извивающийся клубок человеческих тел. Матвей с Алексом первым делом отправились к барной стойке.
– Водки, четыре по пятьдесят! – почти одновременно потребовали друзья.
– Не знаешь, где Анжела? – поинтересовался Дождев, оглядываясь. Бармен наполнил рюмки и пожал плечами.
– Не парься, бро, – отозвался Вербицкий. – Может, приболела. Давай лучше бахнем!
И они бахнули. В ночь с пятницы на субботу народу приходило особенно много, клуб просто кишел молодёжью всех мастей. Иногда случалось, что какая-нибудь перебравшая девица начинала устраивать на танцполе шоу для взрослых. Охранники специально не выводили полуголых красоток, ведь бесплатный стриптиз положительно сказывался на посещаемости заведения. Драки случались довольно редко, потому что пресекались предельно жёстко.
Часа через три Алекс и Матвей перебрались во второе помещение на диванчики. Оба уже изрядно залили глаза и, чтобы протрезветь, решили покушать.
– Что-то мне нехорошо, – заплетающимся языком проворчал Дождев. – Пойду в сортир.
С трудом поднявшись, он побрёл к мужскому туалету. Контролировать свои движения и чётко ориентироваться в пространстве было очень непросто, но с большими усилиями Матвей всё же добрался до умывальника и склонился над раковиной. В нос ударила странная вонь мертвечины.
– Ну и нажрался я... – промычал он, поднимая глаза к зеркалу, и вдруг оцепенел.
Оттуда на него смотрел разлагающийся труп, как будто вылезший из фильма ужасов про ходячих мертвецов. Куски посиневшей плоти, выцветшие волосы и стеклянные глаза – всё это намертво впечатывалось в память.
Матвей отпрянул от умывальника, поскользнулся на кафеле и со всего маху шмякнулся о пол. В туалете не было никого, кто мог бы помочь ему подняться. Пытаясь встать, Дождев полуползком добрался до двери и, уцепившись за ручку, сумел-таки одержать победу над непослушным телом.
– Это что ещё за хрень? – прошептали пересохшие губы. – Белку поймал, что ли?
С широко распахнутыми глазами и в холодном поту он робко заглянул в зеркало ещё раз.
– Уф, ну и померещится же... – Матвей с облегчением выдохнул, – пойду-ка я отсюда.
Пошатываясь, он вернулся к столику.
– Ты не представляешь, какая фигня мне почудилась!
– Стапэ, чувачок, – перебил его Алекс. – Мои почки требуют аудиенции в уборной! Теперь моя очередь.
Трезвеющий молодой человек остался ждать друга. Молодая официантка принесла заказ и принялась расставлять блюда. Вдруг столик завибрировал, и послышалась какая-то посторонняя мелодия. Их источником оказался мобильный телефон Вербицкого, оставленный им прямо рядом с салфетками. Дождев решил ответить за Лёху.
– Алло?
Тишина. Гудков нет.
Матвей вопросительно взглянул на экран телефона. Пришло смс... от Белогуровой Анжелы.
– Хм, странно, – он поднял брови и начал читать сообщение:
«Лёшечка, у меня для тебя сюрприз... Приезжай ко мне скорей, я с работы отпросилась. С нетерпением жду тебя, пупсик!»
– Кто звонил, бро? – спросил вернувшийся Алекс.
– Это чё такое? – побелевший от ненависти ревнивец продемонстрировал экран со злополучной смской.
– Чувачок, я не виноват, успокойся. Видишь, она сама не может отстать... Ну было у нас разок по пьяни, ну может два...
Оправдания прервал прямой удар Дождева с правой, вся мощь которого пришлась на два передних зуба Вербицкого. Судя по характерному звуку, один из них не выдержал такого накала страстей. «Пупсик» упал на диван, закрыл рот рукой и выплюнул окровавленный резец. Матвей стоял напротив него с гримасой злости на лице и со сжатыми добела кулаками.
– Падла... – прошипел Алекс и кинулся в контратаку. Его оппонент ушёл от удара левой и правым боковым приложил бывшего друга так, что тот упал на столик с едой и сломал его. Изящная посуда со звонким треском разлетелась по полу. Подоспевший охранник схватил ошалевшего любителя медсестёр и куда-то уволок.
Будь Дождев-младший обычным посетителем, а не сыном хозяина заведения, вышибалы бы крепко его отметелили. Матвей бросил яростный взгляд на сломанный стол, осколки битой посуды вперемешку с едой и разбитый вдребезги мобильный Лёхи. Взглянул – и вихрем вылетел из клуба.

Ноги сами неслись домой. Чувства злобы и ревности сменялись циничным равнодушием. За одну ночь потерять двух близких людей, воткнувших по ножу в спину, было почти так же тяжело, как лишиться матери когда-то. Конечно, Дождев не любил Анжелу, но чувство собственника и мужская гордость оказались катастрофически подорваны. Внутри образовалась пугающая пустота, которую нужно было чем-то заполнить.
Алекс был единственным, кого Матвей считал своим другом. Как оказалось, напрасно.
Поиски ответов начались с всемирной сети. Надломленный парень меньше всего хотел сейчас читать статьи об изменах, психологии и смысле жизни, поэтому он остановился на анонимном чате. Тет-а-тет.
На улице уже светало, но спать онлайн-искатель не хотел.
«Привет» – высветилось на экране.
«Привет. Как тебя зовут?» – напечатал Дождев.
«Давай без имён. Что привело тебя сюда?»
«Меня предали двое близких мне людей... По сути, больше у меня никого нет».
«Раз предали, значит, были хуже явных врагов. Сейчас тяжело, потом пройдет. Это как рану шьют по живому иголкой с нитками, больно, но необходимо».
Матвей невольно потрогал свой шрам.
«Я не знаю, что мне делать, как отвлечься от этого и забыть. Меня переполняет ненависть и отвращение к себе...»
Прошло несколько минут, но собеседник по ту сторону экрана почему-то медлил с ответом. Будто знал, что написать, но сомневался: «а надо ли?»
«Есть одна тема, подходящая для усмирения тех чувств, которые ты сейчас испытываешь. Всё зависит от того, есть в тебе хребет или нет его».
Незнакомец из чата зацепил Дождева за живое.
«Хребет есть, выкладывай, что за тема».
«Тестовый вопрос: как ты относишься к насилию?»
«Сегодня выбил зуб одному из предателей».
«Хорошо. Ты знаешь, что такое бойцовский клуб?»
На экране монитора эта фраза смотрелась весьма подозрительно, да и произнесённая вслух, наверняка, звучала бы не лучше.
«Драться за деньги?»
«Нет. Просто драться. Без правил, но намеренно калечить противников нельзя. Почти как в жизни».
«Просто так? А в чём смысл?»
«Что ты знаешь о жизни, если не убивался? Любовь как найдёт твоё сердце, не познавшее ненависти? Без поражений с победами узнаешь ли себя, если ни разу не дрался? Поймёшь ли ты смысл слова нежность, если никогда не был груб?»
Высказывание ошеломило своей наглостью и правотой.
«По-моему, слышал похожие слова в какой-то песне... Попахивает мазохизмом и садизмом».
«Это просто кишка у тебя тонковата», – собеседник прислал улыбающийся смайлик. Матвей же наоборот, нахмурился.
«А в чём бьётесь?»
«Голыми руками и в лёгкой обуви. Капы по желанию. Что скажешь? Готов одержать первую победу над самим собой?»
Озлобленный парень крепко задумался, как бы ни вляпаться во что-нибудь совсем неприятное, но любопытство и жажда погасить внутреннюю боль одержали верх.
«Можно попробовать».
«Вот номер, позвони, как соберешься с духом. И ещё, не трепись ни с кем об этом разговоре», – в конце некто приписал цифры мобильного и завершил беседу. Дождев создал в телефонной книге новый контакт под именем «БК», выключил компьютер и завалился спать.

[labyrinth888]

2. Ночь мёртвой блудницы

Утро было тяжелым. Не выспавшийся Матвей побрёл на кухню, мучаясь от головной боли и сушняка. По пути он надумал приготовить на завтрак яичницу и кофе.
В самый разгар готовки раздался звонок в дверь.
– Кто бы это мог быть? Неужели отец пришёл с проверкой?
Дождев вышел в коридор и посмотрел в глазок. Увидев на лестничной площадке Анжелу, он молча развернулся и ушёл переворачивать подгорающие яйца. Спустя пару минут звонок повторился опять, но на этот раз хозяин квартиры и ухом не повёл. Закончив приготовление пищи, Матвей выложил яичницу на тарелку, налил в кружку кофе и сел завтракать.
Раздался звук открывающегося замка и скрип входной двери. Белогурова ворвалась на кухню.
– Ты что взломщицей подрабатываешь? – замер Дождев с вилкой у рта.
– Сам мне дал кое-что, забыл? – блондинка потрясла связкой ключей в воздухе. Недовольный парень встал из-за стола и резким движением вырвал содержимое женской ладони, чуть не сломав пару длинных наращенных ногтей.
– Любимый, прости меня! Это произошло случайно, я не хотела! Я ведь только тебя люблю, слышишь?
– Вали отсюда, – злобно, но спокойно ответил Матвей. Анжела ринулась к нему с объятиями, но он перехватил её руки и потащил к двери.
– Будто ты мне не изменял! – не унималась Белогурова, размазывая тушь по лицу. – Все когда-нибудь занимаются случайным сексом, это придает отношениям остроты!
Дождев выпихнул незваную гостью вон и захлопнул дверь.
– Шлюха, – только и сказал он.
Матвей не разделял суждений Анжелки, поэтому если и встречался с девушкой, то налево не ходил, хотя в свободном плавании допускал отношения без обязательств.
Почесав шрам, он отправился на кухню расправляться с остывающим завтраком, который так и манил своими запахами. Покончив с едой, парень поспешил сбежать из реальности в виртуальность компьютерных игр.
Так продолжалось до вечера, пока ноутбук не надоел до жути. Привычка клубных тусовок взяла верх. Дождев не хотел ни пить, ни танцевать, но укоренившиеся рефлексы брали своё. Он решил в кой-то веке заглянуть в кабинет отца.
– Доброй ночи, – произнёс Матвей, переступая порог миниатюрного офиса владельца клуба.
– Здравствуй. Надеюсь, ты не денег пришёл просить? – настороженно поднял глаза Вячеслав Николаевич. – Не забывай, что я и так оплачиваю твою квартиру и учёбу, на которую ты окончательно забил.
– Да нет, я просто зашёл поговорить.
– Ты зачем вчера драку затеял? Столик поломал, посуду побил! Твоему дружку Вербицкому пришлось всё оплатить.
– Он мне больше не дружок, – огрызнулся отпрыск.
– А что так?
– Анжела изменяла мне с ним.
– Танцовщица, что ли? Белогурова? Ты пришёл просить, чтоб я её уволил?
– Да ничего я не прошу! – взорвался Дождев-младший и вылетел за дверь, чуть не сбив с ног девушку, проходящую мимо кабинета.
– Ох, извини, – смущённо пробурчал он.
– Эй, да ты тот лихой водила, что разбился недели две назад! Я тебя запомнила. Ничего себе шрамина...
Перед ним стояла та самая шатенка, дававшая старт в ночь перед аварией.
– Меня Гульнара зовут, – мило улыбнулась она. – А тебя как?
– Матвей, – представился парень, не очень-то готовый к такому развитию событий.
– Очень приятно, рада, что ты поправился! Как твоя машина?
– Ну-у, в ремонте.
– Жалко. Может пойдем за столик, посидим, выпьем, поболтаем? Поделюсь свежими автоновостями.
– Да, конечно, пойдем, – наконец-то опомнился Дождев. – Очень интересно узнать, как там дела на гоночном поприще. Особенно от такой очаровательной автолюбительницы.
Завязалось общение, официантка принесла заказ: пару коктейлей и кальян. Гульнара рассказывала о тюнинге, стрит-рейсинге, дрифте и последних новостях из мира машин, на котором была, судя по всему, помешана. Но при этом она не прекращала строить глазки и кокетливо улыбаться. Матвей старался поддерживать разговор, хотя не особо разбирался в автогонках. И у него это хорошо получалось, собеседница непринужденно веселилась и смеялась.
– У тебя такое красивое и необычное в наших краях имя, откуда ты родом?
– Я родилась в Дагестане, хотя здесь живу уже с восемнадцати лет.
– Ого, да у вас же там такие строгие порядки с женщинами, паранджи всякие, хиджабы, не пускают никуда...
Девушка манерно надула губки, словно уловила что-то неприятное для себя.
– Да, на родине у нас очень строго, но я современная девушка и не обращаю внимания на древние предрассудки. Нужно же идти в ногу со временем, а не оставаться в каменном веке!
– А как твои родители на это смотрят? Силком замуж не выдают, не заставляют одеваться во всё чёрное?
– Отец заставлял... Но он погиб, когда мне было семнадцать. После этого я стала совершенно свободной, близких родственников-мужчин у нас не осталось, только совсем дальние. Я не сильно горевала после этого.
– Вот оно что. Наверное, была первой красавицей аула, или что там у вас. Ты очень хорошо говоришь по-русски, кстати.
– Спасибо, милый... Я ведь в России уже больше пяти лет, было время научиться.
Вскоре Дождев вызвал такси, оплатил счёт, и парочка отправилась в его квартиру. Оба прекрасно понимали, к чему идёт дело. И если первый старался отвлечься от предательства и потешить своё мужское эго, то мотивация второй участницы намечающегося действа оставалась загадкой. Так быстро и легко красотку старше себя Матвей клеил впервые, и потому недоумевал о причинах столь грандиозного успеха. Может она что-то задумала, узнав, что он – сын хозяина клуба?
На улице уже началась гроза, когда опьянённые плотской страстью молодые люди опустились на широкую кровать. Гульнара в одном нижнем белье оказалась сверху. Под штормовые спецэффекты за окном всё казалось довольно романтично и красиво. Взгляд Дождева был прикован к шатенке, как вдруг очередная вспышка молнии осветила обезображенный труп вместо темноволосой красавицы.
Галлюцинация продолжалась всего пару секунд, но этого хватило с лихвой. Перепуганный парень толкнул девушку в живот настолько сильно, что та с визгом слетела с кровати и ударилась головой о шкаф. Послышался неразборчивый женский мат. Матвей схватил вещи Гульнары, сунул ей в руки и выпихнул полуобнажённую красавицу из квартиры. Дагестанка не прекращала выкрикивать угрозы и ругательства, даже когда оказалась за дверью.
Минут пятнадцать хозяин квартиры простоял в ступоре. Потом потряс головой, взял сигареты, вышел на балкон и закурил. За окном лил дождь, гроза по-прежнему не унималась. Вакуум разума потихонечку стали заполнять пугливые мысли.
«Кажется, у меня галлюцинации... Неужели после сотрясения мозга?» – размышлял Дождев. – «Почему живые мне мерещатся как мёртвые? И не импотент ли я после такого случая? Жесть...»
Он стоял с тлеющим окурком в руке и наблюдал за пляской молний. Что делать? В дефектной голове Матвея возник только один ответ, за который тот ухватился как утопающий за соломинку. Лечащий врач, Дорохов Константин Степанович! Уж кому как не доктору знать, что происходит с его пациентом?
– Завтра срочно к нему в больницу... Плевать, что выходной, если что и домашний адрес узнаю!
Впереди ожидала долгая бессонная ночь.

Около институтского общежития стоял чёрный «Мерседес» Расула Ахмедова, в которой на полную громкость звучала мелодия лезгинки. Внутри сидела группа молодых кавказцев, что-то лопочущих на своём языке. Гроза уже закончилась, но осадки никак не прекращались, хоть и потеряли былую силу. Промокшая Гульнара жёстким и решительным шагом направлялась к автомобилю, цокая шпильками по асфальту и виляя задницей в весьма агрессивной манере.
Раздался стук в тонированное стекло «бэхи».
– Расул, мне нужно с тобой поговорить!
Они отошли на крыльцо общежития, спрятавшись от дождя под навес.
– Был бы жив отэц твой, всыпал бы за такую одэжда!
– Меня хотел поиметь русский, а потом выгнал под дождь! Накажи этого ублюдка!
– Ты дочь воина джихада, как смеешь так одэваться? Он убил бы вас обоих, если б жил!
– Я прошу тебя как троюродного брата, разберись сам, один, и никому не говори! ¬¬¬– взмолилась дагестанка. – Или ты забыл, кому обязан поступлением в вуз? Если бы я не переспала с ректором, до сих пор сидел бы в своём кишлаке!
– Мы дагаварывались! Я молчу о тебе и тваих выхадках, а ты памагаеш мне паступить!
– Учти, я смогу поболтать с ректором и организовать отчисление тебя с факультета! После той интрижки он мне не откажет!
–Харашо, харашо… – обессилено вздохнул Ахмедов.

С рассветом, не спавший Дождев отправился на поиски Дорохова. Утро после грозы встретило сырой ветреной прохладой, придавшей утомлённому организму немного бодрости и свежих сил.
Больница только открылась, когда Матвей влетел вовнутрь. От пустынных коридоров ещё веяло тишиной.
– Мне нужен мой бывший доктор, Дорохов Константин Степанович, где я могу его найти? – поинтересовался он у толстой сонной тёти в регистратуре.
– Молодой человек, – разлепила смыкающиеся веки женщина, – Константин Степанович только отработал в ночную смену и скоро уходит. Если и впрямь так нужно, то караульте его у выхода.
«Как я вовремя», – подумал Дождев, занимая воображаемый пост у входной двери. – «Теперь главное не проморгать».
Постепенно начинали приходить люди, и шансы упустить долгожданного врача увеличивались в геометрической прогрессии. Но Матвею повезло. Он заметил Дорохова среди стайки облепивших его практиканток.
– Константин Степанович, здравствуйте! Я Дождев Матвей, лежал у вас с сотрясением мозга после аварии. Можно с вами поговорить?
– Ммм... – протянул тот, – помнится мне, ты сам отсюда сбежал домой, вопреки моим рекомендациям. Виновная медсестра получила хорошую головомойку. Что ж вам в V.I.P.-палатах не лежится?
– Тоска по воле…
– А что от меня хотел? Вижу рана у тебя в порядке.
– Понимаете, – Дождев, поглядывая на заинтересовавшихся девиц, понизил голос, – кажется, я иногда вижу то, чего нет.
– Галлюцинации? Как часто бывают? – как ни в чём не бывало, воскликнул Дорохов, ничуть не стесняясь окружающих.
– Всего два раза пока что.
– Это может быть от нервного напряжения, употребления наркотиков или алкоголя, да много от чего ещё. Снимки показывали, что с мозгом у тебя, в принципе, всё в порядке. Есть отклонения, но совершенно здоровых сейчас, наверное, нет вовсе, – Константин Степанович задумался. – Советую ничего не употреблять и как следует отдохнуть. Если проблема кроется в психике, я могу посоветовать хорошего специалиста.
Врач извлек визитку и сунул её бывшему пациенту.
– Спасибо большое, доктор!
– Выздоравливайте, молодой человек.
Матвей принялся изучать предмет своих надежд: «Помощь, поддержка, понимание. Дыбко Леонид Иванович, практикующий психолог». Ниже располагался номер мобильного и адрес.
Чтение визитной карточки прервал телефонный звонок.
– Алло.
– Алё! Гдэ ты? – послышался голос Расула Ахмедова.
– Я около больницы, а что?
– Она тэбэ пригодится, жди, я ща подъеду, – кавказец завершил вызов.
– Вот падла, совсем охамел черномазый!
Ждать долго не пришлось. Взвизгнув тормозами, чёрный «Мерседес» резко остановился на стоянке у здания. Дождев стоял на крыльце, когда к нему подошёл Расул, изо всех сил пытающийся скорчить устрашающую гримасу.
– Свинья, ты хотэл отыметь мою сэстра! – с этими словами он ударил Матвея в челюсть и выполнил бросок, опрокидывая противника на спину. Дагестанец собирался добить русского сверху, обрушившись на него с ударом в голову, но такой замысел не удался. Получив ботинком в лицо, горец перевернулся в падении и приземлился спиной вниз. Дождев мигом воспользовался ситуацией и стал душить Ахмедова.
– Гульнару никто не заставлял ехать ко мне домой. Если хочешь, чтоб её не имели, заставь носить паранджу, а не шмотки из секс-шопа, усёк?
– Усок... – прохрипел задыхающийся Расул.
Трезвая уличная драка вызвала целую бурю положительных эмоций, особенно у парня, страдающего бессонницей и галлюцинациями. Он сразу вспомнил о бойцовском клубе и всю дорогу домой думал, куда лучше звонить в первую очередь: к психологу или бойцу из чата.
По возвращении в квартиру жутко захотелось спать, поэтому Матвей решил отложить насилие до лучших времен и сначала разузнать о приёме у специалиста. Договорившись о встрече с Дыбко в семь вечера по указанному на визитке адресу, Дождев поставил будильник на пять часов и лёг прикорнуть после череды таких нелёгких событий.

