Глава из фантастического романа.

[Mayor]

Прочитал все кошмарные отзывы (сегодня натолкнулся ещё и на крики бывалых посетителей форума потерявших терпение и заявивших о своём уходе), долго думал, стоит ли выставлять своё творчество на форум, ибо критики боюсь, но понимаю – без неё никуда не деться. Решил выставить отрывок из пролога своей работы, которую никак не могу закончить – отрывок назвали занудным, и я засомневался: а стоит ли выставлять продолжение, хоть и до того вежливо попросили?…
С продолжением пока решил повременить… Взял себя в руки и вот разместил всю шестую главу из другого романа… Выдержу любую критику, если вообще, кто-нибудь решит потратить своё время на разбор сего ещё «зелёного» труда. Фрагмент его (точнее, самое начало) я уже однажды, кажется, в феврале размещал на форуме (назывался он «Послание») – но потом, когда критиковать перестали – зачем-то стёр его…
Словом, вот отрывок… (9 страниц)


6.

Ещё в вертолёте с Грэем связались люди из Маунт-Палм. Он выслушивал их в течение трёх минут, после чего бросил на меня загадочный взгляд полный неясных эмоций и скомандовал что-то пилоту. Вообще сложно было разгадать состояние Лоэнгрина Грэя – его лицо ничего не выражало, только в глазах что-то искрило сквозь завесу железной непроницаемости, но что именно никак невозможно разобраться.
Искрило?! А не искрило ли и в самом деле?!
Ясно только одно, – эксперты из НАСА сообщили весьма необычную информацию – вероятность того, что полученный сигнал имеет внеземное происхождение и принадлежит другой цивилизации, чрезвычайно высока, но…
Да, было не мало – «но»… И о них мне ещё предстояло узнать не где-нибудь, а в самом Вашингтоне через несколько суток после обнаружения сигнала, а в Финиксе состоялся интересный разговор...
В Финиксе при закрытых дверях со мной беседовал Грэй, в унылом кабинете какого-то заместителя начальника криминального отдела ФБР округа Ороно. Беседовал, что называется тет-а-тет. Из этой беседы я сделал для себя немаловажное открытие, ставшее первым маленьким шагом на пути к познанию загадки Лоэнгрина Грэя. Он, кажется, заимел личный интерес к открытию Уильяма, и стремился выведать как можно больше сведений о происхождении сигнала, хотя и старательно пытался утаить это от меня – для чего, с какой целью? – до выяснения сей тайны, надо было ещё дожить...
Я вначале воспринял поток вопросов, которыми он осыпал меня как нечто само собой разумеющееся, как форму обычного допроса, но когда он в очередной раз попросил рассказать ему о том, «что там ещё происходило со змеями» мне пришлось немедленно замолчать на полуслове:
- Чего вы умолкли, мистер Харлоу? – спросил Грэй, пристально вглядываясь в меня. Тут я заметил, что он закинул руку за шею и нервно потирает её запястьем – то, была первая, и странная, истинно человеческая эмоция после коей я уже, по крайней мере, признал в Грэе живого человека, а до того ловил себя на неутешительной мысли, что он может оказаться каким-нибудь киборгом…
- Зачем вы ведёте такой подробный допрос? – спросил я, - По-моему, вы должны были провести беседу исключительно – о юридических последствиях, которые последуют за тем, если я вздумаю, выйдя отсюда сразу бежать в редакцию какой-нибудь газеты и выложить им все факты подчистую об этом Послании…
Грэй начал говорить не сразу. Он смерил широкими шагами серый кабинет и обернулся ко мне с нарочито ироничной улыбкой. Улыбка ироничная, но за ней скрывается отнюдь ни ирония, а нечто другое – глаза являются выразителями эмоций буйствующих в сознании человека, но глаза Грэя настолько необычны (и даже отталкивающе необычны, – почему бы ему ни поставить себе одноцветные линзы?), что в них невозможно что-либо прочесть.
