Место для самых отчаянных авторов-мазохистов, желающих испытать невероятные ощущения 
"Порт.1995..."
***
...Хорошо владеющий русским языком агент, потомок эмигрантов одной из «русских волн», после оформления документов, неожиданно спросил,-
-Алексей, простите за откровенность. Просто, хотелось утолить любопытство...
-Слушаю вас.
Он лукаво прищурился,-
-Многие ваши сограждане... То есть, бывшие сограждане, - поправился он,- кардинально решили свою дальнейшую судьбу. Скажите, Алёша, а вы никогда не хотели остаться... Где-нибудь? Лично вы? У вас ещё достаточно времени, чтобы реализовать себя в новых условиях, в какой-нибудь вполне благополучной стране. Вы, я думаю, не можете не понимать, какое будущее ждёт новую Россию после всего того, что...
-У вас есть мать? - перебил я его.
-Мать? Да-да, конечно...
-Она жива и здорова?
Он непонимающе, округлил глаза,-
-Да, с ней всё в порядке... А что, собственно...?
-Вы её любите?
-Ну, да! Конечно, люблю. К чему эти вопросы..? Да что с вами, Алексей..?
-А если бы она была больна? Скажем, прикована к постели. Тогда...
-Что?
Я попытался улыбнуться,-
-Тогда, вы бы стали любить её меньше, и бросили?
Он ответил не сразу. Аккуратно уложил бумаги в портфель, щёлкнул замками, и поднялся,-
-Ну... Приятно было познакомиться. Всего вам доброго. Я вас понял.
-Думаю, что я вас,- тоже.
-Не обижайтесь, Алёша. Я не хотел вас обидеть. Мои предки,- тоже русские...
-Не надо...- вновь перебил я его,- Не нужно, ладно?
-Удачи вам, и здоровья «вашей матушке»,- картинно раскланялся он.
-И вам тоже. Не хворать...
***
Родной Порт...
Ты всегда ждешь встречи с ним. Как бы часто ни возвращался сюда, каждый раз,- словно впервые. Это ничего, что он находится за полярным кругом, и в нём такое короткое лето, что обычно, сразу же попадаешь в холодную зиму или в слякотную, распутную и дождливую осень. Каким бы ни был,- он всё равно лучше любых чужих, даже если опять не повезло с погодой. Ничего страшного, что здесь нет той пёстрой экзотики, яркости и размаха, которые присущи многим его зарубежным собратьям. Нет броских вывесок и рекламных щитов на портовых строениях. Да и сами постройки,- не такие стеклянно-игрушечные, не такие лёгкие и ажурные, не такие красивые и сверкающие, как там, «у них». Другие запахи... Люди другие, и даже, портовые собаки, которых, к слову сказать, «там» почему-то гораздо меньше,- всё здесь другое. Лучше. Просто лучше, и всё. Где бы ни находился, ты знаешь и помнишь об этом. Но сегодня, в день прихода, - ещё раз убеждаешься, что был прав.
На первый взгляд может показаться странным, что мой родной Порт, это совсем не то же самое, что мой родной город. На самом деле,- нет ничего странного. Просто, моя малая Родина находится далеко отсюда. Это ничего, что так. Потому, что местные жители, как раз, не часто становятся моряками. Скорее, наоборот,- приезжие моряки чаще становятся местными жителями.
Я думаю, что это правильно. Сколько людей, соприкоснувшись с ним однажды, полюбили его, и посвятили ему свою жизнь. Нет, конечно,- не все они были моряками и полярниками, но это и не главное, наверное. Потому, что и для них, кем бы они ни были,- Он тоже стал судьбой.
***
Почему именно этот Порт стал моим? «Виноват» Ленин...
Когда-то, ещё до своего первого арктического рейса, я случайно познакомился здесь с одним штурманом,- Сергеем. Он только что вернулся из дальнего плавания, и пока мы стояли в бесконечной и безнадёжной очереди в ресторан, рассказывал о своей работе. Не очень интересно рассказывал, уставшим голосом, и совсем не красочно. Почти каждое слово приходилось «вытаскивать» из него. И, случайно, я спросил,-
-А на чём ты работаешь?
-На «Ленине»,- безразлично ответил он, скучая, и глядя куда-то в сторону.
