Чужая страна. Главы 4-7. 37 тыс. знаков.

[Dr.Spock]

ГЛАВА 4

Четыре дня разведчики проползали около позиций укропов. Особо не таясь, те стягивали силы к Красногоровке – Кок несколько часов подряд наблюдал снование техники по трассе. Перемирие перемирием, а укропы не зря сюда танков прикатили. К востоку – позиции ополчения в Старомихайловке, выступом упиравшиеся в мягкое подбрюшье украинских войск. Вот они и мечтали срезать его одним махом, открыв себе дорогу через улицу Абакумова на Донецк.
Сегодня целый день было ясно. Солнце клонилось к закату, оранжевым светом освещая терриконы. Шумел лес, деревья которого гнулись под резкими порывами ледяного ветра. Мокро и холодно, но весна брала свое.
Кок шел сегодня в тыловом дозоре вместе с Лежей и Крюком. На ботинках налипло по пуду грязищи, и к каждому шагу теперь нужно было прикладывать усилие. За четыре дня в рейде он основательно устал, и единственное, о чем он теперь мечтал, было лечь, засунув ноги куда-нибудь в тепло.
Группа остановилась на привал перед крайним рывком до «дома». Кок наведался в ядро группы. Сейчас Ярс, стоя на коленях перед картой, давал последние указания перед выходом:
- Вот здесь перейдем дорогу, - обрисовывал план командир, - придется проходить через вот эту посадку, а потом вдоль поля по овражку. Знач, вот только в это месте, - Ярс ткнул в карту антенной рации, - до укроповских окопов никак не больше полукилометра, аккуратно надо. Раньше можно было пройти справа от насыпи, но там укропы недавно шароё…лись, и наши понаставили везде мин. Знач, пойдем слева, по ложбинке. Так шо соберитесь, пацаны – мы уже почти дома… Рисковое место здесь – до укропов метров пятьсот, ну перебежим уж как-то. Дошли уже почти.
Командир раздал финальные указания. Головная группа у дороги встретится с «посыльным» и первой перейдет через дорогу.
Выходить было решено после наступления темноты. Саперы сейчас проверяли дорогу и наличие на пути «сюрпризов» - все-таки рядом вражеские позиции, и тут гарантированно было понатыкано ловушек. Потому командир отправил в помощь головному дозору Сома – два сапера лучше одного.
Коку пора было возвращаться к своим дозорным. Пока крюк осматривал окрестности, Лежа уселся отгадывал кроссворды. Откуда только у него сил хватает?
- Сыш, Кок, а что такое сигариллы? – приглушенным голосом спросил он.
- Ну есть сигары, а есть сигареты. Сигариллы – нечто среднее.
- Типа маленькие сигары?
- Типа большие сигареты. Тебе зачем?
- Да тут подходит…
Через час стемнело. Тонами командир дал знать о выдвижении. Разведчики поднялись, разминая затекшие ноги, и двинулись в путь.
У дороги ядро группы и дозорные соединились. По сигналу командира все должны были одним рывком перебежать на ту сторону.
- Головные уже встретились со встречающими, все класс, - передал Фил слова командира Коку.
Группа залегла у дороги. Командир наблюдал за огнями левее, в полукилометре вверх по дороге. Там начинались позиции укропов.
Прошло еще минут десять.
- …Давай-давай, вперёд! – внезапно скомандовал командир.
Все разом вскочили и побежали, пригибаясь, вперед. Через полминуты они, тяжело дыша, уже брели по указанной командиром на карте ложбинке. Начинаясь метрах в пятидесяти от дороги, она расширялась в овраг, с перерывами тянущийся почти до позиций ополчения.
- В стаю не сбиваемся, дистанция пять метров! – шепотом сказал Фил.
- Дистанция пять метров! - по цепочке передавали друг другу разведчики.
Уже дошли… Скоро они будут дома, греться под теплыми одеялами. Вон уже видны огни «больнички».
Но именно в такие моменты, когда, казалось бы, можно уже расслабиться, происходит полная х..ня.
Хлопок. Сноп искр, из которого с громким визгом вышибло вверх заряд. Доля секунды – и взрыв разорвал тьму, накрыв кого-то из шедших впереди группы.
Ноги подогнулись, Кок рефлекторно упал на землю. В тот же момент рой осколков с резким визжанием расцарапал воздух мимо него. Он все же почувствовал удар куда-то в предплечье.
Со стороны окопов укров взметнулись вверх осветительные ракеты, осветив поле зеленоватым светом. Тот час с их стороны открыли огонь – сначала беспорядочный, но свист пуль теперь явно слышался рядом. Кок с Крюком в два прыжка влетели в ложбинку на скат насыпи и начали «работать» по вспышкам – надо было выиграть время для раненых.
Вспышка выстрела у укропов – Глеб клал туда короткую очередь. Ждал секунду, еще одну.
Время шло. Израсходовав один магазин, Кок плюхнулся на грунт – сменить на полный. Краем глаза увидел, что к ним с Крюком взбирается Лежа и Фитиль со своим граником*.
Доставая из разгрузки рожок, Кок бросил взгляд на группу. Ребята смещались вверх по овражку. Внизу кого-то положили в плащ-палатку. Командира оттащили в сторону, а Малой отдал пулемет и забросил на себя раненого – очевидно, многим досталось.
Клацнула защелка магазина, рукой дернул крючок затвора. Прицелился по вспышке, нажал чуть… Вдруг в стороне одна за другой мигнули три вспышки, а через секунду донеслось знакомое «ух-ух-ух»:
- А-Гэ-Эс! ложись! – заорал Крюк.
Четыре разрыва легли прямо перед овражком, в котором оставшиеся перематывали раненых. Сейчас укропы пристреляются, и следующие выстрелы лягут прямо в ложбинку.
Лежа почти долез до позиции Кока, но вдруг будто поскользнулся, завалившись на бок. Крюк и Фитиль схватили его за лямки разгрузки и рывком подтащили наверх.
- Я нормально, не тормози! – прокричал Лежа, перекатываясь на бок. Уперев приклад автомата в землю, он навскидку послал первую гранату в сторону вспышек выстрелов АГСа. Сразу вставив следующую гранату, стал ждать разрыва. Вспышка – слишком вправо и близко. Чуть повел ствол в сторону – выстрел, ждет разрыва.
Глеб уже всадил в сторону АГСа половину рожка - без толку, стрельба не останавливалась. Похоже, расчет скрыт за бруствером. В голову пришла идея:
