Отрывок из криптофантастического романа "Гнев богини&qu

[Роман Борин]

Часть 1. СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ

Глава 1. Бегство…


М
удрый вождь упал духом.
Бедствие неслыханное, не укладывающееся ни в какие рамки человеческого воображения – нахлынуло так внезапно, так неожиданно и с такой страшной силой, что не хватило ни мужества, ни хладнокровия, ни быстроты реакции даже «самому самому» из мужчин…

… Вождь ещё не был стар, но уже и не был молод. Он находился в таком прекрасном с точки зрения обитателей любой местности возрасте, когда сила в теле играет как у молодого, но в голове при этом уже не осталось ни капли хаоса и простодушия, на нет сводящих преимущества юности перед зрелостью. Вождь был ещё очень силён, лёгок на ногу, вынослив, и, гармонично сочета-ясь с умением владеть своими чувствами, какими бы внезапными они ни оказывались, эти качества надёжно держали Вождя на вершине почёта, доверия и желания повиноваться ему со сторо-ны каждого из членов племени – Вождю верили всегда и всю-ду…

Остров был отнюдь не райским уголком посреди безбреж-ного Моря. Нападали на него и засухи, и ураганы. Случались и наводнения, вызванные бесконечными во времени и плотными, как непроходимая сельва, ливнями.
Однажды – Вождь никогда не смог бы забыть эту жуткую ночь – внезапный огонь, с ужасным грохотом сорвавшийся с не-бес, воспламенил измученные засухой тростниковые чащи ост-рова. Реки и ручьи в ту пору обмелели, озёра ушли под землю – без поддержки обильной влаги сельва не справилась с исполин-ским пожаром. Вождь увёл людей к океану. Обезумевшие от пе-режитого люди подступали прямо к тёмной зловещей воде. И вдруг – о, ужас! Отвратительные демоны моря в облике гигант-ских змей полезли на сушу из тёмных глубин. И люди заметались в страхе между огнем и змеями.

Но и тогда Вождь не потерял самообладания. Невиданным усилием воли собрал он вместе женщин и детей, а мужчин повёл в безумную атаку на морских чудовищ. И огонь в тот момент превратился в защитника. Обжигаясь, с дикими воплями, распа-ляя себя для ужасного боя, мужчины несли с собою горящий тростник, охапки охваченной пламенем сухой травы и кидались навстречу демонам. Многие тогда пропали в пастях гигантских змей. Но сражение люди выиграли, огнём заставив чудовищ вер-нуться в морскую пучину. А потом – начался спасительный дождь, и кошмар прекратился.

То было, пожалуй, самое тяжёлое испытание, выпавшее на долю хозяев острова. Змеи из пучины более не появлялись. Голо-да и наводнений люди не видели с тех пор лет семь. Однако муд-рецов племени что-то смутно тревожило. Они говорили, будто демон небесный упал неспроста. Если он затих надолго, озна-чать это может лишь одно – что очередная его месть людям ока-жется много ужаснее предыдущих.

Мудрецы не ошибались. Кошмарная, невообразимая по своей разрушительной мощности, месть исполинского демона неба свершилась!







Глава 2. Новое пристанище

… Окинув себя беглым взглядом под сиянием полного лунного диска, он грустно вздохнул: гол – совершенно гол и безоружен. Как спал, в таком виде и очутился здесь. Постой! А ведь спал-то в объятиях женщины! Где же она?
И вновь глянул на голенького, дрожащего от страха и хо-лода плачущего ребенка. В сознании снова возникла непреклон-ная мысль: девочка потеряла свою мать, а ты – любимую женщи-ну – каждый кого-то потерял… навсегда…

Вдруг заскрипел песок, послышались вздохи-стенания. Кто-то взрослый всхлипывал… Вождь обернулся, на этот раз предусмотрительно сощурившись. Сгорбившиеся люди собира-лись у высокого массивного валуна близ воды, и согбенные стра-хом мужские фигуры были неотличимы от женских. Они ни о чём не говорили. Не успокаивали друг друга. Будто разом стали все одинаково слабыми и трусливыми. Словно загнанные беспо-щадными хищниками беспомощные зверушки. Только охали, стонали и всхлипывали.

Какое-то время Вождь наблюдал за своими соплеменни-ками, которые пытались укрыться от сияния демона в тени валу-на аж у кромки воды. Будто напрочь забыли про таящуюся в ней опасность!
Вождь не стал развивать в себе вспыхнувшее было него-дование. Только крепче сжал ладонью маленькую ручку девочки. Он хотел уже взять девчушку на руки, как что-то в душе его ос-тановило. Хладнокровие, важнейшая черта характера вождя, на-чало возвращаться к нему.

В какой-то миг ему стало стыдно перед людьми: сбежал к океану раньше всех, не смог руководить спасением, не оправдал возложенного на него доверия! В эти ужасные моменты жизни захваченным врасплох людям не на кого было опереться. И те-перь у валуна собирались немногие из племени. Сколько их ос-талось в живых? Какая часть из уцелевших нашла друг друга у этого валуна?
Он не мог этого знать. И всё-таки почувствовал себя силь-нее и храбрее сбившихся в стайку запуганных соплеменников. А в глубине его души вспыхнули яркие чувства благодарности и… любви к этим людям. Они – это он, растворённый в них. Без них Он уже не Вождь. Без маленькой девочки и вовсе никто. Но ря-дом с людьми, рядом с теми, кто ждёт руководства! О, пока жив хотя бы один из племени, он – Вождь, он – живительный свет! Который согревает чувства человека в момент тяжёлого потрясе-ния и возвращает ему силы, рассудок, хладнокровие и … жела-ние жить даже в самых невозможных, невыносимых условиях.