Представляете? Он сказал, что работает вторым штурманом на атомном ледоколе «Ленин»! Тот самый ледокол, который был на обложке моего букваря в первом классе! Там ещё стихи были какие-то... Встретить штурмана с «Ленина», - с чем это можно было сравнить? Не знаю... Мне и сегодня трудно что-либо привести для сравнения. Наверное, для меня это было равносильно встрече с самим Лениным. Так мне тогда показалось. Смешно, конечно. Но, именно после этого знакомства я понял, что очень хочу, и буду здесь жить. Только здесь. И только этот Порт станет для меня родным.
«Ленин» теперь выведен из эксплуатации, заброшен, и стоит на вечной стоянке. Может быть, ему повезёт стать музеем? Говорят, что есть такие планы. Наши корабли постепенно уходят под «чужие» флаги. А те из них, кому по-старости, или по каким-то другим причинам не достаётся иностранного флага? Тоже, все вместе, постепенно превращаются в один огромный и страшный, ржавеющий и никому не нужный «музей под открытым небом». Кажется, я, даже, знаю название этому «музею»...
Сейчас сюда почти никто не приезжает. Торговцы овощами и фруктами, многочисленные временщики разных мастей, мелкие коммерсанты, «коммивояжеры-разведчики», неусидчивые и лихие охотники за удачей, новоявленные «варяги» и ворюги... Никто из них не задерживается здесь надолго. Я не знаю, не уверен,- было ли когда-нибудь здесь так много случайных людей? Но других сегодня, к сожалению, нет. А всех «этих»,- мой Порт чувствует и не принимает. И не примет. Никогда.
А меня принял. Уже много лет я здесь, - свой. Для этого, я немного хитрю. Не знаю, делают ли так другие, но я переношу производственные границы Порта далеко за его территорию. И когда говорю, что вернулся в родной Порт, то имею в виду и тот город, которому он дал жизнь.
Собственно, он делал это дважды. Первый раз,- когда в начале века город постепенно вырос из небольшого рыбацкого посёлка, а второй,- после Великой Отечественной войны. Ведь, в 1942 году город был стёрт с лица земли немецкой авиацией. Он был очень нужен врагам, мой Порт. Историки говорят, что только Сталинград может «похвастать» такой же военной судьбой, и таким же уроном, который принесла ему война.
Сегодня, в память об этом, над городом и портом возвышается величественный монумент Защитникам Советского Заполярья,- солдат, внимательно оглядывающий северные дали с самой высокой сопки. Местные жители зовут его «наш Алёша». Это имя здесь,- особое, и люди произносят его с удивительной искренней теплотой и любовью. Он первый, кто встречает корабли из дальних рейсов, и даже, обозначен на морских навигационных картах, как надёжный ориентир. Когда мы проходим мимо, я выхожу на крыло мостика, и незаметно для рулевого, с улыбкой киваю ему,- «Привет, Алёша! Как ты?...».
У его подножия всегда цветы и Вечный Огонь. И малыши беззаботно разгуливают по аллеям мемориала под его присмотром и защитой. Он и правда,- очень надёжный, наш Алёша. Нигде больше нет такого, как у нас.
Нет. Вспомнил. Есть ещё один. В Болгарском Пловдиве. Где патриотические силы новой, демократической Болгарии уже дважды пытались взорвать памятник «советскому солдату-оккупанту»; тому самому, который из песни, и которого зовут так же. Думаю, что «наш Алёша», грустно улыбнулся бы, и удивлённо вскинул брови, если бы узнал о судьбе своего далёкого и более знаменитого тёзки.
И, тогда, ещё об одном.
В самом центре города, напротив здания Администрации установлен памятник Герою Советского Союза Анатолию Бредову,- командиру пулемётного отделения, взорвавшему себя последней гранатой, чтобы не сдаться в плен врагу. Но я, не умаляя подвиг героя, сейчас хочу не об этом. С этим именем у меня очень «личные», сокровенные отношения. Почему? Просто, когда я приехал сюда, чтобы познакомиться, увидеть город и Порт, мы были ровесниками с этим погибшим парнем,- двадцать один год.