Леонид Иванович принимал пациентов прямо у себя в квартире, что положительно сказывалось на состоянии больных. Когда ты в гостях у малознакомого человека, к нему проявляется какое-то особое чувство доверия, обстановка располагает к дружескому разговору, но никак не к посещению врача. Хотя бытует мнение в народе, что психолог с доктором имеет мало общего.
Специалистом оказался мужчина средних лет в простеньком костюме с короткой бородой, смахивающей на козлиную. Он работал в своей гостиной, совмещённой с личным кабинетом. Большой кожаный диван располагался напротив письменного стола с компьютером, на стенах висели дипломы, наградные грамоты и документы, потолок был покрыт зеркалами.
– Пожалуйста, располагайтесь, – Дыбко жестом указал на мягкую мебель, а сам уселся в офисное кресло на колёсиках. – Давайте знакомиться. Как вас зовут?
– Дождев Матвей Вячеславович, – представился молодой человек и сел на указанное место.
– Прошу вас, расскажите немного о себе.
– Мне двадцать три года, учусь в вузе, на последнем курсе уже. Живу один, отец подарил мне квартиру. Мать умерла, когда мне было лет восемь. Инфаркт.
– Соболезную, – психолог поднёс руку к подбородку. – Давайте приблизимся к причинам, по которым вы здесь.
– С недавнего времени мне мерещатся жуткие вещи. Лечащий врач говорит, что с моей головой всё в порядке. Галлюцинации были только два раза, кратковременные, но очень чёткие. Мне привиделся труп вместо живого человека.
– Очень интересно, – Леонид Иванович принялся записывать. – Значит, посещают визуальные галлюцинации. Какие события предшествовали их началу?
– Я разбился на машине, лежал в больнице с сотрясением, а когда выписался и развлекался в клубе – привиделось в первый раз. Чуть позже, я узнал, что девчонка изменяла мне с моим другом. А второй раз померещилось после знакомства с новой девушкой.
– Как я понял, эта самая девушка и показалась вам мёртвой? А кто был трупом в первый раз?
– Я сам.
– Вы употребляете алкоголь, наркотики? В каких количествах? Не волнуйтесь, всё, что сказано в этой комнате, здесь же и остаётся.
– Бывало таблетки, марихуану употреблял... А алкоголь по выходным стабильно, в будни – когда как.
– Хорошо. То есть не очень, – поправил себя Дыбко. – Как вы пережили предательство своей девушки и друга? Кто из них нанёс вам наиболее глубокую рану?
– Со злобой сжёг все мосты. Потерять друга было больнее, девок и так полно.
– Как к вашим проблемам отнёсся отец?
– От убытков расстроился: я в его заведении случайно стол сломал, когда бил предателя, – поморщился парень. – А о галлюцинациях он ничего не знает.
– Неужели он вашей жизнью совсем не интересуется?
– Ну почему же, интересуется, когда я приношу неприятности. А это имеет значение?
– Понимаете, Матвей, мир психологии настолько колоссален, что здесь нет мелких маловажных деталей, – Леонид Иванович встал с кресла и принялся расхаживать возле стола. – Существует масса различных теорий, течений, я ведь помимо своей работы интересуюсь всей областью знаний о разуме. Но не будем отвлекаться.
Психолог извлек из шкафа несколько бумаг.
– Сейчас я буду показывать вам картинки, а вы будете говорить первое, что приходит в голову. Стандартная процедура.
Дождев ощущал себя полнейшим идиотом, но сильное желание прекратить странные миражи всё-таки взяло верх. Особенно неудобно стало, когда в одном из изображений он рассмотрел фигуру стриптизёрши на шесте. Дыбко сделал несколько пометок и вынес свой вердикт:
– На сегодня хватит. Что могу посоветовать на данный момент: прекратите употребление наркотиков и алкоголя, избегайте нервных срывов, сконцентрируйтесь на положительных эмоциях. Если повторится в третий раз, постарайтесь успокоиться и рассмотреть образ в деталях. Главное – осознание нереальности видения. Приходите в среду в то же время. У вас интересный случай...
– Хорошо. Я постараюсь сделать всё, как вы говорите. Сколько с меня?
– Не торопитесь, молодой человек, – Леонид Иванович сделал жест рукой, поднимаясь со своего места. – Пойдёмте я вас провожу.
Когда они приблизились к входной двери, психолог деликатном тоном продолжил:
– Первый психологический сеанс я провожу бесплатно, чтобы понять, смогу ли я помочь своему пациенту и устрою ли я его как специалист. Для более успешной психологической терапии важно понять процесс вознаграждения. От жизни можно получить только то, что вложишь туда сам, верно? Поэтому работа психолога должна оплачиваться. Но я предлагаю своим клиентам самим определять размер суммы, в зависимости от их фактического дохода – так, чтобы она была не обременительной, но в то же время весьма значимой. Ведь если плата будет слишком легко осуществимой, то это будет сигналом к подсознанию, что ничего значительного не происходит, и оно будет сопротивляться изменениям, а результаты – обесцениваться. Понимаете о чём я?
– Конечно понимаю. Обещаю подумать над этим. До свидания.
– Всего доброго!
Впечатление о психологии как о науке и её представителе у Матвея сложилось двоякое. Вопросы ни о чём, банальные советы, так ещё и эти непонятные узорчатые изображения, которые пришлось расшифровывать. С другой стороны, это только первое посещение, а лечение – процесс долговременный и трудоёмкий. Главное, чтобы мертвецы оставались в фильмах ужасов, а не вылезали из глубин подсознания, преображаясь в миражи. А что если это не просто галлюцинации?
Размышления Дождева в дороге прервал мобильный. Звонил Лунин Игорь по прозвищу Кипиш. Этот парень был своеобразной помесью гопника и барыги, у которого Матвей и Алекс иногда отоваривались травкой и экстази. Несмотря на употребление лёгких наркотиков, Кипиш обладал неплохими физическими данными и недюжинной сообразительностью.
– Дарова, бродяга! Как сам? – глумливым тоном приветствовал Лунин.
– Здорово. Нормально, ты как?
– Слышь, тут тема есть одна. Подстраховать меня нужно, поприсутствовать, так сказать.
Игорь иногда просил Дождева или Вербицкого постоять на шухере, пока он сбывает товар неблагонадежному, по его мнению, клиенту. За это барыга-гопник впрягался за парней в разборки и делал им скидки.
– А Алекс что, не может?
– Говорит, что к стоматологу записан. Ты там часом не знаешь, что за бык ему зубы подровнял?
– Понятия не имею. Когда твоя встреча назначена?
– Завтра в обед, я зайду за тобой братух. И по дороге обрисую ситуацию.
– Хорошо, тогда до завтра.
Дождев не горел желанием помогать Кипишу, но и не хотел портить с ним приятельские отношения. Лунин, конечно, не дотягивал до звания друга, зато, если что обещал – всегда держал своё слово. К сожалению, жизнь по тюремным и дворовым понятиям часто превращала это достоинство в опасный недостаток.
На следующий день Игорь явился ровно в двенадцать, Матвей быстро собрался, и они выдвинулись. Встреча была назначена в недостроенной трёхэтажке, ближе к окраине города. По дороге Кипиш прояснил детали.
– В общем, стрелка забита с одним торчком, мне крупно задолжавшим. Просто постоишь на шухере, как обычно, чтобы никто не помешал нашей беседе. Я в долгу не останусь, поделюсь капустой.
– Почему ты думаешь, что твой клиент придёт? Сомневаюсь, что он хочет рассчитываться с тобой.
– Я пообещал ему корабль плана.
Дождев удивлённо покосился на Лунина.
– И ты сдержишь своё обещание? Давно ловишь должников на коноплю?
– Ага. Корабль я ему отдам, но потребую внушительный процент от долга.
– Какой необычный развод, – восхитился Матвей. – А как трава? Забористая?
Игорь громко харкнул и хитро улыбнулся в ответ.
– Вчера дунул пару пяток, ржал два часа без остановки, а потом лежал, слюни пускал... До сих пор живот и щёки болят! Сам знаешь, товар у меня что надо. Колёсами остались довольны в прошлый раз?
– О да, так жёстко приплющило, что мы сортир с танцполом перепутали... Ты прикинь, заходит охранник нужду справить, а там мы вытанцовываем! Ну и рожа у него была!
Собеседники дружно загоготали.
– А я вчера с пацанами эмо гонял в соседнем дворе. Развлекухи лучше не найти! Среди них бабы есть красивые, можно пощупать заодно, хах! – Кипиш потёр искривлённую переносицу и добавил: – А сегодня всё утро в дверь прапор с военкомата барабанил, опять повестку пытался всучить! Я уж биту достал…
– У нас разве тут эмо имеются?
– Да я тебя на экскурсию как-нибудь свожу к этим нытикам! Я таких гадов давил и давить буду!
– Не, не надо. Тюфяков бить неинтересно. А я «бэху» разбил, в больничке валялся. Видал шрам какой?
– Выглядит круто, – Лунин хлопнул Дождева по плечу. – Мне Вербицкий говорил, когда ты уже свалить оттуда задумал. Я потому и не навестил тебя, думал, выпишешься и сам позвонишь…
– Да столько всего навалилось… Лучше бы в палате сидел, – погрубевшим голосом сказал Матвей.
– Ладно, потом расскажешь, – махнул рукой Игорь. – Мы уже пришли. Последний этаж.
Здание было построено из бетонных блоков, собранных по подобию конструктора. Во многих местах обшарпанные стены красовались причудливыми граффити, на полу валялись обломки кирпичей, куски отколотого бетона и прочий строительный мусор. Парни поднялись на третий этаж по неплохо сохранившейся лестнице, не имеющей ни перил, ни ограждения. Разводила сел в большой оконный проём.
– Это здесь. Поглядывай в окна и дырки внизу, если будет кто идти – дашь знать. Осталось дождаться торчка.
– Не похоже на тебя. С чего вдруг такие меры предосторожности? – слегка насторожился Дождев. – Какой мент сюда забредёт?
– Тихо. Вон идёт мой должник.
Неуверенно озираясь по сторонам, к трёхэтажке двигался тощий трясущийся паренёк. Выглядел он очень уж по-детски. Малец поднялся на последний этаж, и опасения Матвея усилились.
– Вот твой корабль, как и обещал, – Кипиш швырнул хлипкому наркоману спичечный коробок с марихуаной. – Ты принёс мне бабло в погашение долга? Проценты набежали!
Парнишка от страха затрясся ещё сильнее. Расширенные зрачки и бегающий взгляд указывали на то, что юнец явно неадекватен. Барыга-гопник приблизился к нему.
¬– Да ему же лет пятнадцать! – не выдержал Дождев. – Ты что толкаешь наркоту малолеткам?
Лунин пропустил вопрос мимо ушей.
– Толя, я обещал тебе прострелить ногу, если ты не вернёшь мне капусту? – из-за ремня сзади он достал пистолет Макарова, в простонародье именуемый ПМ. ¬– Я это сделаю!
– Не надо! – малой закрыл лицо руками.
Матвей рванул вперёд и схватился за ствол так, чтобы исключить снятие с предохранителя. Игорь аж зарычал от досады. Парни стали тянуть оружие каждый на себя, завязалось противостояние. Мышцы напряглись до предела, события происходили будто в замедленной съёмке.
Вдруг лицо Кипиша стало неестественно изменяться. Живые ткани гнили, обнажая пустые глазницы, части черепа и разлагающиеся зубы. Изнутри омертвевшей головы повеяло смрадом и холодом... Пальцы Дождева от неожиданности разжались и отпустили пистолет. Лунин, утратив очаг сопротивления, по инерции стал отступать назад, чтобы окончательно не потерять равновесие… обо что-то споткнулся и вывалился из оконного проёма.
Послышался короткий вскрик, звук удара плоти о камни, глухой звон упавшего ПМ. Игорь пробил себе череп о большой кусок бетона возле стены. Под его головой растекалась внушительная лужа крови, а рядом валялся ствол.
Перепуганный Толя забился в угол и тихо хныкал. Оправившись от ступора, Матвей вырвал у него из рук коробок с планом и запустил марихуану в окно.
– Ещё раз увижу тебя обдолбанным, сам завалю! Ни тебя, ни меня здесь не было, понял?
Малолетний торчок кивнул.
Дождев действовал на автопилоте. Он быстро спустился вниз, схватил пистолет, засунул его за ремень и помчался прочь. Не оставлять же огнестрел с отпечатками! К тому же без оружия смерть Кипиша скорей всего спишут на несчастный случай. Толя не заговорит, это не в его интересах. А если бы и заговорил, кто поверит пятнадцатилетнему наркоману?
Вернувшись домой, Матвей завернул ПМ в целлофановый пакет и спрятал под ванной. Адреналин в крови не угасал, нужно было срочно переключить внимание на что-то другое. В конце концов, это же было не убийство!
От идеи попробовать свои силы в бойцовском клубе Дождев не отказался, хотя где-то внутри чувства боролись между собой. Именно сейчас он решил поставить точку в этом вопросе.
– Я звоню по поводу насилия. Из чата.
– Завтра в десять утра на остановке «Хвойная роща», – ровно ответил стальной мужской голос.

[Татьяна Ка.]

Давно пишете? Не люблю я всю эту чернуху-гадюху, но читается очень ровно. Кое-где почистила бы нескладные словечки, а так... для тех, кто любит подобные вещи вполне пойдет. Что мне понравилось, у вас получились абсолютно разные персонажи.

[labyrinth888]

Спасибо. Эта книга первая и единственная, пишу ее в общей сложности года полтора.

[Татьяна Ка.]

Эта книга первая

Бывает и так - кому-то слог удается сразу, кто-то учится много лет. А полтора года для книги это не так много.

[labyrinth888]

3. Последний сон разума

Потрясающая природа тех краёв привлекала людей всего города, особенно молодёжь. Стройные ели, сосны и кедры затмевали своей красотой серость рукотворных каменных джунглей. Внимательный наблюдатель мог полюбоваться пугливыми зайцами и любопытными белками. Разбросанные по периметру полянки были оборудованы под зоны для пикника, детские и спортивные площадки. Кто-то занимался на брусьях и турнике, бегал, обустраивал лагерь, а кто-то готовил ароматный шашлык, потягивал пивко или балдел где-нибудь в теньке. Стояла тёплая, но не жаркая погода, дул свежий ветерок, распространяя по округе запах хвойного леса.
На остановке Матвея ожидал крепкий парень среднего роста в спортивном костюме и с сумкой через плечо. Короткая армейская стрижка, грубые черты лица и постоянно нахмуренные брови создавали впечатление жёсткой и прямой натуры.
– Это я звонил тебе вчера.
Холодный пристальный взгляд пронзил Дождева насквозь. Парни обменялись рукопожатиями.
– Долго же ты решался придти к нам.
– А где остальные?
– Все собираются по воскресеньям. Но так как ты новенький, я решил устроить для тебя персональную встречу. Тот, кто пришёл в бойцовский клуб в первый раз, обязан принять бой. Своеобразная защита от бесполезных зрителей.
– Интересно задумано. Как тебя называть?
– Сергей Волков, среди бойцов – Серый Волк.
– Матвей.
– Иди за мной.
Собеседники двинулись по тропинке вглубь леса. Лёгкий мандраж и выброс адреналина постепенно нарастали, придавая необыкновенное ощущение соперничества и мужества. В такие моменты ожидания больше всего на свете хочешь, чтобы всё началось прямо сейчас и здесь.
Вскоре они вышли на небольшую уютную поляну. Трава была заметно притоптана, видимо, тут регулярно собиралось пару десятков человек.
– Здесь и начнем, – Волков поставил сумку у дерева и снял олимпийку. – Готов?
– Погоди, а правила?
– Намеренно не калечить, в пах не бить. Бой заканчивается, когда один из бойцов сдался или потерял сознание.
– Теперь готов.
Противники двинулись навстречу друг другу. Сергей ушёл от прямого удара кулаком в голову и обрушил на рёбра Матвея свою правую голень. Тот, пошатнувшись, отпрянул.
Странно, но боль чувствовалась только первые пару секунд. Дождев рванул вперёд с серией ударов руками, резко сокращая дистанцию. Пропустив хлёсткий удар в голову, Серый Волк ушёл в глухую защиту. Сдерживая шквал атаки, он выждал подходящий момент и провёл увесистый хук с правой, скользнувший по челюсти соперника.
Лягнувшись наугад, Матвей почувствовал, что его град ударов потерял изначальную мощь. Спустя несколько мгновений земля ушла из-под ног, а летнее небо завертелось в глазах – он оказался на земле. Волков уселся сверху и начал «работать» по голове оппонента.
В подобных ситуациях Дождева учили прижиматься к корпусу противника, лишая его возможности нормально бить. Всё-таки не зря в старших классах посещал секцию смешанных единоборств, да и опыт дворовых драк имелся приличный.
Изловчившись, он умудрился ударить коленом в спину Сергея, пытавшегося оторвать противника от себя и прижать к земле. Тут Матвей ощутил сильный глухой удар в основание черепа, и в глазах потемнело. Только в голове не прекращал играть оркестр непонятных тяжёлых мелодий и звуков.
Через ноздри в мозг постепенно начал проникать странный запах, который стал невыносимым настолько резко, что тело автоматически попыталось избавиться от столь неприятных ощущений. Изображение восстановилось.
Серый Волк тыкал смоченную нашатырём ватку в нос Дождева, инстинктивно отмахивающегося от нестерпимой вони.
– Фу, убери эту дрянь! – замотал головой тот, окончательно придя в себя.
Воцарилась недолгая пауза.
– Ты меня приятно удивил, – Волков стал собирать аптечку, разложенную на траве. – Молодец, хорошо дрался. А то, что проиграл – будет стимул для тренировок. Я сам-то уже несколько лет в бойцовском клубе, меня вообще мало кто побеждал. Как ощущения?
Разум был чист как слеза младенца. Несмотря на физическую усталость и подступающую боль, охватывало чувство вселенского спокойствия и необычной уверенности. После перенесённых испытаний природа вокруг казалась ещё прекраснее, цвета ярче и сочнее, запах хвои слаще. Мир заиграл новыми красками, незаслуженно воспринимаемыми ранее как должное.
Но Матвей лишь показал большой палец, молча сидя на траве. После хорошего поединка разводить неуместную демагогию не очень-то хотелось.
Разговор завязался только на обратном пути.
– Придёшь домой, обязательно осмотри тело на предмет кровососущих насекомых, – предупредил Сергей. – Клещи здесь лютые.
– Спасибо, я учту. Не ожидал, что вы носите аптечку на свои бои.
– Насилие – штука непредсказуемая, всякое может случиться. Но в этом и заключается весь смысл.
– В чём же? – поинтересовался Дождев.
– Если обобщить, то в риске для жизни и борьбе с собой. Слыхал о теории войны?
Собеседник мотнул головой. Волков набрал в грудь побольше воздуха и принялся разъяснять:
– Война – это своеобразный процесс очищения общества, который возникает, когда среди людей становится слишком много паразитов. Посмотри на нынешний социум: большинство из наших граждан всего лишь потребители, они ничего не производят, их ничего не волнует, кроме мифического статуса, класса автомобиля, роскошных атрибутов быта и прочих предметов, которые, по сути, им не нужны. Это рабы своих вещей, рабы общественного мнения. СМИ диктуют им, как жить, воспитывать детей, строить семью, отдыхать; что покупать, носить; кого любить, а кого ненавидеть. Долгий мир подменяет искренность чувств суррогатом и фальшью, что гораздо хуже любого насилия. Ни один более-менее психически здоровый человек не сможет быть неискренним на войне. Потому что чувствует близость смерти. Приходит понимание того, что по-настоящему ценно.
– Какая-то необычная теория. Как насчёт конкретных примеров? – Матвей почесал побаливающую голову.
– Ты посмотри в учебниках мировой истории... Когда возникали основные расцветы искусства? После вооружённых столкновений. Причём, чем жёстче и кровавее разгоралась война, тем сильнее возрождалась культура после неё.
– Хм... Так в чём связь бойцовского клуба с теорией войны?
– В поединке происходит своеобразная имитация маленького конфликта, но вовсе не с противником, как может показаться со стороны, а с самим собой, со своими страхами и пороками.
Повисло молчание. Оба спутника анализировали и переваривали озвученную информацию.
– Ты случайно не философ по образованию? – нарушил тишину леса Дождев. Серый Волк рассмеялся.
– Угадал, я закончил кафедру философии и социологии. Но там такого не преподают, к сожалению...
Парни вышли на остановку.
– Приходи в воскресенье, в это же время на поляну для боёв.
– Хорошо. Спасибо за интересную теорию.
Бойцы пожали друг другу руки и разошлись.
Теория войны прочно засела в голове Матвея. Вправду ведь, близость смерти помогает глубоко задуматься над жизненными ценностями. Жаль только, не все успевают об этом поразмыслить, как например Кипиш.
«Такая глупая и бессмысленная кончина... И не менее глупая и бессмысленная жизнь. Наверняка Лунин погубил кучу народа, травя их наркотой, а ради чего? Теперь смерть и до него добралась», – думал Дождев. – «А что буду делать я, когда настанет моя очередь?»

По периметру недостроенной трёхэтажки шастали милиционеры, осматривая каждый метр прилегающей территории. Над трупом Игоря склонились четверо мужчин: один в ментовской форме, двое – в «гражданке», а четвёртый вообще в белом халате. Усатый участковый Оганян, плечистый оперативник Корнилов, тощий следователь Меньшов и пухлый криминалист Крюков.
– Полюбуйтесь, господа. Тело обнаружено сегодня утром паркуристами... Паркурщиками... Короче, этими попрыгучими мартышками бетонных джунглей! – пробухтел оперуполномоченный Георгий, разминая массивную челюсть. – Афанасий Петрович, что вы скажете нам о наличии каких-либо следов на трупе?
Специалист по криминалистике протирал обильно запотевшие очки.
– Смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы – это и так видно. Следы борьбы есть, но они были получены за несколько дней до наступления смерти. Кирилл Васильевич сказал, что в заднем кармане нашего мёртвого друга обнаружены таблетки, ¬– доктор указал на следака в гражданском. ¬– Не помешало бы проверить содержание наркотических веществ в крови.
– Около пятидесяти грамм экстази, – подтвердил тот. – Похоже, барыжил пацан наркотой. Да и прикид у него соответствующий. Выпал с третьего этажа, на его штанах характерные следы строительной пыли в области икроножных мышц. Падал из оконного проёма задом. Деньги и телефон при нём, который, к сожалению, не работает, видимо после падения. Что скажешь, Джагафар Артурович? Уже установлена личность нашего жмурика?
– Так точно! Лунин Игорь Алексеевич, двадцать пять лет от роду. Не учится, не работает. Ох сколько он мне крови попортил! – зашевелил густыми усами чернобровый мент. – Приводов в отдел столько, что и сосчитать сложно, в том числе и по наркотикам. Скользкий, гад... Находится под подпиской о невыезде.
– Теперь уже точно никуда не уедет, – оскалился Георгий Корнилов. – Разве что в морг, а потом на кладбище.
– Так что же получается, – эксперт в белом халате развёл руками-сардельками, – несчастный случай?
– Глухарь... – мрачно констатировал Кирилл Меньшов, теребя свой длинный нос костлявыми пальцами.