- Неужели вам, мистер Харлоу, невдомёк – мне нет дела до всего сказанного вами, - ровным голосом произнёс он, выдержал паузу, потёр подбородок правой рукой, странно ухмыльнулся и продолжал, на этот раз, не поднимая на меня глаз, а, вглядываясь в белый пол (вот он существенный прокол в его действиях – он не смотрел на меня, ибо боялся, что я облеку его во лжи – ведь ему есть дело до всего сказанного мной!): – Я не выведываю у вас информацию, дабы использовать её потом в своих целях. Я всего лишь использую в разговоре с вами элементарный психологический подход. Я пытаюсь выяснить – по интонации вашего голоса, по манере рассказа – степень вашей впечатлительности; составить характеристику вашего психического состояния, чтобы определить: способны ли вы, скажем так, сдержать слово, не расскажите ли вы первому же встречному, то, о чём только что поведали мне! Я же сказал – мы не можем рисковать, одной вашей подписи, мистер Харлоу, будет недостаточно – нужны убедительные гарантии вашей благонадёжности. Для того я здесь, потому я и пытаю вас… Извиняться за причинённые неудобства никто не собирается – это нам пришлось гоняться за вами на вертолёте по пустыне… По сути против вас даже можно использовать положение о содействии в нарушении обязательных государственных инструкций.
- А чипы?!.. – вдруг воспарял я духом, - С субъективным психологическим подходом, конечно, всё понятно… но электронный чип, который можно беспрепятственно имплантировать под кожу – ведь его наличие и есть самая надёжная гарантия. Как только я брякну что-нибудь не то, мои голосовые центры тут же отключаться на время и я не смогу говорить!? Так зачем же допрашивать меня сейчас столь подробно… и именно вам, что в целом довольно подозрительно, когда допросить можно Уильяма – он лучше знает, - я думал – он выдаст сейчас своё личное ничем необоснованное усердие, не найдёт, что сказать, но даже из этой ситуации агент Грэй вышел сухим из воды…
- Я ведь на самом деле выполняю полагающиеся мне инструкции, хоть вы и думаете, что это не в моей компетенции. Не понимаю, в чём вы подозреваете меня?! – пожал он плечами, - Ведь прежде чем вживить в вас этот чип надо подробно выяснить, что именно вы можете передать третьим лицам, какие сведенья имеют отношение к внеземному Посланию, а какие нет. Вы об этом не подумали, а? Господин астрофизик?.. Наш разговор и сейчас записывается на диктофон специально для этого, - он вытащил из кармана пиджака что-то маленькое, серое оказавшееся диктофоном.
Таким образом, Лоэнгрин Грэй на короткое время заставил меня поверить – мои подозрения беспочвенны, а я сам никто иной, как параноик…
Кстати об этом самом он не преминул мне сию же секунду напомнить, при чём напоминание прозвучало из его уст насмешливо, почти как оскорбление:
- А вы, похоже, человек с ярко выраженным параноидальным синдромом. Это окончательное заключение моей психологической экспертизы. Без чипа вас никак нельзя оставить – расскажите обо всем сначала какому-нибудь таксисту, а потом в свой университет отправитесь, и начнётся…
Я нутром чувствовал – Грэй, понимая, что я подозреваю его в излишнем рвении выпытать у меня все возможные сведенья, дабы использовать их по какому-то неведомому назначению, стремиться отгородить себя от моей не слишком обострённой проницательности. Не по его жестикуляции и манере поведения я стал подозревать – ему (может – ему одному?) нужны эти сведенья, а вопросы, очень много вопросов задаваемых в течение двух долгих часов; иногда одних и тех же; иногда таких, когда мои ответы оказывались подробными, и сложно было запомнить последовательность некоторых действий, и он, фиксируя их на листе бумаги, как будто что-то бубнил себе под нос, удовлетворённо кивая, навели меня на мысль – Грэй занимается самовольством в тайне от своего высшего начальства…
Или чем-то иным, чем обычное самовольство – желание переступить через инструкции. Во всяком случае, до разгадки феномена некоего Лоэнгрина Грэя было ещё далёко…
Меня отправили домой в Нью-Йорк, где я не рассчитывал пробыть дольше двух, максимум трёх дней.
Было ясно, что если за мной в течение этого срока не вернуться, дабы потребовать новых комментариев относительно Послания, то я сам не усижу на месте и свяжусь с Уильямом, несмотря на строгий запрет не предпринимать в течение неопределённого времени никаких попыток сделать это. Я понимал – правительство США наложило первую форму секретности на открытие и сейчас полным ходом должна идти подготовка к очень серьёзным и длительным исследованиям полученного сигнала, в которых должны будут участвовать многие выдающиеся учёные. В тайне от остального мира назревала, кажется, величайшая авантюра в истории человечества закончившаяся впоследствии, как успехами, так и разочарованиями, потрясениями и даже трагедиями, затмившими впоследствии все достигнутые успехи…