Тогда, сопоставив даты, я, наверное, впервые в жизни примерил на себя его подвиг, но так и не нашёл ответа,- смог бы я вот так же, или нет? Незаметно проходит время. Он навсегда так и остался молодым, а я уже почти вдвое старше его. Ещё немного, и он по возрасту станет мне сыном. Для меня уже давно решён тот вопрос, который он однажды «задал» мне. Но, всё равно, после каждого рейса я прихожу к нему. И сегодня приду тоже.
И потом буду приходить. Всегда...
***
Теперь всё так быстро меняется в моём Порту. И я сразу, свежим взглядом увижу это после полугодичного отсутствия. А те, кто живёт на берегу постоянно, - порою, даже, не замечают перемен. Наверное, потому, что постоянно погружены в них, и в те новые проблемы, которых становится всё больше и больше. Мы пытаемся «обмениваться» ими. Но я знаю, что Порту достаётся гораздо больше забот, чем мне. Ему приходится решать и свои и наши. А мы в море,- можем, лишь, ждать возвращения, догадываясь по редким и нескладным обрывкам новостей, как ему живётся.
Я буду жить в самом центре города. Здесь находятся три гостиницы, две из которых,- для моряков, и ещё один, новый, фешенебельный отель европейского уровня. Было время, когда поселиться в нём хоть ненадолго, было пределом мечтаний; всё под рукой,- вокзал, почтамт, рестораны, кинотеатр «Родина»... Из моего окна обязательно будет виден Порт.
Вспомнилось, как в самом начале своей морской карьеры, в ожидании рейса мне не раз доводилось коротать ночи на автовокзале, и на железнодорожном, и на морском... На морвокзале всегда было холодно, и очень неудобные кресла с металлическими перегородками и низкими спинками. Поэтому спать приходилось сидя, удерживая голову на весу. От такого «сна» сильно устаёшь, а шея к утру опухает и болит от напряжения.
Теперь гораздо проще с этим. И всё-таки...
И всё-таки, сегодня меня почти не радуют свободные места в городских отелях. Я знаю, что доступны любые номера, на любых этажах, с любыми видами из окон, по самым привлекательным ценам. Но не потому, что стало больше мест. Просто, стало меньше тех, кто совсем недавно составлял основную часть желающих поселиться,- моряков. Многие уехали, оставшись безработными, потому, что нет новых пароходов, а старых,- на всех не хватает. Ещё больше тех, кто не приехал сюда однажды, и не остался здесь, как я когда-то; тех, кому Порт никогда не станет родным.
Наверное, я был бы готов снова «пожертвовать» шеей, и провести несколько ночей на одном из вокзалов, лишь бы вновь появились конкуренты в гостиничных фойе, и коридорах Отдела Кадров. Но они не появятся. Я знаю, что не появятся. Боюсь, что уже никогда.
В своё время меня поразило здесь обилие молодёжи. Активной, красивой, рвущейся на север в поисках романтики и зарплаты. Ведь, я тоже когда-то с радостью и лёгкостью влился в их ряды. И город был таким же, как мы,- стремительно развивающимся, дерзким и молодым. Стариков не было, потому, что социальные гарантии обеспечивали выезд пенсионеров. Была даже специальная государственная Программа, которая так и называлась,- «программа переселения северян». Сегодня она прочно забыта, и денег на неё,- нет. А пожилых людей,- тем, кому некуда и не на что уезжать, на улицах становится с каждым годом всё больше и больше. От этого и сам город изменился, словно постарел и осунулся. На его обветренном лице, - старомодные очки, а в руке появилась тросточка...
***
С чем можно сравнить радость возвращения?
Ни с чем, наверное.Нет ничего похожего. Ничего такого, что можно было бы поставить в один ряд с этим событием. Совсем ничего. Даже близко.
Внешне, может показаться, что Порт встречает тебя не так приветливо и радостно, как хотелось бы. Тебе это представлялось как-то иначе. Привыкнуть к этому трудно, практически невозможно. Поначалу удивляешься, «на контрасте» вспоминая многочисленных улыбчивых агентов и представителей иностранных портовых властей. Но это только поначалу. Это нормально. Так бывает всегда. Очень скоро перестаёшь обращать на это внимание. Ты успокаиваешь себя тем, что чужое гостеприимство, чаще всего, показное, наигранное, неискреннее, и, возможно, корыстное. А здесь,- ты дома, здесь все свои, и кому бы то ни было - совсем не обязательно оказывать тебе радушие и тёплый приём.