- Фитиль, давай жахни! Только не отсюда, отбеги по насыпи! – и опять вернулся к прицелу автомата.
Гранатометчик подхватил РПГ* и скрылся в темноте.
Посреди ложбинки, точно в том месте, где полминуты назад перематывали Ярса, захлопали взрывы гранат АГСа.
Лежа на них и бровью не повел. Для него не существует больше ничего: он ждет разрыва своего ВОГа*. Опять недолет. Следующий выстрел, ждет. Укропский АГС опять хлопнул, и тут же захлебнулся . В мерцающем свете сигналок* стало видно, что бруствер затянуло дымкой. Наконец попал!
- Лежа-красавчик, жги! – заорал Крюк.
Кому-кому, а ему подсказывать не надо – Лежа «на автомате» вставил следующий ВОГ и послал туда же. Сразу, до прилета, вставил следующий и послал чуть левее.
Откуда-то чуть спереди послышалось:
- Выстрееееееел! – тьму разорвала вспышка, ракета рассекла воздух. Это уже Фитиль жахнул из РПГ. Где-то на укропских позициях ответом рванул взрыв.
Крюк привстал на колено, осмотрелся. Командира и остальных раненых уже оттащили вверх по ложбинке. Сзади по насыпи к ним приближался кто-то из своих – вероятно, из головного дозора. Это был пулеметчик Ахмед:
- Уходите, я сработаю!
Крюк хлопнул по плечу продолжающего стрелять Кока, закричал на ухо:
- Достреливай и уходим, сейчас Ахмед сработает концовку!
Пулеметчик плюхнулся на освободившееся место справа от Кока.
- Я тебе трассерами даю цели! – крикнул Ахмеду тот, меняя магазин на «забитый» трассирующими патронами.
- Валяй! – приготовился к стрельбе Ахмед, приложившись щекой к прикладу пулемета.
Глеб выстрелил несколько раз в сторону бруствера и нескольких особо «наглых» позиций, которые он обработал до этого.
Пока со стороны укропов ответа не было. Они там, наверное, думали, что если подорвется кто, то они как в тире оставшихся расстреляют. Вот только х..ешки. По ним сразу четверо стволов гасить начало. Странно только, что Малой с пулеметом сразу не подключился. Потом Лежа так талантливо из подствольного* гранаты положил. А уж когда Фитиль из РПГ* по ним хлопнул - так укропы вообще притихли.
Ахмед начал поливать из пулемета очередями – у Глеба чувство было такое, что рядом с левым ухом начала работать артиллерия.
Добив «рожок»*, Кок подорвался с земли, помогая Крюку поднять Лежу. Они подхватили его с двух сторон под бедра, а тот обхватил их вокруг шей. Так они и ломанулись через кусты, пока Ахмед короткими очередями достреливал оставшуюся в цинке ленту.
Сзади хлопнул еще один выстрел РПГ – похоже, Фитиль решил закрепить успех.
Они бежали в полной темноте, ведомые только вспышками выстрелов с позиций больницы – это свои наконец решили поддержать разведчиков огнем. Голые ветки кустов нещадно хлестали по лицам. Временами спотыкаясь, когда ноги очередной раз проскальзывали в мокрой грязи, они упорно подымались и шли вперед.
Из темноты сверкнул приглушенным светом фонарик:
- Пацаны, вы? Это Сом!
- Б..я, далеко до позиций? Мы Лежу тащим, - тяжело дыша, выдавил Крюк.
- Метров двести, давайте за мной, я чуть подсвечу… Сильно ранило?
- Нормально, - прокуренным басом ответил Лежа. – Забери автомат мой, шоб пацанам полегче было.
Остаток пути прошли быстро, по хорошо утоптанной тропе. Вот и показались тусклые огни больнички. Их уже встречали свои:
- Живые, пацаны?
- Раненого за котельную, сейчас «таблетку»* подгонят! – подсказал кто-то из темноты.
Здесь уже было шумно. Разведчики сбросили снаряжение и оружие на асфальт и теперь помогали своим раненым.
Ярс лежал на вытащенном откуда-то матрасе, а Кеша, - взводный врач, - ножом срезал с него лямки разгрузки. Рядом стоял с кто-то из местных, держа на весу капельницу.
- Ярс, шоб я на месте здох, там только сигналки были, и те по краям!.. – уже в который раз повторял он командиру, - Я ж нормально головной дозор встретил! Ну не могли…
За забором послышался двигатель машины – это за ранеными.
Глеб с Крюком усадили раненого Лежу рядом. К нему подскочил Ментос:
- Что за ранение? - сходу спросил медик. – Жгут клали?
- Нормально у меня, осколок просто… - ответил Лежа.
Кок осмотрелся, переводя дух.
Малой сидел на бордюре и курил. Его правый глаз заплыл огромной гематомой, лицо залито кровью. Ясно теперь, чего он не стрелял из пулемета, когда начался бой. Ахмед потом еще рассказал, что Малой почти вслепую тащил на себе раненого командира.
Кто погиб, Кок еще не знал. Похоже, это был кто-то из ядра группы – всех своих дозорных он видел живыми.
Он подошел к телу, накрытому брезентом. Рядом с ним сидел Фил и связист Сеня. Кок хотел было спросить, но осекся, увидев рядом покореженную снайперскую винтовку с разбитым прицелом.
«Мел погиб», - пронеслось в голове. Сомнений быть уже не могло.
Брезентовое покрывало сочилось темными пятнами. Из под него торчала, залитая кровью, кисть руки. Глеб прикрыл ее тканью, а затем устало сел рядом с ребятами.
Ком подступил к горлу. Обветренные глаза начали наливаться слезами. Он не мог смотреть на тело друга, и попытался отвлечься. Поодаль Малой стоял на коленях и пытался смыть кровь с напухшей головы. Кто-то из местных поливал ему голову водой. С Лежи стаскивали разгрузку, пытаясь найти ранение. Сом помогал грузить в «таблетку»*командира.
Глеб попытался встать, но его тело внезапно пронзила резкая боль. Он упал обратно на бетон, застонав.
Ранена правая нога. Вся его «горка»* была в крови Лежи. Кок осмотрел бедро – а вот и дыра в штанине. Здесь уже его кровь. Он пальцами разорвал ткань, оголяя рваную рану.
В горячке боя Глеб не заметил ничего, но сейчас действие адреналина прошло и ранение дало о себе знать.
- Ребят, помогите встать, - обратился он к Сене с Филом. – Меня, походу, тоже зацепило.
Машина с раненым Ярсом еще не отъехала. Похоже, Коку тоже придется прокатиться до госпиталя.