Ступив на порог своей квартиры, Матвей разделся до трусов и пошёл в ванную проверять наличие клещей на теле. Осматривая себя перед зеркалом, он в какой-то момент заметил, что его отражение опять перестало соответствовать действительности.
На этот раз страха не было. То ли работа психолога принесла свои плоды, то ли таковым оказалось влияние бойцовского клуба. Сознание воспринимало окружающее ясно и чётко. Дождев вспомнил совет Дыбко: внимательно рассмотреть галлюцинацию, – и решил попробовать.
В зеркале вместо молодого парня отражался частично разложившийся труп. Глаза, заплывшие бельмами, бледно-синеватая кожа, местами открытые раны и язвы, кое-где плоть уже облезла, обнажая потемневшие кости. Мертвец по ту сторону повторял все движения Дождева, словно и был его истинным отражением. Более того, пропорции их фигур в большинстве своём совпадали.
Резкий удар с правой был намечен точно в голову мёртвого миража. Треск разбитого зеркала – и тонкая струйка крови бодро побежала по нему вниз из рассечённого кулака, оставшегося во вмятине осколков. Видимо, толщина позволяла им не рассыпаться по полу.
– Без отражений будет уютнее.
Матвей промыл и обработал рану, наспех перебинтовал руку.
Замок входной двери щёлкнул, и в дверном проёме появился Вячеслав Николаевич. Точнее сказать – прибыл с проверкой. Его лицо было добродушным ровно до того момента, как взгляд наткнулся на перебинтованную конечность сына.
– Это что такое? – недовольно произнес отец. – Чья это работа?
– Подрался, – пожал плечами Дождев-младший.
Гримаса владельца клуба стала ещё недовольнее. Он медленно обошёл всю квартиру, внимательно осматривая каждую деталь.
– Как не приду, все время у тебя сплошной бардак, – проверяющий задержался в ванной. – Ты на хрена зеркало разбил, идиот?
– Сделал хэнд-мэйд. Новое дизайнерское решение, стиль тысячи осколков.
Рот Дождева-старшего непроизвольно распахнулся в изумлении – такого ответа он точно не ожидал. Матвей внешне был серьёзен и спокоен, хотя сам в глубине души удивился столь неожиданному открытию в себе чёрного юмора.
– Я ещё зайду, – как-то смущённо пролепетал Вячеслав Николаевич, направляясь к выходу. – Постарайся больше ни с кем не драться и ничего не ломать.
– Искусство требует жертв, – бросил на прощание остроум с перебинтованной рукой.
Почти сутки провалявшись в кровати, он осознал, что имеет стойкое желание избегать собственных отражений. Его охватывало чувство гнетущей тревоги, когда взгляд натыкался на образ зазеркального двойника, возникающего в выключенном телевизоре, ноутбуке, оконных стёклах. Возможно, именно боевой дух, остававшийся на высоте, не давал опасениям перерасти в страх.
Сегодня Дождев должен был во второй раз посетить психолога и всё-таки попытаться понять, приносят ли подобные сеансы какую-то пользу или всё это пустая трата времени. Ещё немного настораживала необычная система оплаты и заинтересованность Леонида Ивановича столь специфичными галлюцинациями его нового пациента. Вдруг задумал сдать в психушку? А как складно загнул этот Дыбко про денежное вознаграждение! Вот что значит ораторское искусство – убедить клиента добровольно расстаться с деньгами, да ещё и радоваться при этом. Никто ведь не станет экономить на своём горячо любимом и прекрасном внутреннем мире, раз уж пришёл к психологу за помощью...
Размышляя о неудобствах смирительной рубашки, Матвей сам не заметил, как дошёл до подъезда Дыбко и начал подниматься по ступенькам. Слышалось цоконье женских шпилек откуда-то сверху, и при подъёме на третий этаж появилась она.
Калинина Яна, темноволосая девушка с зелёными глазами, красивым лицом и стрижкой каре, одноклассница Дождева и по совместительству его школьная любовь. В классе её звали просто Калиной. Тогда – твёрдая хорошистка с добрым характером, сейчас – студентка филологического факультета. Как и большинство девчонок, она порой теряла голову от внешней привлекательности, романтики, манерных ухаживаний. После окончания школы Яна переехала к зрелому бизнесмену, с которым встречалась чуть больше полгода. С тех пор её мало кто видел из одноклассников.
Матвей вспомнил, как в седьмом классе караулил Калинину у школы со свежесобранным букетом ромашек, как она посмеялась над этим и пошла гулять с девятиклассником, вручившим ей три красные розы. Ту гамму чувств, наверное, и описать-то не удастся. С тех пор неудавшийся кавалер зарёкся дарить девочкам цветы.
– Дождик, привет! Не ожидала тебя здесь увидеть!
– Привет, я тебя тоже. Ты здесь живёшь?
– Нет, я к психологу хожу, на приём. Пытаюсь разобраться в себе.
– К Дыбко Леониду Ивановичу? Я как раз к нему иду.
– Точно, он! Вот это совпадение, – Яна легко улыбнулась. – А что у тебя произошло, если не секрет?
Говорить о галлюцинациях в понимании Дождева было равнозначно признанию себя сумасшедшим, поэтому он решил построить ответ иначе.
– Я недавно с девушкой расстался.
– Ох, все только расстаются, нет бы наоборот, жениться...
– Наверное, каждому своё. Можно полюбопытствовать, что у тебя произошло?
– Только ты не говори никому... – голос красавицы дрогнул. – Леонид Иванович помогает мне придти в себя после расставания с моим бывшим гражданским мужем...
– Сочувствую, Яна. Не волнуйся, я – могила.
– Спасибо... Ладно, Матвейчик, беги, а то опоздаешь на сеанс. Запишешь мой новый номер телефона?
– Запишу, ¬– кивнул парень, доставая мобильник. – Созвонимся, Калина.
– Рада была тебя видеть! – ещё раз улыбнулась одноклассница и поцокала дальше, вниз по ступенькам, а «Дождик», наоборот, потопал вверх, к квартире Дыбко.
– Что же вы опаздываете, голубчик, ¬– произнёс психолог с порога. – Проходите, пожалуйста.
Хозяин и гость зашли в кабинет, где каждый расположился на своём месте.
– Как ваше самочувствие? Были ли новые галлюцинации с момента нашей последней встречи?
– Позавчера я опять увидел труп в зеркале.
– Вы всё сделали, как я говорил?
– Да, я рассмотрел его, – кивнул Матвей. – Похоже, что это именно мой труп в отражении. Он повторял все движения моего тела. И теперь ваш зеркальный потолок меня немного напрягает.
– Вот как... – Леонид Иванович стал поглаживать свою бородку. – Я вижу, этому предшествовал акт насилия с вашей стороны?
Он взглядом указал на сбитые кулаки Дождева. Однако тот не спешил рассказывать о бойцовском клубе.
– Ну как вам сказать, обычная драка.
– Понимаю, дело молодое. Предполагаю, причин возникновения ваших галлюцинаций может быть несколько. Травма от смерти матери в детстве, недавнее предательство девушки и друга, проблемы в отношениях с отцом, посттравматический стресс после перенесённой аварии, душевное одиночество. Возможно, подсознание говорит вам, что психически вы на грани максимального напряжения нервной системы. Полумертвы.
– А как тогда насчёт той девушки? Ведь она тоже привиделась мне мёртвой.
– Как я понимаю, это произошло перед началом полового акта? В этом случае секс может восприниматься как единение мужчины и женщины, когда на определённом уровне два организма преобразуются в один, на короткий промежуток времени. Говоря повседневным языком, в тот момент та девушка была частью вас, ну или готовилась стать ею.
Матвей задумался. Если подсознание воспринимает мёртвым только его самого, как объяснить галлюцинацию в недостроенной трёхэтажке? Допустим, Гульнара в ту грозовую ночь воспринималась как часть себя, но с Луниным Дождев спать уж точно не собирался. Да и вообще гомосексуалистов на дух не переносил. Значит, психолог ошибается. Но как ему это объяснить так, чтоб не сболтнуть чего лишнего о смерти Игоря? Матвей решил не испытывать судьбу и перевести тему.
– Меня больше интересует, что происходит, когда человек умирает.
Дыбко на мгновение опустил глаза и, рассекая карандашом воздух, начал глаголить:
– Многие пытались ответить на этот вопрос. В основном варианты развития событий после кончины нам преподносят религии, хотя лично я придерживаюсь более научной точки зрения. Наверняка вы знаете, что субъективно термин «время» – понятие относительное. Существует концепция последнего сна разума: когда мозг умирает, он осознаёт свою смерть и создает искусственную вечность. За мгновение происходит невероятно мощный всплеск мозговой активности. Объективно он длится менее секунды, а субъективно ¬– бесконечность.
Эта самая концепция последнего сна разума почему-то вызвала категорическое неприятие в душе Матвея. Вроде бы звучало всё логично, но! Дождев вдруг поверил в то, что его покойная мать не канула в небытие, что она наблюдает за ним. Вспомнил свои детские сны, в которых мама приходила в светлых одеждах с улыбкой на лице, как она рассказывала что-то о небесах. Нет, нельзя заключить смерть в рамки примитивного материализма под маской заумной парапсихологии.
– Я так не думаю. Нельзя объяснить всё научными концепциями. Тут что-то другое. Разве может быть искусственной вечность?
– Это всего лишь гипотеза, не более того, – Леонид Иванович встал из-за стола. – Вы боитесь смерти?
– Я не знаю, наверное.
– Не нужно этого стесняться. Человеку свойственно бояться неизвестности, хотя боязнь умереть относится скорее к инстинкту самосохранения.
– Получается, люди, идущие на верную смерть, больны отсутствием этого инстинкта? – озвучил собственные размышления Матвей.
– Не всегда. Порой религиозность, патриотизм и иные сентиментальные чувства ставят нечто очень дорогое для индивида выше его собственной жизни. Обычно такое качество именуется жертвенностью.
– Особенно чётко такие черты характера видны во время войн...
– Пожалуй, вы правы. Давайте попробуем покопаться в вашем подсознании с помощью гипноза.
У пациента от удивления даже глаза расширились. Все эти гипнотические действа он считал полнейшей глупостью, но сейчас возражать не стал. Решил просто посмотреть, что будет дальше. В конце концов, миражи ведь тоже штука необычная.
– Закройте глаза. Расслабьтесь. Слушайте только мой голос. Хорошо. Все посторонние мысли уходят. Мышцы расслабляются. Вы слушаете только мой голос.
– Да слушаю я, слушаю, – не вытерпел Дождев.
– Не отвлекайтесь и не разговаривайте!
Матвей еле сдержал внезапный приступ смеха. Запотевший Дыбко стоял перед гипнотизируемым и делал какие-то пассы руками.
– Посторонние мысли уходят. Тело и разум расслабляются. Вы проваливаетесь в глубины подсознания, но ощущаете полное спокойствие. Что вы там видите?
В кабинете повисло молчание.
– Ничего я не вижу, я же глаза закрыл! – разразился хохотом Матвей. – Ох, простите.
Леонид Иванович покраснел ещё сильнее.
– Вы слишком трудновнушаемы, – сдавленно пробурчал он. – На сегодня хватит! До свидания!
И лишь поросячьи глазки психолога поблёскивали каким-то недобрым лукавым огоньком.

Всю дорогу домой Дождев ухохатывался, вспоминая тщетные усилия неудавшегося гипнотизёра. Ради такого веселья стоило сходить на сеанс, тем более благодаря ему удалось вновь повстречаться с Яной за столь долгое время разлуки. К тому же из-за этой комедии все позабыли о символической плате за психологическую помощь. Теперь понятно, почему сопротивляется подсознание! Психология в исполнении Леонида Ивановича явно начинала приобретать юмористический окрас... Может, поэтому время пролетело так быстро?
Забавные размышления прервало писклявое карканье откуда-то сбоку. Ноги остановились сами. С правой стороны, переваливаясь с лапки на лапку, семенил воронёнок, время от времени издававший необычные звуки. Пепельное туловище, чёрные голова, крылья и хвост создавали впечатление, что птицу нарядили в серую грязную безрукавку. Пернатый подошёл поближе и стал дёргать за шнурки кроссовок своим клювиком.
– Ух ты, какой смелый! – Матвей удивлённо поднял с асфальта воронёнка, который и не думал сопротивляться или убегать. Летать, судя по всему, он ещё не умел.
– Кар!
– Пойдём ко мне домой, а то сожрут тебя коты, только пёрышки останутся.
Вернувшись под родной кров, Дождев поместил пернатого гостя на балконе, налил ему воды в блюдце и покрошил батона.
– Почему я раньше не додумался завести зверушку? Теперь будет не так одиноко, – едва заметно улыбнулся он. – Буду звать тебя Пепел.
Воронёнок тем временем отрывал от мякиша кусочки хлеба, макал их в воду, а затем проглатывал. Смекалка, бесстрашие и внешний вид характеризовали его как птенца-подростка. Вороны давно были признаны учёными как одни из умнейших представителей птиц, во многом копирующих людей. Некоторые особи даже способны к обучению произношения коротких фраз, прямо как попугаи. Матвей, конечно, не собирался учить Пепла говорить, хотя сам факт того, что это возможно, был ему известен.
Он оставил воронёнка на балконе, сел за компьютер и погрузился в интернет-поиски темы, так прочно засевшей у него в мозгах. Искал долго, перечитал немало разных статей и записей, но ничего, кроме внутреннего отрицания, не почувствовал.
Реинкарнация, карма, параллельные миры... Полный бред. Похоже, не у него одного проблемы с головой, надо же было придумать столько глупостей! Кое-где, конечно, попадаются крупицы истины, но это только крупицы...
Полночь наступила совершенно незаметно. Уставшие глаза и мозги постепенно отказывались анализировать поступающую информацию. Но вдруг на экране появилось это...
«Смерть бывает троякая: телесная, духовная и вечная. Телесная смерть состоит в разлучении души от тела. Эта смерть – общая всем, праведным и грешным, и неминуема, как видим. Об этой смерти говорит Божие Слово: "человекам положено однажды умереть" (Евр. 9, 27). Вторая смерть – вечная, которой осужденные грешники вечно будут умирать, но никогда не смогут умереть; пожелают обратиться в ничто из-за жестокого и нестерпимого мучения, но не смогут. Об этой смерти говорит Христос: "Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая" (Апок. 21, 8). Третья смерть – духовная, которой мертвы все, не верующие во Христа, истинную Жизнь и Источник Жизни. Также и христиане, исповедующие Бога и Христа, Сына Божия, но живущие беззаконно, мертвы этой смертью».
Слова православного святителя Тихона Задонского получили отклик в душе...
Лёгкий ветерок проник через распахнутое окно балкона, покачивая обрывки обоев на неровных стенах. Квартира пребывала в ужасном состоянии. Изношенная расцарапанная мебель, грязная поломанная кровать с дырками, разбитые стёкла в оконных рамах, обугленный ковёр, бытовой мусор, разбросанный по полу. Какие-то бумажки, обрывки газет, пустые бутылки, окурки, упаковки от пищи, сигарет, медикаментов, презервативов и обычная грязь. Люстра висела наискось, покачивая разбитыми плафонами и лампочками, телевизор был треснут по диагонали. Воронёнок бегал среди мусора и настойчиво подавал голос.
Дождев сидел в дырявом кресле и как будто ждал, сам не зная чего. В комнату плавно вошла женщина в белых одеждах.
– Сынок, тебе нужно уходить отсюда.
Матвей посмотрел на свои бледно-синие руки с облезшей плотью, потрогал израненное лицо с язвами.
– Сейчас, мама, сейчас!
Он схватил пернатого и побежал в ванную – забрать спрятанный пистолет.

[labyrinth888]

4. Тайна троякой смерти
В дверь спокойно, но настойчиво и громко стучали. Сначала активизировался слух, потом возникло изображение, затем уже включился мозг. Объятый сном парень оторвал голову от клавиатуры и быстро направился в прихожую, слегка покачиваясь спросонья. Открыл, даже не посмотрев в глазок.
На пороге стоял православный священник в чёрной рясе. Вытянутый, худой, с внушительной седой бородой и большим крестом на груди. Несмотря на седину, он не выглядел слишком старым, а живые голубые глаза ещё больше подчёркивали его не молодой, но и не пожилой образ.
– Мир дому сему, – тихо сказал батюшка. ¬– Меня зовут отец Владимир. Нынче почила ваша соседка, прихожанка нашего храма, новопреставленная Тамара. У неё нет родственников, поэтому хороним мы своими силами. Вы не могли бы помочь нам, поучаствовать в обряде погребения? Всё что от вас потребуется – это понести гроб с покойной.
Дождев просто стоял и хлопал сонными глазами. Уж никак не ожидал он увидеть такого гостя у себя дома, но отказать точно не мог, сам не зная почему.
– Хорошо, пойду соберусь.
– Спаси Господи. Мы в квартире напротив, после молитв проследуем в храм, где будет отслужена заупокойная лития и состоится поминовение усопшей. Приходите.
Матвей умылся холодной водой, чтобы окончательно прогнать сон. Как странно: он жил в этой квартире достаточно долго, за это время переругался со всеми соседями из-за шумных посиделок и пьяных дебошей, а вот именно эта женщина ни разу не приходила к нему с претензиями. Она доживала свой век тихо и незаметно, будто её вовсе не существовало.
Дождев собрался, закрыл свою квартиру на ключ и скользнул в соседнюю. В центре одной единственной комнаты, боком к входу, стоял самый простой деревянный гроб, в котором лежала пожилая женщина, накрытая полупрозрачным погребальным покрывалом. Руки её были сложены крестообразно, на груди лежала икона Иисуса Христа, на голове красовался церковный венчик со святыми ликами. За головой умершей с небольшой толстой книгой молился отец Владимир. Рядом, со свечами в руках, стояли немногочисленные гости. Все женщины – в длинных тёмных юбках до пят и таких же мрачных платках. Молящиеся стояли лицом к одной из стен, на которой красовалось большое количество икон: от маленьких пластиковых образочков до старинных, писанных по дереву. Царила атмосфера спокойствия и светлой грусти, тишину нарушали лишь слова молитв.
Матвей как можно тише и незаметнее влился в небольшой отряд молящихся и вскоре погрузился в какое-то необычное состояние вне времени. Несмотря на чёткое произношение священника, он почти не понимал слов молитвы, но слушать хотелось без конца.
Наконец моления закончились, пришло время выносить гроб с покойной, который весил, как оказалось, не так много. Основной сложностью было протиснуться в узкие и тесные проходы подъезда, да и самой квартиры. Вот тут пришлось попотеть.
Но маленькая группа верующих справилась с этими трудностями и под молитвы «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас» неспешно направилась к церкви. Дождев первый раз шел по столь знакомой дороге с такими неоднозначными мыслями, никого и ничего не замечая и представляя себя на месте умершей. А ведь всё так и могло закончиться, после рокового драг-рейсинга. Холодок гулял по коже...
Храм, сложенный из брёвен и увенчанный всего одним блестящим куполом, располагался довольно близко от дома Матвея, хотя он раньше не обращал на это никакого внимания. Рядом находилось подсобное помещение и маленькое кладбище со свежевыкопанной могилой, а за ними начинался зеленеющий парк. На церковной территории почти никогда никого не хоронили, но, видимо, настоятель разрешил.
Внутри тихо потрескивали свечи, пахло ладаном и мёдом. Запах натурального пчелиного воска... Через небольшие окошки красиво падали столпы солнечного света, мягко нарушая полумрак помещения. Храм не сиял роскошным убранством, но отчётливо ощущалось, что в каждую деталь вложили душу и искреннюю любовь.
Но, несмотря на царящую вокруг благодать и безмятежность, Дождев почувствовал себя здесь чужим. Возникло такое странное ощущение, будто бы одна часть требует остаться, а другая, наоборот, хочет уйти как можно скорее. Эта внутренняя борьба увлекала мысли от льющейся молитвы.
В чувство парня привела упавшая на руку капля горячего воска. Тем временем отец Владимир начал читать отрывок Евангелия.
– Не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, якоже и прочии не имущии упования. Аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершыя во Иисусе приведет с Ним. Сие бо вам глаголем словом Господним, яко мы живущии, оставшии в пришествие Господне, не имамы предварити умерших: яко сам Господь в повелении, во гласе Архангелове и в трубе Божии снидет с небесе, и мертвии о Христе воскреснут первее: потом же мы, живущии оставшии, купно с ними восхищени будем на облацех в сретение Господне на воздусе, и тако всегда с Господем будем. Темже утешайте друг друга в словесех сих.
Затем батюшка взял лист с разрешительной молитвой, прочёл, свернул его и вложил в правую руку Тамаре.
– Приидите, последнее целование дадим братие, умершей... – пропел маленький женский хор и прихожане по очереди стали подходить к покойной, целовать икону на груди и венчик на лбу. Матвея это очень смутило, он так и остался стоять на своём месте с догорающей свечкой. После прощания тело с головой закрыли покровом, священник достал маленький мешочек, из которого крестообразно посыпал умершую землёй.
– Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущия на ней, – произнёс он и, немного погодя, продолжил: – Братья и сестры, сегодня мы провожаем в последний путь рабу Божию Тамару. В Священном Писании мы узнаём, что жизнь не заканчивается смертью, смерть – это всего лишь переход. Мы верим, что Тамара перешла от смерти в жизнь вечную с Богом. Семь лет назад, она уверовала в Иисуса Христа, как в своего Спасителя и Бога и посвятила остаток своей жизни Ему. Чему многие из нас свидетели. Ныне покойная пожертвовала всем ради Господа, добровольно отказалась от антихристианских документов, следуя своей совести как гласу Божьему. Сколько трудностей пришлось ей преодолеть, чтобы стать свободной во Иисусе Христе! Тамара регулярно принимала участие в церковных таинствах, была верной православной христианкой и прихожанкой нашего храма. Истинная вера, она не на словах... К сожалению, нынешние люди всё больше боятся говорить о смерти. Но истина в том, что смерть – это реальность, с которой соприкоснется каждый из нас. Слово Божье говорит: «…ибо что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий». Жизнь нам дана, чтобы искать Бога, только так мы можем подготовиться к своей кончине. Память смертная, как говорят святые отцы, должна быть с человеком постоянно. А кто задумывается сейчас, что завтра его может уже не быть тут на земле? Если вы не готовы умирать, вы неправильно живете.
Дождев невольно содрогнулся. Суровый, местами страшный, но правдивый смысл напутственных слов открылся ему. Кто может избежать смерти? И если она всего лишь черта, за которой любящий Отец ждёт своё дорогое дитя, стоит ли бояться умереть хранящему Его заветы? Дела истинной веры превращают лютый смертный час в непостижимый для человеческого разума триумф, Божественное Таинство...
Гроб заколотили, вынесли на кладбище и с помощью верёвок опустили в свежую могилу. Священник бросил горсть земли, затем – все остальные, по очереди. Пальцев Матвея коснулась чуть влажная земля: мягкая и рыхлая, приятная на ощупь. Мужики взялись за лопаты, сделали холмик, поставили большой деревянный крест.
Закончив обряд погребения, участники похорон, по приглашению отца Владимира, всей группой проследовали в трапезную, помянуть новопреставленную. Дождев хотел было отказаться, но одна прыткая бабушка схватила его под руку и поволокла за собой, всем своим видом давая понять, что никакие аргументы тут не помогут.
Храмовая столовая располагалась прямо под церковью. Деревянный стол уже был накрыт, угощение являло собой баланс между скромностью и щедростью. Одним словом, никаких излишеств и никакого алкоголя, что для невоцерковлённого человека представляется чем-то невообразимым и диким.
– А как же вы без водки поминать будете? – искренне удивился Матвей.
– Вот этим будем, – небритый мужчина, сидящий напротив, придвинул стакан компота. – Кто для поминок усопших водку употребляет, тот больше нестерпимых мук для них уготовляет. Это страшный грех из разряда языческих обычаев, от него умершим очень плохо на том свете.
– Почему же столько людей этого не знают?
– Да Бог весть. Не желают знать, наверное. Помилуй, Господи, их души...
Помолившись, собравшиеся принялись хозяйничать за столом. Первым делом та самая бабулька наложила Дождеву почти полную тарелку какой-то белой каши с тёмными кусочками.
– Держи, внучок! – прошепелявила она, подавая угощение. – Это отварной рис с мёдом и изюмом, кутия называется. Главное блюдо на поминках, освящённое. Его готовят специально, на поминовение усопших и иногда на Рождество. Кушай на здоровье, помяни нашу Тамарочку.
Несмотря на сомнительный вид, яство оказалось очень вкусным! Лишь принявшись за еду, Матвей ощутил, насколько сильно проголодался.
– Батюшка наш, лучший в округе, – продолжила старушка шёпотом. – В советское время несколько лет сидел в сибирском лагере, верующих окормлял по возможности, духовным советом помогал. Его туда комиссары проклятые упрятали, за то, что против коммуняк-безбожников проповеди творил… Он ни партийного билета, ни паспорта СССР не брал. Документов и сейчас нет, а настоятелем поставили… Не чудо ли Божье?
– Ничего себе… Вы тоже через это прошли?
– Упаси Господь! Маловерные мы, тайком в церкву ходили, против власти боялись говорить. А теперь стыдно…
После окончания поминок и короткой молитвы к Дождеву подошёл священник.
– Спасибо, что помогли нам, – он тайком протянул двести рублей. – Возьмите, пожалуйста.
Молодой человек не на шутку смутился. Большинство его знакомых сетовали на попов в джипах, загородных домах, мол, погляди, куда идут пожертвования простых верующих. А тут как-то наоборот получается... Сами похоронили за свой счет, накормили, да ещё и деньги за помощь предлагают. Никогда бы не поверил, не увидев своими глазами.
– Не надо, батюшка, я не возьму.
– Приходите тогда к нам на службы. Литургия утром в восемь часов, вечерняя служба в пять. Как ваше имя? Мы будем молиться за вас.
– Матвей. У меня ещё мама умерла в детстве, помолитесь за неё? Звали Анна.
– Хорошо, обязательно помолимся. Постойте, ваша фамилия Дождевы?
– Да, – неуверенно кивнул представитель семейства. – А откуда вы знаете?
– Ваша мама, раба Божия Анна, была прихожанкой нашего храма, я отпевал её, когда она умерла. И по её горячей просьбе я крестил сына, то есть вас...
– Я крещён в этом храме? Отец не позволил быть на похоронах матери, мне тогда исполнялось восемь лет...
– Божий Промысел вернул вас в вашу первую церковь в жизни.
– Мама часто мне снилась, когда я был маленьким, она говорила со мной во сне о необычных вещах, я толком не помню уже. По мере взросления сны пропали... И вот вчера она приснилась мне впервые за долгие годы вновь, как будто я, почти труп, сижу в разрушенной квартире, а она говорит мне, что нужно уходить.
– Снам не стоит верить безоговорочно, чаще всего это происки бесов. Однако в вашем случае, я думаю, это призыв покойной матери оставить греховные деяния и начать путь к Небесному Царствию. Видите, как Господь всё чудесно устроил?
– И вправду чудо какое-то... Батюшка, можно вопрос?
– Да, конечно.
– Что значит быть духовно живым?
Священник погладил седую бороду.
– Стараться жить по заповедям, исповедоваться, причащаться, посещать храм. Раскаяться во всех своих грехах и постараться больше их не повторять. Сопротивляться наступающей глобализации. Присвоение номеров человеку – очень опасное и греховное действие... У людей начинает отниматься разум. Но вы начните с малого, постарайтесь для начала службы посещать, молиться. Потом к исповеди подготовитесь, главное – искренне покаяться, изменить свою жизнь, и Господь простит.
– А какой грех Бог не простит никогда?
– С покаянием всё простит. Существует три исключения – это хула на Духа Святаго, самоубийство и печать антихриста перед концом мира, получив которую, человек утратит возможность каяться. Все государственные документы с кодовыми номерами – это подготовка, от них ещё можно избавиться, хоть и непросто. Вот от конечного продукта отречься, приняв, уже не получится. Надо не принимать вовсе. А чтобы распознать козни лукавого, надо просить Господа и Святых Его о вразумлении. «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». Откровение святого Иоанна Богослова, тринадцатая глава, стихи шестнадцать, семнадцать, восемнадцать.
– И как же спастись? От печати и от духовной смерти?
– Начни с себя, измени свою жизнь, обратись к Богу. Он, видя твои старания, тебя не оставит. Приходи на исповедь, как раскаешься.
Дождев опустил взгляд на священнический крест, висевший на груди отца Владимира. Следующая фраза далась ему с большим трудом:
– Я попробую.
– Бог благословит!
На улице моросил тёплый летний дождик, немного сдерживая подступающую жару и наполняя пространство тихим шелестом падающих капель. Матвей не спеша шёл в сторону дома, медленно промокая и любуясь голубым небом над головой, припорошенным обрывками пористых тучек. Словно в подтверждение своей фамилии, он любил дождь, особенно летом, поэтому почти не пользовался зонтом, да и не имел его вовсе. До старших классов Вячеслав Николаевич часто угрожал сыну облысением, но прогнозы отца до сих пор не осуществились.
Бросив взгляд на храм издалека, Дождев заметил над куполом едва различимую радугу и, слабо улыбнувшись своим мыслям, продолжил путь. В его чёрствое сердце упало неприхотливое семя надежды.
Остаток дня прошёл в тяжёлых размышлениях о бренности всего сущего, но, к сожалению, следующим утром о памяти смертной не осталось и следа. Дикий голод беспардонно изверг лежебоку из постели.
Заглянув в пустой холодильник, осоловелый парень нахмурил брови и изобразил недовольную ухмылку. У неженатых частенько случаются «открытия», когда выясняется, что дома практически не осталось еды. Конечно, если не считать начатый кусок сливочного масла, связку зелёного лука и шашлычный кетчуп. Эх, сейчас бы шашлыков...
Почесав макушку, Матвей наскрёб несколько сотен и решил побаловать себя пиццей. По поводу денег он не переживал – снимет ещё с банковской карты, благо Вячеслав Николаевич пополнял счёт сына пару раз в месяц.
Доставка не подкачала, повар-пиццмейкер, впрочем, тоже. Кушанье выдалось славное. Слопав около половины, Дождев спрятал остатки в холодильник, в надежде вновь полакомиться вкуснятиной под вечер.
Солнечные лучи пробивались через окно вместе с пением птичек, воронёнок бегал по полу и вторил вольным пташкам своим карканьем. Уже почти наступил обед, на улице кипела жизнь. Пятница... Скука.
Начиналась пятничная ломка... Матвей помотал головой, пытаясь прогнать наваждение. Казалось, ещё вчера он побывал где-то вне реальности, вне времени, а теперь, вернувшись к своим обычным будням, на него с новой силой навалились прошлые дурные привычки. Но чем заняться? Гнать прочь мысли о клубах и алкоголе! Ведь должны же быть помимо этого занятия?
Дождев набрал номер Калины. В конце концов, можно просто прогуляться по парку, наслаждаясь простым человеческим общением... С другой стороны, с кем можно было бы просто поболтать? Никого толком не осталось, хоть и знакомых было выше крыши... Может, Сергей Волков? Да нет, ведь и так понятно, что этот парень не из болтливых.
Вот и остаётся только школьная любовь.
– Алло, – послышался нежный женский голос из мобильника. – Рада тебя слышать, Дождик!
– Привет, Ян... Чем занимаешься? Я тебя не отвлекаю?
– Да нет, что ты... – хихикнула девчонка, – я ногти пиляю. А ты чем занят?
– Вот хочу позвать тебя по парку пройтись, подышать свежим воздухом, пообщаться. Ты как?
– Ой, я с удовольствием! Такая замечательная погода! Давай через часок около входных ворот?
– Договорились. Тогда до скорой встречи.
– Пока, одноклассничек!
Матвей начал приводить себя в порядок. Естественно, свиданием это назвать нельзя, но Калинина всё ещё была ему очень симпатична. И хоть говорят, что первая любовь не забывается, Дождев этих убеждений не разделял. Возможно, в глубине души, даже был зол на Яну, что тогда, в школе, да и после неё, предпочла более взрослых и состоятельных дядек своему ровеснику.
«Может быть, и я однажды стану таким вот дядькой, падким до молодых дурёх... И эта история вновь повторится, только уже с другим парнем», – предположил он. – «Противно. Лучше на себе разорвать этот порочный круг. И почему только баб на нашем веку никто не может воспитать нормально?»
Калина опоздала всего лишь минут на пять. На ней отлично смотрелись светлое летнее платье с небольшим вырезом и необычные босоножки на шпильках, маленькая белая сумочка висела на плече.
– Привет, – кокетливо улыбнулась девушка. – Давно ждёшь?
– Нет, всего минут десять от силы. Как настроение?
– Хорошее. Спасибо, что позвал прогуляться. Я как раз думала, чем себя занять.
Оба не спеша направились вглубь парка. На самом деле, это был уголок дикой природы, затерявшийся среди улиц города. По центру этого «заповедника» протекала небольшая речушка, через которую раскинулся старый, но крепкий мост для пешеходов, высотой в два с половиной этажа над уровнем воды. У местных влюблённых существовал обычай вешать замки на металлическое ограждение, а ключи бросать на дно, поэтому на перилах их висело великое множество. Асфальтовые дорожки пронизывали огромный парк далеко не везде, а на протяжении реки то и дело попадались маленькие дикие пляжи и сокровенные места рыбаков-любителей.
– Ты так резко пропала после окончания школы, никто толком не знал, куда ты делась... Все гадали, где ты, ни один вечер выпускников не обходился без твоего имени. Слухи, сплетни... Это уже стало своего рода традицией.
– Да пусть себе сплетничают. Я уж каких только историй про себя не слышала, до сих пор удивляюсь... Злые языки, давай не будем о них.
– Как проходят твои психологические сеансы? – с задоринкой поинтересовался Матвей. – По мне, так Дыбко специалист неважный.
– Правда? – взмахнула Яна длинными накрашенными ресницами. – А мне его сеансы помогают не впасть в депрессию.
– В прошлый раз психолог хотел меня загипнотизировать, – рассмеялся парень, вспоминая эту картину. – Всё тужился, руками махал, но ничего не вышло. Тоже мне гипнотизер!
– Ух ты! А я быстро в транс вхожу... Да ещё и не помню ничего после! Наверное, это действует не на всех.
– Возможно... Ещё он рассказывал о последнем сне разума. Якобы перед смертью сознание само для себя создаёт искусственную вечность. Но я почему-то уверен, что это бредятина.
– Мой дядя когда-то попал в аварию и перенёс клиническую смерть. Он видел себя со стороны, как его оперировали, хотя по всем приборам он был мёртв! Получается, он умер, а видел всё наяву. Никакой искусственной вечности, только реальность. Правда, ада или рая он не посетил, его быстро откачали. Я читала таких случаев много по всему миру! И некоторые видели гораздо больше...
Повисла недолгая пауза. Дождев никак не ожидал от своей одноклассницы таких подробностей на тему загробного мира.
– Интересно... А ты верующая?
– Ну да. Но я верю в душе, в храм хожу очень редко.
– Я думал, что для верующих гражданские браки – это грешно.
– Я верю без фанатизма. Иначе ведь можно и совсем в монастырь уйти! – начала оправдываться Калина. – Как узнать человека, не пожив с ним? Вдруг вы не подходите? А иначе пришлось бы разводиться.
– А какой смысл тогда жениться, если уже живёшь гражданским браком? Фамилию поменять?
– Всё равно, надо же попробовать...
– Да это я так, мысли вслух. Из собственных наблюдений, так сказать. Я и не задумывался о семье.
– Почему? А я вот очень хочу замуж... – на щеках девушки выступил румянец. – Как-то не получается найти своего человека.
– Не знаю... Те семьи, которые я видел, меня только отталкивают. Ссоры, крики, скандалы, измены... Может, я по натуре не семьянин, как отец.
– Ты просто не встретил свою половинку!
Красавица в шутку пихнула Матвея в плечо.
– Хах, – усмехнулся тот. – Я цельный изначально!
Они весело рассмеялись.
– А ты считаешь себя верующим?
– Я не знаю, – Дождев пожал плечами. – Человек, который верит, должен чётко следовать своей религии, иначе какой он верующий? Наверное, я сомневающийся.
Калинина мило улыбнулась.
– Бедный потерянный Дождик!
Их пара проходила по дорожке мимо огороженной стальной сеткой баскетбольной площадки, на которой резвились несколько лиц нерусской национальности. У Матвея сразу возникло дурное предчувствие.
– Урус! Ты послал и опозорил Гульнару, а теперь гуляешь с этой шалавой!
Это яростное обвинение Расулу удалось выкрикнуть почти без акцента. Кавказцы высыпались с площадки и, приближаясь, начали угрожающую словесную перепалку с пошлостями в адрес Яны. Четверо против одного… не считая слабого пола.
Дождев почувствовал, что катастрофически быстро теряет лицо. Загородив собой девушку, он наспех соображал, как можно выйти из такой неприятной ситуации и сохранить достоинство. Выбрав кавказца побольше, Матвей дождался очередного потока матершинной брани и вмазал ему по распахнутой челюсти так, что получилось нечто среднее между прямым ударом и боковым. Подкошенный здоровяк упал на обалдевшего Ахмедова и конкретно придавил его к асфальтовой дорожке своей массой.
Двое других южных гостей времени зря терять не стали. Один, что поменьше, обхватил русского наглеца за ноги и лишил его возможности перемещаться, а второй с диким рёвом стал наносить удары по голове.
Поразила реакция Яны. Без истошных визгов она выхватила из сумки перцовый баллончик и отправила в лицо кавказцу-ударнику струю едкой смеси. Его рёв сменился на жалобный писк, несчастный упал на колени и принялся тереть глаза руками. Дождев, увидев такой расклад, решил не медлить и обрушил на затылок кавказского карлика-борца свой локоть. Тот обмяк и сполз на землю.
Когда Расул, наконец, выбрался из-под своего большого друга, его побратимы уже были в небоеспособном состоянии. Задыхаясь от ненависти, он прошипел:
– Ты пожалэйш об этом!
– Тебе с прошлого раза не хватило, чурбан?! Я могу повторить!
– Идём отсюда, – Калинина схватила своего спутника под руку и увлекла за собой. Быстрым шагом они пошли прочь, и вскоре оставили далеко позади побитых кавказцев и баскетбольную площадку.
– Ух, я так испугалась, – выдохнула девушка, запихивая перцовый баллончик в сумку. – Ты оказывается боец! То-то я смотрю у тебя шрам на всю голову и руки разбитые...
– Это я в аварию попал, – ощупывая лоб, сказал Матвей. – Если бы не ты, всё могло оказаться гораздо печальнее. Девчонка не робкого десятка!
– Скажешь тоже... Уже днём одной ходить небезопасно, просто ужас.
– Прости, это из-за меня они к нам пристали.
– Ну что ты, Дождик! Им ведь только повод дай!
– Пойдём, я провожу тебя до дома.
Путь предстоял неблизкий, поэтому пара ещё успела нагуляться и наговориться по дороге. Как оказалось, Калина жила почти рядом, всего две-три улицы от дома Дождева. Она честно призналась, что снимает квартиру у одной старой ворчливой бабульки. Та цену заламывает аховскую, но зарплаты распространительницы косметики пока что хватает. Работёнка ещё та, но куда устроиться работать девушке без связей?
Вспомнили школьные годы. Матвей вообще рос избалованным ребёнком, регулярно сбегал с уроков, безобразничал, заставить его убираться в классе было практически невозможно. А если каким-то чудом удавалось это сделать, баловень вместо уборки начинал кидаться стульями и бегать по партам. В общем, делал всё, чтобы оказаться в центре внимания. Только к концу школы Дождев немного успокоился. Переходный возраст...
Одноклассники задержались возле подъезда Калининой.
– Знаешь, Дождик, – вдруг смущённо произнесла Яна. – Я хотела извиниться, за то, что смеялась над тобой в школе. И куда я только смотрела? Ты очень хороший парень, надёжный. Правда!
– Вот что делает с людьми стресс, – по лицу Матвея расплылась широкая улыбка. – Я понятия не имею, кого вы имеете в виду, девушка!

