"Старая кастрюля"***
Стоя на оживлённом пятачке, перед выходом из метро, пожилая женщина зябко поёжилась, подняв воротник пальто, и повернулась спиной к ветру. Холодно. И снег совсем не новогодний,- секущий, колючий и противный. Притопывая старомодными ботиками, и раскачиваясь в такт из стороны в сторону, она, вдруг, неожиданно тонко «запела» спешащим мимо неё прохожим,- « Сво - бо - ду - у! Сво - бо – ду - у! Сво - бо – ду - у...»
Колыбельная какая-то.
«Ты чего, мать? Что с тобой?»
Она замерла на мгновение, и, внимательно посмотрев в глаза, словно изучая меня, развела руки. Я с удивлением открыл рот...
«Свободу Михаилу Ходорковскому!» - красовался на её груди кусок картона, приколотый булавками. Кривая надпись, сделанная шариковой ручкой, была едва различима.
- А-а-а... Протестный электорат? - разочарованно выдохнул я.
- Политически активная часть населения! - грамотно поправила бабулька, и улыбнулась в ответ.
Эмалированная посудина в её руках напомнила трогательную картинку,- заботливая молодая мама варит манную кашу своему малышу. Может быть, так и было когда-то? Наверное, так и было... У каждого из нас была мама, и каша, и вот такая «персональная» кастрюлька с незатейливым рисунком на боку.
- А это,- зачем?
- Это? Чтоб услышали! - задорно засмеялась она, и сняв крышку, беззлобно погрозила ей кому-то «наверху».
Вспомнились «Марши Пустых Кастрюль». Да-да... Было. Это нехитрое оружие «выстрелило» когда-то. Но, времена меняются, невзирая на то, что люди остаются прежними.
- Ты бы шла домой, мать. «Голубой Огонёк» по телевизору. Праздник. Новый Год. Стоишь тут. Замёрзла совсем...
- А ты, никак,- «Единорос»? - подозрительно наклонила голову «политически активная часть населения», и нахмурила брови.
- Да, нет... Не «Единорос». Беспартийный я. Просто... Понимаешь... Неправильный у тебя плакат, мать. Мне кажется, что неправильный...
Она подошла совсем близко, прикрыла ладонью лицо от снежных осколков, и устало вздохнула,-
- Ну что ты говоришь? Разве можно? Вот так... Это, ведь, не по-русски. Ты, вот, молодой тоже... Неужели тебе совсем не жалко, а?
Сколько же нужно иметь сострадания и тепла, участия и жалости? Что нужно ещё вытерпеть, вынести, пережить и прочувствовать, чтобы сердце обуглилось злостью и злобой? Чтобы наступила апатия и безразличие. Что может заколотить «крест-накрест» Совесть? Душу...
- Я не то имел в виду,- смущённо пытаюсь оправдаться, и отвожу взгляд.
«Ты понимаешь, мать... Свобода,- это, наверное, состояние. Души. Духа... Это не то, что снаружи. Стены, двери, решётки и засовы не могут её отнять. Я не знаю. Думаю, что только внутренне человек может быть свободен. По-настоящему. Даже в тюрьме. Разве, не так ...?»
Она, растерянно, как школьница, опустила голову, и, глядя на своё неказистое воззвание, беззвучно зашевелила губами, изучая его содержание.
- На... Подержи!
В одно мгновение я становлюсь нелепым и смешным. В одной руке - портфель, в другой кастрюлька. Мой вид сразу же привлекает удивлённые взгляды прохожих.
Ещё через минуту она отстегнула булавки, и протянула мне картонку с надписью,-
- Возьми вот... Ручка есть?
- Зачем? - не понял я
- Напиши! А то у меня руки замёрзли...
Я достал фломастер, и вопросительно посмотрел,- «Что дальше?»
- Напиши, как нужно, сынок.Как правильно, - так и напиши,- кивнула она.
- Что писать?
- Пиши... Пиши... Всё ты знаешь сам!
***
...Час пик. На автобусной остановке людно. Над площадью неожиданно разносится странный звон. Вместе со всеми оглядываюсь на этот необычный сигнал. Я догадываюсь, кто его подал.
- Что там?
Две девушки и юноша только что оттуда,- из метро.
- Что это? – вновь спрашивает женщина, обращаясь к молодым.
- Да-а-а! Бабка там какая-то! С плакатом и кастрюлей!
- С каким плакатом?
Одна из девушек захлёбывается от смеха,-
- «Волю Михаилу Ходорковскому!»
- Что-о-о???
- Волю!
Женщина укоризненно качает головой, и отходит в сторону.
- Вот, «старая кастрюля»! Совсем выжила из ума! – потешается молодёжь.
Я смотрю на них, смеющихся, сильных. Лица светлые, красивые. Взгляды открытые, дерзкие. Независимые. И только сейчас, кажется, впервые в жизни понимаю, что это,- прошлое. Да-да. Юность. Это,- прошлое. То, что уже было, и никогда не повторится. Мы, почему то убеждены, и непременно настаиваем на том, что именно они,- именно это, наше будущее. Вот такое. Молодое, здоровое, беззаботное, весёлое. Нет. К сожалению...
А что же, тогда, - будущее?
Какое оно?
Не знаю.
Хотя...
Не оно ли,- ходит сейчас в старых, стоптанных ботах по январскому снегу? Быть может, будущее именно сегодня, путая свободу с волей, стоит на людной площади, и отчаянно гремит пустой маминой кастрюлькой, словно хочет дозваться, предостеречь, и предупредить нас о чём-то...
( 03.01. 2010)