ГЛАВА 5

Со времени приезда прошло чуть меньше года. Глеб понемногу обвык на фирме. Ему здесь нравилось - он часто подолгу оставался в цеху уже после окончания рабочего дня, и за первые пару месяцев уже полностью втянулся в рабочий ритм.
Делить быт с Ильей было вполне комфортно - вместе готовили, убирали, вскладчину платили за жилье. Раз в месяц за деньгами приезжала хозяйка - беспокойная женщина лет пятидесяти. С ней процедура оплаты за квартиру приобрела характер обряда. При встрече она каждый раз предупреждала постояльцев :
- Ой хлопчики, только вы тут не дебоширьте, а то сверху соседи – так там капитан милиции живет…
Илья перехватывал инициативу:
- Тё-ёть Люд, ну сколько ж можно? Мы хоть раз тут шумели?
- Было когда-то, мне соседи говорили!
- То было давно и неправда, - отшучивался Ильюха.
Выслушав все распоряжения, они выпроваживали хозяйку, надеясь увидеть ее не раньше чем через месяц.
Летом, когда ранение Глеба поджило, они с Ильей начали бегать по вечерам кроссы. Потом пошли в спортзал, где месяц назад Глеб познакомился с Юлей.
Сейчас она лежала на кровати, раскинув по подушке вьющиеся русые волосы. Глеб встал пораньше, и теперь смотрел на нее, спящую, и думал о своем.
Все время, пока он был на Украине, он постоянно был настороже. Фактически он был на нелегальном положении, и потому чувство легкой тревоги не покидало его. Глеб считал его полезным – оно не давало расслабиться и потерять бдительность. Он также замечал за собой привычные разведчику рефлексы. Идя по незнакомому месту, он привычно осматривал дорогу «по-часовой»: рыскал взглядом слева-направо, а потом смотрел под ноги. Открывая дверь подъезда, заходил не сразу, а ждал, пока глаза привыкнут к темноте.
Но последние пару дней привычная осторожность сменилась неясным чувством опасности.
Позавчера вечером, когда у заводившегося неподалеку жигуленка рванул выхлоп, Глеб рефлекторно плюхнулся животом на мокрый асфальт и в секунду отполз под бордюр. В итоге разбита бутылка с солеными огурцами, куртка и джинсы испачканы грязью.
- Расслабься, парень, - сказал тогда Ильюха, помогая отряхиваться. – Ты уже не на войне.
Это ощущение не давало ему покоя ни на секунду. Именно оно сейчас разбудило Глеба и вытянуло из-под теплого одеяла, нагретого телом девушки.
Что это с ним? Ранее он не замечал за собой признаков паранойи. Еще хуже, если это было предчувствие надвигавшейся беды.
Потягивая из кружки дымящийся чай, Глеб начал напряженно думать, что могло стать причиной его навязчивого состояния. Он не сталкивался с милицией, не имел проблем с соседями, обходил стороной пьяных атошников*. Кок ни разу не звонил друзьям в Донецк, только пару раз переписывался с Малым и Сомом в интернете.
Кроме того, что Глеб фактически находился в стане врага, он подпадал под призыв в украинскую армию. Учитывая то, на чьей стороне он воевал, этот факт казался ему даже несколько забавным.
Глеб вспомнил, как однажды, будучи на позициях под Ясиноватой, Филу позвонили из украинского военкомата. Позвонивший был недоволен тем, что Фил еще не прибыл на комиссию, и он пытался пугать его уголовной ответственностью за уклонение от призыва.
Фил жестами подзывал всех поближе, а затем включил громкую связь.
- …Я вам еще раз говорю, вы обязаны появиться по месту временной прописки не позднее двадцатого числа, иначе… - напирал на своем голос из динамика.
- Так подождите, я ж уже служу, - прервал его Фил под сдавленные смешки окружающих.
- … Как? Где служите?
- Ну вот служу уже, в разведке, автомат держу в руке…
Мел хрюкнул, не в силах сдержать хохот.
Голос из телефона замолк. Звонивший явно был в замешательстве.
- Вы на связи еще? – спросил Фил.
- Да-а.. Я… Так вы…Вы служите? В какой части?
- Служу в Гвардии.
- В национальной гвардии? Какой батальон?
- Не, я в другой гвардии, - и, немного подождав, добавил: - В Республиканской Гвардии Донецкой народной республики!
Тишину разорвал хохот солдат, сидящих вокруг. Фил нервно замахал руками, чтобы все затихли.
Военком на той стороне молчал, не зная, что еще спросить, но трубку тоже не клал. Наконец, собравшись с мыслями, он задал самый глупый вопрос из возможных:
- Значит, - выдавил он из себя: - Значит, здесь вас можно не ждать?
- Ну почему же, я же разведка. Так что у вас мы будем первыми, танки чуть позже подъедут.
Его слова утонули в буре хохота…
Воспоминание растаяло. Глеб открыл глаза. Юля уже повернулась к нему, немного приоткрыв сонные глаза:
- Чего ты так рано? Выходной же?
- Да не знаю… На работу съезжу. Ты спи.
Она проводила его до дверей, поцеловав напоследок.
Через пять минут Глеб уже ехал в автобусе, смотря из окна на пустынные улицы.
Город стал неопрятен, он как будто постарел за два года. С первого взгляда это было мало заметно, но постепенно Глеб начал замечать мелочи, которых раннее не было. Огромная яма в асфальте прямо в центре города, которую в час-пик обтекает бурный поток машин. Облупившаяся желто-голубая краска на заборах, ограждающих заброшенные цеха фабрик и полуразрушенные дома. Разбитые витрины некогда крупного торгового центра прямо около центральной городской площади.
Вроде вокруг и не грязно – коммунальщики работают, мусор убирается, но все голые места на столбах и домах моментально заклеиваются объявлениями. И объявления эти – повсюду: около подъездов и на столбах деревьев, на остановках и мусорных баках – все покрыто неровным слоем разноцветных бумажек.
По-мелочи - малозаметно, но все вместе вызывало стойкое ощущение запущенности города.
В автобусах в открытую висит реклама о наборе новых работниц в сферу интим-услуг. Однажды Илья указал на объявление, в котором предлагалось подработать «курьером по доставке специй и ароматических смесей». Работа с командировками в ближнем зарубежье, предлагают хорошие деньги. Молодых ребят, ведущихся на быстрый заработок, ловят через неделю в России с пачкой наркоты.
- Идиоты, - говорил Илья. – Сами виноваты.
Да, они не думали на шаг вперед. Но если бы они не боялись попасть в украинскую армию и могли заработать на родине – повелись бы они на это?
Для сравнения, Илья рассказывал про командировку в Киев. Так вот в столице эта смута чувствуется особо ярко. Железнодорожный вокзал в Киеве, отремонтированный к футбольному чемпионату в 2012-м, ныне напоминает смесь цыганского табора и неубранной казармы. Каждый день отсюда едут или сюда прибывают солдаты. Прямо в холле вокзала, выложенном мраморными плитами, на вещмешках сидят или лежат «синие» армейцы, - кто им скажет чего? Хлопцы на фронт едут, хули тебе не нравится?
Был Илья и на Майдане - теперь-то и названия «Крещатик» никто не помнит. «Майдан» похоронил душу столицы.
