Нобизодр, космическая фантастика

[Павел Нефритов]

Доброго дня, это начало уже законченного романа. Судя по тому что ни одно из идательств не ответило я что-то делаю совсем не так, поэтому хотел бы поделиться отрывками, услышать мнения.
Спасибо за внимание )




Нобизодр

Магнитные подошвы беззвучно притягивает к полу, нужно напрячься чтобы шагнуть вперёд, оторвать ступню от настойчиво цепкого металла. Может показаться, что внизу океан, невидимое щупальце обвивает за ноги, крепко схватило, утягивая в синюю бездну. А бездна не так и далеко, несколько сантиметров отделяют от пустынного космического пространства, его маленький кораблик посередине бесконечного холодного ничего. Внутри тесно, ровно сорок шагов от носа до кормы, иногда чуть больше или меньше, девятнадцать раз длина его тела, триста расстояний от большого до указательного пальца. Но места достаточно, можно снять ботинки и наслаждаться невесомостью, ставить рекорды на самый быстрый или медленный полёт. Если нечего делать, то часто крутишься как баскетбольный мяч, изобретаешь запутанные маршруты, напрягая мускулы пружинишь от жёсткого потолка. Расслабившись и закрыв глаза можно развлекаться уже по другому, угадывать точную секунду нового столкновения, расчитывать когда угаснет инерция от прыжка. Спасательный катер рассчитан на двадцать человек; голое выживание почти впритык, ряды тесных кресел с тугими крестообразными ремнями. Всё забито чем-то полезным, узкий корридор ведёт между баков и фильтров, только тонкая шторка прикрывает крошечный общий туалет. Но на одного пасажира тут почти роскошные условия: есть база фильмов, можно играть в компьютер, не экономить скудные запасы сладостей. Совсем всё надоело? Наешься успокоительных и спи хоть сутками, светись от счастья накачавшись мощной дозой антидепрессанта. Без компании даже лучше, не беспокоят назойливые разговоры или скучные истории, уставшие нервы обретают долгожданный покой. Почти рай для интроверта, идеально изолированное человеческое яйцо. Как же он тут оказался? Приходится на секунду напрячься, собрать в кулак немного растёкшееся сознание. Ах да... Недавние события встают перед глазами, нулевая гравитация помогает вспоминать, яркое прошлое кажется реальнее пустых будней.

