Как и обещал ранее.
Прежде, чем выкладывать романа «Ниточка с иголочкой - 2», текст которой, здесь на форуме знаком (частично или полностью только одному человеку), постараюсь в стиле синопсиса ознакомить будущих читателей с первой книгой. Она была издана под другим названием – «Вернуться домой» и вошла в серию «современный женский роман» что, как мне кажется, не очень соответствуя данному жанру. Но, что поделать?! «Музыку», всегда заказывает издатель.
Начну с аннотации на первую книгу.
На изломе российской истории, две семьи вынуждены покинуть Родину, отправляясь в эмиграцию. В эмиграцию первой волны.
Более чем через семьдесят лет, очередной крутой поворот истории, выбрасывает на «вираже» из страны, нашего современника. Разные люди, разные судьбы, но ниточки жизни сходятся в одном месте. В предместье Парижа - Сен-Женевьев-де-Буа.
Время и место действия:
Первая книга – Семидесятые, девяностые годы прошлого века.
Аэропорт г. Сочи. Франция. Париж.
А теперь о книге (в стиле синопсиса).
Семидесятые годы - годы «благословенного» застоя. Сочи - бархатный сезон. Международный отдел перевозок аэропорта. Рейсом Свердловск - Сочи должны прибыть два иностранных туриста. Такого быть не может. Потому, что не может быть. Свердловск - «закрытый» город для иностранцев, тем более западных. Но они прилетели.
Пожилая пара российских эмигрантов первой волны. Волей обстоятельств им приходится задержаться в аэропорту более чем на час.
Так бывает, когда тяга рассказать, выговориться – нестерпима.
Супруги вернулись с Родины, впервые посетив её через шестьдесят лет. Они выполнили обещание, данное когда-то своим родителям.
Женщина рассказывает о семье мужа, своих родителях. О бегстве семей из России в Харбин, а затем во Францию.
Париж тридцатых годов. Надвигается очередная война. Немцы вторглись во Францию. Муж уходит в отряды сопротивление - в «Маки». А ей вот-вот рожать первенца.
Июнь сорок первого года – очередное горе. Забыты все обиды, все мысли и вера только в то, что страна и народ выстоят, победят.
Со смехом рассказывает, о гестаповцах, заявившихся к ним в дом. Семьи оказались на пороге ужасного. Только самообладание и выдержка отцов, помогли отвести беду.
Закончилась война. Париж встречает колонны партизан «Маки», входящих в город. Затем ликованье в мае сорок пятого года.
Мирные пятидесятые годы. Хрущёвская оттепель в России и хорошие отношения между странами. Первая неудачная попытка родителей посетить СССР.
Сын с отличием оканчивает гимназию. Поступает в военный колледж и блестяще оканчивает его. На военно - дипломатической службе добивается значительных успехов.
На пасху в храме Виктор знакомится с молодой очаровательной девушкой. Вспыхивает любовь с первого взгляда. Кажется, что в истории семей наконец-то наступает светлая полоса, но это не так. В составе международной миссии, сын отправляется в Африку, где трагически погибает.
Рушится всё! Они остаются одни. Впереди одиночество, отчаянье, старость. Теперь только одна цель – посетить Родину.
Во время визита Брежнева во Францию, они предпринимают ещё одну попытку получить разрешение на посещение Родины. «Добро» на поездку было получено с самого верха.
Уже покидая аэропорт Сочи, дама говорит:
- Если вам доведётся побывать в Париже, то навестите нас. Нам будет приятно. Адрес вы знаете, уверена, за эти годы он не изменится – Сен-Женевьев-де-Буа.
Её слова оказались пророческими. Прошло двадцать лет и страна вновь делает крутой разворот. В середине девяностых годов автор впервые оказался в Париже. Знакомится на ярмарке с соотечественником - человеком удивительной судьбы. Трудно дать определение, кто он: эмигрант, француз, или всё же русский. Николай рассказывает о себе и узнав, что автор будет в Париже в ближайшие два года, не оставляет своего адреса и телефона, а говорит:
- Если будешь в Париже, найти меня легко – кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа, меня там все знают.
И всё. Только имя и странный адрес.
И вновь Париж. Автор едет на русское кладбище. Знакомится с дьячком местного храма, который готов ему показать старое семейное захоронение и проводить к Николаю. Идут к захоронению и, выясняется, что надгробий стало больше.
Затем направляются к Николаю. Встреча состоялась, но совершенно не такая, какой её представлял автор.
Ознакомившись с этим, читателю будет слегка понятно, о ком и о чём шёл рассказ в первой книге. Теперь «штрихами» можно и познакомить его с главным героем второй книги романа «Ниточка с иголочкой» (так и буду называть впредь).