На самом Майдане второй год стоит строительный забор, окружая полуразрушенное здание «Дома профсоюзов». Пустые окна, зияющие копотью от пожарища, на все этажи затянуты огромным желто-голубым баннером с самым популярным сейчас националистическим лозунгом. Во время переворота в доме находился штаб Правого Сектора*. Под конец огромное здание загорелось одновременно на нескольких этажах, похоронив все доказательства пыток и издевательств над пленниками…
… Быстро добравшись до работы, Глеб вошел в цех. У токарного станка в рабочем комбинезоне поверх белой рубашки стоял начальник. Закатав рукава, он раскручивал крепежи, чтобы вставить заготовку. За его работой наблюдал темноволосый паренек, стоявший рядом.
Начальник сразу обратил внимание на вошедшего:
- Колька, пойди познакомься, - сказал он, не отвлекаясь от станка.
Парень послушно подошел к Глебу, поздоровался. На вид лет двенадцати, он чем-то неуловимо похож на Геннадьича.
- Вот такой пацан растет. В пошлом году на бокс отдали…
- Сколько ему?
- Одиннадцать.
- Как раз хороший возраст. Скоро на соревнования будет ездить…
- Да, тренер то же самое говорит. Он уже и дистанцию чувствует, и пробить может хорошо… Многое пока не понимает, но он быстро учится.
- А тут, подучиваете бизнесу?
- Да какое там, - отмахнулся Геннадьич, неумело скрывая гордость за сына, - Пока так, пусть азы осваивает. Хоть будет знать, каким боком к инструментам подходить – лишним не будет, а то сейчас у всех руки из ж...пы, нормального работника не найти. Ты, кстати, чего приехал? Выходной же?
- Да чего-то, сам не знаю…
- Ты знай: человек, который не знает, чем ему заняться в свободный от работы день, либо дурак, либо глубоко несчастен. Так что не надо тебе сейчас здесь сидеть, я цех закрывать буду. На Старый Новый год уезжаешь?
- Да не решил еще, - Глеб действительно еще ничего не придумал.
- Ну тогда четырнадцатого вечером подваливайте с Ильей ко мне. Я наберу. Посидим, поговорим, закусим…
- С удовольствием, но только я не пью.
- Ну и славно, меня как раз от бухла оттащишь, - пошутил Геннадьич. - Может дочка моя подъедет – она в Польше учится, родителей уже три месяца не видела, может хоть сейчас вырвется…
Начальник был в хорошем расположении духа – он, вероятно, был рад похвастаться сыном. Паренек действительно был толковый. Перед уходом он сам сложил все инструменты и вырубил рубильник. Геннадьич продолжал:
- Колька иногда будет после учебы приходить. Если я занят или нет меня – к станкам и циркулярке не подпускай, но по-мелочи там – подучивай, не стесняйся. Слышал, Колян, – обратился он к сыну. - Ты Глеба… Как тебя по-батюшке?
- Сергеевич.
- … Ты Глеба Сергеевича слушай, что говорит сделать – делай. Понял?
- Понял, - звонко ответил пацан.
Геннадьич не обманул – утром следующего дня зазвонил телефон. Глеб, спросонья ничего еще не видя и не понимая, голос начальника не узнал.
- Ты ж говорил, не пьешь? – голос, помедлив, добавил: - Геннадьич это.
- О, доброе утро. С Наступающим, - выдавил из себя Глеб.
- Ну чего, вечером подъезжайте, Илья знает куда. Планы не изменились?
- У меня нет, а Илья может к девушке поедет.
- А, по бабам? Дела амурные? Ну пускай, я так и запомню. Тебя ждать?
- Да, я его попрошу объяснить, куда ехать.
- Давай, жду к шести.
- Понял, до вечера, - он положил трубку.
Илья спешил, а потому привез Глеба на место раньше назначенного времени. Распрощавшись с другом, Глеб решил пройтись по магазинам чего-нибудь прикупить – как-то нехорошо в гости заваливаться с пустыми руками.
В магазине народу было немного: кто-то снует в алкогольном ряду, пару человек набирают фрукты. Глеб прошел мимо, собираясь выбрать чего-нибудь сладкого. Выбор пал на солидную упаковку конфет, пригодную для похода в гости.
Он направился к единственной работающей кассе, у которой сейчас столпилась небольшая очередь.
Краем глаза он заметил, что сбоку кто-то подошел. Глеб обернулся. Рядом стоял солдат в украинской полевой форме без нашивок. Небритый, в нестиранном обвисшем камуфляже. Глеб уже не раз видел похожих на вокзалах и по городу.
Он стоял, ссутулившись, и искоса смотрел на Глеба. Конфеты он не выбирал. В руках держал упаковку вафель и бутылку чего-то алкогольного. Было видно, что он подошел не просто так:
- У вас не будэ гривень десять-двадцать? – обратился к Глебу, всем своим видом извиняясь. - Контуженому солдату з АТО*?
- Так десять или двадцать?
- Скильки дадите…
Глеб потянулся за кошельком.
- Че, не платят вам в лучшей армии Европы? – спросил он незнакомца. Появился шанс узнать про армию, что называется, «из первых уст».
- Не платять уже второй мисяць. А если бы и платили, то снимають все за чуть-шо… Все по тыще зарабатують… - солдат, изголодавшийся по общению, охотно отвечал Глебу.
Сельский говор выдавал в нем неместного. Глеб спросил:
- А сам откуда?
- З-под Краснограду. Жинка у матери с дочкой тут живе, до них приехав. Не могу ж так просто зайти…
Глеб достал зеленую купюру в двадцать гривен, протянул солдату. Тот взял ее огрубевшими черными пальцами. Вместе они прошли на кассу. Расплатившись за конфеты, Глеб подождал солдата у выхода.
- Ну че, хватило?
- Да, спасибо, - закопченное лицо солдата исказила улыбка. – Теперь не выгонять…
Они вышли на ступени, освещаемые вывеской супермаркета.
- Сам в увольнительной? – спросил его Глеб, пытаясь продолжить разговор.
- Да, завтра назад поиду. На Артемовск... Мене мобилизовали в сентябре, ще больше полгода служить. Хоч вешайся…
- Шо такое? – Глеб приготовился выслушивать накипевшее.
- Та капец. З работы уволили, як узнали, шо в армию забырають. Там уже сто раз заболел-переболел. А еще больше полугода служить…
- А сепары чего, стреляют? – подыграл Глеб.
- Сепары… Та шо, бывает. И мы стреляем часто. Но они хоть в атаку не идуть.
- А если пойдут?
Солдат замолк, ничего не ответив.
Они расстались на перекрестке. Глеб смотрел вслед солдату, не отрывая взгляда.
Они были врагами. Но ненавидеть этого обнищавшего крестьянина, которого власть загнала в армию под угрозой тюрьмы, никак не получалось. Им уже нечего было делить: у них обоих отняли страну.
В частном секторе Глеб легко нашел нужный дом. Григорьич приветливо встретил Глеба у порога:
- … Ну, с Колькой ты уже знаком, - кивнул он на выглядывающее из комнаты улыбающееся лицо сынишки, - Хозяйка сейчас освободится.
Из глубины дома выпорхнула невысокая женщина, приблизилась к гостю. Улыбаясь, протянула тонкую руку:
- Ирина, - и, пожимая ладонь Глеба, добавила, - Валентиновна. Проходите, чего вы в проходе тут толпитесь, - обратилась она одновременно к нему и мужу, продолжая лучезарно улыбаться.