[просто мария]

Вы порой перебираете с уточнениями - это идет во вред динамике. Понятно, что Вы хотите сделать лучше и образнее, но, имхо, нужно за этим послеживать и себя сдерживать.

[labyrinth888]

Можно с примерами? Без них есть опасность переборщить в другую сторону

[Татьяна Ка.]

Нужны ли такие большие куски писаний и песнопений?

[labyrinth888]

на мой взгляд нужны, т.к. это сильно отразится на идеологии Матвея. +как мне кажется, передача характерных впечатлений, парень ведь впервые соприкоснулся с духовной жизнью

[Татьяна Ка.]

Мне, например, церковный язык читать трудно. Прошла куски мимо - ничего не потеряла. Главное - что он чувствует, это есть.

[labyrinth888]

5. Солдатское свечение
Часов в девять утра зазвонил мобильный. Дождев всё ещё сладко похрапывал, находясь в объятиях грёз и сновидений.
– Проклятье, кто там ещё? ¬– недовольно проворчал он, пытаясь нащупать телефон. – Алло!
– Кобель! – завопил заплаканный женский голос. – Тебя видели вчера с какой-то сиськастой проституткой!
Матвей сразу и не разобрал, что вопли принадлежат Анжеле.
– Ты на проститутку больше похожа, да и поступаешь так же.
– Ах ты, козёл! Ненавижу тебя!
– Оставь меня в покое, дура. В себе сначала разберись, – угрожающе произнёс Дождев и выключил мобильник.
Понимая, что заснуть уже не получится, он всё же решил поваляться. А ведь так хорошо спалось... Надо кинуть номер Белогуровой в игнор-лист, а то она дама непонятливая и вряд ли отвяжется так просто.
Массу приятных ощущений принесла вчерашняя прогулка с Калиной, а драка с кавказцами так вообще позволила почувствовать себя защитником. Хорошо, что Яна не стала расспрашивать, кто такая Гульнара и задавать всякие другие вытекающие вопросы. Девчонка оказалась не только смелой, но и тактичной.
Почему-то тяжело было вспоминать о похоронах позавчера... Может потому, что Матвей дал обещание отцу Владимиру постараться исправить свою жизнь. Было бы это так просто...
Уже прошла почти неделя без алкоголя, девичьих прелестей и даже табака. Вот до чего доводят галлюцинации! Как исправляться дальше, Дождев представлял себе смутно. Грехов за свою жизнь он сотворил, конечно, множество, но что конкретно изменить в себе не подозревал. Сердце словно обросло каменной коркой.
Раскаивания он не чувствовал, лишь слабое сожаление притаилось где-то внутри.
Церковная служба начиналась в пять часов вечера. Матвей пришёл чуть раньше, купил вкусно пахнущую восковую свечу, неумело перекрестился и поставил её на центральный подсвечник, прямо перед алтарём.
Из-за Царских врат уже позвякивало кадило, певчие перелистывали святые книги, воздух постепенно наполнялся благоуханием. Взгляд Дождева невольно проскользил по немногочисленным прихожанам.
Платки, лица, по большей части пожилые, но мелькают и молодые. Задумчивые, строгие, печальные, счастливые, разные… Особенно выделялся один очень необычный экземпляр.
Около иконы с изображённым на ней древним воином, вооружённым мечом и крестом, стоял человек. Молодой поджарый мужчина атлетического телосложения, в солдатских камуфляжных штанах, тёмно-зелёной футболке и чёрных берцах. Из-за коротких светлых волос казалось, что его голова побрита под ноль. Судя по суровому, но простецкому виду – боец-контрактник.
Дождев сразу заметил что-то загадочное в этом человеке, вот только что именно – никак не мог разобрать. Помимо самого факта присутствия солдата в церкви среди благочестивых старушек и старичков, существовала ещё одна, возможно главная, странность. Будто образ военного вмещал в себя нечто, не относящееся к земному миру...
Постепенно Матвей увлёкся возносимыми молитвами и снова выпал из реальности, начисто забыв обо всех своих проблемах. Прочитав отрывок из Евангелия, отец Владимир помазал прихожан благоухающим маслом, после чего на душе стало ещё спокойнее...
Богослужение оказалось довольно долгим, где-то около трёх часов. С непривычки сильно ныла спина, болели плечи, закостенели ноги. Но это того стоило.
Дождавшись окончания молитв, Дождев подковылял на деревянных ногах к батюшке, сходящему с амвона. Тем временем церковь медленно пустела.
– С праздником, Матвей!
– Спасибо, вас тоже! Я снова хочу задать несколько вопросов о вере...
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! ¬– священник осенил себя крестным знамением. – Я вас слушаю.
Парень собрался с мыслями и начал говорить.
– Я до недавнего времени о Боге не задумывался. Думал, что души нет, что смерть – это раз, и нет тебя. Но что-то со мной произошло... Я вижу себя мертвецом, иногда и некоторых окружающих тоже. Самое страшное то, что я не чувствую себя живым...
– Господь очень многих приводит к вере через боль и страдания. Для Него каждая человеческая душа бесценна, уникальна и неповторима. Он всем желает спасения, но, к сожалению, не все готовы принять этот великий дар. Вам, чтобы принять такую милость, нужно исповедовать все грехи от юности своея, раскаявшись и изменив свою жизнь.
– У меня не получается, я мало в чём раскаиваюсь. Сердце будто кусок камня, почти не ощущает ничего... Только здесь мне спокойно. Меня не покидают сомнения... Как мне быть?
– «Просите, и дано будет вам, стучите, и отворят»... Необходимо молиться, взывать ко Христу о даровании вразумления и покаяния. Разбить греховную броню своего сердца и всей душой обратиться к Господу. Он слышит.
Дождев потупил взор. Отец Владимир осторожно положил руку ему на плечо.
– Всё получится, – добавил он, шевеля седой бородой. – Главное, искренне попросить и иметь терпение.
– Благословите, батюшка...
– Бог благословит!
Перед уходом Матвей решил поближе изучить икону древнего воина, около которой стоял солдат. Оказалось, это святой благоверный князь Дмитрий Донской.

– Ахмедов! Ахмедов, открывай! – истошно вопила Гульнара, барабаня в дверь одной из комнат дорогущего общежития. – Дурак ты пустоголовый!
– Замолчи, женщина! – гаркнул Расул, открывая замок. – Что ты орёшь как баран нэдарэзаный?
Заплаканная дагестанка ворвалась в комнату, чуть не сбив с ног хозяина.
– Какого шайтана ты разболтал о том проклятом русском, что выгнал меня под дождь? – девушка вцепилась кавказцу в воротник стильной шёлковой рубашки. ¬– Саидамир едет сюда! Теперь для диаспоры я – шлюха!
Ахмедов не без труда отцепил её от дорогой одежды и швырнул на кровать. Койка громко скрипнула.
– Давно пора было отправить тэбя в Дагестан! Ты позоришь нашу семью! Сколька можна? Хватыт!
Гульнара зашлась рыданиями.
– Мне конец! Меня будут использовать, как порочную женщину, а потом сделают шахидкой...
– Ты преувеличаваэшь!
– По-твоему, я совсем тупая? Мой отец был боевиком в первую чеченскую войну, я знаю достаточно о ваххабитских порядках от матери! Это называется временным бракосочетанием, когда незамужних девочек с четырнадцати лет, вдов и разведённых женщин отдают на пользование воюющим исламистам!
– Ты хочэшь сказать, что лучше ляжешь под кафира, чем под правоверного?
Кавказец влепил троюродной сестре звонкую пощёчину, от которой та отчаянно вскрикнула.
– Животное... Ты ведь благодаря мне поступил в вуз...
– Шалава... – Расул поднял указательный палец вверх, нахмурив сросшиеся брови. – Твой последний шанс смыть позор – воевать и умэрэть во имя Аллаха!

В одинокой квартире Дождева встретил как-то по-особому радостный и шустрый воронёнок. Почесав Пеплу серую грудку, Матвей решил принять ванну, а заодно подумать над тем, как обратиться ко Творцу. К сожалению, в голову ничего путного не приходило, да и сердце оставалось глухо.
К концу водных процедур парень совсем выдохся умственно. Распластавшись на кровати, он стал разговаривать сам с собой, просто преобразуя мысли в звуковые колебания.
– Я – духовный мертвец. Похоже, моё окаменелое сердце разучилось каяться и неизвестно, возможно ли его реанимировать. Всю свою жизнь я нарушал заповеди Господа, ломая судьбы себе и другим, упиваясь при этом своей безнаказанностью. Пришло время платить. Ад ждёт меня. Но почему телом я до сих пор жив? Есть ли в этом какой-то смысл? Думаю есть! Пусть душой я уже давно умер, но я могу бороться на стороне живых... Моё существование не будет напрасным, если я смогу спасти кого-нибудь от смерти, которой мёртв сам. Иисус Христос! Покажи мне место моей маленькой войны! Где мне быть, кого спасать? Больше всего я хочу найти свой рубеж и умереть, обороняя его! Даже если никогда не стану живым...
Дождев слегка улыбнулся. Когда всё ясно, печали и тревоги заканчиваются.
У психолога делать больше нечего, пусть этот шарлатан вешает лапшу кому-нибудь другому. Жаль только, что Яна настолько доверяет его профессиональным навыкам... Может, сама поймет со временем, что за «фрукт» копается в её подсознании.
Завтра утром – бойцовский клуб! Жутко интересно, что за бесшабашные парни его посещают, ведь для Матвея это будет первый массовый сбор! А значит, получится не только побиться, но и понаблюдать за боями других.
– А совместимы ли такие бои с православием? Церковь здоровое стремление к спорту поддерживает. Когда я в старших классах занимался смешанными единоборствами к нам иногда приходил отец Сергий, благословлял, читал молитвы, кропил святой водой. Жаль, что тогда мне было на это плевать... Военным священники тоже помогают, во время войны в Чечне, например. Даже живут вместе с солдатами, отпевают убитых, крестят некрещёных, исповедуют и причащают верующих. Такие батюшки даже специальную подготовку проходят... Значит, обучаться военному ремеслу для защиты нуждающихся, это благое дело, – рассуждал Дождев, копаясь в собственных воспоминаниях. – Если я прихожу в бойцовский клуб учиться драться, если я уважаю своего противника, чем такой бой отличается от спортивного или армейского спарринга? Отсутствием перчаток и более жёсткими правилами? Конечно, нужно быть предельно осторожным, чтобы случайно не покалечить оппонента. Иначе придётся взять на душу ещё один тяжкий грех... Как говорил Серый Волк, насилие – штука непредсказуемая!

Гульнара судорожно копалась в комоде, отбрасывая ненужные вещи и запихивая необходимые в сумку на колёсиках. Нужно было бежать от боевиков, куда глаза глядят, уж очень не хотелось кавказкой красавице обслуживать страшных ваххабитов и тем более становится шахидкой.
Звонок от мамы поверг дагестанку в ужас. Саидамир, названный сын её убитого федералами отца, взялся перевоспитать свою сводную сестру, тайком отправляясь на вражескую территорию. Утешало одно – путь неблизкий, к тому же добраться до пункта назначения с оружием не так просто. В наличии огнестрела у сводного брата девушка не сомневалась, ведь он ехал ещё и исполнить казнь...
Череда съёмных квартир, неприметная работа на автомойке, изменённая внешность и прочие предосторожности могли лишь ненадолго запутать следы. Даже мать, работающая по принуждению в подсобных хозяйствах боевиков, не знала точного адреса дочери. Если бы не инвалидность – быть и ей смертницей Аллаха…
Конечно, этнические диаспоры по всей стране имеют достаточный вес, чтобы прикрыть нуждающегося родича от милиции, обеспечить коридор при прохождении проверок, в конце концов, предоставить всё необходимое снаряжение на месте. Но не в этом случае: у кавказцев не принято выносить такой вопиющий семейный позор на люди, даже ради получения помощи в осуществлении мести.
Проклятый Расул! Гульнара однажды сильно выручила непутевого братца, когда упрямый ректор ни за какие деньги не хотел брать его на факультет радиоэлектроники. Тогда красотка переспала с профессором и пригрозила ему, что обратится в милицию с обвинением в изнасиловании, если тот не зачислит гордого, но малообразованного кавказца куда нужно. Так Ахмедов поступил в вуз. С сессиями дела обстояли попроще, денег у него хватало, чтобы не вылететь на обочину жизни, а потому дальнейший шантаж отпал за ненадобностью.
Утрамбовав содержимое сумки, шатенка кинулась к блокноту с ручкой. Дрожащая рука быстро и коряво выводила буквы на помятой бумаге. Придётся заскочить кое-куда по дороге на вокзал...