Вот его старая каюта; почти стенной шкаф без особых удобств, несколько отвёрток и пакет сока на крошечном откидном столике. Подвывающий воздушный фильтр не мешает отдыхать, после утомительной смены всё ещё хорошо и как обычно.
Удар по корпусу рывком выбрасывает из мира сновидений, пристёгнутые ремни впиваются в голое тело, царапают кожу удерживая тело на узкой койке. Резкая встряка оглушает и сжимает головной болью, но после сотен учебных тревог мысль почти не нужна. Мозг только приходил в себя а натренированные руки уже застёгивали комбинезон, рефлексы сами натягивали тугую кислородную маску. Казалось, можно не торопиться, в первые секунды снова повисла тишина, горел свет и привычно дуло из вентилляционной решётки. Только покалывало шестое чувство, странное гнетущее беспокойство заставляло быстрее выяснять что произошло. В борт часто прилетали метеориты, иногда удар сбивал с ног, оглушающим звоном почти рвал барабанные перепонки. Звучал сигнал тревоги, аварийные партии тушили беснующееся пламя, каждый знал, куда бежать и что делать. Случалось почти погибать, лохмотья изодранного металла загромождали коридоры, а из пробоин с воем вырывался драгоценный кислород. Страх смешивался с яростью, возникал странный отчаянный азарт, работу ума подстёгивали клокочущие потоки адреналина. Корабль казался живым существом, душа металла сражалась вместе с экипажем, жаждала победить и продолжить движение. Пробоины латались, прокладывались временные кабели, несколько дней ремонта сменялись привычной космической рутиной. Но в этот раз всё ощущалось по другому, охватило странное пустое спокойствие, наваливалась тишина почти без воя и скрежета. Мягко скрипели переборки, лёгко покачивало полы, лампы моргали в такт вибрации из глубин судна. Невесомое ощущение смерти пробежало по душе как лёгкий ветерок по верхушкам камышей, воздух обрёл вкус, кончик языка прощекотали отенки йода, азота и плесени. Люди двигались расплывчато и апатично, передвигали конечности почти оставаясь на одном месте. Скованные инерцией тренировок они всё ещё напрягали каждый мускул, отточенно следовали пунктам инструкций по муравьиному протягивая кабели и шланги. Взгляд выдавал бессмысленность усилий, в разом опустевших глазах читалась только горькая бесконечная тоска. На впитывание новых ощущений выпало секунд сорок, не дав сосредоточится реальность рассыпалась, развалилась как шаткий карточный домик. Почему-то память не сохранила звуков, только немоё кино без сирен криков и скрежета, чей-то локоть толкнувший в бок, холодную резину маски на запотевшем лице. Полы выгибались, стенки перекашивались, отрезая отсеки заклинивало створки герметичных шлюзов. Быстро погасло аварийное освещение, короткую космическую драму отвещали только лучи фонариков и искры коротких замыканий. Забыв про приказы экипаж просто побежал, карабкаясь по лестницам они спешили на нижние палубы, тянулись к рядам тесных спасательных катеров. Стоило поторопиться, по штатному расписанию мест едва хватало и в любую минуту, взрыв мог повредить не отчалившие суда. Он тоже побежал, но к другой цели, один катер ждал на верхней палубе, резервный вариант предусмотрели для персонала внешней радарной рубки. Отгородившись от паники мозг вспомнил что радар перевели в автоматический режим, трезво оценил расстояние и плотность завалов. Что-то толкнуло рискнуть, может чутье, а может желание выделяться, просто поступать не как все остальные. За оригинальность пришлось заплатить серьёзными ожогами, на пути хлестал горячий пар и местами уже бушевали пожары. Корабль умирал быстро, сминающиеся стенки тянулись раздавить или замуровать, в темноте казалось что уже безнадёжно заблудился. Увидеть подсветку спасательного катера показалось маленьким чудом, сияние манило в другой прекрасный мир, обещало чудесную и безоблачную сказку. Запрыгнув внутрь он на секунду оглянулся; дым уже заполнял отсеки, обугливались резиновые маты на полу, а глухие взрывы встряхивали перепадами давления. Почему-то вспомнились вещи в каюте: любимая бейсболка и карточки в кошельке, старая истёртая вилка ещё из детства. Глупость сожалений вызывала усмешку, предстояло оставить гораздо больше чем сентиментальный хлам. Смысл ждать отсутствовал, дёрнув рычаг запуска он обналичил свой джекпот, успел пристегнутся до старта мощных пороховых ускорителей. Расплющенное перегрузкой лицо почему-то улыбалось, созданное для двадцати человек, досталось всего одному везунчику. С разве-что небольшим нюансом, до ближайшей станции предстояло лет десять полёта, выигранное существование, не окупало проигранную жизнь. Еда и развлечения только угнетали без будущего, навязчивые мысли изводили приступами депрессивной тоски. Его знакомые набились в катера как сельди в бочку, день за днём фантазия рисовала их параллельное путешествие, мучительно мерещились искажённые ужасом лица. Представлялись истерики, обречённые взгляды на тающие запасы кислорода, удушье вонь и изнуряющая влажность. Были-ли их последние дни мирным прощанием с жизнью или в ярости обречённых они убивали друг друга? Душили голыми руками пока не оставался один безумный победитель? Писали последние письма и дневники, оставляли завещание? Воображение опиралось на память, опыт подсказывал десятки возможных вариантов. За годы путешествий приходилось видеть всё: истории героизма и низости, отчаяние и храбрость, весь спектр загадочной человеческой души.