«Симпатичная,» - отметил про себя Глеб. Не полная, но и не худая. Правильные черты лица придавали ей шарма. Теперь ясно, от кого Колька унаследовал темные волосы.
Вместе с семьей в квартире жил их питомец – здоровенный лабрадор. Выбор породы казался какой-то данью моде, а кличка «Лаки» – вообще неприкрытой банальщиной, но говорить об этом в открытую Глеб не собирался. Была бы это собака Ильюхи – тогда да, он бы не упустил свой шанс поиздеваться.
Он потрепал дружелюбного пса за ухом и прошел в красиво обставленный зал.
Вечер прошел в тихой приятной обстановке. Григорьич без конца рассказывал про бизнес и свою семью. Под конец вечера Глеб, наверное, знал все о их мебельной фирме и о дочери начальника.
- … А чего ей в Украине оставаться? Пусть в Европе остается, там зарабатывает. Я уже второй год почти «на унитаз» работаю – у меня доходы равны тратам. Тут порядка не будет, пока вот эти у власти, - он показал пальцев в телевизор. - Ты сам глянь на эти жирные тупые рыла! Чего они вообще полезного сделать могут?! Ты посмотри, шо они натворили: в стране жить невоможно уже! Пусть нас уже захватывает кто-то – Польша там, или Россия… Наши порядок навести не в состоянии… К ним в Раду* приезжает американец этот, Байден. Так они его как туземцы белого бога встречают. Надеются, что им американцы счастье тут построят…
- Тебя опять по политике несет? – улыбаясь, в комнату вошла Ирина. - Не утомляй гостя!
- Молчи женщина, до марта далеко еще…- отшутился Геннадьич, и снова переключился на Глеба. – Вот тебе пример за американцев. В молодости, в Афгане, мы, - срочники зеленые, - ходили со спецназом на душманские караваны, и с местными мосты налаживали – по кишлакам ходили, торговали, меняли тушенку на одежду теплую, на мясо, на хлеб. Специалисты приезжали наши, инженеры гидроэлектростанций понастроили, больниц, школ. А шо американцы? Повоевали вошли, их повзрывали там фугасами – вышли. Из Вьетнама драпали, из Ирака драпали, из Афгана теперь драпают. Нигде после них лучше не стало. И они собрались нам что-то построить?
- Если ты так все понимаешь, чего ж ты тогда на майдан ездил? – спросила Ирина. Чувствовалось, этот спор между ними был уже не раз. - Я же тебе говорила, что они страну развалят, а ты туда всяким бомжам дрова возил…
- Ты не путай, «страну развалят»… Крым они просрали, но забрала его Россия. На Донбасс напала…
- Не нападала на нас Россия, - сказал Глеб.
Повисло напряженное молчание. Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Он поднял глаза. Геннадьич с недоумением смотрел на него.
- Нету там российских войск, - продолжил Глеб. – Вам никогда не скажут прямо, что воюют с собственным народом. Это равносильно признать себя преступником и разжигателем гражданской войны. Не будут же в Киеве в открытую говорить : «вы идете убивать таких же граждан, как вы, за то, что они не признали нашу власть»?
Геннадьич сидел, как громом пораженный.
- Порошенко постоянно врет о террористах, - продолжал Глеб. – Где хоть один террористический акт? Кого они «терроризируют»? Вам говорят, что война с сепаратизмом, «за единую Украину». Чтобы Донбасс не отделился. Вот только сам Донбасс отделения сначала не хотел – он просто власти этих п…ров киевских не признал. Он не повелся на разводку, понимая, что никакой Европы и лучшей жизни Украине не светит. А что говорят теперь на Украине? Все внезапно прозрели, что майдан был одним большим обманом? Так Донбасс давно это понял, и не захотел быть в числе терпил. Собственно, вот и вся разница. В сухом, так сказать, остатке.
- А Крым?..
- А что Крым? Там было бы то же самое, что сейчас происходит на Донбассе, плюс исламские радикалы из числа татар добавились бы. России просто другого варианта не оставили… Вообще, как вы думаете, зачем война была нужна? Что, нельзя было с востоком нормально договориться? Зачем туда войска отправили? Да потому что война все спишет! Яценюк* и прочие разворовали бюджет – это все война, мы много тратим на армию. Они незаконно пришли к власти – так война же, мы страну спасли! На улицах беспредел – так война же, суровая реальность! Все вокруг дорожает – а вы чего, хотели хорошо жить во время войны?
Плюс ко всему: мужики ведь на фронте, а значит никто не будет бунтовать против царящего в стране беззакония.
Глеб умолк, переводя дух и оценивая сказанное. Ирина кивнула и посмотрела на мужа.
В комнате опять повисло молчание. Геннадьич странным взглядом смотрел на Глеба,
то ли пораженный его словами, то ли собираясь выгнать его из квартиры.
- Пойдем, подышим свежим воздухом,- наконец сказал Геннадьич, вставая с дивана.
Они вышли на балкон. Во дворе кто-то запускал последние фейерверки, отмечая окончание новогодних праздников.
Геннадьич открыл окно, в помещение хлынул холодный мокрый воздух. Глубоко вдохнув, он обратился к Глебу:
- Как думаешь, чего дальше в стране будет?
Глеб облокотился на подоконник, чуть расслабившись.
- Не знаю. Но лучше не станет.
- Тогда может бросить все нах..р – продать дом и в Россию работать?
- Да можно было бы… Но только кому мы там нужны?
- Блин, так все про…ть… И война еще. Я сам только недавно начал понимать, что при Януковиче нормально жилось. Эх, клевые были времена. Вот все ржали над говором Азарова*... Основная тема приколов была. В Египте туриста акула укусила – месяц потом все обсуждали. Проблем других у людей не было. А еще помнишь, стебались над лозунгами Януковича? Над «стабильнистю», «покращенням»… Так ведь реально было лучше, и стабильность была. Везде стройки пошли – люди стали дома покупать. Ездили по Египтам-Турциям массово, клево было.
Я за что говорю… Мы теперь проживаем заготовленный ресурс просто. Знаешь, используем «подушку безопасности» - расходуем все то, что скопили на черный день. Но что будет дальше – не знаю… При всем том, как я ненавидел Яныка и его компанию, они хоть что-то делали. К футбольному «Евро-2012» готовились – аж пар шёл! И дороги ремонтировались, и техники для починки инфраструктуры позакупали в Европе – везде всякие трактора новые ездили, бульдозеры… Везде транспортные развязки, туда-сюда… Междугородние трассы в порядок привели! Аэропорты все обновили! Везде старые терминалы позакрывали – новых понастроили. В Киеве, - в Борисполе то есть, - это ж новый терминал как раз к «Евро» построили. А теперь прямо напротив него там стройка брошенная третий год стоит – денег нет. Тупо фундамент и кирпичи на поддонах. А Донецкий аэропорт? Там же новый терминал был какой красивый - теперь это груда покореженного металла и бетона…
Сейчас по всем каналам – «Путин-Путин, война на востоке, денег в Европе не дают»… Знаешь, противно жить в долг. И страшно понимать, что долго так продлиться не может…