Гладиаторская поляна внутри хвойного леса кипела жизнью. Среди присутствующих преобладали молодые крепкие парни с короткими стрижками и суровыми, но улыбающимися лицами. Было несколько плотных мужичков под сорок, пара бойцов, смахивающих на среднеразмерных сумоистов, тройка худых восемнадцатилетних ребят. И почти все одеты по-спортивному.
Будущие оппоненты переодевались, разминались, бережно наматывали на кулаки бинты и с задоринкой обсуждали последние новости. Что удивительно – ни одного неславянина найдено не было, по крайней мере, на вид.
– У нас тут своя тусовка, – пояснил Волков. – В основном русские, нам так уютнее. А вот взгляды у всех разные, чаще приходят скинхеды, футбольное хулиганьё, спортсмены, а так – кого только не бывает. Всякое отребье нездорового образа жизни у нас долго не задерживается. Вон кстати, солдатик к нам захаживает, ещё со времён образования бойцовского клуба.
Матвей с трудом поверил собственным глазам. В тени пышного кустарника сидел контрактник, тот, что вчера в храме молился у иконы святого князя Дмитрия Донского.
«Кажется, я сделал правильный вывод относительно кулачных боёв...» – возникла мысль в голове Дождева.
– Парни, все готовы? – жёстким повышенным тоном вопросил Сергей собравшихся. – Тогда начинаем! Но сперва повторим правила! Итак, правило первое?
– Не говорить о бойцовском клубе! – раздался хор мужских голосов в ответ, образуя приглушённый разнородный бас.
– Правило второе?
– Бой идет до тех пор, пока один из бойцов не сдастся или потеряет сознание!
– Правило третье?
– Дерутся только двое!
– Правило четвертое?
– Новичок обязан принять бой!
– Первая пара бойцов – в круг! Народ, станьте пошире! – скомандовал организатор. – Готовы? Начали!
Первая двойка гладиаторов обменялась рукопожатиями и начала прощупывать друг друга на предмет наличия брешей в обороне и тактике. Серый Волк вернулся из центра лесной арены к зрителям и встал около Матвея.
– Где-то я уже слышал похожие правила, – сказал тот, потуже завязывая шнурок на поясе спортивных штанов. – Что бывает их нарушителям?
– Нарушителей бьют и дисквалифицируют, – весело ответил Волков, сложив крестом руки на груди. – А правила частично взяты из одноимённого фильма... Но это только для зрелищности, хотя, пожалуй, и для порядка тоже. Всегда имеются старожилы, следящие за соблюдением, но не злоупотреблением законами бойцовского клуба, вроде меня, к примеру. На самом деле такие драки на Руси устраивались испокон веков, когда большинство европейских стран ещё пешком под стол ходило. У русских кулачные бои в крови. Да и не только кулачные...
– Вот оно как. А что, про вас сняли фильм? Наверное, шедевр отечественного кинематографа.
– Не отечественный шедевр, а американская халтура. Вверх ногами поперевернули... Всё что можно взять полезного из просмотра, это свергнутый материализм и свобода от нездорового общественного мнения. Главное отличие русского бойцовского клуба – мы плюём лишь на пороки общества, чтобы сохранить традиционные ценности, а в том фильме наоборот, стремятся разрушить мораль и традиции, навязать другим свою больную идею... Если оценивать кино в целом – необычное американское гавно с признаками психопатии.
В это время один из дерущихся успешно выполнил болевой приём на локтевой сустав, и его противник со стоном сдался. Соперники крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам, толпа одобрительно зааплодировала.
– Следующая пара бойцов!
В круг вышли солдат и бритоголовый громила с голым торсом, на целую голову возвышающийся над своим оппонентом. На его груди оскалился леопард, как бы рвущийся наружу из сердца и рассекающий плоть хозяина когтистой лапой. Татуировка, судя по цвету и чёткости, была сделана настоящим мастером своего дела, что наверняка обошлось её носителю в кругленькую сумму.
– Кажись, сейчас будет классный поединок! – потёр руки Сергей. – Вояка – боец опытный и весьма оригинальный. У нас почти все здесь по прозвищам. А у второго кличка Леопард, но иногда я называю его Лео... Ему это жутко не нравится, кстати. Какую бы тебе дать кликуху?
– Мертвец.
Бойцы уже обменялись рукопожатиями и ждали команды старожил.
– К бою мужики!
В это время к организатору протиснулся крупный увалень, покачивая желеобразным пузом и складками на боках.
– Серый Волк, – обратился он, – у Колобка астма обострилась, и я остался без партнёра. У тебя никого нет на примете?
– Что скажешь, Мертвец? – Волков перевёл взгляд на Дождева.
Толстяк явно относился к другой весовой категории, зато по росту и длине конечностей незначительно уступал.
– Пойдём с тобой в следующей партии, – кивнул Матвей пузатому.
Тем временем ситуация в круге медленно, но верно накалялась. Начальный обмен «любезностями» проходил резко и хлёстко, Леопард постепенно стеснял противника с вектора атаки, а тот пока ограничивался осторожными и простенькими контрнападениями.
Наконец здоровяк достал контрактника с левой по челюсти – словно молот обрушил на наковальню. Тут же хук с правой прошёл чуть выше пригнувшегося солдата, грубо чиркнув его по макушке.
Вояка подался чуть вперёд и протаранил нос соперника кулаком. Послышался едва различимый хруст, и из ноздрей Лео хлынули два потока алой крови. Громила отмахнулся размашистым ударом ноги, будто косой в поле, но его противник вновь пошёл на сближение, саданув снизу вверх локтем по челюсти.
Леопард потерялся и чуть не упал, но всё же сумел придти в себя и восстановить равновесие за доли секунд.
Оскалившись по подобию вытатуированного зверя на груди, он рванул на оппонента, норовя заехать чем придётся от всей своей щедрой души. Ударный взрыв накачанного амбала – не шутки... Несмотря на его сокрушительный натиск, вместо того, чтобы уйти в глухую защиту или ввязаться в борьбу, контрактник решил действовать иначе. Атаки Леопарда наносились на поражение, но Вояка отвечал упреждающими и стопорящими ударами, рассчитанными на слом разрушительного нападения.
Такого стиля Дождев прежде не видел нигде, хотя частенько любил смотреть турниры боевых искусств и уличные потасовки, благо в интернете этого добра всегда хватало. Тычки солдата были короткими, но точными, и приходились в основном на плечи, бёдра и мышцы ног. Эта необычная тактика сбивала направление и ограничивала мощь вражеских ударов.
Осознав, что взрыв захлёбнулся, Лео сделал шаг назад, занося правую руку далеко за спину. Он собирался обрушить по дуге сверху мощный, но незатратный по силам удар пудового кулака-молота.
Уходя по хитроумной траектории от такой внушительной атаки, контрактник вынырнул справа от громилы и с разворота, наотмашь, рубанул его тыльной частью кулака в затылок. Удар-молот бритоголового бойца рассёк пустоту, он по инерции сделал ещё пару шагов вперёд. Мышцы его лица расслабились, глаза потеряли осмысленность, мускулистые ноги подкосились, и здоровяк рухнул на примятую траву.
Рты наблюдателей распахнулись от восторга, в воздухе повисли одни междометия.
Серый Волк ломанулся в центр арены, на ходу распаковывая аптечку. Вояка перевернул бывшего противника на спину, а подоспевший старожила пошлёпал нокаутированного бойца по щекам и подсунул под разбитый нос ватку с нашатырём. Другой мужичок тряс высоко поднятыми ногами Леопарда в воздухе, возвращая его кровь обратно к мозгу.
Амбал очухался и, несмотря на возражения бойцовской «скорой помощи», слегка покачиваясь, встал. Солдат пожал ему руку, они обменялись похлопываниями по спине, а остальные зашлись аплодисментами и одобрительными возгласами.
– Вот это бой! Красавцы! – громко хлопая, возгласил Волков. – Мертвец, Боров, вы следующие!
Матвей с увальнем вошли в бойцовский круг и встали друг напротив друга. Судя по свободным движениям последнего, лишний вес был ему вовсе не в тягость. По ширине толстяк оказался практически в два раза больше и своей комплекцией напоминал откормленного матёрого хряка. Даже его курносый нос картошкой слегка смахивал на пятачок.
– Начали!
Боров резво кинулся к сопернику, семеня пухлыми ножками, словно дикий пузатый кабанчик, но Дождев встретил его прямым ударом ноги в живот. Естественно, это немного замедлило ход ста с хвостиком килограммов мяса и костей, зато ногу отпружинило так, что Матвей отлетел на пару шагов назад, при этом оставаясь в боевой стойке.
– Не подпускай его близко, задавит массой! – послышался выкрик из галдящей толпы.
– Пытаюсь... – пробурчал Мертвец себе под нос, глазами выбирая уязвимое место для атаки.
Произошёл обмен ударами и он опять отлетел назад под напором человека-хряка. Остановить толстяка на встречке, имея в себе восемьдесят кило максимум – дело непростое и весьма травматичное, поэтому легковес решил контратаковать, немного смещаясь с линии его разгона, прямо как испанский тореадор.
Увы, Боров всё же попал своим массивным кулаком Дождеву в скулу. В голове Матвея будто что-то неуловимо щёлкнуло, изображение пропало всего лишь на несколько мгновений, и его взору открылся иной взгляд на окружающих людей.
«Чудненько, опять глюки. А я уж было стал забывать о них... Не было печали».
Напротив стоял, задыхаясь, набухший фиолетовый труп с кучей кишок в дырявом пузе, копошащихся словно гигантские тёмные пиявки.
– Устал, значит, пухленький, – тяжело дыша, засопел Мертвец, разглядывая гнилые внутренности противника. – Что ж ты жрёшь-то?
И, не дожидаясь ответа, рванул к толстяку, превозмогая усталость и лёгкое головокружение. Мощный удар голенью с разгона подломил ногу Борова, и тот плюхнулся на колено, попутно пропуская хук в голову. Отбегался кабанчик.
Дождев собрал последние остатки сил и вмазал коленом прямо в нос-пятачок жирного фиолетового трупа. Что-то звонко хлюпнуло, и мёртвое тело завалилось на бок, закрывая лицо руками.
– Сдаюсь! – послышался обессиленный хрип рухнувшей туши.
Победитель окинул взором толпу зрителей, формирующих живой круг для боёв. Со всех сторон аплодировали и галдели мертвецы.
Одни – почти полностью сгнившие, с потемневшими костями и ошмётками плоти; другие – умершие как будто не очень давно и только начинающие разлагаться; третьи – вроде бы живые, если не считать страшных ран, язв, опухолей, на вид категорически несовместимых с жизнью.
Вот, например, у Серого Волка щека дырявая, прогнила насквозь, а вместо кистей остались обнажённые кости с бледно-красными жилами меж ними. Чуть поодаль стоял парень в чёрной футболке и кепке, надвинутой на глаза. Плоть на его челюсти полностью отсутствовала, частично копируя облик вечно ухмыляющегося скелета, а точнее, одного лишь его оголённого черепа. Только ухмылка эта была больше похожа на саркастический оскал.
И всё же среди толпы визуальных покойников присутствовал один живой человек.
– Солдат! – воскликнул обескураженный Матвей, но его слова утонули в потоке шума лесной арены.
Вояка стоял во втором ряду, чуть поодаль Волкова, сдержанно и искренне улыбался, положив руки на армейский ремень в поясе. Казалось, он был более чем жив. Едва различимый свет струился микроскопическими частицами, пронизывая ближайшее пространство вокруг контрактника...
По старой доброй традиции бойцовского клуба Боров полез обнимать победившего соперника, нервы и желудок которого не вынесли перенесённых потрясений. Неудивительно, вас ведь никогда не пытался прижать к себе сальный разбухший труп?
Дождев отчаянным рывком пролетел сквозь ряд зрителей-бойцов и с гортанным воплем отправил под небольшой куст вчерашний ужин. Определённо пятый бутерброд с колбасой и сыром накануне был лишним. Хорошо ещё, что обошлось без завтрака...
Старожилы по-своему интерпретировали данные события и, решив, что у парня приличное сотрясение, выдали ему две таблетки – от головы и, на всякий случай, от живота. Проконтролировав употребление медикаментов, они собрались отправить пострадавшего в больницу на машине одного из участников, но Матвей наотрез отказался от «госпитализации» и свалил всё на обычное расстройство желудка. Благо, когда всё содержимое утробы оказалось под кустом, галлюцинации отступили.

[просто мария]

Можно с примерами? Без них есть опасность переборщить в другую сторону

Вот все выделенное - лишнее, без него будет читаться легче и динамичнее.

Выбрав кавказца побольше, Матвей дождался очередного потока матершинной брани и вмазал ему по распахнутой челюсти так, что получилось нечто среднее между прямым ударом и боковым. Подкошенный здоровяк упал на обалдевшего Ахмедова и конкретно придавил его к асфальтовой дорожке своей массой.
Двое других южных гостей времени зря терять не стали. Один, что поменьше, обхватил русского наглеца (сноним тут не смотрится, местоимение было бы лучше) за ноги и лишил его возможности перемещаться (канцелярит и длинно, лучше что-нибудь вроде "не давая сдвинуться с места"), а второй с диким рёвом стал наносить удары (почему не "бить"?) по голове.

Вы что - журналистом работали? Некоторые обороты характерны скорее для криминальной хроники или протокола, чем для художественной литературы.

[labyrinth888]

большое спасибо за подсказку! журналистом не работал, сам даже не знаю, где такого понабрался)

[labyrinth888]

6. Поединок в полнолуние
«Русский, знай, что за твоей головой едет чеченский ваххабит. Это было моей ошибкой... Я вынуждена бежать, ведь по законам шариата я испорчена и меня ожидает суровое наказание... Сама виновата! Думала, они не узнают о моей новой жизни. Какая наивность с моей стороны! Думаю, ты догадался, кто я», – гласила записка из почтового ящика.
– Вот блин, столько проблем из-за одной дагестанки, – нахмурился Дождев, сворачивая послание вдвое. – Может, решила просто пощекотать мне нервы? Главное, ведь не было ничего.
Преодолевая боль от перенапряжённых накануне мышц, Матвей поднялся с кровати и поплёлся на кухню. Желудок издавал пугающие звуки и чувствовал себя, в общем-то, неважно, поэтому парень ограничился литром прохладной отфильтрованной воды. От живительной влаги оторвал пиликающий в комнате телефон.
Опа. Звонит Алекс. Надо же, какой поворот.
«Сто лет не виделись. Ещё столько же не видеться бы», – подумал Мертвец и ответил на звонок: – Что нужно?
– Молодой человек, – обратился к нему прокуренный женский голос, – твой братан обдолбался у меня на квартире, и я не могу его выпроводить! Соседи снизу участкового вызвали, если он застукает нашу весёленькую компанию, нам однозначно светит по двести двадцать восьмой статье!
– Никакой он мне не братан! И вообще, с чего ты звонишь именно на этот номер?
– Да потому что в телефонной книге Вербицкого ты записан как братан! Кому я ещё должна позвонить? Его матери?
– Зараза! Диктуй адрес.
Уникальный талант – одним своим существованием доставлять массу хлопот близким людям, даже уже не являющимся таковыми.

Участковый Оганян Джагафар Артурович положил трубку своего стационарного телефона и довольно подул в густые чёрные усы. Опять в доме номер четырнадцать наркоманы балуют, и снова в сорок пятой. Хозяйка квартиры Гусева Александра клялась и божилась, что с притоном покончено, попутно запихивая смятую пятитысячную купюру прямо в карман ментовского кителя.
С тех пор Шура в курсе всех визитов охранителей правопорядка по её адресу, а у усатого информатора появился дополнительный источник заработка. Именно поэтому бравый милиционер не торопился ехать на вызов: пусть сначала приберутся, как следует. А если не успеют, стало быть, сегодня его ждет, либо неофициальная премия, либо несколько задержанных наркоманов. А если сильно повезёт, то ещё и партия изъятой наркоты. Ежели не договорятся полюбовно, конечно.
Не успел мечтательный джигит закурить сигарету, как в дверь постучали.
– Кого там нелёгкая принесла, – пробухтел он. – Гриша, я ещё занят!
В дверном проёме появилась фигура оперативника Корнилова, облачённого в тёмный спортивный костюм со светлыми полосами и чёрную кепку. Хозяин кабинета моментально вспотел и покраснел как варёный рак. Опять, значит, явился компостировать мозги по поводу дела Лунина.
Ведь именно благодаря покойному Игорю Алексеевичу у местного участкового появилась новенькая отечественная машина. Когда тебе светит солидный срок за хранение и распространение запрещённых веществ, даже самый скупой барыга охотно снимет последнюю рубаху, причём не только с себя.
Опер наверняка догадывался о тёмных делишках Джагафара, но будто играл с ним в кошки-мышки, с издёвкой намекая на недобросовестность и безответственность нечистого на руку сотрудника МВД. Такое нетипичное поведение натягивало нервы взяточника не хуже тетивы боевого лука.
– Здравия желаю! – аж до потолка подпрыгнул усатый мент, напяливая фуражку с кокардой и отдавая честь. – Чем обязан вашему визиту, Георгий Иванович? У вас же выходной сегодня!
– Зашёл глянуть, как ты тут с преступностью борешься, Оганян, – плотоядно улыбнулся гость. – Всё лёгкие свои портишь?
– Ага, порчу... Обидно умирать здоровым!
– О, да ты помирать собрался? – оперуполномоченный сел на стул перед собеседником, побледневшим от такой реплики.
– Тьфу, тьфу! – постучал тот по столу. – Рано помирать! Жить-то все хотят.
– Кто как. Вот у нас пару дней пенсионер сам себя поджёг прямо перед городской администрацией. Видно устал на копейки выживать… Дети с внуками вроде заграницу переехали, а деда тут помирать оставили. Конечно же, этот случай постарались замять, опасаясь волнений в народе. Что можно сказать о власти, при которой старики убивают себя от безысходности?
– Ай-яй-яй...
– Тебе самоубийцы не попадались?
– Почему не попадались? А как же Лунин? – неуверенно возразил участковый. – Вы, наверное, запамятовали его суицид...
– Ага, – Корнилов угрожающе вытянул голову по направлению Джагафара. – Упали нашему Игорьку колёса на карман, вот он от радости и вылетел из оконного проёма жопой вперёд.
– Да обдолбанный был, может почудилось чего!
Зарождение урагана прервал молодой милиционер, без стука завалившийся в кабинет. На пару секунд повисла напряжённая тишина.
– Джагафар Артурович, так мы едем на вызов? – обратился он к начальнику без соблюдения субординации. – Машина готова.
Оганян снова сильно побагровел, но на сей раз от злости, а его толстенные чёрные брови сместились к переносице.
– У тебя вызов, а ты тут торчишь, лясы со мной точишь? – возмутился Георгий, поднимаясь со стула. – Ну-ка поехали разберёмся, а то я уже почти заскучал.
– Заводи машину, Гриша! – гаркнул усач и тут же поменял тон, обращаясь к оперу: – Жениться тебе надо, Георгий Иванович!

После недолгих поисков Дождев всё же разыскал нужную квартиру и начал трезвонить в дверь. Он понимал, что обречь человека на приличный тюремный срок из-за неприличной бабы – это перебор. Зато никто не запретит вмазать ему ещё разок, кто знает, может ума прибавится.
Отворила рыжеватая женщина в старом потёртом халате с сине-зелёным цветом лица. Зрачки её были расширены настолько, что определить цвет глаз не удалось бы даже окулисту.
– Мазы нет... Стой, стой, помоги вынести уколотого, дам косячок!
– Я за Вербицким, – Матвей отодвинул хозяйку от входа и шагнул внутрь. – Эй, наркоман сраный, я пришёл за тобой!
В комнате на обшарпанной кровати лежал мужик с исколотыми венами, время от времени бормотавший что-то несуразное. На столике, что стоял неподалёку, валялась пара шприцов, жгут, столовая ложка, зажигалка и пачка сигарет. Рядом на четвереньках ползала полуголая девчонка, собирая крупицы белого порошка с пола.
– Надя, я сказала тебе шприцы выкинуть, дрянь! Участковый предупредил об облаве, велел срочно прибраться, а ты, шлюха, по полу ползаешь! Быстро убрала всё! – Шура перевела тревожный взгляд на Дождева. – Помоги вынести Володю в подъезд, скажем что бомж...
– Как Алекс вообще попал в этот притон? – спросил тот, пропустив просьбу наркоманки мимо ушей. – И где этот фуфел?!
– После того как Кипиш коньки отбросил, Лёха у меня круглые покупает... А тут я ему новую таблетку предложила, так этот дебил её целую проглотил! А надо было только четверть или хотя бы половину!
Вербицкий нашёлся на кухне, обнимающий большой фикус в горшке и напевающий песню про апельсины, кокосы и бананы. Его выпученные покрасневшие глаза с огромными зрачками, казалось, вот-вот должны были встретиться друг с другом. Зачёсанные волосы вконец растрепались, а физиономия оказалась покрытой редкими красными пятнами.
– Ну что, обдолбыш, – агрессивно процедил Мертвец, обращаясь к бывшему другу. – Бросай свою пальму и пошли со мной, если в кутузку не хочешь.
Алекс затих и уставился на Матвея, бессмысленно хлопая вытаращенными глазами.
Дождев попытался оторвать его от горшка с деревцем, но это вызвало лишь писклявый вопль, местами переходящий в ультразвук.
– Мой фикус! – взвизгнула Гусева и присоединилась к забаве, пытаясь вырвать растение из цепких рук верещащего клиента. Тем не менее, разлучить Вербицкого с пальмой удалось только благодаря нескольким ударам по голове.
Освобождённое растение вместе с Шурой полетело в сторону находящегося за кухней балкона, а Мертвец поволок орущего Лёху к выходу, словно нашкодившего мальчугана.
Как это обычно бывает, веселье прервало прибытие милиции. В дверь громко стучали и грозились выломать, если хозяева сами не соизволят открыть.
Надя начала метаться по квартире, Гусева кинулась выбрасывать оставшиеся шприцы и прочие наркоманские принадлежности из окна. Алекс по-прежнему пищал, правда уже тише, а Дождев судорожно соображал, что делать дальше, как-никак прыгать с пятого этажа было высоковато. Один Володя безмятежно кряхтел на своей старой кровати, едва понимая, что происходит. В общем, пришлось открывать.
Первым в квартиру влетел Джагафар Артурович, за ним – Гриша наперевес с АКСУ, а Георгий Иванович размеренно шествовал в конце, будто на прогулке в парке.
Матвею показалось, что похожую фигуру в спортивном костюме он уже где-то видел...
– Всем оставаться на своих местах! – заорал участковый, растопыривая руки в стороны. – Работает ОМОН!
– Я тебя умоляю, – расплылся в своей хищной улыбке Корнилов. – Какой нафиг ОМОН?
– Это для внезапности! – брякнул Оганян. – Все быстро уселись на кровать, будем оформляться!
Он искренне надеялся, что Шура успела убрать все улики. Иначе придётся лишиться дополнительного источника дохода, да и по шапке от начальства получать придётся за то, что проморгал притон у себя под носом. Обыск при Иваныче устраивать было невыгодно...
– По-моему, дебошем тут не пахнет... – задумчиво изрёк Георгий, рассматривая синеватые руки Володи, – этот – нарик со стажем. Вон тот модник со странной причёской тоже обдолбанный, да и остальные наверняка дунули хотя бы по косячку.
Взгляд оперативника остановился на Дождеве.
– А вот ты отправишься со мной на допрос в другую комнату.
Подобная фраза вызвала глубочайшее удивление у всех присутствующих без исключения, кроме, разве что, самого автора этого высказывания и Володи.
Матвей молча встал и отправился на кухню под бдительным надзором Корнилова, а Джагафар и Гриша остались стоять напротив расположившихся на кровати наркоманов.
– Осторожней с ним, Георгий Иванович! – крикнул вслед усатый джигит. – Он походу рецидивист какой-то, весь в шрамах и ссадинах!
Опер лишь ухмыльнулся и затворил кухонную дверь.
– Садись, – сказал он подозреваемому, устраиваясь на табуретке неподалёку. Тот сел.
– Ну что? Рассказывай, кто такой и как здесь очутился.
– Дождев Матвей Вячеславович. Пришёл забрать знакомого. Вербицкого Алексея.
– Звучит как-то наивно... Я, конечно, прекрасно вижу, что ты не наркоман, но тот недотёпа-участковый может доставить тебе массу проблем только потому, что ты тут оказался. Так что лучше тебе честно всё мне рассказать. И ещё, чтоб ты знал, сейчас я не при исполнении.
Повисло многозначительное молчание.
– Мне позвонила хозяйка квартиры с телефона Вербицкого и попросила забрать его до того, как приедет милиция. Могу показать во сколько был входящий вызов.
– И?
– Я приехал, но вывести его не успел.
– Впервые здесь?
Дождев кивнул. Покрывать наркоманов в ущерб себе он не собирался, да и лгать ради этого был не намерен. Наверняка Кипиш сказал бы, что так «не по-пацански», «западло», но барыга-гопник сейчас находился на глубине двух метров.
– Значит, ты нашёл квартиру, в которой никогда прежде не был, раньше участкового, – стал рассуждать вслух Корнилов. – Получается, либо ты врёшь, либо у хозяйки есть информатор, предупреждающий об облавах.
Оперативник довольно оскалился. И вдруг Матвей вспомнил, где видел похожее выражение лица...
Там, в толпе, на гладиаторской поляне стоял боец в чёрной футболке и такой же кепке, с обнажённой частью черепа под ней и мертвецким оскалом саркастического толка.
Точно, он!
– Ты можешь идти. А вот приятеля твоего отпустить не могу, уж извини. Сам видишь, в каком он состоянии. Мой тебе совет: наркоман воину не товарищ! – заговорщически подмигнул Георгий. – Если понадобишься – вызовем. А пока свободен.

