Место для самых отчаянных авторов-мазохистов, желающих испытать невероятные ощущения 
Кающаяся Магдалина
***
«Только в искусство! Всю рейсовую», - сказал он, глядя в окно гостиницы. Подумал немного, и мечтательно добавил: «Всё… До копейки».
А на следующий день Колька уехал в Москву. Никто и не понял, что он имел в виду.
Земля круглая. И тесная. Мы встретились с Николаем через несколько лет. В девяносто третьем он был у нас геофизиком. А в девяносто седьмом я увидел его в южной Африке.
…Наши пароходы стояли на рейде Уолфиш-Бея. На лянче,- утлой плоскодонной посудине, которая везла на берег людей со всего рейда, он стоял у борта и курил.
- Николай? Ты откуда ?
- Здравствуй, Марк! Я с «Одиссея». А ты? Как жизнь?
…Середина девяностых. Как жизнь? По-разному у всех, и как-то очень одинаково, публицистично очень. Бортовые номера, названия пароходов, фамилии, порты… порты… порты… Общие, обычные, не очень эмоциональные моряцкие разговоры о работе. А потом я спросил:
- А помнишь прощальную фразу про искусство? В Мурманске.
- В девяносто втором? После рейса на «Буране»?
- В девяносто третьем…
Он улыбнулся, и махнул рукой,- «Да-а-а! Смешно вышло…»
Чтобы сохранить заработанное, Коля решил тогда, в девяносто третьем,- ни много ни мало, вложить деньги в произведение искусства. Какое именно произведение? В живопись. Точнее,- в живописное полотно. А ещё конкретнее,- заказать картину художнику, имя которого через десять - двадцать лет будет известно на весь мир. Соответственно, и всё, что создано этим автором, будет иметь огромную художественную ценность. Особенно,- после его смерти…
Москва встретила парня с распростёртыми объятиями. Куда? Где художники? Да, на Арбат же!
Колька сидел напротив, и уличный художник рисовал карандашом его портрет. За время позирования парень и рассказал, что за идея привела его в столицу.
- А какую тему для картины ты выбрал?
- Триста спартанцев…
- Что-о-о?
- Триста спартанцев! И я,- в образе царя Леонида!
- Почему?
- Не знаю. Мой любимый фильм.
Художник недоверчиво посмотрел на парня.
- Ты знаешь, нас здесь, в сообществе «Художники Арбата» - сто шестьдесят человек. Один персонаж смогут нарисовать все. Двоих, - только половина. Троих, - человек пять из всего сообщества. Четверых,- не возьмётся никто.
- Почему?
- Понимаешь, самое сложное,- расположить людей на картине. Композиционно. Чтобы изображение было объёмным, а не плоским. Чтобы персонажи были связаны одним замыслом, одним действием. Это могут немногие. Для этого нужно академическое образование или талант, в конце концов. Вдохновение… Время… Я не знаю, где ты найдёшь того, кто возьмётся рисовать триста человек!
Художник хохотнул, и пригласил на стул очередного гостя столицы…
Николай шёл по улице и рассуждал, - если «класс» художника определяется по количеству изображенных на картине людей, значит… Что это значит? Ответ пришёл как озарение, - значит, нужно идти в картинную галерею! И там, в галерее «выбрать» себе монументалиста, которого не смутит спартанское войско!
***
Это была уже четвёртая московская галерея, которую он посещал за последние двое суток,- знаменитая «Moskow Line – Art» на Пречистенке. Здесь, в одном из залов, он и увидел картину, на которой было «очень много народу». На картине изображен В.И. Ленин, который с трибуны обращается к солдатам и матросам. Что то тронуло сердце Николая в этом полотне.
На медной табличке багета название «Революционеры».
И ещё чуть ниже,- «Холст-Масло. Забелин Е.А. 1979 г.»
«Скажите, а автор картины жив?» - обратился Колька к смотрительнице зала.