ГЛАВА 6

Обед на работе закончился. Глеб первым вернулся в цех и сейчас выкладывал на станок тяжеленную плиту ДСП* - Каренович где-то задерживался, а сидеть без дела Глебу не хотелось. Затянув здоровенный лист на верстак, выровнял его по бортам. К приходу второго мастера он успеет сделать разметку – чертежи уже лежали, распечатанные, в офисе.
Глеб рукавом вытер со лба пот, начал доставать из шкафа инструменты. Сзади в незакрытую стальную дверь цеха кто-то постучался. В проеме стояло трое незнакомых ему людей.
- Мебель тут делают? – обратился к нему первый. Не дожидаясь ответа, он ступил в помещение. Двое других вошли следом.
Вошедший был среднего роста, худой. Примерно возраста Геннадьича. Второй был помоложе. Атлетичное телосложение выдавало в нем борца, возможно дзюдоиста. Короткая стрижка, мощная шея и кожаная куртка создавали образ спортсмена-бандита из девяностых.
Третий, самый старший, был одет в камуфляжные штаны и армейскую флисовую кофту. Он был невысок, с животом. Бритая налысо голова и пальцы с плохо сведенными «перстнями»*.
Мелькнуло нехорошее предчувствие. Эти трое явно не мебель пришли покупать.
- Начальник есть? – спросил первый.
На шум из кабинета вышел Геннадьич.
- Какие люди! Шостя! – обратился он с верхних ступеней к вошедшему. – Вова, как сам?..
У Глеба отлягло от сердца: «Пронесло, - подумал он, - это его знакомые».
Троица поднялась по лестнице, первый поприветствовал Геннадьича.
- Знакомся, это Семеныч… - дальше разговор в офисе было не разобрать. Судя по интонациям, общение проходило мирно. Из кабинета начальника донесся хохот. Теперь уже казалось странным, что пришедшие сразу не понравились Глебу. Наверное, потому что пришли в украинской форме - камуфляж вызвал у Глеба предвзятое отношение к пришедшим. Все-таки, для них он – враг.
Он вернулся к работе, достал из пластиковой упаковки потертый диск для циркулярной пилы. Потер ногтем свежую ржавчину – и кто так инструмент хранит?...
Оставаясь в цеху в одиночестве, на него накатывала ностальгия. Запах опилок и химии напоминал ему урок трудов. Ему нравилось, что он результат работы он сможет потрогать своими же руками - это не шло ни в какое сравнение с работой Ильюхи. Тот весь день ездит туда-сюда, пытается продать товар людям, которые ему безразличны. Это не плохо – просто Глеб чувствовал, что такая работа ему бы не подошла.
В цеху рождались вещи, которыми люди будут пользоваться долгие годы – вот плита для столешницы, вот дверцы шкафа, а вот стенки кровати. И когда эту кровать купят, то люди будут на ней отдыхать и заниматься любовью, возможно даже зачнут ребенка. Хотя – может это произойдет и на этой столешнице, - Глеб улыбнулся сам себе.
… Но он отвлекся. Диск надо было побрызгать ведешкой*. Он оглянулся в поисках баллончика. В этот момент из кабинета раздались крики - Геннадьич орал матом. Сверху доносились лишь обрывки фраз:
-…Я? С каких х…ев я… Вы знаете, сколько надо тратить?...
Очевидно, пришедшие пытались его успокоить, - в ответ раздавался голос того самого Вовы:
- Ты подумай, а не развел тут…
В цеху, как назло, еще никого не было. Если что, то помочь Геннадьичу сможет только Глеб. Он осмотрелся вокруг в поисках подходящего для драки «инвентаря»: молоток – это слишком… Вот деревянный брус вполне мог бы сгодиться.
Дверь кабинета распахнулась. Трое пришедших начали спускаться по металлической лестнице. В дверь цеха вошел Илья – увидев их, он отошел с прохода в сторону. «Вова»-Шостя, шедший впереди, смерил его пренебрежительным взглядом. Последним шел «Семеныч» во флисовой армейской кофте. Закрывая дверь цеха, он бросил:
- Успокойте шефа своего, - он указал в сторону офиса. - А то як бизнес вести можно, якшо вин такой истерик?
Илья и Глеб вошли в открытые двери кабинета начальника. Геннадьич сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на них. Первым разговор начал Илья:
- Геннадьич, че они хотели?
- А чего сейчас все хотят? Денег хотят, с..ки.
- Так может надо было ментов вызвать? Вымогательство все-таки, потрясли бы их…
- Мы живем в такое время, когда менты с таким не помогут, - оборвал его Геннадьич. - Скорее сами попросят долю. Эти бы без подстраховки не пришли сюда. С одним из них я раньше работал, потому знаю, о чем говорю. И давайте не звените об этом всем. Я сам все решать буду, слухи мне тут ни к чему. Ильюха, чего там с левым берегом*? Разобрался? – закончил он разговор, переключаясь на обыденную работу.
Глеб спустился по лестнице. Уже вернулись остальные мастера. Надо было продолжать работу, но из головы не шло произошедшее. Все-таки, его предчувствие оказалось верным – не зря ему эти трое сразу не понравились, и дело было не в военной форме.
Его опять одолевало нехорошее предчувствие: они ушли, но этим явно всё не заканчивалось.