- Слушайте меня, - тихо, но твёрдо сказал он внезапно окрепшим голосом.

Люди вздрогнули, устремили полные надежды взгляды на откуда-то возникшего Вождя, и неосознаваемый вздох глубокого облегчения разом вырвался из их уст. Мгновение, и они окружи-ли Его, уселись на морской песок, как всегда это делали перед важным сообщением, настраиваясь не пропустить мимо ушей ни единого слова того, кому слепо верили всегда и кого невольно искали в минуту страха и напряжения.

- Слушайте меня! – громче повторил Вождь, и люди замерли в ожидающих позах. – Небесный демон испепелил священный холм и уничтожил наше селение. Многие погибли от сильных ожогов. Но ещё больше людей может погибнуть из-за страха одиночества - там, в сельве. Огонь демона страшен для всего жи-вого, но сельва устояла перед ним. Иначе огонь и здесь достал бы нас. Сияние демона убийственно и, как предупреждали в своё время наши мудрецы, наверняка может вызывать тяжёлые болез-ни. Но с острова нам не уйти. А потому остаётся одно – разы-скать всех, кто остался в живых, и укрепляться на берегу под защитой обрыва и скал…
Немного помолчав, прислушиваясь к реакции соплемен-ников, Вождь продолжил:
- С рассветом пойдём вдоль берега и найдём себе удобное ме-сто, где много кустов и высокая трава на берегу. Для защиты от демонов моря будем возводить стены из прибрежных камней, глины, песка и брёвен, которые самые сильные и смелые из муж-чин принесут из сельвы или выловят в морской воде. А сейчас будем слушать. Одни – не плывут ли сюда морские демоны, дру-гие – голоса наших соплеменников, ищущих друг друга во тьме. И если вдруг появятся морские змеи, без лишней суеты отходим от берега.

Слова Вождя можно было бы подвергнуть критике, но он, очевидно, и сам верил в их истинность. А потому люди повери-ли ему безоговорочно снова. И мало-помалу успокоились. В сущности, они пошли бы и в пасть к демонам. При условии, что Вождь убедит их в необходимости такого шага и при этом сам отправится впереди…

… Девочка всё-таки нашла свою мать. В свою очередь, Вождь окончательно убедился в том, что желанная женщина ушла из его жизни навсегда. Но каждый день после пришествия демона, рез-ко перевернувшего всю жизнь племени вверх ногами, у абориге-нов было много хлопот. Собравшиеся у валуна впоследствии ра-зыскали многих: и тяжело больных, и совершенно здоровых. Людей набралось примерно половина от того, что племя имело до катастрофы. Все были сильно напуганы, но Вождь вернул им уверенность в своих силах.
И племя успешно трудилось над возведением нового убе-жища на берегу моря рядом с найденным на счастье источником пресной воды…








Глава 3. Друг…


С
небесным демоном упавшее
на головы аборигенов бедствие
по окончании пожаров не сошло на нет.
Сбылись пророчества сгоревших заживо
в ту роковую ночь мудрейших.
Спустя непродолжительное время
начали болеть и умирать,
лысея на глазах сородичей,
харкая кровью с почему-то выпадающими вдруг зубами, люди.
***

Этим несчастным не помогали ни настои трав, ни корни исцеляющих растений, ни истовые причитания оставшихся здо-ровыми одноплеменников, которые и днём и ночью умоляли бо-гов избавить племя от чудовищной напасти. Всего за тридцать-сорок смен восхода и захода солнца погребальному сожжению предали треть от переживших катастрофу.

И что явилось самым страшным – сплошь умирали ново-рождённые.
СИЯНИЕ не убивало мать, но, проникая
внутрь женщины,
во чрево заносило ей болезнь,
которая,
сначала затаившись, ожидала,
когда созреет плод.
Чтоб хищными зубами впиться в беззащитное создание.
На свет ребёнок появлялся обречённым.
***

Вождя непрестанно мучил вопрос, сколько же сородичей останется в ИТОГЕ.
Чтобы племя могло продолжаться, требовалось опреде-лённое количество молодых мужчин и женщин, меньше которого допустить было нельзя. Из рассказов стариков Вождь смутно помнил, что когда-то островом владели три племени одновре-менно. Язык, обычаи и внешность принадлежащих этим племе-нам людей разнились не настолько, чтобы нельзя было найти возможности ужиться, не воюя. Увы…

Слиянию в один могучий, жизнестойкий, многочисленный народ аборигены предпочли вражду. Постоянные стычки, драки не на жизнь, а на смерть, непрерывное преследование «ина-ких»… Одно из племён потеряло в сражениях слишком много мужчин. Из-за этого оно почти полностью погибло во время сильного наводнения. Другое племя выкосила неизвестная бо-лезнь. Около двух десятков выживших повымирали постепенно. На острове осталось лишь одно из трёх племен – самое сильное и многочисленное…

Новые поколения приходили на смену старшим. Место одних мудрецов занимали другие. Победители владели островом без страха и сомнения. Сменявшие друг друга вожаки без устали вели сородичей к очередным победам над дикой сельвой, свире-пыми хищниками и стихийными бедствиями. И никто ни разу даже мельком не пожалел своих братьев по телу и разуму, по-гибших в результате долговременной вражды соседей, не поде-ливших землю, богатств которой с лихвой хватило бы на всех. И никогда перед оставшимся на острове народом не вставал вопрос о самом его, народа, существовании.

