Право на вседозволенность. Триллер, драма, 24 АЛ.

[Инна]

В молодости король Оберон посягнул на чужую святыню и тем самым навлек на себя страшное проклятье. В попытке вернуть себе прежнюю жизнь, он приближает к себе девочку, которая в силах изменить судьбу его династии.
Чтобы сделать из нее послушное орудие своей воли, он отдает ее на обучение самому гениальному и бесчеловечному из своих помощников – инкатору Карминскому.
Жизнь доброй и впечатлительной девочки превращается в кромешный ад, в котором зверские пытки и убийства – повседневность. Теряя погибающих в мучениях друзей и право на собственное «Я», она принимает чужие правила игры с расчетом в будущем расквитаться со своими мучителями за все.

_______________________________________________________________

- Я больше не хочу рисовать! - прохныкала девочка, сжимая в ладони остро отточенный скальпель. Он сильно врезался в ее кожу, но боли она не чувствовала. Все ее существо заполнял тошнотворный страх и отвращение к тому, что ее принуждали делать.
- Глупышка! - ласково улыбнулся ей учитель и погладил ее по волосам длинными узловатыми пальцами. - Это же так просто и приятно! Почти так же, как рисуешь кистью. Только вместо нее у тебя нож, а вместо холста - чье-то лицо. Чье-то, не твое! Так чего же ты капризничаешь? Нам пора продолжать наш урок!
Она судорожно всхлипнула и еще сильнее сжала скользкий от крови скальпель.
- Когда же он, наконец, закончится?!
- Как только ты согласишься принять почти неограниченную власть. Это ведь не трудно, правда? Просто скажи: я согласна стать инкатором!
- И если я это скажу, то наши занятия прекратятся?
- Конечно, прекратятся, милая! Через семь лет...