Николай – знакомый автора.
В раннем детстве он потерял родителей. Рос и воспитывался в детском доме. Мальчишке повезло - рядом были два умных человека, сумевших заменить ему родителей.
Служба в армии, сверхсрочная служба. Приобрёл военную профессию – снайпер.
Затем - годы перестройки и всеобщего бардака в стране.
С другом они вербуются в Сербию, а попадают в Боснию. Выбраться из этой страны удаётся только ему.
Франция – пять лет службы в иностранном легионе. Получение французского гражданства. Вроде бы мирная, спокойна и сытая жизнь, но от совести не убежать, не спрятаться.
Время и место действия
Вторая книга романа «Ниточка с иголочкой»
Вторая половина 90-х годов.
Россия. Франция. Босния.
Для тех читателей, кто вдруг, захочет прочитать первую книгу, даю ссылку на неё
http://www.labirint.ru/books/410403/ «Вернуться домой»
В наше время новых издательских технологий всё возможно для читателя ( и в обход автора) даже, если книга была издана 5 лет назад.
А вот теперь, можно перейти и к самой книге.
Роман
«Ниточка с иголочкой – 2»,
Всю ночь и утро над Питером шёл снег. И только ближе к полудню свинцовые облака, истончившись, растаяли, уступив место солнцу. Лёгкий морозец, чистый снег, последние, искрящиеся под лучами снежинки. Что может быть лучше в такой светлый зимний день?
Всем хорошо, но только не дворникам, они не справлялись с объёмом работы, выпавшей на их долю утром. Пешеходы месили ногами снег, утопая в нём по щиколотку, как канатоходцы балансировали на протоптанных в снегу тропинках.
Станции метро, похожа на летающую тарелку, что вдруг, приземлилась на питерский холмик и выпустила бетонный трап – лестницу на один из самых оживлённых проспектов города.
С трудом преодолевая плохо очищенных от снега, местами обледеневшие ступени, поток людей с проспекта медленно, но верно, втягивался вверх - к дверям метро. А пассажиры прибывших поездов, не менее, если не более осторожно, спускались вниз.
Обычная зимняя круговерть большого города.
Стеклянные двери станции «Горьковская» распахнулись вновь. Очередная партия пассажиров, возглавляемая торопливой молодёжью, устремилась на улицы города. За ними ступила на лестницу возрастная, степенная публика, с опаской поглядывая под ноги. Последними из дверей метро появились два священника. Молодой с редкой рыжей бородкой и седой как лунь старик, опиравшийся на палку.
- Пожалуйста, осторожней, смотрите под ноги, - обратился молодой к пожилому, заметив, что спутник более смотрит по сторонам, чем на ступени с наледью.
- Давайте я вас поддержу, - и молодой перестроился под левую руку старика.
Поддерживая его под локоть, они начали медленно спускаться.
Внизу пожилой решительно шагнул вправо, уступая место вновь появившимся в дверях пассажирам с очередного поезда со словами:
- Давайте отойдём немного в сторонку. Постоим. Хочу осмотреться, ведь нам некуда спешить?
- Да, конечно, - согласился молодой священник и шагнул за ним следом.
Старческие глаза блестели. На бледном лице, испещрённом сеточкой морщин, проступил румянец, то ли от морозца, то ли от волнения. Не скрывая радости и улыбаясь, старик медленно обвёл всё взглядом, бормоча с нотками удивления в голосе:
- Господи, сколько лет прошло, а ничего не изменилось?!
Чуть задержал взгляд на ярких зелёно-синих изразцах башни минарета татарской мечети, поблёскивающей в лучах солнца на противоположной стороне проспекта. Протянул в её сторону руку и, повернувшись к молодому спутнику, сказал, удивляясь:
- Сохранилась, устояла! Ах, как красиво она сейчас смотрится среди снегов и голых деревьев.
Хотел ещё что-то добавить, но в это время, в вышине раздалось громкое многоголосое карканье. Повернулся и задрал голову, придерживая левой рукой чёрную, с узкой меховой опушкой скуфью на макушке. Смотрел, как стайка ворон, переругиваясь и толкаясь, усаживалась на верхние ветки деревьев, стряхивая с них пушистые хлопья снега. Губы старика дрогнули в улыбке, а во взгляде появилась тихая грусть. Еле слышно он произнёс, как выдохнул:
- А деревья в парке выросли, состарились… без меня.
Глава 1 Гость
Расслышав фразу, молодой священник спросил:
- Давно не были в нашем городе?