Вождь иногда пытался успокоить себя мыслями о том, что всё пройдёт само собой – пора тяжёлых испытаний закончится, как непременно прекращаются любые бедствия, и племя снова обретёт надежду на возрождение.

«Женщины. Главное – беречь молодых женщин. Им восстанав-ливать племя»,- к такому выводу он неоднократно приходил по-сле мучительных и долгих размышлений в момент, когда под ут-ро сон всё-таки одолевал его.

Но однажды в его сознание закралась новая тревога:
«Жизнь с каждым днём на берегу становится всё тяжелее. Скоро наступит сезон дождей. За ними непременно начнутся ураганы и наводнения – необоримые волны покатятся на берег, где теснятся хижины».
Он отлично знал: добыть в такую непогоду пищу – не-возможно. А развести костры – надежды совсем мало. Но глав-ное – поставленные на новом месте хижины и шалаши ему каза-лись не очень крепкими. Он был уверен: сильные порывы ветра они не выдержат…

…Когда их племя жило среди могучей сельвы, бури-ураганы, бушевавшие над островом два раза в год по двадцать смен захо-да и восхода солнца, им были нестрашны: стена деревьев и кус-тов надёжно укрывала старую поляну, что приютила на себе де-сятки шалашей и хижин. Ливни были также не опасны: распола-гался лагерь на некотором возвышении, и лишняя вода всегда сбегала к океану, как раз на место, где закрепились после катаст-рофы сбежавшие от гнева демона одноплеменники Вождя.

«Вот так и наши соседи попали в ловушку, - вспомнил как-то он. - После одного из сражений они ушли к морю, но на-копившаяся в озёрах вода однажды ночью потекла с холма на побережье. В это же время начался прилив. Бедняги спали и не слышали, как страшная погибель окружает их лагерь. Их вместе с хижинами уносило в океан…».
«Переселяться, надо непременно переселяться, - однажды решил Вождь. – Переселиться – значит спастись. Вопрос, куда переселяться?».
В ту ночь он так и не смог заснуть. Выйдя из шалаша, Вождь в задумчивости потоптался вокруг жилища и, сложивши руки на груди, бесшумной тенью двинулся к темневшей вдалеке в сиянии луны могучей сельве.

«Сельва, родная сельва. Только там мы в безопасности от злоб-ных духов ветра и воды. Под защитой сплетенных лиан не страшно, - вертелось в его голове, - там можно раздобыть еду в любую непогоду, там можно спрятаться от ветра и воды, разжечь костры во время ливня. Но разве люди захотят пойти назад, на место, из которого совсем недавно убежали в диком страхе? Ка-кая сила может их заставить возвратиться к логову проклятого пришельца? Они всегда были готовы идти за мной. И шли…».

Он прислушался к звону цикад, почему-то вдруг встрево-живших его. И, устыдившись собственных эмоций, вернулся к размышлениям:
«Теперь же люди не пойдут за мной. Они и так уже мои приказы выполняют неохотно, их лица часто недовольны, будто их кусает ядовитая пиявка грюмза. А если я скажу, что всем пора вернуть-ся, не вспыхнет ли у них желание досрочно поменять вождя?».

Волнуясь, он рефлекторно кусал свои губы. Раньше в по-добном положении можно было обратиться к мудрейшим. Они непременно научили бы, как выйти из этого лабиринта. Но кому доверить свои печали сейчас, когда старые мудрейшие погибли, а новые не успели вырасти?

Однажды он понял, что ему очень тяжело без друга. И сразу почувствовал отвращение ко всем обычаям родного племе-ни, ставившими вождя не во главе людской колонны, а как бы сбоку. Он и питался ведь отдельно от других, уединившись в ду-рацком шалаше. И, самым первым оттанцевав на празднике, он оставлял веселье, чтобы вновь уединиться. И так всю жизнь: по-сле охоты, после сбора корневищ, после тяжёлой, по обновлению жилищ, работы – всегда один.

…Неужели никто из предыдущих вождей не осознал такой неле-пости – быть среди людей, пользоваться их почётом и уважением – и страдать от одиночества при этом. Даже с любимой женщи-ной вождь не разговаривал. Так было принято.
И никто из соплеменников ещё ни разу не усомнился в нужности такого, до боли противоестественного и нелепого, обы-чая …

По траве скользнула чья-то тень, и чуткое тело Вождя на-пряглось намного раньше, чем он понял: кто-то идёт к нему. А когда увидел освещённую луной фигуру человека, его сердце вдруг заколотилось, будто после бега. Раньше люди сами подхо-дили к вожаку лишь для того, чтобы сказать о чём-то неприят-ном.
Он ждал этого человека, буквально затаив дыхание …

… Человек остановился в двух шагах – подходить столь близко к Вождю не смел никто. И Вождь разглядел его лицо. То был Ор-ло, единственный сын Лагны, собирательницы ядовитых трав, из яда которых получалась отличная парализующая мазь. Обмакнув в неё наконечник стрелы, можно было усыпить животное, не убивая, и целыми днями таскать за собой, не опасаясь, что мясо протухнет.