Ты легко прощаешь хмурые лица, порывистый ветер, дождь и серое небо, понимая, что это только у тебя сегодня,- праздник, а для людей твоё возвращение,- это рядовая, ежедневная забота. А если нет, например, подходящего грузового терминала, портального крана, или свободной бригады докеров, то это уже не просто забота, а целая проблема для Порта. Поэтому и создаётся впечатление, что всем мешаешь, а твоё сегодняшнее счастье,- совсем неуместное, и вообще,- никому до тебя нет никакого дела. Но это, на самом деле, конечно же, только кажется,- думаешь ты. Просто, так получилось. Случайно. Именно сегодня.
Нет, конечно же,- так было не всегда! Ещё совсем недавно, корабли из дальних рейсов встречали с духовым оркестром. Музыканты выстраивались во фронт, и во время подхода судна к причалу, выдували что-то бравурное и торжественное из сверкающих труб, подогревая настроение и всеобщее радостное возбуждение. Многочисленные представители дирекции и профкома произносили приветственные речи, а затем вновь звучала музыка, заглушаемая криками и аплодисментами встречающих гостей и родственников. Корреспондент городской газеты подъезжал прямо к борту на редакционном «Москвиче», что-то записывал, и делал несколько снимков. Его появление придавало событию строгую официальность, и почти государственное значение.
А ещё, очень часто, для встречи передовых экипажей вместе с музыкантами приглашали пионеров из подшефной школы. Для них это тоже был праздник. И когда нарядно одетые дети, волнуясь и трогательно смущаясь, поочерёдно и хором читали стихи о нелёгком, но почётном труде моряка, сердце наполнялось теплом, а горло перехватывало от благодарности, гордости, и ещё от чего-то такого, что невозможно объяснить никакими словами.
Ты, вдруг, с удивлением узнавал, что тебя здесь, оказывается, помнили, и готовились к твоему возвращению. Ждали. Потому, что ты нужен,- дирекции, корреспонденту и читателям его газеты, которые завтра тоже узнают, что ты вернулся. Вот этим пионерам в красных галстучках и белых гольфах. А их учителя и родители? Ведь, они вместе с детьми сочиняли и разучивали для тебя стихи, репетировали «Крейсер Аврора», наглаживали одежду, звонили в диспетчерскую, и с волнением отсчитывали дни до прибытия твоего парохода. Значит, они тоже ждали?
А вот эти люди, случайно оказавшиеся в Порту, никого не встречающие, но застывшие от удивления, чтобы хоть ненадолго приобщиться к увиденному? Наверное, и они, эти прохожие, не были совсем посторонними, если оказались в эту минуту здесь. По крайней мере, тебе они тогда не казались чужими. В этот день для тебя, вообще,- не было чужих и посторонних. Не было. И не могло быть.
Странно, конечно. Вероятно, старые традиции были не совсем правильными. Они, наверное, не так влияют на подрастающее поколение? В конце концов, это, ведь, не космический корабль вернулся, и не герои спортивной олимпиады, чтобы приветствовать их аплодисментами и музыкой. Смешно, даже, сравнивать,- космонавты и моряки! Да, конечно. Чему может научить вид уставшего парохода, вернувшегося из дальнего плавания?
Хотя, при чём тут космонавты? Разве их сегодня кто-то ждёт с цветами и торжественными маршами? Не ждут. А, интересно, - кого-нибудь сегодня встречают с цветами?
Хорошо,- пусть не моряки, и не космонавты, а вообще,- хоть кто-то сегодня получает из чьих-то рук скромный букет со словами: «С возвращением вас!».
Вероятно, мы сполна и наперёд, авансом и в кредит получили однажды свои марши, цветы и овации. И все торжественные речи, обращённые к нам, отзвучали и умолкли навсегда. Не до нас сегодня. Но... Я же до сих пор помню, как это было. А те дети, которые читали стихи? Они, ведь, тоже это не забыли? Ведь, детская память такая цепкая. А музыканты? Или, им всё равно - где, и для кого играть? А корреспондент из газеты? О каких новых достойных героях и значимых событиях он пишет теперь свои репортажи?