Прежде чем ответить, старик на несколько мгновений задумался. По губам пробежала снисходительная усмешка и утонула в белоснежной бороде.
- Всё правильно милейший, это ваш город, но он и мой, - вздохнул и продолжил:
- В двадцать втором году я в нём родился и прожил в доме на этом проспекте почти двадцать лет, - священник махнул рукой влево вдоль строений.
Переложил палку в левую руку, а освободившуюся ладонь правой, сунул за отворот тулупчика на грудь. Заметив этот жест, молодой спутник тревожно спросил:
- Батюшка, вам нехорошо? Извините, я же не знал.
- И ты меня в чине повысил, - ответил, улыбнувшись, старик. Этим летом один молодой человек – питерец тоже, называл меня батюшкой. Ему-то простительно, по незнанию он. И ты туда же. Мы же в одном чине с тобой – дьяки. За что тебя извинять - не за что?! Со мной всё хорошо, слегка защипало сердечко. Оно и понятно, вон какая чудная погода стоит, дышится-то как легко. Домой вернулся я! Вот оно и переполнилось, зашлось от удовольствия. Не шутка ведь - пятьдесят шесть лет ждать этого часа.
Вернул палку в правую руку и шагнул к молодому священнику со словами:
- Действительно, поддерживай меня, пожалуйста, дьяче. Снегу-то намело сколько! Идти трудно, не дай Бог завалиться мне, не дойдя до дома. Мы с тобой пойдём потихонечку, тут недалеко.
Две фигуры, одна в тулупчике и с палкой в руке, другая, в старенькой дублёнке, неспешно, осторожно ступая, шли по заснеженному тротуару вдоль домов. Люди с интересом разглядывали их. Чёрные рясы, подолы которых, ниспадая из-под верхней одежды, касались снега обрастая белой кромкой . Уступали им дорогу, а обгоняя, старались не задеть случайно локтями.
Минут через двадцать неспешного хода старик остановился. Облегчённо выдохнул и, обращаясь к молодому спутнику, кивнул на дом, напротив которого они оказались.
- Вот и пришли. Здесь я родился и жил. Из этого гнезда я и выпорхнул. Это мой дом!
Поймав удивлённо-заинтересованный взгляд молодого спутника, уточнил:
- Мать мне рассказывала позже, что отец пригласил опытную повивальную бабку, вот она меня и принимала. Год-то был страшный. Кругом голод, грязь, разруха. Хорошие врачи разбежались, в клиниках, кроме карболки ничего и не было тогда.
Указывая рукой на ажурное ограждение балкона на третьем этаже, продолжил:
- Вон балкончик нашей квартиры - целёхонек! Папаша мой любил на нём сиживать летом с газеткой в руках, да и я, будучи мальцом, сколько времени там…
Закончить фразу он не успел. Тихо охнул, выронил палку, потянулся рукой к груди. Ноги начали подламываться, и он начал заваливаться на бок. Молодой дьяк успел подхватить его. Под тяжестью обмякшего тела опустился в снег на колени, поддерживая голову старика, испуганно повторял:
- О господи! Батюшка, что с вами!?
Закричал заполошно, громко, на всю улицу.
- Помогите! Люди добрые, помогите! Человеку плохо! Помогите!
Народ на тротуаре замер, но через мгновение уже несколько человек бросились к священникам. Первой подскочила девчушка, студентка или школьница. В руке футляр для чертежей, за спиной небольшой ранец. Схватила старика за кисть, прощупывая пульс. Взрослая женщина, присев рядом на корточки, начала расстёгивать старику верхние пуговицы на тулупе и рясе, торопливо повторяя:
- Воздух, воздух ему нужен, не толпитесь вокруг, сердечный приступ у батюшки.
Бросив взгляд на бледного, перепуганного, молодого священника, девчушка, успокаивая его, бросила:
- Пульс есть! Я сейчас, вызову скорую помощь.
Достав из кармана куртки телефонную карточку, вскочила и, оскальзываясь в снегу, помчалась к телефонной будке, стоявшей ближе к перекрёстку. Но не добежала. С боковой улицы с поворотом на проспект выезжала машина скорой помощи. Девушка рванулась ей наперерез. Выскочила на проезжую часть. Раскинув руки в стороны, отчаянно закричала:
- Стой!
Заскрежетали тормозные колодки, автомобиль потащило по снежной каше. Бампер машины остановился всего в нескольких метрах от неё. Распахнув дверцу кабины, на проезжую часть выскочил шофёр. В таких местах на телевидении, обычно, запикивают прямую речь. Выждав секундную паузу в его брани, девушка подскочила к парню, ухватила его за отвороты форменной куртки, зло крикнула в лицо:
- Заткнись! Там человек умирает!