Орло был ещё мальчишкой, не знавшим женщины. Трудно было даже предположить, что однажды ночью он решится по-дойти хотя бы к шалашу Вождя, не говоря уж о самом хозяине заветного жилища. Вождь от удивления расслабился, раскрепо-стил мускулатуру, застыл вполоборота к Орло, ни о чём его не спрашивая.
Мальчик тоже молчал и не двигался. Луна хорошо осве-щала его лицо.

Парень сильно волновался. Ему было трудно начать бесе-ду. Но он всё-таки заговорил – тихим, замогильным голосом.
- Вождь мой, - парень постоянно озирался по сторонам, явно опасаясь, что его подслушают. - Вождь мой. Я хочу, чтобы ты не презирал меня за молодость и слабость, но выслушал бы до кон-ца, как будто говорит с тобой не глупый Орло, а… человек, кото-рому ты доверяешь.

Последние слова мальчишки вызвали усмешку на губах Вождя: за всю свою сознательную жизнь он так ни разу и не встретил человека, который вызвал бы в его душе доверие. Юноша заме-тил эту горькую усмешку, однако не остановился.

- Ведь ты же понимаешь, как мне трудно говорить с тобой на-едине. Я даже не могу представить, что кто-то до меня, вот так же запросто придя к тебе – не днём даже, а ночью, – не отвечал тебе, а самовольно рассказывал о чём-то. Я долго мучился, шата-ясь по ночам у твоего жилища. И вот, когда увидел моего вождя вне шалаша, то понял, что его одолевают мысли точь-в-точь та-кие же, что и меня. Если кто-нибудь услышит, мне конец,- он ещё раз затравленно оглянулся и втянул голову в плечи.

Взглядом ночного охотника Вождь заметил неподалёку укрытие из двух валунов – один гигантский камень как бы лежал на другом, основанием упираясь в стену обрывистого берега, выше которого начиналась сельва – густая трава вокруг камней могла надёжно спрятать двух человек от самых зорких глаз.
Кивнув Орло, он направился к этому месту и через минуту услышал от тихого сына собирательницы трав то, что на удивле-ние совпало с его тревожными догадками.

…Слепая вера многих людей в силу и мудрость одного человека, которого люди выбирают своим вожаком за преимущества в си-ле, ловкости, быстроте реакции, хитрости и другие над каждым в отдельности – слепая преданность такому человеку со временем рождает недоверие.
Но если в глазах большинства соплеменников сила и муд-рость вождя остаются непогрешимыми, то недоверие, растущее на фоне зависти, всегда перенесётся на других, особенно на тех, кто, выделяясь среди соплеменников успехами в труде, в бою, в охоте, в умении предсказывать погоду, веселить людей рассказ-ками, лучше других играть на барабане или тростниковой дудке, начинает как бы возвышаться над остальными, замечать ошибки и неуклюжие движения своих сородичей. Или вздумает учить кого-то, как надо действовать в определенной ситуации. Увы, та-кие соплеменники в героях долго не проходят. Очень скоро им придётся ответить за ошибки… своего вождя…

Но если рядом окажется иное племя, то рождённое своими неудачами плохое настроение, конечно, отразится на соседях. И чем удачливее в жизни они окажутся, тем быстрее недоверие к соседям будет нарастать со стороны завистливого племени. Но вот стряслась беда и с теми, кто удачлив. Придут ли к ним на по-мощь неудачники? Зачем! Чтобы спасённые со временем опять в удачах обогнали своих спасителей?!
Но если вождь завистливого племени захочет повести своих сородичей соседям на выручку? Что станут думать люди о таком вожде? Представить даже страшно, что они подумать мо-гут. И всему причиной – недоверие, родившееся в результате ве-ры, слепой и беспощадной, множества людей в непогрешимость одного лишь человека…

…Высказанные Орло мысли буквально потрясли Вождя. Ведь это его, Вождя, мысли! Сказанные слово в слово другим челове-ком. И каким?! Зелёным юнцом, над неудачами которого по-смеивалось всё мужское население лагеря. В этом смехе раньше не чувствовалось ничего дурного. Но всё теперь переменилось. Смех над неуклюжими движениями соплеменника стал неприят-ным, на душе от него делалось тоскливо. И Орло раньше других понял то, до чего уже много лет не может докопаться Вождь. Мальчишка опередил вожака. Может, он подслушал эти мысли, когда Вождь случайно где-то проговорился вслух? Но тогда за-чем их повторять тому, кто эти мысли высказал, хотя бы и во сне?
Орло между тем продолжал.