Каким образом?
Ответ ещё дальше в прошлом, у всего есть начало, могучие реки текут из маленького горного ручейка. Он с детства любил историю и чужие воспоминания, прочёл тьму мемуаров о войне, упоённо копался в фото и видео архивах. Океан доступной информации только разжигал любопытство, секреты мешали спать по ночам, чужие подвиги будоражили ещё не окрепший разум. Четыреста лет, три больших бойни и десятки мелких стычек, две звёздные империи постоянно на наточенных ножах. Океан человеческих усилий, работа лучших умов, тысячи выработанных шахт; масштабы не укладывались даже во взрослое воображение. Всё сгорало без следа, веками питало бесконечное взаимное уничтожение. Было о чём почитать, полно музеев и выставок, праздники побед чередовались с траурными датами поражений. Стоило поступать как все, построить спокойную семейную жизнь и отрывать немного времени на хобби, спорить на форумах собирая модели космических истребителей. Но, у него никак не получалось ни с работой ни с женщинами, а приключения обещали всё изменить, добавить немного красок в серую опостылевшую повседневность. Подходящая работа нашлась в давно знакомой дурной компании, миллионы обожали военный антиквариат и очень немногие предлагали им новые находки. Он присоединился к немногим, отправился в дальний космос ворошить давно мёртвое прошлое. Приключения выполнили обещания и обманули одновременно, за красивыми декорациями начинались обычные трудовые будни. Жизнь не компьютерная игра, всё так-же поглощает рутина, забывашь про расчёску, короткий сон сменяет безвкусный завтрак. А потом, очередная смена за монитором, сканируешь астеоридные поля, бесконечно возишься с настройками капризного радара. Ремонт, замена предохранителей, просто уборка; день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем.
Разнообразие вносили патрули, военные их откровенно ненавидели и не успев ускользнуть оставалось только затаится. Отключалась большая часть систем, напрягая слух приходилось просто ждать. Прекращались даже разговоры, в космосе нету звуков, но инстинкты глухи к голосу разума, напряжение усиливала почти полная темнота. Опасность любила и подкрадываться, внезапно верещала система опознавания, невидимая старая мина запрашивала свой они или чужой. Ответ давал центральный компьютер; программа перетряхивала базы данных, подходящие коды доступа могли найтись или почему-то затеряться. Неизвесность растягивала секунды, снова терзало беспомощное ожидание. Постоянный стресс отражался на психике, внешность теряла значение, они редко брились, забывали про смену постельного и нижнего белья. Многие бы отпустили бороду, но лишняя растительность мешала надевать кислородную маску. Цветные банданы и татуровки мелькали в отсеках как на пиратском паруснике, заляпаный комбинезон часто украшла золотая цепь.
Только постоянные тренировки удерживали от большей деградации, лентяи и дебоширы списывались после первого рейса, ошибка одного могла означать гибель для всех. На палубах поддерживалась дисциплина, сближал риск, мелкие стычки не мешали общим играм и разговорам. А главное, души связывала общая цель, стоило обнаружить старые обломки, как экипаж охватывала настоящая эйфория. Забывались обиды, откладывались дела, прилипнув к мониторам они завороженно следили за разведовательным зондом. Вспыхивали обсуждения, делались ставки, рождались самые безумные версии. Искорёженный корпус обычно пустовал, мелочь высасывала взрывная декомпрессия, скучное оборудование редко представляло коллекционный интерес. Но, часто доставались благородные сплавы, армию не волновали расходы на драгоценный металл. Случалось выпилить центнер платины, за пол часа отбить расходы и неплохо заработать. Только азарт сразу угасал, разочарованные спорщики вяло расходились по каютам, банальнось находки сразу убивала интерес. Они любили деньги и мечтали разбогатеть, надеялись открыть небольшой бизнес, построить красивый домик на берегу тёплого моря. Но сторонний наблюдатель мог усомниться в искренности желаний, не поверить планам завести семью и немецкую овчарку. Стоило сканерам засечь гладкий объект как на арену выходили совсем другие эмоции: по экипажу пробегала волна нервозности, вспыхивали огоньки в глазах, напряжённо учащались пульс и дыхание. Толпа нетерпеливо ждала новых данных, человеческая масса слонялась от стены к стене, напряжение мешало усидеть на одном месте. Вздох разочарования встречал побитый мусор, хмыканьем одобряли прямоугльник очередного транспортного контейнера.