ГЛАВА 7

На выходных друзья с утра рванули в спортзал. Глебу его давно не хватало – ни турник во дворе, ни гантеля дома не могли заменить холодную тяжесть грифа штанги.
- Давно не боксировал? – снисходительно спросил Ильюха, затягивая липучку перчатки вокруг кисти.
«Ты будешь удивлен,» - подумал про себя Глеб. В прошлый раз он был на ринге еще в Донецке. «На ринге» - это сильно сказано, потому что бои были прямо на стрельбище. Однажды, после огневой подготовки, Ярс вернулся на джипе и вывалил из багажника прямо на снег гору старых разбитых боксерских перчаток, лап, шлемов и другого инвентаря. Столпившиеся вокруг разведчики с интересом рассматривали привезенное.
- Че смотрим, разбираем быстро! – скомандовал командир.
Сбросили разгрузки, облачились в защиту, натянули перчатки. Командир разбил всех по парам.
Глебу выпало стоять с Мелом. На гражданке он не утруждал себя тренировками, потому сразу попросил сильно не бить. Он двигался медленно, бил неумело, не убирал руку. Защищаться практически не пытался, потому Глеб только намечал удары, лишь слегка касаясь противника кончиком перчатки.
Командир, наблюдая за их парой, лишь покачал головой.
На следующий раунд с Глебом стал пулеметчик Ахмед. Килограммов на пятнадцать тяжелее, в его ударах чувствовалась мощь, в движении – умение, и Коку приходилось задействовать всю свою ловкость, чтобы не попасть под раздачу. Он лишь изредка вставлял свои удары, находя бреши в защите пулеметчика и приводя того в ярость.
- Легче работаем! – кричал Ярс, тщетно стараясь уследить за всеми бойцами.
Ахмед уже цеплялся за Глеба, пытаясь хоть как-то нанести тому удар. Зажав его в клинче, он попытался с силой вложиться в правый боковой, но Кок нырнул и апперкотом всадил удар в печень противника. Того согнула боль, но он не упал, лишь оттолкнув Глеба от себя.
Восемь пар бойцов, скачущих в спарринге, быстро втоптали сухой снег в ровную скользкую поляну. Закапала первая кровь.
- Кому там уже влетело? - спросил командир, подходя к Малому.
Тот стоял с расшибленным носом. Рядом - худой по сравнению с дюжим пулеметчиком Фил.
- Можно я его кину? - обратился Малой к Ярсу, вытирая перчаткой кровь с подбродка.
Ярс осмотрел лицо пулеметчика, вытер ему своим платком нос – вроде не сломан, только разбит сильно.
- Я ж сказал, шоб легче работали, - спросил он Фила, - Вы пооглохли?
Громко свистнув, Ярс привлек к себе внимание бойцов и затем остановил поединок.
- Мужики, слушайте внимательно, - обращаясь ко всем, начал командир. - Я все понимаю: вы молодые, сильные. Баб у вас сейчас нету, пар спускать некуда. Но учитесь себя контролировать. Я сказал, шоб вы полегче били, и на втором раунде у нас кровь, - он показал рукой на Малого, - Чего вы так ненавидите партнера? Это ж не укроп! Каждый тут – ваш друг, поймите. Если он не умеет драться, вы должны его научить, объяснить ему, а не валить. Вот Малой, ты ж вольник*? – обратился он к пулеметчику.
- Ну есть такое, - улыбнулся тот в ответ, обнажив окровавленные зубы.
- Ну вот, Фил, а если б он тебя бросил по-своему, ты сейчас бы тут позвоночник выплевывал. Кому такое надо? – риторически спросил он. - Ярость свою держите в кулаке, работайте аккуратно! Все, на сегодня хватит, собираемся…
Ахмед повернулся к Глебу:
- Извиняй, братишка…
- И ты не обижайся, здоровяк, - Кок обнял пулеметчика, похлопал по спине.
Вот так разведчики постепенно привыкали к ударным нагрузкам. Бои постепенно становились
жестче, командир разрешил бороться. Но с началом боев под Дебальцево стало не до тренировок…
… Глеб залез в ринг, Ильюха расслабленно разминал шею, закрыв глаза.
- Сильно меня не бей, - с наигранным испугом попросил Глеб.
На третьем раунде Илья уже понял, что ошибался, когда старался работать полегче. Противник был непредсказуем: Глеб то отходил, то рвал дистанцию, входя в ближний бой и нанося по пять-шесть ударов за атаку. При попытке клинчевать* он как-то выпутывался из рук Ильи и, оказываясь позади, издевательски хлопал перчаткой по спине.
- Ты где так наловчился,? - под конец боя спросил Илья.
- Да это ты просто медленный, - прикалывался над другом Глеб, разматывая бинты.
В раздевалке спортзала было людно. Пока Глеб складывал в сумку вещи, Илья встретил пару знакомых, завязал разговор:
- …Да капец. Зарплату не увеличивают, денег нет совсем, - говорил один.
- У тебя хоть детей нет, - перебил второй, - а мне чего делать? В зал со следующего месяца ходить не буду, надо вторую работу искать. П..дец, «полипшення»*. Живем, бл..ть, «По-новому»*.
Кто-то посторонний, услышав их, встрял в разговор:
- Ниче, пацаны. Вот дождутся они, с..ки, третьего майдана…