Юлиана проснулась от собственного крика. Это кошмар преследовал ее уже больше двух месяцев. Но пробуждение не принесло ей облегчения, потому что сон слишком тесно переплетался с реальностью: сегодня она должна была стать ученицей инкатора Карминского - второго по значимости и первого по жестокости человека в их государстве.
- Тише, тише, успокойся! - услышала она голос своего названного брата. - Это всего лишь сон!
Тяжело дыша, девочка открыла глаза и огляделась. Пока она спала, лимузин, в котором ее везли на учебу, уже доехал до места назначения и теперь стоял у центральной аллеи Эстевийского государственного университета Талинальдии. С обеих сторон машины замерли ожидавшие сигнала хозяина охранники.
Убедившись, что Юлиана окончательно проснулась, он успокаивающе похлопал ее по плечу и сделал едва заметный взмах рукой. Дверцы машины тут же открылись, и пассажиры стали выбираться наружу.
Первым из машины вышел ее владелец - импозантный мужчина средних лет с посеребренными ранней сединой висками. За ним на асфальт ступил очень похожий на него подросток в элегантном черном костюме. Пригладив непослушную русую челку, он подал руку перепуганно смотревшей на него из салона девочке.
- Готова? - преувеличенно бодро спросил он, с затаенной печалью отмечая тревогу в ее кристально-серых глазах.
Она нерешительно кивнула головой, от чего ее короткие темно-каштановые волосы мягко скользнули на лицо, и выбралась наружу.
Мужчина тут же взял обоих детей за руки, словно опасаясь, что они разбегутся без такой предосторожности, и повел их по кленовой аллее в сторону университетского комплекса.
- Жара-то какая! - пробормотал мальчик, тайком от отца расстегивая верхнюю пуговицу своей белоснежной рубашки. - Даже боюсь представить, как чувствует себя Юлиана! Папа, обязательно было наряжать ее в эту проклятую форму?
Девочка смущенно посмотрела на свой длинный, до щиколоток, сизо-синий приталенный мундир и покраснела. В нем она чувствовала себя ужасно неловко, словно он был ею украден. Король Талинальдии Оберон, который сейчас вел ее к новому месту учебы, почему-то решил сделать ее в будущем одним из инкаторов - самых могущественных людей в государстве после него самого.
Это намерение монарха, которое она, в силу неприятных особенностей предстоящей ей работы, воспринимала как пожизненный приговор, повергало в шок не только ее саму, но и всех вокруг. За всю многовековую историю правления династии Астаротов инкаторами назначали только наделенных неординарными качествами и острым умом мужчин, а ей было всего четырнадцать, и ничем особенным она себя не проявила. И она, и принц долго пытались отговорить короля от этой безумной затеи, но у них ничего не вышло.
- Энтони, конечно обязательно! - легонько сжимая хрупкую девичью ладошку, ответил сыну Оберон. - Эта форма - не просто одежда, это - символ всесилия, неотвратимости расплаты за дурные помыслы! Она поможет окружающим научиться принимать Юлиану не просто как мою воспитанницу, а как будущего инкатора. Да и ей самой тоже посодействует осознать себя в новом качестве.
Они остановились в центре вымощенного крупными серыми и красными плитами двора. Девочка подняла голову, рассматривая место, в котором ей предстояло провести ближайшие пять, а то и больше лет.
Перед ней было выстроенное в готическом стиле здание из темного кирпича. Острые шпили его башен устремлялись ввысь в едином порыве, разрывая пронзительную синеву неба. Сейчас оно было совсем таким же, как в тот февральский день, когда король забрал ее школы, в которой она по воле своего отца-герцога училась раньше. Строгая архитектура выпустившего не одно поколение студентов университета подавляла ее своим величием и еще острее заставляла чувствовать свою неуместность здесь.
- Это твоя академия! – торжественно провозгласил Оберон, указывая рукой на стоявшее в стороне от других полукруглое белое здание. Оно разительно отличалось от темно-серых стен университетских корпусов. – Мой дед лично руководил ее постройкой шестьдесят лет назад. А до этого инкаторы учились в центральном корпусе. Хотя, насколько я знаю, часть занятий и сейчас проходит там. Правда, она великолепна?
С этим утверждением было трудно не согласиться. Утопавшее в густой зелени ив, изящное здание производило впечатление легкости, и даже невесомости.
Энтони поморгал от отраженного ее серебристым куполом солнечного света и пробурчал:
- У прадедушки было все в порядке с юмором, раз он придумал обучать демонов во плоти в домике для фей!
Король недовольно поморщился.
- Сынок, не уподобляйся мыслящему клише простонародью! Когда ты станешь государем, эти, как ты выразился демоны, станут твоими глазами, ушами, руками и даже мозгом. Мало того - непробиваемой броней, которая защитит тебя и твою страну от врагов и других жизненных невзгод! И тогда ты поймешь, что эти люди поистине бесценны, и будешь благодарить небо, что они денно и нощно оберегают тебя, пока ты убиваешь отпущенное судьбой время на удовольствия! - Он перевел назидательный взгляд со своего наследника на притихшую девочку и отечески ей улыбнулся. - Не пугайся своей доли, девочка. Тебя ждет великое будущее! Светлое, яркое и насыщенное! Пойдем, я покажу тебе твое новое жилище!
Он потянул ее за руку к развилке дорожки, провел через небольшой парк и остановился у одинокого одноэтажного домика из белого кирпича под темно-зеленой черепичной крышей. Около него росли две раскидистые глицинии, сплошь усыпанные кистями фиолетово-голубых ароматных цветов.
- А вот и домик для нашей принцессы! – с гордостью объявил Оберон. – Нравится?
- Очень! – с трудом выдавила из себя Юлиана, страстно мечтая вернуться обратно в свою прежнюю, скромную по всем параметрам школу. – На сколько человек он рассчитан?
- Милая, он только твой! – рассмеялся король. – Разве может герцогиня, тем более будущая инкаторша, жить в общежитии? Нет, Юлиана, у тебя все будет по высшему разряду! Внутри мы его осмотрим позже, а сейчас я хочу познакомить тебя с учителем. Он ждет нас в академии.
Старший из Астаротов пошел обратно, а его воспитанница в полном смятении уставилась на принца.
- Я должна буду жить здесь одна?! – в полном ужасе прошептала она.
- А что в этом плохого? – не понял Энтони. - Наоборот: делай, что в голову придет, никто и не узнает!
- Пока мне хочется это сравнить с одиночной камерой! Я не хочу жить одна! Мне тут не нравится! Я бы даже охотнее вернулась к отцу, который меня не выносит, чем осталась здесь!
- Привыкнешь! – философски ответил принц. – Сестренка, ты просто своего счастья не понимаешь! Я бы с удовольствием поменялся с тобой местами, но меня отец, наверное, до старости будет водить за собой на поводке, и я так и не узнаю, что значит сладкое слово свобода!
Король повернулся, увидел, что дети сильно отстали от него и замахал рукой, подгоняя их. Все вместе они пересекли двор и по усаженной ивами аллее прошли к зданию академии.
Стараясь не отставать от Оберона, Юлиана стала торопливо подниматься по широким белым ступеням. Она сосредоточенно глядела себе под ноги, боясь не наступить на длинные полы вызывавшего сильный душевный дискомфорт мундира. Занося ногу над последней ступенькой, она вздрогнула от упавшей перед ней черной тени и с трудом удержалась от того, чтобы не повернуть обратно.
Закончив подъем, она подняла голову и чуть попятилась, увидев встречавшего их пожилого мужчину в таком же, как у нее, долгополом инкаторском одеянии. Единственным отличием в их форме были вышитые под его воротником-стойкой серебряные веточки.
Высокий, статный, худой, он стоял прямо перед дверью академии, словно неумолимый страж из легенд, готовый поразить молнией любого, кто осмелится приблизиться к священному для него месту. Его темные с проседью волосы достигали плеч и были зачесаны назад, а в каждой черточке длинного резкого лица читалось превосходство и глубинная ненависть к человечеству.
Инкатор Карминский, с трепетом подумала Юлиана. Она много слышала об этом давно ставшем страшной легендой человеке, но впервые видела его вживую.
Его водянисто-голубые глаза острыми крючьями впились в ее испуганные серые, полыхнув ледяной неприязнью сощурились, и медленно опустились вниз, оглядывая ее целиком.
Этот осмотр длился считанные секунды, но у девочки осталось почти осязаемое ощущение, что он за это время успел разобрать ее на молекулы и теперь точно знает, как она выглядит не только снаружи, но и внутри, а также о чем думает и что чувствует. Веявший от инкатора холод пробрал Юлиану до самых костей, и ее хрупкое тело покрылось мириадами мелких неприятных мурашек.

[Татьяна Ка.]

Хорошо!