Потрясённый Дождев даже не заметил, как быстро добрался до дома. Он до сих пор находился в некотором смятении после такого поворота событий. Бойцовский клуб заочно познакомил с опером, который едва ли отпустил бы кого-то кроме бойца. Ведь попасться в притоне – значит вляпаться по полной программе, даже чистые анализы на содержание наркотиков в организме могут не спасти.
Кто бы мог подумать, что мент приходит на лесную арену? Может быть, бойцы под колпаком у правоохранителей? Хотя, что с них взять, ну дерутся, ничего сверхъестественного в этом нет, максимум тянет на хулиганство. Смертность практически нулевая, хотя определённый риск всё же присутствует, но за полученные телесные повреждения обращаться в милицию никто не будет.
Наихудшим развитием событий может стать обыск в квартире Матвея, ведь если найдётся ПМ под ванной, оставшийся от Кипиша, проблем точно не оберёшься. К тому же неизвестно, украден ли ствол или просто списан, а если из него уже кого-то убили, можно будет по обвинительным статьям насобирать на пожизненное.
От подобных мрачных мыслей Мертвеца покоробило, и он всерьёз задумался избавиться от оружия. Надо только придумать, как это лучше сделать, чтобы избежать даже малейших подозрений.
Достав мобильный, Дождев прочёл свежее смс, присланное с неизвестного номера:
«Приходи в полночь к мосту в парке, иначе твоя пятничная подруга может пострадать».
Минуты две он тупо пялился в экран сотового в полном недоумении. Случись бы нечто подобное ранее, психика Матвея точно не выдержала бы столько потрясений за один день, что гарантировало почти недельный запой.
Сейчас же всё было по-другому. Больше не хотелось бежать от проблем, которые не исчезнут сами собой. Их нужно решать.
– Мда, настало время вспомнить книжки про Шерлока Холмса. Метод дедукции, – Мертвец стал рассуждать вслух. – Итак, если верить бумажной записке, это смс должно быть от чеченского ваххабита. О прогулке в пятницу с Яной наверняка разболтал Расул со своими побитыми чурками. Может быть, это просто обман Гульнары, зациклившейся на мести? Она что, совсем сумасшедшая? Хотя версия с чеченцем звучит почти так же бредово. В любом случае Калиной рисковать не стоит. От пистолета тоже надо избавляться, значит, пойду на встречу со стволом. Если не пригодится – выкину в реку, вода отпечатков не оставляет. Ну что за день сегодня?
Телефон в руке снова подал сигнал, но, к счастью, на этот раз звонила Яна. Точнее, после смс-угрозы, не совсем к счастью.
– Эмм, привет, – поднял трубку Матвей.
– Здравствуй, Дождик! Как проводишь выходные, не скучаешь?
– Провожу с трудом, – признался парень. – Столько всего разного навалилось, голова кругом идёт. Ну ничего, справляюсь.
– Какой молодец, весь в делах, в заботах. Жаль, наверное, свободного времени нет, – в голосе девушки зазвучала нотка огорчения. – А то я хотела тебе предложить перекусить в кафе.
В это время к Дождеву с важным видом притопал Пепел и больно клюнул в мизинец левой ноги.
– Ай, чтоб тебя! Есть что ли хочешь?
– Конечно хочу, с утра не ела.
– Ох, извини, это я не тебе. У меня тут воронёнок хлеба требует, тоже не ел с утра.
– Ух ты! – обрадовалась Калинина. – Я не знала, что у тебя птица дома есть!
– Да, подобрал его как-то, смышлёный такой. Как-нибудь обязательно покажу, только не сегодня, хорошо?
– Смотри, ты обещал! Не покажешь – жди экзекуции...
– Договорились! Рад был тебя слышать, Яна.
– Я тоже. Пока-пока!
Мертвец отложил мобильник и попытался ухватить пернатого рукой, чтобы слегка пожурить за укушенный палец. Но Пепел вспорхнул и, пролетев чуть больше метра, уселся на кухонный подоконник.
– Ах ты засранец, окреп на батонных крохах! Скоро полетишь, как взрослая ворона.
– Кар!
Матвей достал последний кусок батона, налил в чашечку воды и поставил всё это рядом с голодной птицей. Вдоволь утолив голод, воронёнок наконец-то затих, взъерошившись и прикрыв глазки-бусинки.
– Раз ты повзрослел, пора самому кусочки от булки отламывать, – сказал Дождев и направился в ванную.
Пришлось изрядно попотеть, ползая на карачках, чтобы достать ПМ. Мертвец развернул оружие и принялся рассматривать. На вид гладкий, с небольшими потёртостями, на ощупь местами шероховатый и холодный. Вытащил магазин – семь патронов, ещё один наверняка в патроннике. Вставил обратно, щёлкнул предохранителем. Попробовал насколько удобно сидит в руке, прицелился, зажмурив левый глаз. Попробовать бы выстрелить, да негде. Матвею раньше не доводилось стрелять из короткоствольного оружия, поэтому пистолет для него был в диковинку.
– Досадно-то как! Просто выбросить такую вещь... Хоть бы разок бахнуть.
«А ты бахни», – прозвучала в голове странная мысль. Бредовые идеи частенько будоражили сознание парня, но эта показалась какой-то явно чужой.
«Приставь ствол к виску. Чего тебе бояться, ты уже мёртв!» – снова пронеслось в уме. Творилось что-то очень странное.
Вот и получается, употреблял раньше запрещённые средства, чтобы ощутить состояние изменённого сознания, а теперь никаких наркотиков не надо, всё само собой происходит. Радоваться должен, но нет, на душе кошки скребут, тревожно…
«Как тебе не стыдно, ты умер, а всё равно трусишь».
На несколько мгновений Дождев ощутил отголоски напыщенности и злости. Не понимая зачем, он снял ПМ с предохранителя и поднёс к виску. Среди чувств тут же воцарилось нездоровое безразличие.
«Исправь несправедливость. Ты ведь труп, а трупам нечего делать в этом мире. Жми на курок».
Мертвец только сейчас осознал, что происходит нечто жуткое. Но самая невероятная дикость заключалась в том, что он больше не мог управлять рукой, держащей ствол у виска. Животный страх скачкообразно начал разрывать пелену апатии. Будто кто-то иной диктовал Матвею свою волю, а тот, не в силах воспротивиться, выполнял команды, словно послушный робот с функцией дистанционного управления.
«Ты наш. Всю свою жизнь ты нам потакал, думаешь, мы тебя отпустим? Почему ты не живёшь, как раньше? Всё равно тебе уже никуда не деться. Ты никогда не изменишься. Зачем жить мёртвому? Лучше умри сейчас, полностью».
– Нет, – твёрдо сказал Дождев, покрывшийся крупными каплями пота. – Я могу помогать живым. Хватит самовольно распоряжаться своей жизнью.
Рука с пистолетом задрожала от напряжения.
– Господи, помилуй мя! Если пришло моё время, забери мою жизнь Сам, ведь я не имею на это никакого права!
Матвей зажмурился, не в силах управлять непослушной конечностью. Очнулся он на холодном кафеле от того, что воронёнок пощипывал за нос.
Мертвец медленно сел, в его правой руке по-прежнему был зажат пистолет, дуло которого, правда, больше не упиралось в висок. Похоже, пальцы онемели, но к счастью он вполне контролировал всё остальное.
С помощью другой руки Дождев разжал непослушную ладонь и поставил ствол на предохранитель. Посадив Пепла на плечо и оставив ПМ лежать на кафеле, он вышел из ванной, отнёс пернатого на балкон, а сам опустился на кровать и провалился в глубокий сон без сновидений. Видно повреждённый рассудок требовал срочного отдыха, опасаясь окончательно потерять шаткое здравомыслие.

– Георгий Иванович, я не понимаю, зачем вы отпустили этого рецидивиста? – возмущался Джагафар, подпрыгивая на заднем сиденье милицейского «УАЗика». Гриша крутил баранку, а Корнилов восседал рядом с водителем.
– Что не видно, что он не наркоман? Тебе тех четверых мало? У меня глаз-алмаз, – спокойно ответил опер, поглядывая в окошко. – Ты лучше мне скажи, какого хрена ты их на кровать усадил? Ты что не знаешь, как обыски устраивают? Их мордой в пол укладывать надо, а потом обыскивать всех и вся. Как бы тебя не сократили нафиг, за такую безалаберность.
Участковый насупился и замолчал. Возразить-то было нечего. Как не старался он отработать деньги Шуры, ничего не вышло, теперь точно пересядет наша позитивная четвёрка из заднего отсека машины в обшарпанные камеры. Хотя может не все, возможно той полуголой девице соскочить удастся, если несовершеннолетняя ещё.
– Простите, я перенервничал, – виновато буркнул джигит.
– Забудем об этом нарушении, – смиловался Георгий. – Как и о том парне, которого я отпустил сегодня. Твоего помощника это тоже касается, мой усатый друг.
– Я всё понял, товарищ оперуполномоченный! – с деловым видом вставил Гриша.
– Молодец, далеко пойдёшь! Ну-ка, вот тут тормозни, это мой подъезд.

Стояла прекрасная летняя ночь с освежающим ветерком, мелодичными сверчками и большой полной луной над городским парком-заповедником. Естественный свет мягко падал на пешеходные дорожки и освещал их вместо отсутствующих фонарей.
Было уже без пятнадцати двенадцать, поэтому прохожие встречались очень редко, в основном припозднившиеся гуляки и изредка – легкомысленные влюблённые парочки. Вообще по ночам ходить здесь было небезопасно: милиция парк почти не патрулировала, да и сам он был настолько огромен, что затеряться в нём было проще простого. Стоило свернуть с дорожки и прыгнуть в кусты – беглец сразу терялся из виду, особенно в тёмное время суток.
Дождев не очень-то опасался вляпаться в историю, ведь у него за спиной в поясе джинсов ждал своего часа короткоствол. В случае нападения пьяных гопников или обнаглевших чурок он сможет дать достойный отпор. Кому хочется нарваться на пулю?
В голове витали вопросы, по поводу таинственных сообщений, о навязчиво-безумных мыслях и о том, насколько он сядет, если правоохранительные органы узнают о его похождениях. Не столько страшно, сколько волнительно.
Вот уже и мост с рекой виднеется, а прямо за ними яркая круглая луна, настолько объёмная, что приглядевшись можно увидеть на ней самые большие кратеры. Плохо только, что лунный свет немного слепит глаза, не давая толком разглядеть силуэт человека на мосту...
Кто бы то ни был, позицию он выбрал очень удачную.
Матвей почувствовал, как ускоряется биение сердца, и незаметным движением проверил пистолет у себя за спиной. Тёмная фигура стояла, облокотившись на перила и повернув голову в сторону приближающегося Дождева. Когда тот остановился около немногочисленных ступенек, ведущих на мост, силуэт развернулся всем корпусом, вытаскивая какой-то предмет из внутреннего кармана куртки.
«Проклятье, неужели Гульнара писала правду?» – выругался про себя Мертвец.
– Ты надругался над мусульманской женщиной, кафир, – на чистом русском произнёс Саидамир, поднимая в руках продолговатый блестящий ствол. – Но у тебя есть мужество, раз ты пришёл сюда.
Теперь у чеченца было ещё одно преимущество, его оружие уже смотрело на противника, который пока не успел предпринять адекватные меры.
Матвею пришлось срочно напрягать мозги, чтобы улучшить своё опасное положение. Хочешь жить – импровизируй.
– Стой, стой! – он выставил левую руку вперёд, чуть сгибая колени и отводя назад правое плечо. – Я хочу извиниться. Не стреляй.
– Ты думаешь, я пощажу тебя?
Правая кисть дотянулась до рукоятки ПМ за поясом.
– Но я же должен извиниться, верно? Она ведь не выглядела, как мусульманка.
Едва слышный щелчок. Предохранитель снят. У обоих.
– Её накажут, можешь не сомневаться. Но сейчас только твоя очередь, свинья.
Дождев вскинул оружие и упал на правую лопатку, делая три выстрела. Грохот пальбы моментально заложил уши. Первая пуля ударила Саидамира в левое бедро, вторая зацепила правое плечо, а третья ушла в молоко. Чеченец повис на перилах, несколько раз хаотично нажимая на спусковой крючок и паля почём зря. Матвей продолжал стрелять до тех пор, пока не закончились патроны. Ваххабит выронил пистолет и затих, медленно сползая по ограждению безжизненной куклой.
Победитель так и остался лежать на земле со стволом в руке, слушая звон в ушах.
Кавказец на мосту не подавал никаких признаков жизни. Прошло секунд десять, которые показались Дождеву целой вечностью. Он быстро вскочил с земли и швырнул ПМ в реку.
Бултых!
Пытаясь справиться с бешеным потоком адреналина, Мертвец быстро зашагал прочь. Визитная карточка Дыбко, незаметно выпавшая из кармана джинсов, так и осталась лежать на траве…

[labyrinth888]

7. Обратная сторона гипноза
Ранним утром на мосту уже работало несколько специалистов, в том числе эксперт-криминалист Афанасий Петрович Крюков и следователь Кирилл Васильевич Меньшов. Чуть позже подоспел участковый Джагафар Артурович, а последним прибыл Корнилов Георгий Иванович. Так что вся четвёрка, осматривающая место смерти барыги Лунина, снова оказалась в сборе.
– Давно не виделись, Оганян, – зевнул оперативник, обмениваясь рукопожатиями с коллегами. – Что у нас сегодня? Надеюсь не наркоманы, меня от них уже тошнит.
– Круче, – подмигнул Меньшов. – Уличные разборки с кавказцами.
– Скинхеды? – испуганно пролепетал Джагафар.
– Да кто ж их знает, – тощий следак жестом позвал за собой. – Пошли покажу.
Отряд поднялся на мост и окружил труп чеченца.
– Три пулевых ранения, – невозмутимо отметил Крюков, перешагивая через кровавую лужицу. – В левом бедре пуля, вторая прошла через правое плечо навылет и последняя угодила точно в печень. От болевого шока отключился и спустя несколько часов скончался от потери крови, не приходя в сознание. Попыток остановки кровотечения не было.
– Возле тела был найден пистолет ТТ и несколько гильз. Убийца стрелял в падении и в положении лёжа вон оттуда, – указал рукой Кирилл Васильевич. – Причём четыре выстрела не достигли цели. Всего было найдено семь гильз от ПМ в траве и две гильзы от ТТ на мосту, но скорее всего остальные просто укатились в воду.
– Прямо дуэль какая-то, – почесал подбородок Корнилов. – Само орудие убийства обнаружить не удалось?
– Никак нет, возможно, забрал с собой, – вставил свои пять копеек Оганян.
– Или в воду выбросил. Убитый так ни разу не попал в противника, – пожал плечами Меньшов. – Признаков ограбления нет, личность пока не установлена. Но у нас есть другая зацепка.
Он протянул руководителю группы маленькую карточку, аккуратно запечатанную в пакетик.
– Помощь, поддержка, понимание. Дыбко Леонид Иванович... Визитка?
Кирилл Васильевич с сияющим лицом кивнул.
– Косвенное доказательство об отклонениях в психике убийцы, – добавил Афанасий Петрович. – Вполне возможно, мы имеем дело с маньяком. Ну или с матёрым бандитом.
– Что по отпечаткам? – оборвал криминалиста Георгий Иванович. Лицо следователя тут же помрачнело.
– Похоже ничего, трава сырая из-за росы. А пытаться снять пальчики с перил вообще бесполезно, столько народу тут гуляет...
Джагафар Артурович хотел что-то вякнуть, но вдруг осёкся и решил хранить молчание.
– Тогда этот психолог наша единственная зацепка. Придётся познакомиться с ним поближе и, по-видимому, с его пациентами тоже. А тело – опознать.

Проснулся Дождев поздно, ночью долго не мог уснуть, ворочаясь и тупо пялясь в потолок. Положение спасла старая упаковка снотворного, найденная в ящике с лекарствами.
После пробуждения вчерашние события казались дурным сном с примесью психологического триллера, произошедшего с кем-угодно, только не с Матвеем. Тот решил, что пусть так оно и будет: безопаснее для собственного рассудка.
И всё-таки, как хорошо сработал! Был на волосок от смерти и сумел выкрутиться. Импровизация – великая вещь.
О мусульманской кровной мести Мертвец предпочёл не думать. Когда кавказец приходит на «стрелку» один, без группы поддержки, это может свидетельствовать только о его стопроцентной уверенности в собственных силах. А если так, вряд ли он будет трепаться о своих планах убить неверного, по крайней мере, до того, как это сделает. Много ли доблести нужно, чтобы застрелить безоружного кафира? Хотя пафос, хвастовство, тщеславие и преувеличение собственных заслуг в значительной мере присущи нынешним горцам-русофобам. В них подобные пороки гипертрофируются с необычайной скоростью, вместе с подлостью и двуликостью, прорастая на почве ненависти ко всему православному и русскому. Конечно, встречаются некоторые образцовые приезжие, уважающие не только себя, но и других, вот только таких единицы...
Под носом проходит уже вторая чеченская война, а Дождев только сейчас задумался о предпосылках её возникновения. Ранее ему было абсолютно плевать на всё, что его не касается, но сейчас на собственной шкуре он, кажется, начал осознавать одну из главных причин вражды. Духовный и моральный упадок славян вызывает в соседних народах презрение, от которого до ненависти – один шаг. Масла в огонь подливают зажравшиеся продажные чиновники да органы судебной и исполнительной власти, покрывающие этнические группировки или даже целые диаспоры. А безнаказанность рождает беззаконие.
Что остаётся? Наехал горец – дай сдачи. Собрался застрелить – стреляй первым. Грубый, но эффективный закон силы всегда выручает в случаях, где бесполезны слова. Конечно, потом тебя может посадить своя же собственная милиция на радость зарвавшемуся джигиту, обвинив во всех смертных грехах, в том числе и в разжигании межнациональной розни. Эдакий бонус всякому русскому, задержанному в межэтническом конфликте.
«Буду враждовать хоть со всей диаспорой, пока чурки не оставят меня в покое. Они боятся умереть, а я – нет. Это такие же трупы, как я, просто ещё не знают об этом», – этим выводом Матвей поставил точку в своих размышлениях. Затем достал из заначки пятьсот рублей и набрал номер Калины.
– Алло, Яна? Не хочешь позавтракать вместе где-нибудь?

Дыбко бережно сортировал свои записи, раскладывая в папки по полочкам в алфавитном порядке, когда раздался звонок в дверь.
– Мне казалось, я никому не назначал приём в это время, – сказал он самому себе, поглядывая на солидные наручные часы. – Ну да ладно.
Психолог направился в прихожую отворить незваному пациенту. На пороге стоял Корнилов, одетый в непримечательную гражданскую одежду.
– Вы ко мне? У вас назначено?
– Я без записи, – оперативник показал ксиву. – Разрешите войти?
– Да-да, конечно! – выпалил как автомат Леонид Иванович. – Проходите, пожалуйста!
Зайдя в зал для сеансов, Георгий тихо присвистнул.
– Знал бы я, насколько востребована психология в наши дни, ни за что не пошёл бы работать в органы, – ухмыльнулся он, разглядывая зеркальный потолок.
– Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома, – уж чересчур слащаво произнёс хозяин апартаментов. – Чем я могу вам помочь?
Намётанный глаз опера сразу отметил некоторые странности в поведении собеседника. Обычно раболепствуют перед милицией те, кому есть что скрывать или те, кого уже раскрыли и собираются посадить. А Дыбко пока не относился ни к одной из перечисленных категорий. От сумы да тюрьмы...
– Мы обнаружили вашу визитку рядом с местом убийства неизвестного, – показал находку гость, присаживаясь на чёрный кожаный диван для пациентов, и тут же поправил сам себя: – точнее, пока неизвестного гражданина.
Психолог еле заметно выдохнул с облегчением.
– Понятия не имею, откуда она там взялась. Я серьёзный специалист, у меня большая база клиентов, у каждого из которых, как минимум, по визитке. Плюс ещё их знакомые, нуждающиеся в психологической помощи, но упорно не желающие обратиться ко мне или моим коллегам.
– Точно. Поэтому мне нужен список ваших пациентов, док. Обратим особое внимание на тех, кто отбыл сроки в местах лишения свободы.
– Но это невозможно! – возмутился Леонид Иванович. – Вам знакомо понятие «врачебная тайна»?
– А вам знакомо понятие «уголовный кодекс»? – парировал Корнилов. – Только не говорите мне, что собираетесь быть помехой следствию.
– Естественно, нет! Но, поймите меня правильно, я не могу просто взять и обнародовать данные своих подопечных! Многие из них, кстати, весьма уважаемые люди!
– Говорите так, как будто мы ваши базы данных в интернет выложим, или отдадим в газету. Никто, кроме злоумышленников, не пострадает, уверяю вас.
– Нет, нет и ещё раз нет! – замахал руками Дыбко, словно на него набросился рой кровососущих насекомых. – Это будет стоить мне репутации!
Георгий угрожающе наклонил корпус вперёд, опираясь локтями на колени.
– Может стоить даже свободы. Не серди меня, Лёня. Иначе будет по-плохому.
Играть в «плохого полицейского» у Корнилова получалось не в пример лучше, чем в хорошего. Такому ни УК, ни прокуратура не указ...
Леонид Иванович напряжённо сглотнул.
– Хорошо, я предоставлю вам то, что вы просите, – наконец сдался он, обречённо пялясь в экран компьютера. – Только пообещайте мне, что больше никто об этом не узнает. Очень вас прошу, мне не нужны проблемы.
– Не волнуйся, – подмигнул психологу улыбающийся страж закона. – У вас – врачебная тайна, а у нас – тайна следствия!