… Вождю его народ способен верить долго,
до той поры, пока он не состарится и не уйдёт
один в большое плавание. Даже
если под его рукой всё племя много раз терпело поражения в борьбе
за улучшение условий жизни. Ибо
в племени всегда найдутся люди, на которых можно
не долго думая свалить вину за глупости,
что племя натворило сообща
и по его, вождя, приказу.
Ведь племя свято верит в то, что вождь
не может ошибиться.
Он ведь избранник своего народа,
в нём воля, разум, чувства, опыт соплеменников.

И если всё это не так, то почему же до сих пор ещё ни разу
ни один из тех, кто назывался племенным главою,
не защитил одноплеменника,
несправедливо обвинённого толпой,
сплошь состоящей из обиженных судьбой?
Наоборот, вожди всегда стремились сами
кого-то обвинить за неудачи,
которыми преследуется племя в результате действий,
произведённых по приказу или
совету главарей народа?
Плохие хижины размыло ливнями – виновен накопавший глины.
Не подготовились к охоте – за неудачу отвечает
выдумавший новые ловушки.
Дождь погасил костры – из-за того, кто натаскал дрова!

И так ведётся от Сотворения людей богами.

- Но наступила вдруг тяжёлая пора для всех, и люди перестали друг друга обвинять. Увы, не оттого, что начали друг к другу лучше относиться. Ведь если сразу после бегства племени от де-мона их лица покрывала печаль и скорбь, то ныне их покрывает недовольство. Я больше о мужчинах говорю. Они всё чаще соби-раются ватагами, зло шепчутся, кидая злобою наполненные взгляды на хижину вождя.

Орло замолчал. Его большие синие глаза испуганно глядели на… владыку. Вождь не шевелился. И с нарастающим отчаянием сын собирательницы ядовитых трав довёл крамольную идею до кон-ца:

- А почему? Потому что хорошие люди погибли в огне, а спас-лись-то ведь самые худшие! Злые, завистливые, трусливые! Но быстроногие, как антилопы. Они от беды убежали подальше, по-бросав на съедение демону даже своих детей!!!

… Вождь вновь не ответил. Он сидел на холодной траве и мол-чал. О чём он думал сейчас, догадаться было нелегко. Слова Ор-ло не привели Вождя в движение. Даже дыхание его не участи-лось. И юноше вдруг сделалось страшно. В сознание внезапно закралась ужасная мысль о том, что Вождь не поверил зелёному юнцу, который ещё и женщину-то познать не успел, даже не це-ловал никого, а уже сунулся к главе племени с такими сужде-ниями. Да имел ли он вообще право подозревать в чём-либо взрослых мужчин, руки которых обеспечивают ему условия для выживания в крайне опасном месте! Кто он такой, чтобы делать выводы!


Орло вдруг ощутил тошноту. Отвратные мурашки побе-жали по коже. «Что я наделал? Что теперь он подумает обо мне и моей матери?»
И новая мысль кольнула ужаснее первой: «Мать моя! Ведь он, наверняка, пойдёт к ней и начнёт выговаривать за меня, ска-жет, что не научила сына скромности, вырастила не мужчину, а болтливого шакала, который, к тому же, и вредная тварь – хочет поссорить Вождя с мужчинами племени. И мать будет целовать ноги Вождя и унижаться будет перед ним в слезах.

Бедная мама! Она уже и так не раз пострадала за свою жизнь. Погиб муж, отец Орло. В младенчестве умерли дети, его братья и сёстры. А в ту кошмарную ночь ей опалило руки и но-ги».

И со слезами на глазах он прошептал:
- Бедная мамочка…

Вождь вздрогнул от этих слов. Может быть, он вспомнил свою далёкую мать, лицо которой и запомнить-то даже не успел. Или отчаяние в голосе мальчишки всколыхнули боль? За буду-щее вымиравшего народца. И страх – перед ближайшим завтра. Которое (теперь он не предчувствовал, а был уверен в этом) су-лит ему серьёзнейшую ссору. И возможно…бой… не на жизнь, а на смерть…

По древнему обычаю, когда мужчины вдруг решали дос-рочно переизбрать вождя, старый имел право доказать свою не-погрешимость в единоборстве с каждым из породивших вредную идею устроить перевыборы.

«Драться с этими шакалами я не боюсь, но нынче обычаи оск-верняются»,- вдруг подумал Вождь.

И тут же снова переключился на Орло.
Юноша нарушил священную традицию. Такое поведение, конечно, выглядело вызывающим и оскорбительным. Но если не обращать на это внимание! Если не придираться? ...

Вождь не был мелочным. Он не был и высокомерным. Власть над сотнями людей застыла в подсознании Вождя не как возможность демонстрировать своё величие, но как великая за-бота. Великая забота и… грусть.
Мысли парня, столь неожиданные и проницательные, мысли мальчишки, который оказался мудрее многих зрелых!
Нет, не гнев они разбудили. И даже не простое недоволь-ство.

Перед глазами Вождя пробежали нечёткие, но чувстви-тельные образы того страшно далёкого времени, когда он был ещё младенцем и жалкими губами, зажмурившись от наслажде-ния, сосал набухшую грудь. Грудь женщины, согреваемый теп-лом которой прожил совсем немного, но эта пора в глубине его памяти утвердилась как самое счастливое время во всей его жиз-ни…

Тяжёлая рука Вождя, опередив сигнальный импульс под-сознания, легла парнишке на плечо. Другая же рука нежданно для её хозяина взъерошила густые волосы на голове мальчишки, которая от страха вжалась в плечи. И вдруг владыка прижался своим широким лбом к похолодевшему от страха мальчишеско-му лбу. «Друг! У меня есть друг!» – новая мысль принесла с со-бой сладостную, горячую волну до этого момента не известных ощущений. Наверное, в тот миг он находился на вершине своего давно исчезнувшего счастья.