- Евгений Алексеевич?
- Да, какой-то Забелин…
- Он не «какой то Забелин», молодой человек !
- Извините, но всё таки,- он жив ?
Женщина подошла ближе,- «А что?»
- У меня к нему есть дело.
- А вы знаете, кто такой Евгений Алексеевич ?
- Художник!
- Не просто художник, - а народный художник СССР …
- Отлично!
- Член Правления Академии Художеств …
- Ого!
- Почётный член многих европейских академий…
- То, что надо!
- Посольства России в Париже и Риме расписаны фресками Евгения Алексеевича. А помните в 1985 году Михаил Сергеевич Горбачёв встречался с королём Испании Хуаном Карлосом Первым?
- Помню, конечно! - убедительно соврал Колька.
Женщина сняла очки, и с гордостью произнесла,-
- Горбачёв подарил королю картину, которую написал Евгений Алексеевич!
- Мне нужно с ним встретиться!
- Боюсь, что у вас ничего не получится …
- Почему?
- Потому, что это вы не представляете себе,- какого полёта эта птица !
И отошла в сторону, потеряв интерес к незнакомцу.
Нет ничего проще, чем найти известного человека. Когда он не в отъезде, разумеется. Артист, певец, учёный, художник, писатель. Не важно. Главное, - знать зачем, иметь желание, и по возможности, - достаточное количество времени и средств. Коля знал, кого и зачем он ищет. Впереди было четыре месяца отпуска. Москва. Лето. И рейсовая зарплата в кармане.
Он нашел Забелина там, где и должен был найти, - в одной из многочисленных студий Академии Художеств. Студия, где работают и живут. Где богемная молодёжь, такая разная, очень талантливая, и бесталанная. Где вместо мебели, - многочисленные стеллажи, и сотни метров драпировки из под высоченных потолков. Беспорядок. Холсты … Холсты … Холсты…
Евгений Алексеевич совсем не производил впечатление солидного академика, увешанного регалиями. В свои пятьдесят шесть он очень молодо выглядел,- потёртые джинсы, кроссовки, рубашка с коротким рукавом. На пальце, - кольцо с камнем. Через плечо,- спортивная сумка. Ничего такого, что выделяло бы его из окружающих. И в общении он был точно такой же как его внешность, - очень простой, открытый , демократичный. Блестящая лысина, смеющиеся глаза, открытая улыбка, скороговорка речи. Забелин…
Тирада, приготовленная Николаем для того, чтобы убедить Евгения Алексеевича взяться за работу,- не понадобилась. Потому, что Забелин, увидев нашего Кольку,- сразу безошибочно понял,- кто и зачем перед ним. Художник улыбнулся и кивнул. Сразу. Его не смутила даже тема предполагаемого полотна. Это оказалось обычным делом. И не важно, каким видом искусства занимается творческая личность . Принцип всегда один, - если на человека есть спрос, рано или поздно он сам себя «предложит». Было бы кому.
«Будут тебе спартанцы !», - согласился он, и хлопнул Кольку по плечу.
Два последующих дня Николай провёл с Забелиным,- даже ночевали в одной из студий. А потом Евгений Алексеевич сказал,-
- Езжай в Мурманск, Коля.
- А как же картина?
- Приедешь в конце октября.
- Это три месяца!
- Ну, ладно. Тогда, в сентябре…
Два месяца в Мурманске Николай «качался» в одном из многочисленных тренажёрных залов. Бицепсы, трицепсы, мышцы спины . Замерял объём, шлифовал форму, готовился достойно позировать. В середине сентября позвонил Евгений Алексеевич, и Колька рванул в столицу.
«Заходи!»,- не здороваясь, сказал художник, и Коля вошел в студию.
- Пошли!
- А когда начнём, Евгений Алексеевич? Сегодня?