Совместный завтрак Яны и Матвея в простеньком летнем кафе был в самом разгаре. На столике стояли несколько маленьких подносов с немудрёной едой и безалкогольными напитками, а одноклассники тем временем вели беседу, неспешно поглощая принесённые кушанья.
– Как прошли твои выходные? – поинтересовалась Калинина, пробуя лёгкий овощной салат. – Со всеми делами разобрался?
– Да вроде со всеми, ожидаю новых, – ответил Дождев, откладывая обглоданную куриную ножку. – А у тебя какие новости? Чурки не пристают?
– Не-а, – мотнула волосами девушка. – А если начнут, я их до смерти запшикаю!
Собеседники негромко рассмеялись.
– Ну тогда я спокоен. А как успехи на психологических сеансах?
– Непонятно, всё в подсознании моём копаемся. Знаешь, мне бы со стороны хотелось понаблюдать за гипнозом, как Леонид Иванович работает с пациентами, введёнными в транс. Очень интересно!
– Ты совсем ничегошеньки не помнишь? – недоверчиво спросил одноклассник, принимаясь за кусок пиццы.
– Практически, нет... Начало помню, очень смутно. Сегодня кстати должен быть третий по счёту гипноз.
– И долго вся эта фигня происходит?
– Я примерно прикидывала по часам, где-то около тридцати минут, иногда больше.
– Ого! – удивился Матвей. – Да за столько времени можно всю автобиографию рассказать!
– Вот и я о том же, – согласилась Яна, постукивая разукрашенными ногтями по стаканчику апельсинового сока. – Поэтому мне так интересно послушать, как всё происходит. Жаль диктофона нет!
Мертвец коварно ухмыльнулся.
– Кажется, у меня есть одна идея, но тебе она может не понравиться.
– Что за идея? – заинтригованная Калина с интересом вытянула шею и понизила голос.
– Перед сеансом незаметно позвонишь мне на мобильный, а я послушаю, что там у вас происходит и потом тебе всё расскажу. Только не убирай телефон далеко, чтоб слышно было.
Одноклассница приоткрыла рот, не то от удивления, не то от возмущения.
– Ну ты шпион... Постой, а вдруг ты услышишь что-то очень личное?
– Тогда я буду молчать, как партизан, – заверил собеседницу Дождев.
– Признайся, ты просто хочешь узнать все мои секреты? – хихикнула девчонка, поправляя причёску.
– В первую очередь хочу утолить твой интерес к трансу. А всё остальное вторично.
– Ну хорошо, уговорил! У меня назначено на пять часов вечера сегодня, я наберу тебя примерно в это время. Ты потом проводишь меня до дома и всё-всё расскажешь, ладно?
– Договорились, – кивнул Матвей, отхлебнув молочного коктейля. – Надеюсь, связь не оборвётся на самом интересном месте!
– Надо же, сама на встречу напросилась! – воскликнула Яна, заглядывая вглубь его тёмно-синих глаз. – Вот где мои манеры?
Мертвец лишь пожал плечами.
– Ух, ну я и объелся, – сказал он, отодвигая опустевшую посуду.
– Ещё бы, съесть столько! Ты, кстати, ещё ходишь к психологу?
– Больше не хожу. Мою главную проблему он разрешить не сможет, это точно.
– Всё дело в бывшей девушке, с которой ты расстался?
Калинина сделала глоток сока и с интересом посмотрела на Дождева, который задумчиво закатил глаза к верху.
– Она ни причём. Просто я начинаю понимать бесполезность и бессмысленность своей прошлой жизни, а измениться не могу, слишком прочно это засело во мне... Короче, совсем с ума сошёл.
– Не волнуйся, чтобы придти в себя понадобится время. Я тоже наелась, пойдём?
– Пошли. Тебя проводить до дома?
– Спасибо, Дождик, не надо. Я не домой, мне на работу нужно, а то я до вечера не управлюсь.
– Ну, тогда успехов!
– До вечера!
И они разошлись каждый по своим делам. Точнее у Матвея, в принципе, дел никаких не было, поэтому он направился домой. Время близилось к полудню, пекло намечалось нешуточное.
После ночной дуэли что-то внутри изменилось. Среди скоплений людей ощущалась гнетущая угроза, не покидало чувство превосходства над окружающими. Какое-то презрительное пренебрежение закралось в душу. Словно волк пробирался через стадо ничего не подозревающих овец...

Вячеслав Николаевич решил заглянуть в квартиру сына, проезжая мимо после удачной оптовой закупки просроченного пива для клуба. Его настроение витало где-то около седьмого неба, а карман приятно оттопыривала солидная пачка сэкономленных купюр. Удачливый делец решил пожертвовать часть средств своему непослушному отпрыску, которого, как назло, не оказалось дома.
– Опять бродит неизвестно где, раздолбай, – проворчал Дождев-старший, захлопывая за собой дверь. – Ну что ж, поглядим, чем он тут занимается.
Услышав человеческий голос, в прихожую прибежал Пепел, мягко постукивая когтистыми лапками по потёртому линолеуму. Увидев незнакомого человека, он с любопытством наклонил голову и устремил взгляд на чужака.
Тот пернатого питомца не заметил и, как ни в чём не бывало, стал снимать свои горячо обожаемые чёрные туфли, начищенные до блеска. Воронёнку это явно не понравилось. Он угрожающе двинулся на незваного гостя, звонко выкрикивая птичьи ругательства и агрессивно расправляя крылья.
– Кар, кар, кар!
Вячеслав Николаевич подпрыгнул от неожиданности, чуть не ударившись макушкой о дверной косяк.
– Едрить-колотить! Это что, блин, такое?
Тут крылатый хулиган больно клюнул его в ступню.
– А-а-а-ай! – заорал «дискотечный босс», пытаясь отмахнуться второй ногой.
Входная дверь распахнулась, и на пороге застыл в недоумении Дождев-младший.
– Убери свою птицу! – выкрикнул Вячеслав Николаевич, балансируя на одной ноге словно цапля.
– Ну-ка, иди сюда, – Матвей поднял Пепла с пола и усадил на плечо. – Прямо сторожевой ворон растёт.
– Ты кого это приютил? Он же заразный, наверное!
– Ничего он не заразный.
Беседа переместилась на кухню, где царил небольшой птичий беспорядок.
– Ты посмотри, весь подоконник засран!
– Ну что ж поделать, – пожал плечами Мертвец. – Какать в унитаз он ещё не научился.
– Я тебе денег привёз, а меня твой стервятник дальше порога не пускает! Выкини его в окно!
– Захочет – сам улетит, у меня балкон часто открыт.
– Если не избавишься от него, ничего больше не получишь!
– Ну и не надо, – стоял на своём отпрыск. – Чего пришёл-то?
Отец, немного помолчав, переменил тему:
– Тебя в клубе давненько не было видно, что, уже профукал всё?
– Ага. Хотя вряд ли я ещё когда-нибудь приду на танцульки.
– Белогурову я уволил, если ты её имеешь ввиду.
– Дело не в ней. Я не вижу больше смысла ни в тусовках, ни в алкоголе.
– Серьёзная заявочка, – почесал лоб Вячеслав Николаевич. – Ну, в таком случае держи две тысячи. Посмотрим, на что ты их потратишь.
– Спасибо, – Матвей засунул деньги в карман шорт.
– Что слышно из института? Ты хоть все отметки и печати в зачётку поставил?
– А зачем? Главное в ведомости всё стоит. Меня уже перевели на пятый курс, не переживай.
Возникла минута молчания. Тишину нарушил пернатый страж, пару раз негромко каркнув.
– Ладно, пойду я, – настороженно произнёс Дождев-старший. – Ты бы прибрался тут.
– Ага, – кивнул сын на прощание.
Тем для разговора у них было не так много, слишком широко раскинулась пропасть различий между поколениями. Они имели свои взаимоисключающие пороки, не позволяющие найти общий язык даже на почве недостатков. Один – авантюрист, прожигатель жизни и пофигист, другой – алчный бизнесмен, управленец и скупердяй. Даже отрицательные черты были настолько противоположными, что отталкивали их обладателей друг от друга сильнее одинаковых полюсов двух разных магнитов.
Когда Матвей наелся пельменей, раздался звонок от Яны. Он настроил громкую связь и принялся слушать, попивая чай с бергамотом.
– Ложитесь на диван. Хорошо, – монотонно сочился голос Дыбко из мобильника. – Закройте глаза. Расслабьтесь. Для вас сейчас существует только мой голос и ничего более.
Слушателю от таких слов стало очень весело, и он, широко улыбнувшись, покачал головой.
– Все посторонние лишние мысли уходят. Итак, когда я щёлкну пальцами, вы перестанете мыслить без моей команды и запоминать происходящее.
Щёлк!
– Вы беспрекословно подчиняетесь тому, что я говорю. Когда вы очнётесь, то не вспомните ничего, что произошло во время гипноза. Вы приняли мою установку?
– Да, – послышался вялый и безжизненный голос Калины. Дождеву вдруг почему-то стало совсем не смешно.
– Замечательно. Слушайте мой голос. По вашему телу проходит жар. Вы ощущаете возбуждение...
Мертвец поперхнулся и пролил чай на пол.
«Проклятье, он и вправду гипнотизёр, да ещё и озабоченный!»
Он рванул в прихожую, прыгнул в кроссовки и выбежал на улицу. До дома психолога-извращенца три с лишним остановки, но ждать маршрутку сейчас крайне неразумно. Быстрее сократить через дворы, двигаясь практически по прямой.
Матвей нёсся изо всех сил, сжимая телефон в руке. Полный желудок рисковал извергнуть содержимое, да и лёгкие начали подводить – сказывались несколько лет непрерывного курения. Но марафонец не сбавлял темп. Задыхаясь, он перемахнул через ограду детского сада, чтобы не делать круг и не терять драгоценные минуты. Время поджимало, из сотового уже прорезались характерные звуки...
– Наконец-то, почти на месте! – вырвался малоразличимый хрип из запыхавшейся груди.
Дождев с трудом влетел на этаж Дыбко и зажал кнопку дверного звонка, уперевшись в холодную стену запотевшим лбом. Сердце так громко стучало в ушах, что заглушало все остальные звуковые колебания, поэтому различить, что происходило в зале приёма пациентов, оказалось практически невозможным.
Неизвестно сколько минут прошло, «безобидный» Леонид Иванович наконец открыл дверь, боязливо стреляя свиными глазами.
– А, это вы, Матвей? Почему не по записи?
– У меня очень сложное и срочное дело! – выпалил парень, вытирая пот. – Это не требует никаких отлагательств, я заплачу сколько скажете!
Гипнотизёр заметно почувствовал себя увереннее.
– Ну хорошо, проходите. Яна, мы с вами закончим в следующий раз. Я вам позвоню, как определюсь с графиком.
Порозовевшая Калинина со стеклянными глазами медленно и неуверенно покинула квартиру, не говоря ни слова, будто только что воочию увидела инопланетянина.
Мертвец разулся, прошёл в зал и уселся на кожаный диван. Накипающая ярость постепенно подкатывала к горлу и рукам, но охлаждённый рассудок бойца пока держал верх. Психолог же уселся на своё место за письменным столом.
– Прошу, рассказывайте, что у вас стряслось, – учтиво проговорил он.
– Сколько молодых пациенток ходит к вам?
– В смысле? – чуть смутился Дыбко. – Не понимаю, какое это имеет значение.
В глазах Дождева разгоралась искра убийцы.
– Я знаю, что ты делаешь с девушками под гипнозом.
Леонид Иванович лишь коварно ухмыльнулся.
– А я знаю, что ты убил Лунина Игоря Алексеевича, по прозвищу Кипиш.
Это заявление как будто обрушило на голову Матвея огромную кувалду. Волна гнева на время отхлынула, уступив место изумлённому шоку.
– Как? – сокрушённо прошептал он.
Извращенец наигранно поправил покосившийся галстук и с достоинством погладил козлиную бородку.
– Не переживай, мужчины меня не интересуют. Тот провальный сеанс гипноза внушил тебе я. На самом деле в трансе ты рассказал мне всю подноготную...
Мертвец застыл как вкопанный, не в силах что-либо сказать, или встать с дивана. Только сейчас стало ясно, какой специалист находится перед ним... И какой властью он обладает над людьми, без опаски вверившими ему свои рассудки.
– Давай так. Я сохраню твою тайну, а ты – мою. Все довольны и счастливы, включая моих пациенток.
– Я не убивал Кипиша, – не своим голосом вымолвил Матвей.
– Твоё подсознание так не считает, – возразил Дыбко, доставая из-под стола бутылку дорогого коньяка. – Выпьем?
Тишина.
– Ах да, с галлюцинациями лучше держаться подальше от алкоголя...
«Он пытается сбить меня с толку и манипулировать мной. Нельзя поддаваться суеверному страху, нужно включать инстинкты охотника!»
Дождев устремил на агрессора взгляд исподлобья.
– Вы вправду считаете, что после смерти попадёте в последний сон разума?
Леонид Иванович, как тонкий специалист своего дела, сразу уловил нотки угрозы со стороны собеседника. Лицо манипулятора потеряло королевскую ухмылку, приобретя черты лёгкого испуга.
– Молодой человек, не делайте глупостей.
Бушующая ярость вновь проснулась в Матвее, в этот раз, прокатившись из груди через пересохшее горло прямо в голову.
– Я хочу кое-что рассказать о своих наблюдениях в периоды галлюцинаций, – сказал он, медленно поднимаясь с места. – Вам как психологу должно быть интересно.
Гипнотизёр судорожно принялся озираться по сторонам, никак не ожидая такого развития событий.
– Мои видения живых трупов не так далеки от истины. Знаете, я уже повидал немало разложившихся мертвецов, на такого отвратительного как вы, вижу впервые...
Глаза Дыбко округлились, в них явственно читался панический страх.
– Прошу вас, успокойтесь и сядьте!
Гнилое тело парапсихолога было сплошь покрыто грязно-белым гноем и тёмно-жёлтыми волдырями, изъеденные глаза словно были поражены острейшей формой конъюнктивита. Язык казался узким и непропорционально длинным, чем смахивал на змеиный, и лишь козлиная борода оставалась неизменной.
Дождев кинулся к Леониду Ивановичу, хватая с письменного стола бронзовый бюстик какого-то бородатого дядьки. Извращенец отчаянно завопил и упал на пол спиной вниз, опрокидывая под собой кресло на колёсиках. Нападающий принялся наносить удары бронзой, метя в голову и наблюдая боковым зрением, как на зеркальном потолке один труп забивает насмерть другого.
Крик превратился в хрип и вскоре совсем затих, а металлическая скульптура окрасилась кровью. Матвей взглянул на гравировку, выбитую на обратной стороне бюста. «Зигмунд Фрейд» – гласила надпись, ниже которой располагался ряд цифр.
Взгляд вновь устремился на бездыханное тело Дыбко с пробитым черепом. Оно больше не выглядело отвратительной пародией на давно умершего человека, а это значит, что галлюцинация отступила.
Мертвец поставил окровавленную скульптуру в центр стола и начал сваливать туда все документы из ящиков и шкафа по соседству. Напротив монитора образовалась внушительная куча макулатуры, которую Дождев придавил сверху системным блоком компьютера. Достав из кармана зажигалку, оставшуюся со времён табакокурения, он поджёг нижнюю часть бумажной стопки, и бойкий огонёк заплясал по краям страниц, облизывая трудносжигаемые папки. Тем не менее, пламя окрепло, и на рабочем месте Леонида Ивановича разгорелся настоящий костёр.

[labyrinth888]

8. Епитимья военного времени
Только вернувшись домой Яна более-менее пришла в себя. Несчастная девушка забилась в угол и заревела в три ручья.
Похоже, в конце гипнотического сеанса что-то пошло не так, и пациентка запомнила нежелательные события сквозь транс. Она испытала сильнейшее психологическое потрясение – все воспоминания окутывал туман. Было отвратительно и жутко представлять, что делал с ней Дыбко на предыдущих сеансах, а ведь она, наверняка, не единственная жертва...
Абсолютно подавленная Калина нашла в шкафу с косметикой электрическую машинку для стрижки волос и, установив самую большую насадку, принялась безжалостно состригать каре. В модных женских журналах пишут, что в трудной жизненной ситуации помогает смена причёски, стиля одежды, поведения... Так вот, не помогло.
Новая короткая стрижка «под мальчика», конечно, кардинально изменила имидж, но ни капельки не облегчила душевную боль, впрочем, как и принятый на вооружение спортивный стиль одежды, ранее напрочь игнорируемый. Всё это оказалось обычной мишурой, вроде сверкающих игрушек для украшения новогодней ёлки.
Яна в слезах забралась под душ, в надежде смыть накопившуюся грязь, осевшую внутри. Взгляд её упал на пачку одноразовых станков для бритья ног.
«Если выломать лезвие, оно, наверное, будет очень острым… И почти не будет больно…» – подумала она и протянула к пакету дрожащую руку. Однажды Калинина уже хотела покончить с собой после разрыва с «бывшим», спьяну бросившись под машину на ночной дороге…
– Дождик, что с тобой? Вот я дура! – вдруг воскликнула она и, схватив полотенце, кинулась из ванной.
Трясущимися руками красавица нашла номер Дождева и нажала кнопку «вызов». Из динамика послышались длинные гудки.
– Алло...
– Матвей, ты как? Помнишь, где я теперь живу? Восьмая квартира! Я тебя очень жду!

Корнилов, без конца клацая мышкой, уже битый час просматривал базы данных, добытые им у невнушающего доверия психолога. Занятие скучное и нудное, но доверить его Оганяну было бы слишком легкомысленным поступком. Хочешь сделать хорошо – делай сам.
Большинство из пациентов Леонида Ивановича, как ни странно, составляли молодые девушки, что показалось весьма подозрительным бывалому оперу. Он нутром чуял, что тут дело нечисто. От монотонной работы оторвал следователь Меньшов, под вечер заявившийся попить чайку.
– Здорово, Иваныч! Чего по клавишам шпаришь как пулемёт?
– Определяю подозреваемых из круга клиентов Дыбко, – не отрываясь от компьютера ответил Георгий.
– Которого по визитке определили? Уже нарыл что-то? – Кирилл Васильевич, наклонившись, поставил горячие кружки на стол и заглянул в экран.
– Пока ничего. Но мне ни хрена не нравится эта история. У него в списке больше половины – молодые бабы.
– А что ты удивляешься? Женщины сейчас дурные, забубённые, вот и сходят с ума по-своему. То парень бросит, то забеременеет неизвестно от кого, то ещё что-нибудь... Давай чай пей, а то остынет.
– Может, ты и прав, – насупился оперативник. – Ну-ка постой...
Среди базы данных он приметил нечто настораживающее.
– Что там? Знакомый?
– Можно и так сказать, – протянул Корнилов, открывая интересующий файл с записями и обращаясь неизвестно к кому: – Глянем, что за нарушения в психике у тебя, дружище...
– Эй, а как же психологическая конфиденциальность? – пошутил следак, отхлёбывая глоток из чашки.
– Синдром Котара...
Стационарный телефон шумно зазвенел, отрывая приятелей от самого интересного.
– Слушаю, – поднял трубку Георгий. – Чего-чего? Выезжаем!
– Что случилось? – с удивлением поинтересовался Меньшов, заметив взволнованность оперуполномоченного.
– Психолога нашего грохнули и квартирку подпалили! Очаг возгорания практически ликвидирован, теперь настала наша очередь!

Дождев потихоньку плёлся к дому Калининой. Несколько часов назад он насмерть забил человека. Пусть извращенца и насильника, но всё же человека. На расстоянии стрелять в тёмную фигуру оказалось куда проще, чем проламывать череп биологическому собрату, наблюдая, как потухает перепуганный взгляд свинячьих глазок.
Внутри снова царила пустота, адреналин иссяк, страх тоже, да и оказаться пойманным убийца больше не опасался. Правда, периодически анализировал в уме, насколько чисто избавился от следов.
Вся документация сожжена, память компьютера, скорей всего, расплавилась, отпечатки с бюста Зигмунда Фрейда так же уничтожены огнём, а дверные ручки Матвей тщательно протёр футболкой. В тот момент он соображал автоматически, настолько чётко и быстро, что сам результат оказался просто ошеломительным.
Существовала лишь одна косвенная свидетельница – Яна, с нетерпением ожидающая своего спасителя дома. Неизвестно, что она видела и что смогла запомнить, но это и не столь важно. Главное – теперь девушка в безопасности.
Мертвец сам не заметил, как разыскал нужную квартиру. Отворившая женская фигура резко втянула его вовнутрь и захлопнула дверь. Взглянув на гостя, она снова зарыдала, хоть и не так сильно, как прежде.
Дождев узнал одноклассницу с большим трудом, да так и остался стоять как дурак, не зная какие подобрать слова.
– Ты помнишь что случилось? – наконец выдавил из себя он. Калина нервно закивала.
– Завтра мы с тобой в милицию пойдём...
– Никуда мы не пойдём, – оборвал её Матвей. – Так получилось что он – того.
– Чего – того? – Яна перестала плакать и удивлёнными глазами уставилась на собеседника.
– Умер.
– Как умер?
– Синдром проломленной головы.
Взгляд девчонки приобрёл нотки восхищения и ужаса.
– Так ему и надо, козлу старому! – обиженно всхлипывая, воскликнула она и вдруг понизила голос. – Что-то мне нехорошо...
– Ты что постриглась? Я тебя еле узнал...
– Постриглась... Нравится?
– Непривычно... У тебя есть что пожевать? Очень есть хочется...
Окрылённая Калинина тут же потащила парня на кухню, усадила за стол и принялась разогревать борщ. Какое-то время молчали оба.
– Сдашь меня? – как бы невзначай спросил Матвей.
– Дождик, ты что? Ты меня от этого извращенца вызволил, думаешь, я на тебя заявление напишу?! Подожди немножко, сейчас накормлю тебя...
Через пять минут на столе появилась большущая тарелка с горячим. Чтобы не расплёскивать борщ из ложки трясущейся рукой, Дождев опустил голову поближе к столу.
– А ты почему не ешь?
– Не хочется. Мутит меня, – ответила Яна, на всякий случай прикрывая рот ладонью. – Сейчас пройдёт.
– Вкусно очень, – похвалил блюдо Мертвец. – Сто лет не ел домашнего борща.
– Спасибо! Давай, может, добавки?
– Я бы и рад, да некуда, – он опустил ложку в пустую тарелку. – Как-то сумбурно всё, ты уж извини. Я, наверное, пойду.
– Пожалуйста, останься на ночь! – встревоженная девушка вскочила со своего места, загораживая собой выход из кухни. – Мне очень страшно без тебя!
– Как ты себе это представляешь?
– Ложись на моей кровати, а я лягу на полу! Пожалуйста, только одну ночь!
Матвей задумался. Кто знает, может это последние сутки на свободе. Почему бы не провести их с пользой, сохранив спокойствие поруганной одноклассницы?
– Хорошо, только с одним условием.
– Что за условие?
– На полу буду спать я.