Они попадались довольно часто, за боевым флотом следовал рой из кораблей снабжения, иногда рвались крепёжные стропы, уходя от погони весь груз могли сбросить целиком. Конечно, что-то ценное прятали в трюм, вскрывая очередную дверь не приходилось рассчитывать на секретные документы или слитки золота. Партия армейских носков, пачки бумаги, бесчисленные ящики с патронами, скромный ассортимент повторялся от находки к находке. На всё находился свой неприхотливый покупатель, мелочи помогали платить по счетам. По настоящему ждали спасательный катер или истребитель, новость о целом корабле была по нервам как электрический ток. Эмоции хлестали через край, собственные эмоции подстёгивала общая эйфория. Сбиваясь в группы, они оживлённо шептались, строили самые безумные догадки, жарко спорили иногда переходя на крик. Отступала любая депрессия, он наслаждался как спортивный фанат, впитывал буйство коллективного азарта.
Открывалось окно в мир дестких фантазий, обнажались тайны, забытые истории вновь оживали перед глазами. Истории не блистали оригинальностью и в тоже время не надоедали, дёргали за самые чувствительные струны души. Чем были эти корабли? Стальными гробами, безмолвным хранилищем чьих-то останков, хроникой последних дней часов и минут. Вскрывался шлюз, с мистическим трепетом они опять прилипали к мониторам. Внутри лежали тела, ждали иссушённые и заледеневшие мумии. Иногда, со спокойно сложенными руками, раслабленная поза рассказывала о последнем тёплом забытье, упаковка снотворного медленно плавала неподалёку. Часто, с отверстием в виске, испечённые электрическим током, разорванные прижатой к груди гранатой. Чуть реже, скрюченые в последней агонии, жертвы удушья или жажды. Кто-то не находил сил нажать на курок и ещё долгие недели существовал среди останков товарищей, цеплялся за жизнь скатываясь до каннибализма. Такие сцены вызывали особенное отвращение, потерявших человеческий облик окружал калейдоскоп из грязи мусора и объедков. Очень редко корабль пустовал, надпись на стене светилась радостью воскрешения, потерпевших крушение находило спасательное судно, увлекательное приключение завершал счастливый финал. Чья-то жизнь продолжалась, вручалась награда за героизм, строилась карьера и осуществлялись мечты. Но чаще ждали тела, мёртвые пальцы сжимали пожелтевшие записки, карты памяти всё ещё хранили последний видеофайл. Такая исповедь могла занимать несколько часов; звучали признания в любви, откровение сменяли сожаления об ошибках. Письма надолго западали в душу, чужая тоска окутывала читателей, несбышиеся надежды напоминали о привратностях человеческой судьбы.
Последние недели часто думалось о собственной записке, выбиралась длинна текста, набрасывались черновик за черновиком. С одной стороны, беззвестный искатель поживы не особенно увлекательная личность, но для коллег из будущего он даже интереснее исторических реликвий. Зная себя, легко достучаться до их страхов, оставить печаль и разочарование. По сути, всё его наличное имущество, координат секретной базы он к сожалению не знал. Идея о завещании на удивление угнетала, не хотелось расписываться под тем что всё кончено, ставить в книге жизни последнюю жирную точку. Что-то внутри спорило с холодной логикой рассудка, отказывалось верить неизбежности, доводило то до бешенства то до слёз. Мысли о товарищах маниакально возвращали к новым расчётам, часами он придумывал способы выживания, методы экономии кислорода и воды. Но изобретательность постепенно упиралась в тупик, допущения отказывались растягиваться за рациональные рамки. Катеров держали мало, на каждом из двадцати кресел наверняка сидел положенный пассажир. Захлопнуть люк перед товарищами заманчиво но непросто, на подготовку к старту нужно немного времени, старший по шлюпочной палубе может заблокировать вылет. Не было радио чтобы проверить число сбежавших, пищал только аварийный маяк, борта тщетно мигали цветными аварийными огнями. Но так даже лучше, не попросят поделиться кислородом, не предложат забрать несколько лишних человек. Хуже всего прощания и слёзы, душевные силы и так уже держались на волоске. Представлять ответы на просьбы не хотелось, страшило узнать о себе слишком много нового. Тем более что героизм бесполезен, в практическом смысле, неделя жизни уже ничего не решала. Что поделать, войны продолжались сотни лет, всё ценное улетело далеко в глубины космоса. И потерявшись в глубине некого молить о спасении, обречённого Робинзона не ждали необитаемые острова.
Мерзкий писк вырвал из полёта фантазии, приборная паннель разорвала привычный тихий гул, уши напряглись от нового странного звука. Размеренность существования отучила анализировать информацию, секунд десять сознание просто включалось, вытаскивало из глубин уже заснувший навык.