Указала рукой направление и скомандовала:
- Давай носилки, шевелись горлопан!
Парень осёкся на полуслове, растерянно пробормотал:
- Так бы и сказала, а то летишь под колёса.
Метнулся к задним дверям фургона. К скоплению людей на тротуаре уже бежал врач, а за ним медсестра с чемоданчиком в руке.
Минут через пять шофёр с помощью парней – добровольных помощников из прохожих, закатывали носилки со священником в машину. Врач по рации докладывал на станцию, что взяли пациента на улице и едут в клинику. Молодой дьячок стоял на обочине, вертел головой, выискивая кого-то в толпе расходившихся людей. Врач окликнул его:
- Уважаемый, вы едете с нами? Время идёт на минуты, с сердцем шутки плохи, а вы «ворон считаете».
Священник повернулся и побежал к дверям машины, на ходу оправдываясь:
- Хотел поблагодарить, а её нигде нет уже.
Как только за дьячком закрылась дверь, врач крикнул водителю:
- Сашок, гони в новую клинику!
Разбрызгивая вокруг себя тревожный вой сирены, машина понеслась по заснеженным улицам Питера. На перекрёстке её дважды встряхнуло на трамвайных рельсах. Через приоткрытое окошечко между кабиной и салоном до шофёра донеслось:
- Сашка, ты что творишь? Неужели нельзя аккуратней?!
Не поворачивая головы, белобрысый водитель громко огрызнулся:
- Николаич, ты же сам кричал:
- Гони, Сашка! А теперь я ещё и виноват!
Пригнувшись к рулю и вглядываясь в снежную кашу под колёсами, пробормотал:
- Эти безрукие не могут асфальт нормально уложить между рельсами, а я виноват.
Резко крутнул руль влево, обгоняя очередную машину, тихо ругнулся себе под нос:
- Куда прёшь, идиот, по центру. Совсем обнаглели водилы, ничего не хотят понимать.
Коротко подвывая сиреной, машина объехала скопления транспорта на светофоре, свернула на проспект, ведущий в спальный район города к новому, недавно вступившему в строй Кардиологическому центру.
При очередной тряске чёрная скуфья с головы старика чуть не свалилась, но сидевший рядом врач успел поправить её на голове старика, одновременно заметив, как дрогнули ресницы пациента, тихо сказал девушке:
- Готовь маску, приходит в себя.
- О, Господи! Что случилось? Что происходит? Что с ним? Ему хуже!?
В дальнем углу салона, задавая вопросы встревоженным, свистящим шёпотом, вскочил сопровождавший старика, рыжебородый священник.
Раздражаясь, врач одёрнул его:
- Да сядьте вы, батюшка, ничего не случилось с ним. В сознание человек приходит, а вы кудахчете под руку. Сейчас кислородную маску дадим ему. Всё нормально будет, до клиники довезём.
Осторожно присаживаясь на откидной стульчик, священник тихо бормотал:
- Да и не батюшка я ещё совсем, пока только дьякон. Семинарию всего пару месяцев, как окончил. Вот жду, когда приход дадут, тогда и буду батюшкой, а сейчас…
- Мне всё равно, не разбираюсь я в этом. Главное, сидите тихо и не мешайте, - ответил примирительным тоном, наклоняясь над лежащим на носилках священником.
Старик уже приоткрыл глаза, но смотрит на врача безразличным, ничего не понимающим взглядом.
Обращаясь к молодому священнику, врач сказал:
- Всё хорошо будет! При инфаркте, да в таком солидном возрасте у него очень неплохой пульс. Как привезём, его сразу поместят в реанимацию. Клиника хорошая новым оборудованием напичкана, персонал опытный.
И заключил:
- Поднимут на ноги вашего батюшку, не сомневайтесь.
Молодой священник перекрестился, громко шепча:
- Помоги, Царица небесная! Спаси его, Господи!
Вновь перекрестился и добавил уже для врача:
- Спасибо вам!
Вспоминая недавнюю сценку на улице, врач улыбнулся и после короткой паузы ответил:
- Да мы то что, мы свою работу делаем, вам надо благодарить девчонку, которая на проезжую часть выскочила, загораживая нам проезд.
Кивнул в сторону кабины и продолжил:
- Вы бы слышали, что и как орал Сашка, давя на тормоз. А она стоит, как вкопанная, да ещё руки раскинула в стороны. Раньше наши бабы коней на скаку останавливали, а эта скорую помощь под узды взяла. Вот кого вам надо благодарить. Ещё бы минут десять и никто бы не спас вашего коллегу. Повезло ему.