- Да-да. Сейчас. Иди за мной…
В одном из освещенных закутков, - невысокий штатив-тренога. Они подошли к закрытому полотну, и Забелин резко, как в кино, сорвал материю. Николай растерянно открыл рот.
…Перевал Фермопилы. Персидское войско в долине. Костры. Кони. Дым. Огненно-красное небо. «Бессмертные»… Убитые…
Он увидел себя, - с рассеченной рукой. Из под шлема,- струйки крови. В бедре,- обломок дротика. Четверо друзей-спартанцев держали его на своих руках, смертельно раненого, истекающего кровью. Полководец пытался что то сказать. Благородное, мертвенно-бледное лицо отважного воина искажено болью.
В какой то момент времени, Колька и вправду ощутил себя умирающим Леонидом. Даже, нога заболела в том самом месте, где у нарисованного царя торчал обломок стрелы. В горле пересохло. Захотелось дотронуться до картины. Он протянул руку…
- Ну что, Николай, забирай,- это теперь твоё.
- А как же так? Без меня же? А так можно?
- Можно - можно! - улыбнулся академик.
Оказалось, что два дня, которые Николай в свой первый приезд в Москву провёл в обществе Забелина, были нужны для изучения характера. Именно поэтому художник и держал парня при себе неотлучно. А рисовал он его по памяти, которая у мастера такого уровня, - абсолютная.
В правом нижнем углу картины,- знаменитый авторский вензель художника,- слившиеся воедино буквы Е и З, - словно дека скрипки Страдивари. И дата. Именно эта подпись и делала её обладателя, Кольку, владельцем произведения искусства. Того самого произведения, в которое он так хотел вложить всю рейсовую.
***
- Евгений Алексеевич? Добрый день!
- Э-э-э... Николай ? Сколько лет сколько зим!
- Да-а-а! Два года уже …
- Что случилось, Коля ?
А, ничего не случилось. Просто, Колька собрался жениться. При чём тут Забелин? Вроде бы, и не причём. Только наш оригинал решил, перед тем как сочетаться законным браком с избранницей сердца,- заказать картину. Да, не простую картину…
- А она согласна?
- Да, Евгений Алексеевич, согласна.
- Ты знаешь, Николай , это будет совсем другая работа.
- В смысле?
- В том смысле, что ей придётся позировать.
- Как позировать? Почему позировать? А по памяти, - как в прошлый раз, - разве нельзя?
- Нет, Коля,- это будет совсем другое.
- Что другое?
- Всё другое. И уровень, и ценность.
Колька захотел в качестве свадебного подарка преподнести своей Тане полотно «Афродита». Да-да! Именно,- та самая Афродита, которая выходит из морской пены на песчаный берег. И в образе богини,- естественно, должна быть его невеста,- такая же красивая и неповторимая. Такая же естественная и неотразимая. Такая же мокрая и обнажённая. Картина должна была стать достойным пополнением личной, - уже семейной коллекции. Гениальная идея с «вложением средств в искусство»,- бушевала в мозгах, подогревалась бесконечным российским кризисом, и не давала парню покоя.
Скромную одноклассницу Танечку, в которую Колька был влюблён с шестого класса, пришлось уговаривать почти год. В конце концов, она сдалась. Ещё бы! Ведь, это было его условием,- «Или будет такая картина, или мы не сможем быть вместе!»,- в сердцах сказал он ей однажды…
- …Полгода ?!
- Понимаешь, Коля, так надо …
- А почему так долго, Евгений Алексеевич ?
- Нет времени объяснять, Николай.
- И всё таки?
Забелин поморщился, - видно было, что в его планы никак не входило объяснять Николаю «вводный курс по искусствоведению».
«Ты понимаешь , Коля, - изобразить мужчину легко.Ты извини, дорогой, но у тебя очень простое лицо. Я бы сказал, даже, - простоватое. Ну, ничего сложного, понимаешь! Кроме этого, каждый, даже самый ленивый и неуклюжий из нас,- воин по сути своей. При небольшом усилии воображения,- любой может представить себя хоть спартанцем, хоть индейцем, хоть космонавтом. Мне, как мужчине,- совсем несложно понять твой характер и внутреннее состояние. Добавить к этому немного техники, опыта,- и твой образ готов».