Он словно взмыл на ту вершину, убедившись в правиль-ности своей догадки. О том, что с момента, когда на его голову возлёг венок вождя, он лишился самого простого, но ничем не заменимого человеческого чувства. И в подсознание Вождя уг-лубилась константа: однажды ночью на берегу у океана бес-страшный воин островного племени Тлантау наконец-то стал на-стоящим человеком.

- Друг мой, - с наслаждением прошептал он, крепче обнимая обессилевшего от такой внезапности парнишку.

Юноша был в полной растерянности. Он, по всему было видно, плохо понимал, что происходит. Потому что уж слишком это было невероятно. А Вождь, взрослый бородатый мужчина, не отдавая отчёта своим действиям, целовал парнишку в лоб, в ли-цо, прижимал его голову к своей могучей груди. Словно родной отец. Он ласкал его и как сына, и как дочь, на жизнь без которых обрёк себя семнадцать лет назад. Орло воплощал в себе для Вож-дя гораздо большее, чем сын, дочь и жена вместе взятые. Он был даже не правой рукой, не частью его мозга. Юноша укрепился в сознании Вождя как великая идея.

Идея, ради которой человек ничтоже сумняшеся перено-сит все тяготы и лишения, преодолевая встретившиеся на пути преграды.

- Ничего, мы им ещё покажем, на что способны, - взволнованно бормотал Вождь, продолжая стискивать напуганного парня в своих медвежьих объятиях. - Мы ещё посмотрим, кто кого.

Вдруг он остановился, напрягся, вслушиваясь в тишину. Кроме лёгкого шипения моря и равномерного звона цикад не до-носилось ни звука. И всё-таки что-то встревожило Вождя. Он даже не успел ещё осознать эту тревогу, а тело его уже было го-тово к встрече возможной опасности.
Продолжая вслушиваться в неспокойную тишину, Вождь пристально посмотрел Орло в глаза, тряхнул его за плечи и суро-во спросил:
- А ты не предашь меня?!

Он помолчал. И вдруг его голос зазвучал по иному:
- Будь верен мне до конца, пожалуйста. Очень, очень прошу те-бя…

“Нет-нет! Ни за что не предам!” – ответ буквально взорвался в сознании юноши, но губы не смогли произнести ни звука.

И вдруг Вождю ударила в голову новая, сумасшедшая, идея. И он тут же метнул её в уши Орло:
- А ведь вдвоём с тобой мы можем бросить всё к демону! Вдво-ем-то мы можем взять – и уплыть в океан – в поисках новой ро-дины! Вместе нестрашно, а там, за океаном, наверняка есть дру-гие острова, огромные и обетованные. И на них живут другие племена. И там нет ни демонов, ни злых людей. Или есть?! А? – он вновь тряхнул его за плечи. – Ну что ты, язык проглотил от счастья?! Или напугался? А? – и, уже не слушая парнишку, Вождь продолжал бормотать, развивая бредовую идею дальше.

- Уплывём, уплывём! – радостно бубнил он себе под нос, загля-дывая юноше в глаза. - Подальше от этих шакалов с заячьим сердцем и змеиными зубами. Надо только построить плот по-крепче и покрупнее, запастись бурдюками с водой, набить и на-вялить дичи, насушить плодов и кореньев, - странный огонёк за-сиял в его глазах. - А эти пусть выбирают себе вожака! Пусть идут куда угодно. Хотя бы в лапы к демонам: к небесному, к морскому, в болото – куда дурные ноги вынесут! Они же умнее нас, так ведь?! Они же считают нас с тобой дураками! Ты – мо-лодой недотёпа, я – выживший из ума старик. Какая им от нас польза?

Орло смотрел на Вождя с нескрываемым ужасом. Своим гибким умом он моментально дошёл, что Вождя необходимо ос-тановить, иначе дурные мысли овладеют его сердцем. …Он ли-хорадочно искал слова, которые могли бы отвлечь внимание Во-ждя от сумасбродной идеи, но в голову не приходило ничего дос-тойного. Когда же Вождь повторно вспомнил демонов с гигант-ской пастью, Орло уцепился за них, как за спасительную соло-минку.

- Но ведь демоны могут и на нас напасть! Что будет с нами в мо-ре?! - едва не прокричал он Вождю в уши
И Вождь словно споткнулся об этот мальчишеский крик:
- Что?