Молодой дьячок заёрзал на стульчике, оживился и, поглядывая на лежащего старца, возбуждённо зашептал:
- Правы вы! Я вот сижу и думаю: «Не иначе как ангел-хранитель её послал, а возможно, это был он сам. Совсем не могу вспомнить, откуда она взялась? Как из-под земли выросла, когда это случилось».
Заметив на лице врача недоумённо-ехидную улыбку, спохватился:
- О, господи, что я говорю!? Конечно же, не из-под земли. Она вначале к телефонной будке бросилась, а потом смотрю, на дорогу выпрыгнула, чуть вам под колёса не угодила. Когда носилки увозили, народ начал расходиться, я смотрел – хотел поблагодарить, а её уже и нет. Просто чудо господнее!
Опять перекрестился и продолжил более тихо:
- Он ведь не нашей епархии, в гостях у нас, мне поручили сопровождать его, а тут такое несчастье.
- Не местный что ли? - переспросил врач.
Священник запнулся, зажевал губами, ответил еле слышно:
- Да, можно сказать и так.
Уточнить эту фразу врач не успел.
Чуть притормозив у шлагбаума, выключив сирену, машина въехала на территорию клиники и плавно поднялась по пандусу к дверям приёмного отделения.
Появились два молодых санитара очень похожие на подрабатывающих студентов медучилища или мединститута. С помощью шофёра выкатили из машины носилки и повезли их в приёмный покой клиники. Врач скорой помощи уже был там и разговаривал с дежурным по отделению:
- Жорка, у старичка похоже обычный инфаркт. Мы всё сделали, как надо. Пульс у него приличный для его возраста. Давай его в реанимацию, ну и вытягивайте дедка.
- Принимай бумаги, и мы поехали. Упарились сегодня, ещё не обедали даже.
Санитары с носилками встали ближе к лифту, ожидая команды врача. Молоденький дьячок стоял рядом с видом совершенно растерявшегося человека.
Жора махнул рукой парням в сторону грузового лифта:
- Давайте его в третье реанимационное, а я сейчас приму бумаги и пришлю их следом.
Носилки тронулись к лифту, священник шагнул следом. Увидев это, врач окликнул всех:
- А ну, стойте!
И обращаясь к священнику:
- А вы, куда собрались, батюшка?
Уверенно-нагловатый взгляд врача упёрся в растерянное лицо священника.
На голос врача, из бокса приёмного отделения выглянули две медсестры. Разглядывая молодого человека, тихо перешёптывались.
Всплеснув руками, священник возбуждённо затараторил:
- Я не могу его так оставить, я отвечаю за него перед епископом, а епископ перед, и дёрнул головой вверх. Мне поручено сопровождать его, он гость русской Патриархии, приехал в Россию из самого Парижа. Мне надо позвонить, доложиться. Не могу я оставить его так просто!
Наступила пауза, врачи переглянулись.
- Вон оно как»? - заинтересованно протянул Жорка.
А врач скорой помощи торопливо продолжил:
- Так, ладно, вы тут разбирайтесь, а я поехал. Ты как завтра работаешь? В ночную?
Жорка молча кивнул, не глядя протянул руку коллеге и, уже обращаясь к медсёстрам:
- Девочки, дайте-ка молодому человеку халатик, ситуация становится всё более интересной!
Одна из медсестёр накинула на плечи дьячка белый халат. Врач вновь махнул рукой санитарам со словами:
- Поехали, ребятки!
И, приобняв священника за плечи, слегка подтолкнул его к лифту, шутливо приговаривая:
- Поехали, уважаемый! Расскажите, поясните нам грешным, как и за какие «тугрики» мы будем лечить вашего иностранного гостя.
Священник опешил и возмущённо забормотал:
- Как это, как лечить?! Вы же врач, кому же знать, как не вам?
Жора перебил его, не дав договорить:
- Как лечить-то я знаю, а вот кто будет оплачивать лечение - не знаю. Надо понимать, ваш гость француз, а я что-то не припоминаю такого случая, чтобы в их Парижах нашего брата лечили бесплатно.
Чуть подумав, уточнил:
- Ну, если не считать первичную помощь больному, которую вашему коллеге уже оказали у нас в стране. Может быть, вы знаете подобное? Вот сейчас всё и проясним.
В щель уже закрывающихся дверей лифта можно было успеть разглядеть растерянное лицо молодого священника. Крик врача скорой помощи от входных дверей, успел долететь до кабины лифта:
- Жорка, расскажешь мне завтра!
Двери закрылись, что-то заурчало в вышине лифтовой шахты, и кабина поплыла вверх.