Удивительно и грустно, как легко и быстро мы стали друг другу чужими, безразличными, и посторонними. Я так часто вспоминаю лица, глаза и улыбки незнакомых людей. А они? Можно указом отменить традиции и праздники, вместо «неправильных старых» законодательно установить «правильные новые». А память? Тоже?
Нет-нет, сегодня не надо цветов. Это я так... Обойдусь. В конце концов, не только обо мне речь. Просто... Может быть, всё это,- не меньше чем мне, нужно было тем людям, и детям, которые встречали когда-то корабли в Порту?
Ведь, правда, же, что-то было в этом?- Благородное и искреннее, величественное и вечное, как море и берег, как сама жизнь...
Сегодня нет оркестров, - не выгодно иметь их на балансе кампании. Нет профкома, и пионеров. А чтобы пройти на территорию нужно заплатить деньги в бюро пропусков,- коммерциализация. Чтобы выжить, каждый зарабатывает, как может. И мой родной Порт теперь,- такая же самостоятельная коммерческая единица, как торговый павильон с пивом и вяленой рыбкой, сразу за проходной. И владелец у них, наверняка, один и тот же,- место удобное и доходное, - было бы глупо уступать кому-то.
Теперь не принято встречать пароходы. Никому из начальства в голову не придёт приехать, поприветствовать вернувшийся экипаж, и поздравить моряков с возвращением. Старые традиции забыты, и отброшены за ненадобностью. Рынок подразумевает новые производственные отношения, и новые взгляды. Новые флаги развеваются сегодня на наших гюйс-штоках и реях.
Кто бы мог подумать? Но мы уже привыкли, и перестали удивляться. Ведь, даже корабли теперь переименовывают, потому, что некоторые их имена, как и традиции,- не вписались в новое время, и не звучат в нём.
Ну, ничего... Ничего страшного. На твоём настроении это почти не отражается, да и не может отразиться. Почему? Да потому, что ты вернулся!
Однажды. Может быть, спустя рейсы и годы, - к каждому это приходит по-разному,- ты, вдруг, понимаешь, что никакие заработки, дефицитные товары, и заграничные впечатления никогда не сравнятся с тем эмоциональным переживанием, которое испытываешь в день возвращения. Пусть, даже, без музыки и пионерских стихов. Просто, тебе радостно от того, что снова идёшь по родному Порту, вдыхая полной грудью его воздух.
Теперь всегда, когда ты будешь вспоминать самые приятные и радостные события своей жизни, то неожиданно для себя, в глубинах памяти вдруг, оживёт яркой цветной картинкой отдача якоря на знакомом рейде. И вновь зазвучит издалека «Октябрьский марш» на оживлённом причале в тот момент, когда швартовы твоего парохода мягко обвивают чугунные береговые битенги, заботливо покрашенные накануне, специально к твоему возвращению...
***
Казалось, что мне совсем не жалко...
Что же, тогда, я?
Почему перед моими глазами разворачивается этот пестрый веер событий? Раскланивающийся агент с ехидной улыбкой,- «Здоровья вашей матушке...». И штурман Сергей с ледокола «Ленин».
Зачем я пишу о музыкантах, которым, наверное, было выгоднее играть на чьих-нибудь похоронах или свадьбах? Для чего я вспоминаю о пионерах, и вновь пытаюсь найти им место в сегодняшнем дне, перенося их из своего прошлого, которое уже там... Где в нём, к счастью, уже никто не сможет ничего изменить никаким указом.
Хотя бы один раз в жизни это нужно было пережить и почувствовать. Я рад и благодарен, что успел. Успел узнать и увидеть,- как это должно быть. У меня это уже никто не отнимет. А про сегодняшний день я всё понимаю, и не обижаюсь. Поэтому, медленно и с наслаждением спускаюсь по парадному трапу, и делаю первые шаги по пирсу,-
- Здравствуй... Здравствуй, Порт ! Я вернулся!
Я никому не скажу об этом. Но мне так легко представить, как сейчас, в эту минуту, назло дождю и созвучно настроению, мог бы заиграть оркестр в мою честь.
Пусть ненадолго.
И совсем негромко...
(Мурманск. 1995)