Он отпустил плечи парня и поморщился, будто от горько-го снадобья.
- Я и забыл. Ты ведь должен жить. Ты молодой. Я могу риско-вать своей дублёной шкурой, но тебя не в силах подставить под удар судьбы…
И, помолчав, он тихо добавил:
- И потом, они же погубят детей – маленьких, беззащитных ко-мочков жизни…

Возможно, в эту минуту он снова вспомнил плачущую девчушку, которую вынес из огня в ту кошмарную ночь, - а дети ведь ни в чём, ни в чем не виноваты…
На какое-то время Вождь ушёл в себя…

… К Орло тревожное чувство подкатило извне. Что-то заста-вило его напрячься. Более того, в голову парня закралось ужас-ное подозрение, что кто-то их всё-таки подслушивает. Но самое страшное было то, что этот “кто-то” находился от Вождя и Орло совсем по другую сторону лагеря. Тихая струя информативного раздражения шла от сельвы, из глубины обрывистого берега, яв-лявшегося глинистой земной границей прибрежной зоны остро-ва…
***





Глава 4. Ливень…


… Посланцы небесного демона не заставили себя долго ждать. Сам демон, явившийся на землю в образе гигантского столпа, своим сиянием вселяющего ужас, затих надолго и, казалось вы-жившим островитянам, заснул навечно.

Психологическое напряжение, установившееся в племени с мо-мента, когда они покинули родное место, постепенно снималось временем и постоянной борьбой несчастного народца за сущест-вование. Жить в какой-то сотне шагов от океана становилось тя-желее с каждым днём. Всё чаще с моря налетали сильные поры-вистые ветры, срывая с хижин крыши, размётывая шалаши и унося одежду. Воздух все отчётливее охлаждался и отсыревал.

Но главное – добыча рыбы становилась невозможной, а птицы перестали покидать свои убежища. И потому всё чаще хмурые мужчины, пустыми возвращаясь с моря на плотах, кидали взгля-ды в сторону желанной сельвы, в которой никогда удача на охоте не покидала их.

Но вот пробил тревожный час – подобно скопищам зловредных духов тёмные густые тучи надвинулись на остров от горизонта моря со всех сторон. Мужчины, женщины и дети – все, кто ещё остался в племени, в молчании смотрели на черноту, зловеще за-крывающую небо. Объяснять не нужно было даже малолетнему ребёнку. Начиналось время непрерывных ливней, или, как его традиционно называли, сезон большой воды.

Великая вода. Нескончаемый водопад с небес, плотный, как сте-на обрывистого берега. Стремительные, хлещущие струи, под которыми и взрослый-то не в силах выстоять дольше минуты…

Сначала размокнет глина. Потом из сельвы хлынут ручьи. Вы-держат ли хижины такой напор воды? Поверить в положитель-ный исход подобного мог разве что совсем не знавший жизни, либо ни единого урока из неё не вынесший.

Да если и выстоят хижины, что это даст? Ливень может беспре-рывно идти дни и ночи напролёт. Случалось, он не прекращался ни на миг двенадцать суток. Всё это время день почти не отли-чался от ночи. А всего лишь одной смены тьмы и света при таком дожде достаточно, чтоб море забурлило и хлынуло на отмель.

Заплакал один ребёнок, следом песню великого страха подхвати-ли другие, и матери уже не успокаивали детей.

- Дождались! – со злобной хрипотцой в голосе воскликнул вдруг мужчина.

Это был Йоко, зрелый охотник, из тех, кто пользовался правом лично выдвигать кандидатуру нового вождя и вносить предло-жение о замене племенного головы раньше срока.

Йоко был человеком злопамятным, недоверчивым и грубым как в общении, так и внешне. А в ужасную ночь катастрофы он про-славился тем, что в страстном желании спасти свою собственную жизнь бросил на гибель жену, престарелую мать, сестру и троих малолетних детей. Даже не обернулся на их крики. Подробно-стей, правда, никто не помнил: никто ведь не мог наблюдать за своим соплеменником в тот жуткий час ночи. Но оставшиеся в живых женщины и дети вдруг все как один начали испытывать к Йоко отвращение и чувство страха в момент его присутствия ря-дом.

И вот сейчас, когда одетый в волчью шкуру Йоко, вскочив на ва-лун, принялся вещать своим противным хриплым голосом, дети разом перестали плакать и мёртвой хваткой уцепились за подолы матерей. Наверное, боялись, что Йоко принесёт их в жертву мор-скому демону.

- Дождались! Досиделись на прибрежных камнях! – и без того уродливое лицо его стало ещё страшнее. – Теперь будем ждать конца! Когда нас смоет в океан и унесёт на ужин морским чудо-вищам! То-то будет пиршество! Они давно ожидают человечьего мяса.

Йоко захлебнулся собственной речью, судорожно сглотнул, об-вёл звериными глазами стоявших перед ним соплеменников и вновь завопил:
- Все молчат! Все вытаращили глаза на небо и от страха прогло-тили языки! Они не хотят даже пальцем пошевелить ради своего спасения! Они ни о чём не думают! Привыкли, что за них дума-ют другие! – он снова остановился, выждал паузу и желчно оск-лабился. – Они все ещё надеются на силу и мудрость Вождя! Они слепо верят, что он спасёт их и на этот раз! Возьмёт да и посадит всех разом на свою широкую спину и вынесет в безопасное ме-сто! – схватившись за брюхо, охотник натужно захохотал.

- Да только куда он вас понесёт?! В логово небесного демона?! В пасть морской змеюке?! – Йоко нахохотался вдоволь, и лицо его вдруг освирепело, заставив женщин содрогнуться и крепче при-жать к себе детей. – Может, вы надеетесь, что где-то вдоль бере-га есть высокое ровное место, на котором можно переждать вре-мя великой воды? Может, где-нибудь такое место и есть. Да только Вождь никого не отправил на поиски такого места! Не интересно ль вам спросить Вождя, почему он до сих пор ничего не предпринял?