- А чем отличается женщина?
- Ну-у-у-у! - Евгений Алексеевич хитро усмехнулся, и продолжил,-
«С женщинами - сложнее. Тебе, ведь, нужен не просто её портрет. Я и не занимаюсь фотографическим изображением. Тебе нужен её характер. А вот тут сложнее. Каждая женщина,- Мона Лиза, - безусловно. Скромная, покорная, загадочная. Но, ты же хочешь видеть совсем иное? Из твоей Танечки мне нужно сделать дерзкую, стремительную, бесстыдную, огненную. При этом, «потерять» не должна ни Афродита, как богиня, ни Таня,- как женщина. Обе должны быть узнаваемы, и в то же время,- каждая из них должна обрести, «взять» что то от другой. На это, Коля, нужно время Поверь!» …
Академик посмотрел на загрустившего Николая, и добавил: «Картине будет присвоен регистрационный номер и индекс. Ты сможешь найти её фото в любом из Художественных Каталогов. Я сделаю две копии,- одну для Академии, вторую для галереи.»
- Ну что, по рукам?
- А сколько это будет стоить, Евгений Алексеевич ?
- Ну, договоримся !
- И всё же?
- Шесть тысяч долларов,- по тысяче за каждый месяц работы, - мы, ведь друзья, а, Николай ? Ну как?
«Хорошо»,- кивнул Колька, и поехал за невестой…
***
Наша лянча подошла к причалу. Вышли. Закурили. Мне нужно было в агентство, а Николай с моряками собирался посетить знаменитый «Оазис»,- ресторан посреди песков пустыни Намиб.
- Твоя коллекция будет и дальше пополняться?
- Да, есть задумка…
- И как будет называться следующая картина?
- «Кающаяся Мария-Магдалина», бляха муха!
- Почему так ?
Колькин ответ меня ошарашил.
- Ты знаешь, Марк, я не хотел тебе говорить…
- Что-то случилось?
- Он ведь, старый хрыч, забрал у меня Таньку.
- Как это «забрал»?
- Вот так,- забрал и всё…
Скромница Таня после полугодичного позирования и окончания работы, не захотела возвращаться в Мурманск. И Колька стал ей неинтересен, как жених. Евгений Забелин был теперь её новым героем, её любимым мужчиной. За Таню Евгений Алексеевич отдал Николаю картину бесплатно. Если не считать, что эти месяцы Коля добросовестно обеспечивал невесту всем необходимым для жизни в столице.
Здесь же, в Москве, Забелин устроил её на работу в одну из престижных галерей. И всё было хорошо, пока однажды в студии не появилась новая, увлёкшая его, модель. Банально и пошло. В один из дней Тане предложили поменять работу. Просто,- объединялись две галереи, и количество персонала сокращали. Дозвониться до своего покровителя и увидеть его, оказалось делом безнадёжным. Она вернулась в Мурманск. Жизнь в столице оказалась не по карману. Живут с Николаем вдвоём. Она верно ждёт его из дальних рейсов. Он никогда не упрекает за случившееся. В конце концов,- сам ведь уговорил, отвёз, и вручил её с рук на руки .
Мне стало понятно, на кого будет похожа «Кающаяся Магдалина». Мы попрощались. Отойдя на несколько шагов , я не выдержал, обернулся, и крикнул ему: «А кто будет рисовать Магдалину?»
- Забелин! Кто же ещё!
- А он согласится?
- А что? Я уже звонил, - всё путём. Мы же друзья!
Колька зло плюнул на раскалённую африканскую землю, и побежал догонять своих…
(Намибия – Ангола – СПб. 1997)