[Татьяна Ка.]

Лучше бы вам ответили из издательств, им-то виднее. Скажу чисто свое мнение. Началом вы уже усыпили читателя. И вообще, о ком читаем-то, где герой, хотя бы имя, что ли. Какое-то бестелесное, неинтересное существо. Где, что, когда - возникают одни вопросы. конечно, кусок слишком мал для полного видения сюжета, героев и всего остального. Перемудрили явно, поддали пафоса. В каких-то ситуациях это проходит, где-то раздражает.

[Павел Нефритов]

Лучше бы вам ответили из издательств, им-то виднее. Скажу чисто свое мнение. Началом вы уже усыпили читателя. И вообще, о ком читаем-то, где герой, хотя бы имя, что ли. Какое-то бестелесное, неинтересное существо. Где, что, когда - возникают одни вопросы. конечно, кусок слишком мал для полного видения сюжета, героев и всего остального. Перемудрили явно, поддали пафоса. В каких-то ситуациях это проходит, где-то раздражает.

Доброго дня Татьяна, спасибо за ответ! Хотя если честно он неожиданный, вы указали на всё-то что я сделал абсолютно сознательно.

1) Началом вы уже усыпили читателя

Читатель встречает главного героя сонным и обращающим свой взор в прошлое на краю жизни, я как раз хотел передать эту меланхолию.

2)И вообще, о ком читаем-то, где герой, хотя бы имя, что ли. Какое-то бестелесное, неинтересное существо. Где, что, когда - возникают одни вопросы.

Это же Космическая опера, а значит о главном герое невозможно рассказать сжато. Читателя встречает не пионер Вася попавший в наше время или программист Сергеев заброшенный в СССР. Биография героя протекала сквозь места и события абсолютно чуждые нашей реальности, её можно постепенно раскрыть только описывая мир в котором он прожил свою жизнь. Взгляд в собственное прошлое и служит тому чтобы хотябы примерно описать "далёкую далёкую галактику"

3)Перемудрили явно, поддали пафоса
Как может быть много пафоса в Космической опере? Это же для мечтателей романтиков, чем больше тем лучше. )

[Татьяна Ка.]

чем больше тем лучше.

А теперь вы меня удивили. Обычно читатель намного тоньше чувствует фальшь, чем сам автор. Между пафосом и романтикой мало общего. Романтика - это когда от сердца, от души. А пафос - когда нечего сказать обычными словами.

[Павел Нефритов]

чем больше тем лучше.

А теперь вы меня удивили. Обычно читатель намного тоньше чувствует фальшь, чем сам автор. Между пафосом и романтикой мало общего. Романтика - это когда от сердца, от души. А пафос - когда нечего сказать обычными словами.

А мне кажется космическая опера должна быть как Сталинская высотка. Больше барельефов, статуй и т д. Для многих это покажется нелепым, но тип читателя на которого ориентирована моя идея к излишнему пафосу определённо невосприимчив. Понятно что вам бы не понравилось скажем в кабаре... Но многие ходят )

[Татьяна Ка.]

Понятно что вам бы не понравилось скажем в кабаре... Но многие ходят )

А вы откуда знаете, что не понравилось бы? Сделали бы вы начало таким же легким и ярким, как кабаре, глядишь, и зацепило бы. Но у вас скукота забегаловки... Хотя туда тоже многие ходят.
Барельефы и статуи сталинских высоток не бросаются в глаза, они органично вписываются в общую архитектуру здания. А у вас наоборот, все "здание" вашей оперы покоится на "статуях" - пафосе.

[Павел Нефритов]

Понятно что вам бы не понравилось скажем в кабаре... Но многие ходят )

А вы откуда знаете, что не понравилось бы? Сделали бы вы начало таким же легким и ярким, как кабаре, глядишь, и зацепило бы. Но у вас скукота забегаловки... Хотя туда тоже многие ходят.
Барельефы и статуи сталинских высоток не бросаются в глаза, они органично вписываются в общую архитектуру здания. А у вас наоборот, все "здание" вашей оперы покоится на "статуях" - пафосе.

Ну Сталин был вынужден пользоваться услугами архитекторов с классическим образованием, не давали обстоятельства воплотить полностью мечту )) Плюс по техническому заданию эти объеты должны были выдержать ядерный взрыв, приходилось жертвовать пафосом. А здание моё покоится на статуях не может потому что статуи продлжаются до самого финала в облаках )

[Татьяна Ка.]

приходилось жертвовать пафосом

Вот видите, - жертвовали, а получилось на века. А вы пафосом пожертвовать не хотите...