В расположившемся на острове Лонг-Айленд ещё во времена английского владычества – Куинсе – обширном пригороде Нью-Йорка, сплошь застроенном великолепными коттеджами для среднего класса, мне предстояло пробыть действительно недолго – всего два дня. Откровенно говоря, меня уже тянуло на приключения – ночами я не спал, мучаясь всевозможными мыслями предметом коих было, конечно же, внеземное послание, либо в полудрёме иногда ловил себя на том, что неосознанно ощупываю своё тело в надежде найти то место, куда имплантировали микрочип. Я полагал – он должен находиться на спине, но спину я исследовал вдоль и поперек при помощи зеркала. Всё безрезультатно – никаких подозрительных пятен, раздражения или мест укола на которые следовало бы обратить внимание и тут же вооружиться сильным магнитом, я не обнаружил. Другие части тела я также прощупал досконально, только что не под микроскопом, и снова ничего, никаких намёков на инородное тело в организме. По-видимому, микрочип не зря называют микрочипом, размеры его могут не превышать размеров живой клетки, а тогда шансы обнаружения сего высокотехнологичного устройства без специальных приспособлений сводятся к нулю. Мне просто не давала покоя мысль, что меня прослушивают прямо изнутри собственного организма, что шпионское устройство посылает свои сигналы вовне, и поэтому я чувствую себя ущербным человеком, чьи права наглым образом нарушили и в чью жизнь бесцеремонно вторглись, не спросив разрешения!
На второй день за мной пришли… Их я уже видел – два раза эти люди проезжали в своём чёрном «ауди» перед окнами моего дома и как бы невзначай поглядывали на них сквозь тёмные очки. Мне они поначалу показались обычными исполнителями чужой воли. Только вот воля эта оказалась очень неожиданной, хотя в какой-то мере и желанной – появилась возможность вырваться из дома и получить новые сведенья (если их мне сообщат) о намереньях правительства относительно Великого Открытия. Оказалось – меня приказано доставить к директору АНБ – сэру Альфреду Фрайстоуну «для беседы строго конфиденциального характера». Я, сгорая от любопытства не соблюдая никаких мер предосторожности (кто знает, кем на самом деле могли оказаться эти господа) отправился в Вашингтон и почти всю дорогу молчал, как янки-патриот на допросе у японцев, зажатый посреди кресла обоими агентами так плотно, словно какой-нибудь государственный изменник. Любопытство притупляет бдительность, и я с ужасом поднял эту истину из глубин подсознания слишком поздно и… напрасно, когда автомобиль в районе Уилмингтона свернул с главной автострады, на какую-ту незнакомую дорогу шедшую через заброшенные промышленные предприятия. Я вступил с собой в безумный диалог; я пытался тщетно поймать недвусмысленные взгляды агентов, дабы разобраться, собираются ли они прикончить меня; уловить намёки в их поведении адресованные друг другу относительно моей судьбы, которые как они считают, будут замаскированы от зоркого взгляда их подопечного. Я пытался также понять, а являются ли они вообще представителями АНБ, быть может, это – люди, принадлежащие к негосударственной организации имеющей своей целью научный шпионаж, а Грэй (да-да, я подозревал именно его) принадлежит к главарям этой организации. Но существуют ли такие организации вообще? Это был уже вопрос совсем иного толка мало интересующий меня в тот момент, ибо в планы мои тогда входило попытаться любым способом избежать грозящей опасности, которую я сам себе и придумал, поддавшись панике. Основываясь на признаках казавшихся моему второму иррациональному «я» очень явными (неразговорчивость субъектов, моё «среднее», в буквальном смысле, положение между агентами на заднем сидении автомобиля, и тёмные очки – мне показалось, что это какой-то слишком киношный атрибут)…
Зачем лишать человека возможности пошевелиться, если он никакой не арестант? Зачем делать это если только не для того чтобы в случае, когда я догадаюсь о том, куда меня везут, быстро успокоить, если я начну бунтовать?! Моя логика казалась мне безупречной, но критики не выдерживала…
Паника охватила меня с дикой силой, весь рационализм мышления разом куда-то испарился, остался только голый страх, едва сдерживаемый последними остатками здравого смысла. Я ни на секунду уже не сомневался, что зря сел в машину к этим головорезам, они ни те за кого себя выдают, они – либо хотят убить меня, либо похитить, но я твёрдо решил не допустить ни первого, ни второго…
- Нел