В квартире Леонида Ивановича стоял удушливый запах гари, хотя все окна пожарники распахнули настежь. Корнилов колким взглядом из-под нахмуренных бровей сверлил стол, закопчённый и загромождённый внушительной кучей чёрно-пепельной неоднородной массы, среди которой явно угадывался лишь поплавленный системный блок компьютера. Зеркальный потолок был покрыт внушительным слоем копоти, и в некоторых местах даже треснул, видимо, из-за высокой температуры.
Меньшов, с тонким осознанием важности момента, бережно ворошил содержимое горелой кучи, орудуя пинцетом и резиновыми перчатками, а Крюков склонился над покойным психологом, внимательно изучая его пробитый череп.
– Открытая черепно-мозговая травма, – озвучил свои наблюдения криминалист. – Обильные кровоподтёки.
– Видимо убийца хотел уничтожить всю документацию, в том числе на электронном носителе, – сказал Кирилл Васильевич, осматривая изуродованный компьютер. – Но по счастливой случайности вся информация уже передана нам. Я всё правильно понимаю?
Георгий угрюмо кивнул. За целый вечер на его лице не возникло даже тени присущего ему оскала.
– Предполагаю, что убийство было совершено спонтанно, – добавил Афанасий Петрович, с трудом разгибаясь из позы буквой зю. – Характер ран не совсем обычен, они нанесены тупым предметом со сферической поверхностью. Это не молоток, не дробящее оружие, что-то другое, наверняка какая-нибудь металлическая безделушка.
– Например, вот эта статуэтка? – следователь извлёк из пепельного вороха почерневший бюстик Зигмунда Фрейда.
– Очень похоже на то... – эксперт по криминалистике уставился на находку, регулируя положение своих очков для лучшей видимости, – точный вывод подскажет лишь тщательная экспертиза.
– Это и есть орудие убийства. Его специально оставили в центре огня, чтобы уничтожить любые органические следы, – наконец заговорил Корнилов. – Скорей всего преступник был пациентом Дыбко и именно поэтому решил сжечь все бумаги. Если это так, мы обязательно вычислим его.
– Сначала застреленный кавказец, теперь этот... Такое ощущение, что убийца пытается опередить нас, убирая всех возможных свидетелей, – насупился Меньшов, продолжая изучение погоревшего мусора. – Кстати, установили личность нашего южного друга, отправившегося на тот свет в парке на мосту?
– Чечен, подозревается в связях с боевиками, на территории РФ находился незаконно. Фамилия такая, что язык сломать можно.
Крюков удивлённо присвистнул. На короткий промежуток времени воцарилось молчание, разбавляемое отдалёнными звуками с улицы.
– А что если с Леонида Ивановича требовала проценты этническая ОПГ? – заинтересованно предположил следак. – Психолог убил переговорщика, а сообщники ему отомстили...
Оперативник звучно хрустнул челюстью.
– Я общался с нашим жмуриком, когда добывал базы данных с клиентами. Тип конечно весьма подозрительный, но маловероятно, что убийца... Слишком интеллигентный что ли, местами слащавый. Вряд ли он способен на подобное. В любом случае мы это выясним. Ведь у нас есть козырь в рукаве...

Матвей проснулся около семи утра. Спать на полу, конечно, было не так приятно, как на кровати, но вполне сносно. Слава Богу, что не на тюремных нарах...
Бесшумно собравшись, он выскользнул из квартиры, тихо затворив за собой дверь. Яна спала слишком крепко, чтобы среагировать на едва уловимые колебания воздуха.
Дождев направился к храму.
Утро веяло свежей прохладой и запахом свежескошенной травы. В душе и животе вновь находилась абсолютная пустота, ставшая знакомой и даже привычной. Мертвец шестым чувством ощущал, что без посторонней помощи ему точно придёт конец, окончательно и бесповоротно. Не столь важно, каким именно образом, умрёт ли он физически или потеряет рассудок, получит пожизненное или цепочка смертей при его непосредственном участии продолжится...
В церкви уже плавно лилась молитва немногочисленных верующих. Маленькая колонна прихожан выстроилась на исповедь к отцу Владимиру, а остальные прикладывались к иконам и возжигали свечи. Очень странно, но Матвей не мог определить возраст никого из собравшихся. Будто здесь время больше не властно над ними…
«Это мой шанс», – подумал он, осеняя себя крестным знамением в притворе. – «Расскажу всю правду, и будь что будет... Прости Господи».
И встал последним в очередь к батюшке. От креста и Евангелия на аналое его отделяло семь человек: трое мужчин и четыре женщины.
Священник исповедовал каждого кающегося основательно, покрывая голову частью своего церковного облачения – епитрахилью, внимательно слушал, переспрашивал, давал какие-то наставления, после которых читал разрешительные молитвы. И чем ближе Матвей приближался к исповеди, тем сильнее его охватывал необъяснимый страх. Тряслись поджилки, ноги не слушались, кружилась голова... Но он стоял, потому что был уверен, что воплощает в жизнь свою последнюю надежду найти назначенный ему оборонительный рубеж. Больше идти некуда, не у кого спросить совета и некому излить душу.
Последний из мужчин, стоявших впереди, получив прощение грехов и взяв благословление, освободил место. К превеликому ужасу Дождева, женщины в очереди пропустили его вперёд. До аналоя оставалось не более десяти шагов, которые показались ему самыми тяжелыми и жуткими в жизни.
– Кладите правую руку на крест, – подсказал отец Владимир, накидывая на голову парня епитрахиль. – В чём хотели бы покаяться?
Мертвец с большим трудом сдерживал бешеную дрожь в ногах, руки его периодически потряхивало, в горле было сухо как в пустыне Гоби.
– Я очень согрешил, – прошептал он непослушными губами. – Употреблял алкоголь, табак, наркотики, развратничал, менял женщин, ругался матом, лгал, ненавидел, завидовал, причинял другим боль. Много всего, но самое главное – я убивал людей.
Матвей, объятый безумным страхом, ожидал, как отреагирует на его слова батюшка.
– В смерти скольких людей вы повинны? – с содроганием в голосе спросил священник. – Зачем вы это делали?
– Первый продавал наркотики. Я пытался защитить от него подростка... В общем, тот парень разбился из-за меня.
– Подросток?
– Нет, барыга.
– Кто ещё?
– Я застрелил ваххабита, приехавшего мстить за кавказскую девушку, с которой я чуть не переспал... У меня не было другого выбора, кроме как самому оказаться застреленным. Ах да, я чуть не покончил с собой из-за галлюцинаций. Иногда мне видятся разложившиеся трупы вместо живых людей, в том числе и в зеркале.
– Одно из двух: либо это козни бесовские, либо Господь приоткрыл вам духовный взор на невидимый мир, чтобы вразумить и обратить к вере. Облики грешных нераскаянных душ могут быть ужасны.
– Я видел здесь солдата, он светился... Вокруг были мёртвые, но он всегда оставался живым!
Отец Владимир поправил епитрахиль на голове Матвея, который, почувствовав небольшое облегчение, добавил:
– Вчера я убил психолога, насилующего своих пациенток под гипнозом.
– Как плавно тёмные силы сделали вас убийцей... Сначала подвели к косвенной вине в гибели наркоторговца, используя защиту слабых как приманку, затем, используя блудную страсть, натравили на вас инородца и иноверца, убить которого пришлось для сохранения собственной жизни. И наконец, толкнули на убийство колдуна-насильника, а ведь его, наверняка, можно было наказать иначе. Мы не вправе лишать кого бы то ни было жизни, если есть какой-то другой, мирный способ остановить зло. В последнем случае он у вас был?
Дождев почувствовал, как из глаз капают слёзы прямо на Евангелие в металлической обложке.
– Я убил гипнотизёра не только из ярости и мести за девушек, но ещё и для того, чтобы сохранить тайну об убитом кавказце, – честно признался он, не в силах больше сдерживать вибрации в ногах. – Я мог не убивать его, но испугался тюрьмы. А сейчас что-то оборвалось во мне, теперь боюсь только Бога... Очень боюсь...
– За особо тяжкие грехи церковь назначает особое духовное врачевание – епитимью. Обычно это молитвенные правила, поклоны, временный запрет на причащение Святых Христовых Таин. Вообще, за убийство на несколько лет отлучают от церковного общения, но если это применить к вам сейчас, то вы погибнете. В частных случаях священнику дано право устанавливать наиболее подходящее лечение духа для конкретного христианина. Люди разные, и лекарства для них не всегда должны быть одинаковы. К тому же вы сами подсказали мне рецепт...
– Написать чистосердечное признание?
– Поехать служить в Чечню.
От такого ответа Мертвец опешил.
– На войну? – кротко переспросил он.
– На войну, – повторил батюшка. – Будете защищать родину от тех же ваххабитов. Раз взялись за меч – обороняйте свою землю.
– Мне же придётся снова убивать?
– Скорей всего. Но вы будете защитником своей веры, народа и всей Руси Святой. Святитель Филарет Московский учил: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими».
– Тогда Господь простит меня? – с надеждой вопросил Матвей.
– Вы раскаиваетесь в содеянном?
– Раскаиваюсь...
– Хорошо. Согласны с епитимьёй? Если обещаете исполнить, можете причаститься сегодня при условии, что дома почитаете последование ко Святому Причастию и благодарственные молитвы.
Внутри у грешника что-то ёкнуло. После всего произошедшего сподобиться поучаствовать в таком великом Таинстве он не рассчитывал даже в самых радужных мечтах...
– Я согласен с епитимьёй и обещаюсь исполнить!
Священник прочитал молитвы отпущения грехов, снял епитрахиль с головы кающегося и произнёс:
– Креститесь и целуйте Евангелие, а потом распятие.
С души будто упал тяжкий груз прегрешений, дрожь в конечностях отступила, и только сейчас Мертвец почувствовал, что насквозь промок от пота. Поцеловав святыни, он с облегчением выдохнул. Отец Владимир благословил.
– Молитвослов можете купить в церковной лавке. И помните обещание, что дали Богу.
– Я сделаю всё, чтобы его исполнить, – уверенно ответил Матвей. – Хотелось бы ещё узнать подробнее о смерти.
– Подойдите ко мне в воскресенье после утренней службы, постараюсь всё объяснить.
Далее события происходили, словно на небесах. Литургия пролетела настолько быстро, что Дождев даже не успел насытиться молитвой. Батюшка вынес большую позолоченную чашу со Святыми Дарами и по очереди причастил часть верующих. Сколь же трепетно ему было впервые принимать в себя Кровь и Плоть Христа, осознавая своё недостоинство и ничтожность!
Чуть поодаль бабушка раздавала причастившимся частички просфор – антидоры и кружечки тёплой воды, разбавленной красным вином. Матвей вспомнил, что видел эту старушку на похоронах рабы Божией Тамары.
– С Причастием Святых Христовых Таин! – широко улыбнулась она беззубым ртом, протягивая запивку.
– Спасибо!
На душе было так легко и спокойно, как никогда прежде. Теперь Мертвец чётко ощущал, что с Божественной помощью ещё может бороться с самим собой за свою почти потерянную душу. Теперь у него есть цель, есть данное Господу обещание, в этом теперь и заключается смысл всей его покалеченной жизни.
По окончанию службы отец Владимир с крестом в руках вышел на проповедь.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Сегодня я бы хотел вспомнить притчу про мытаря и фарисея: «два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаза на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! Будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». С одной стороны, фарисей, человек который зашел в храм и молился, действительно обладал различными добродетелями. И эти добродетели были внешне видны всем людям, которые хвалили и почитали за это фарисеев, потому что они были примером правильной жизни в законе Божием. А мытарь таковым примером совсем не был, наоборот, жизнь вёл недостойную, потому что он, как сборщик податей, служил языческой власти, римской власти, которая порабощала тогда народ Божий. И оба эти человека вошли в храм и оба они молились. Но один в своей молитве сознавал свои собственные достоинства, и, в основном, его молитва была, если можно так выразиться, самовосхвалением себя в глазах Божиих. А другой человек тоже сознавал, но сознавал свое ничтожество и свое недостоинство, и только бил себя в грудь, и говорил: «Боже, милостив буде мне грешному». И вот, Господь говорит о том, что этот второй, несмотря на то, что у него не было внешних добродетелей, вышел более оправданный из храма, нежели фарисей.
Прихожане стояли не шелохнувшись, ловля каждое слово священника и опасаясь ненароком нарушить церковную тишину. Слушая поучение, Дождев всё больше и больше обличал самого себя в тяжких пороках, но вместе с тем начинал ещё сильнее верить в то, что у него есть шанс. Побыть с Богом пусть только до конца физической жизни – это уже огромный подарок, даже если после смерти будет ожидать раскалённый котёл с кипящей смолой. А что уж говорить о небесах...
Тем временем батюшка продолжал:
– Вот, дорогие братья и сестры, как Сам Спаситель объясняет нам то настроение, с которым мы должны обращаться с молитвой к Нему, как нужно приступить к пути покаяния. Как часто мы, сделав мало-мальски доброе дело, стараемся, чтобы все о нём узнали. А если уж кто-то не узнал, то, по крайней мере, сами себя в собственных глазах начинаем хвалить, сами о себе начинаем думать какие мы хорошие, какие мы благочестивые – и таким образом уподобляемся этому фарисею. Да ещё хуже того! Мало того, что мы себя хвалим за любое пустяковое доброе дельце, мы еще тотчас начинаем других осуждать и говорить: «А они вот не такие. А кто-то там – пьяница. А кто-то там – развратник. А кто-то там – безбожник. А уж я-то не такой!» – и сами не понимаем, что мы уподобляемся тому самому фарисею, который, стоя перед Богом, безумно величался и хвалился. А чем, собственно говоря, нам хвалиться? Ведь те даже добрые дела, которые нам удается сделать, это есть отблеск благодати Божией в нашем сердце. Как зеркало отображает луч солнца, велика ли его в том заслуга, ведь это – солнечный свет, так если и нам когда удаётся сделать что-либо доброе, мы радоваться должны, а не хвалиться тем даже сами перед собой. Но, увы! У нас на это не хватает ни разума, ни сил.
Отец Владимир сделал паузу, поправив своё церковное облачение. На миг в храме воцарилось безмолвие.
– Святая Церковь знает, как сложно человеку изменить свой внутренний мир. А ведь покаяние – это и есть изменение образа мысли, образа жизни, образа действий, образа чувствований. То есть, если обычно мы имеем в себе некие греховные привычки, которых сами не замечаем, например: осуждать людей; или недовольствовать тогда, когда о нас кто-то говорит плохо; или делать вид, что мы не замечаем страданий и боли других людей; или быть чёрствыми в своём сердце; или быть самодовольными, говоря, что «вот мы – православные христиане, мы соблюдаем посты, мы ходим в храм, мы исповедуемся, мы причащаемся…» – и, подспудно думая, что, значит, мы лучше других, – вот если так у нас в душе, то действительно двери покаяния для нас закрыты. И нам надо бить себя в грудь и взывать, чтобы Господь открыл нам эти двери.
Матвей вновь почувствовал, как по его щекам бегут слёзы.
«Откуда столько?» – с удивлением подумал он, не в силах остановить солёные струйки. Солнечное сплетение пронзала боль попранной совести, словно острое лезвие добротного армейского ножа.
– Бог призрел на мытаря, человека, несомненно, более грешного, чем фарисей, неблагочестивого и, как уже было сказано, коррумпированного. Про такого мы сегодня сказали бы: великий грешник, а, может быть, даже преступник. Но во внутренней жизни этого падшего, греховного человека, который стал пред лицом Божиим в храме, произошло нечто, что возвысило его над благочестивыми и добрыми согражданами. От сознания своей греховности в его душе происходит переворот, он проникается глубочайшим смирением, не будучи в состоянии глаза к небу поднять. Именно это внутреннее состояние и стало тем драгоценным, что отличило в глазах Божиих этого грешного человека от стоявшего рядом с ним «праведного», как фарисей сам себя называл. Как это не похоже на наши человеческие оценки! Как посмотрели бы мы на разбойника, который бы вместе с нами молился, а мы бы при этом точно знали, что он бандит, преступник, человек безнравственный. И, наверное, внутренне осудили бы несчастного, как в прошлом нередко осуждали малоцерковных людей. Никто из нас не знает, что происходит в глубине человеческой души. А ведь вспомните, что первым человеком, взошедшим в Рай после падения праотцев, был именно благоразумный разбойник, распятый рядом со Христом за свои преступления, уверовавший и раскаявшийся... Чего и я вам всем желаю, братья и сестры!
– Спаси вас Господи! – хором отозвались православные христиане.
Дождев поцеловал крест у батюшки в руках и, пряча взор покрасневших глаз, тихо пошёл к церковной лавке, находящейся в притворе храма. За прилавком сортировала записочки женщина средних лет, с мягкими и плавными чертами лица и поразительно добрыми глазами. Жалостливо взглянув на Матвея она искренне улыбнулась.
– Вы что-то хотели?
– Можно мне молитвослов и большую свечку! – отчеканил он, намеренно скрывая следы былых слёз.
– Конечно, возьмите пожалуйста. Во славу Божию!
Эту самую свечу внушительных размеров Мертвец с трепетом поставил перед иконой Дмитрия Донского.
«Помоги мне, святой князь, исполнить данное Богу обещание...»

[Roizman]

...Солнечное сплетение пронзала боль попранной совести, словно острое лезвие добротного армейского ножа...

labyrinth888

- Попробуйте отказаться от описания совершенно ненужных мелочей и деталей.
- Избавьтесь от излишнего пафоса. Попытайтесь писать простым, разговорным языком. У Вас - сплошные "перлы".

- Если пишете диалоги, то запомните,- диалоги всегда несут смысловую нагрузку. А у Вас больше половины текста - разговоры ни о чём.

- И ещё. Возможно, содержание проповеди важно для становления личности главного героя, но потенциальный читатель может быть атеистом или агностиком. Вы, ведь, не для себя пишете (не только для себя?), значит, надо учитывать и уважать тех, кто будет это читать.

[labyrinth888]

Прошу Вас процитировать, какие именно кусочки по Вашему мнению еще относятся к мелочам и перлам. Конечно, пафос определенно имеется, но писать все время в стиле "ничего такого не произошло" как-то поверхностно по моему мнению. К примеру означенный отрывок: много кто сейчас так может ощущать совесть? Даже автор, написавший это, не чувствовал подобного довольно давно. Черствеем - перестаем понимать правдивость этих слов.

По диалогам тоже хотелось бы примеров, хотя понимаю что их много и выковыривать куски проблематично. На мой взгляд, смысловая нагрузка есть почти везде - т.к. я не особый любитель поболтать, поэтому если писал что-то, то для того чтобы ненавязчиво подать информацию, либо раскрыть характер, либо передать отношения в период затиший. Возможно ситуация здесь такая же, как и с проповедями - людям, отрицательно относящимся к Православию большая часть текста покажется абсолютно ненужной. У меня был случай, когда в бета-ридеры мне попалась дама со странными религиозными предпочтениями, которая собственно и раскритиковала большую часть текста. Но это нормально - я пишу о том, что мне близко, атеисты и агностики - о том что близко им, лично я смогу их читать очень недолго.

[Roizman]

...какие именно кусочки по Вашему мнению еще относятся к мелочам и перлам...

У Вас - сплошные "перлы"

Первые строчки, например,-

Только вернувшись домой Яна более-менее пришла в себя. Несчастная девушка забилась в угол и заревела в три ручья.

Посмотрите, как Вы строите предложения. Они получаются неестественными, тяжёлыми, угловатыми. Зачем этот корявый "обвес"? Если девушка пришла в себя, напишите что пришла. Если нет,- напишите не пришла, или долго не могла прийти в себя. Что такое "более-менее пришла"? Что означает "заревела в три ручья". Рёв это звук или жидкость?

Есть очень простое правило,- не надо рассказывать, надо показывать. Понимаете разницу?

А Вы так дотошно укутываете читателя мелочами, что не оставляете возможности дышать.

Девушка достала машинку для стрижки, и начала срезать волосы,- всё. ВСЁ. Этого достаточно. Любой поймёт, что она находится в сильнейшей депрессии. Дайте читателю почувствовать это состояние, ведь, у каждого в жизни случались потрясения. Вот, и дайте людям свободу чтения, оставьте их один на один с ощущениями. А Вы продолжаете выписывать мелочи, которые засоряют текст и усложняют восприятие :

Она испытала сильнейшее психологическое потрясение – все воспоминания окутывал туман

Про пафос я писал. Да. Дело в том, что пафосным может быть что то большое, ёмкое, цельное, глубокое по смыслу. А когда Вы пишете, что "...солнечное сплетение пронзала боль попранной совести...", получается неестественная, выспренная конструкция, которая с трудом помещается в сознание. Не надо думать, что существуют два направления,- пафос и "ничего такого не произошло". Есть нормальный литературный язык, лёгкий, свободный.

Помните, что самый лучший писатель,- это самый лучший читатель, прежде всего. Попробуйте "профессионально" почитать рассказы А.П. Чехова или Максима Горького. Нет в литературе ничего более современного и признанного.

И не пишите о себе в третьем лице.

...Даже автор, написавший это, не чувствовал подобного...

[labyrinth888]

Благодарю за советы - особенно за конкретные кусочки из текста. Когда критикуют абстрактно - воспринимаю с трудом, а так намного конкретнее

[Roizman]

Благодарю за советы...

Не стоит благодарности!
Если что,- спрашивайте, могу подсказать по существу, и пообщаться предметно.

Понимаете,labyrinth888
Найдётся 100500 человек, которые будут говорить,- "Ну, ты да-а-а-ал..! Ну, кру-у-у-у-то-о-о..! Моща-а-а-а-а..!". Всегда найдутся те, для кого Ваши литературные опыты будут самыми-самыми. Не верьте, и держитесь от таких "сладкоголосых" подальше.

Посмотрите внимательно русских классиков, познакомьтесь с современными молодыми авторами,- Роман Сенчин, например (он близок по восприятию окружающего мира к Вам, - такая же безнадёга и УГ во всём). Если Вас тянет к такой литературе, к трэшу, то равняйтесь, по крайней мере, на его лучшие образцы. Я это не воспринимаю, но не могу не восхититься, когда автор делает свою работу на совесть.

Нет предела совершенству. С.Д. Довлатов, например, не позволял себе в предложении двух слов, которые начинались бы на одну и ту же букву. Понимаете? То есть, он "конструировал" фразу так, чтобы её хотелось вновь и вновь прочитать, повториться, посмаковать, произнести, запомнить.

Когда литератор работает честно, а не халтурит, тогда каждое слово занимает своё и только своё место. И тогда вся новелла становится цельной, живой. Вы, ведь, наверняка знаете такую литературу, которая цепляет за душу, и не отпускает. Вот, и "списывайте", перенимайте стиль, приёмы и навыки. И не бойтесь стать чьей-то "копией". Стать копией - невозможно, даже если очень сильно захотеть. А, вот, овладеть характерными приёмами письма на уровне ремесла,- вполне под силу каждому грамотному человеку.

Удачи Вам, labyrinth888, и упорства..!

[labyrinth888]

Благодарю за советы...

Не стоит благодарности!
Если что,- спрашивайте, могу подсказать по существу, и пообщаться предметно.

Понимаете,labyrinth888
Найдётся 100500 человек, которые будут говорить,- "Ну, ты да-а-а-ал..! Ну, кру-у-у-у-то-о-о..! Моща-а-а-а-а..!". Всегда найдутся те, для кого Ваши литературные опыты будут самыми-самыми. Не верьте, и держитесь от таких "сладкоголосых" подальше.

Посмотрите внимательно русских классиков, познакомьтесь с современными молодыми авторами,- Роман Сенчин, например (он близок по восприятию окружающего мира к Вам, - такая же безнадёга и УГ во всём). Если Вас тянет к такой литературе, к трэшу, то равняйтесь, по крайней мере, на его лучшие образцы. Я это не воспринимаю, но не могу не восхититься, когда автор делает свою работу на совесть.

Нет предела совершенству. С.Д. Довлатов, например, не позволял себе в предложении двух слов, которые начинались бы на одну и ту же букву. Понимаете? То есть, он "конструировал" фразу так, чтобы её хотелось вновь и вновь прочитать, повториться, посмаковать, произнести, запомнить.

Когда литератор работает честно, а не халтурит, тогда каждое слово занимает своё и только своё место. И тогда вся новелла становится цельной, живой. Вы, ведь, наверняка знаете такую литературу, которая цепляет за душу, и не отпускает. Вот, и "списывайте", перенимайте стиль, приёмы и навыки. И не бойтесь стать чьей-то "копией". Стать копией - невозможно, даже если очень сильно захотеть. А, вот, овладеть характерными приёмами письма на уровне ремесла,- вполне под силу каждому грамотному человеку.

Удачи Вам, labyrinth888, и упорства..!

хорошо, надеюсь обратиться еще после написания, когда текст в целом будет готов. Буду очень и очень признателен за любую литературную критику конкретных кусочков, как уже имеющихся, так и тех, которые будут выложены позднее.