- Не будет никакого «третьего майдана», - резко ответил Илья, - кто им денег даст? Людей уже запугали, объявят сепаратистами и разгонят, как собак. Это не «тоталитарный» Янукович, с ними не забалуешь…
- Ну может Игорь Валерьич* поможет… - наивно предположил кто-то.
- Он уже «помог», спасибо. Уже два года в стране п…дец полный.
- Ну а кто президент, Коломойский что ли? Порошенко президент! – не унимался тот.
В раздевалке внимание всех было приковано к спору с незнакомцем. Глеб почувствовал, что Илья может взболтнуть лишнего. Он наклонился к его уху, сказал приглушенным голосом:
- Не спорь с ним.
- Да все норм, - отмахнулся Ильюха, и продолжил громче, - Президентом стал такой же олигарх. И что, лучше стало? Или Порох* плохой, а Коломойский хороший? Откуда все такие доверчивые? - все больше распалялся Илья, - Будем искать честного олигарха? Они все такого в стране наворотили, столько без куска хлеба оставили и на смерть послали – и ты еще им веришь? Они должны правосеков* к тебе домой прислать, чтобы ты…
- Хорош бл..! – одернул друга Глеб, - За...бал, переодевайся давай, нам по бабам еще идти!
Напряженность вмиг спала. Друзья Ильи заржали.
После зала они, прогуливаясь, пошли к Днепру. Позавчера уже казалось, что наступила весна, но сегодня резко похолодало. Ботинки проскальзывали по заледеневшей брусчатке набережной.
- Ты бы поосторожней был, - сказал Глеб, отвинчивая крышку термоса, - А то ты откровенничаешь, а потом тебя сдадут в СБУ. Или нарвешься на кого-нибудь, а он друзей из Правого Сектора* приведет. Они с тобой разговаривать долго не будут.
Ильюха глубоко вздохнул.
- Да знаю я… Чего-то я погорячился. Но ты подумай… - он чуть помедлил, - Откуда у них вот это раболепие? Их уже «опускают» ниже плинтуса, скоро жрать будет не за что купить. А они все верят, что придет добрый дядя и сделает им хорошо. Бл.., да как вообще можно себе представить честного олигарха? Или хотят «майдан третий» - ну поставят у власти какого-нибудь откровенного нацика*, и чего? Он страну отстроит?..
- Пойми две вещи. Первое: кому-то понимание происходящего доходит позже, а может не дойти вообще. Второе: мы живем в стране, где говорить, что думаешь, опасно. Так что заткнись и пей свой чай, а то я тебе нос сломаю.
Илья от неожиданности поперхнулся, потом засмеялся. Глеб улыбнулся в ответ.
Зимнее солнце садилось, собираясь скрыться за горизонтом. Холодные сумерки укрывали собой вечерний город.
Вечером, лежа в постели, Глеб думал о сегодняшнем споре в раздевалке. Илья был прав на все сто процентов, но он зря так завелся. Сейчас нельзя поступать так опрометчиво.
Как же все изменилось за эти два года... Старую украинскую власть поносил любой, по поводу и без повода, - теперь те же люди боятся сказать вслух обычную правду. Если тогда они выходили протестовать по любой мелочи, сейчас их не встряхнули ни нищенские зарплаты, ни троекратное повышение тарифов.
Глеб поехал на Донбасс потому, что тогда казалось, что с непокоренного региона начнется движение против майданной власти. Поднялись бы Одесса, Харьков – весь юго-восток, который не хотел ложиться под Киев. Но не так все оказалось просто: харьковские власти, пытаясь не допустить крови, пошли на сделку, а несогласных в Одессе убили и запугали. Даже воюющий Донбасс чуть было не сдали, чего уж об остальных говорить.
И было бы наивно думать, что ополчение возьмет Киев. Самих же украинцев за два года морально опустили настолько, что ни на какое восстание или сопротивление они стали не способны.
Больнее всего было то, что даже будь он сейчас на войне, он бы ничего не смог изменить: мечты об освобождении страны столкнулись с жестокой реальностью. Даже бегая под пулями и подвергая свою жизнь опасности, можно отстоять только клочок земли на востоке. Но вся Украина за это время все дальше скатывается в пропасть. И ни он, ни кто-либо другой не может этому помешать.

[ASD2008]

Неудовлетворительно... Если по пятибалльной шкале.

Скажу почему. Форумно-дворовой слэнг. Пресно. Невыразительно. Серо. Как пеплом посыпали.

Вот "Переправа" А.Твардовского для сравнения. И она тоже про войну.

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда.,

Кому память, кому слава,
Кому темная вода, -
Ни приметы, ни следа.

От последних трех строчек - мороз по коже. А после вашего текста - равнодушие и недоуменное пожимание плечами.

[Татьяна Ка.]

Читаю и переживаю за всех тех людей - еще людей - кто живет там. Так хочется хорошего финала, но, увы, не верится.

[Dr.Spock]

Так хочется хорошего финала, но, увы, не верится.

Никто никогда не может быть уверен в счастливом финале. Как написано-то?

[Татьяна Ка.]

По мне написано прилично, герои прослеживаются, характеры видны. Нет здесь вам никаких супер-пупер мужиков, есть просто люди, которым досталось нелегкое время.