Как и предполагал Вождь, Йоко поддержал зрелый охотник Айо, отличавшийся хвастовством, завистью и непреодолимым жела-нием кого-нибудь стравить. Даже в момент, когда на племя над-вигалась неотвратимая беда, он явно наслаждался, осознавая то, что стравливает соплеменников с самим Вождём (!)

Хищно оскалившись, с идиотским огоньком в глазах, Айо выско-чил из толпы и прохрипел, как хищная птица Дротто, когтями и клювом которой матери имели привычку пугать непослушных мальчишек.

- Правильно! Вожак думает только о собственной шкуре! Смот-рите лучше! У костра он выбирает самые жирные куски мяса и уже не ждёт, когда ему в шалаш принесут еду, как положено по древнему обычаю! За всё это время с тех пор, как небесный де-мон изгнал нас с отцовской земли, Вождь не собрал совет охот-ников ни разу! Чего же мы от него ждём? Он уже ни на что не способен! Вспомните, как он побежал к морю от небесного де-мона! На остальных ему было наплевать. Даже любимую жен-щину забыл от страха! – Айо дико захохотал, выпучив лягушачьи глазищи.

И Вождь не стерпел.

Если бы Айо не вспомнил про любимую женщину Вождя, если бы не захохотал так дико и надрывно! Может, он и не сорвался бы… Но, после того, как Айо искусственно усилил свой оскор-бительный смех, заревев дикой обезьяной, рука Вождя сама по-тянулась к висевшему на шее ножу.

Лёгкий взмах – клинок со свистом описал дугу. И Айо скорчился на мокром и холодном песке. Безжалостное лезвие вонзилось прямо в горло. Тёмная густая кровь прощальной струйкой потек-ла из-под клинка.

Йоко мертвенно побледнел, невольно съёжился, соскочил с валу-на. Все притихли и некоторое время вели себя так, будто ничего не поняли. Просто смотрели на бившееся в агонии тело и молча-ли.

И в это же время Вождь отчётливо слышал каждый удар собст-венного сердца. На миг вся вселенная сузилась в сердце Вождя. А пульсирующие артерии на его висках, напротив, превратились в большие гейзеры, толчками извергающими откуда-то из глуби-ны этой вселенной кровь… И за пределами вселенной, в каком-то демоническом небытии, неведомая сила страшно ударяла в исполинский барабан…

Вечность… Целую вечность стоял в голове этот неумолимый шум. И столь же долгую вечность извергалась кровь из разру-шенной артерии человека. Она собиралась в горячую лужу на холодном песке, и лужа превращалась в озеро…

… Айо резко вытянулся и затих. В ушах всего племени яростно свистел ветер, порывы которого усиливались с каждой секундой. Заскрипел мокрый песок. То физическое воплощение Вождя приближалось к умершему. Глаза были холодны и пусты – душа не глядела сквозь них. К распростёртому на песке телу двигалась фигура не человека. Нет, не вожак и не вождь, и даже не влады-ка. Властелин – вот что остановилось и нависло над телом. Де-мон убийства и власти – вот кто извлёк нож из шеи поражённого соплеменника.

И вдруг фиолетовой вспышкой озарилось небо. А через несколь-ко мгновений ударил в барабан ужасный демон туч, взмахом ги-гантской руки посылая на остров необоримые скопища водных струй.

Гром раскатился над островом и просторами моря ещё раз, капли забарабанили сильней, ещё мгновение – и струи, точно стрелы, врезались в песок.

- Большая вода! – в один голос выдохнуло племя.

И сразу же надрывно закричали дети, а следом заметались по бе-регу матери, натянули на головы шкуры мужчины.

- Смерть! Сме-е-е-рть! – истошно завопила чья-то глотка.

Вселенная вырвалась из сердца Вождя и снова стала необъятной. Холодные струи, будто пронзая насквозь, выводили Вождя из шока.

Племя металось по лагерю, а Вождь неподвижно стоял под лив-нем, сжимая в ладонях орудие убийства.

“Убийца я… Началось… Смерть от наводнения… Айо уже мёртв… Все мы тоже умрём… Убил я… Соплеменника… Пер-вый раз… Последний суд…”- хаотично, но ярко вспыхивало в его сознании…

… Люди догадались наконец-то забиться в хижины. Жилища оказались прочнее, чем об этом думали. Даже плетёные шалаши сразу не пропустили дождь, сохранив внутри себя скудные запа-сы сушёной рыбы и вяленого мяса.

И только Вождь стоял над неподвижным телом Айо под хлёст-кими ударами безжалостной воды…



Глава 5. К Демону в объятия


… Первый вызванный ливнем страх прошёл. Каждый мужчина сжал в кулак свою волю. Концентрируя в себе мышечную силу, дикое желание бороться до конца и простое упрямство охотника, каждый глава семейства бросился в эту демоническую мглу, про-рвался к шалашу, где хранились продукты, и, старательно завер-нув драгоценную ношу в плотную козью шкуру, содранную со своего торса, рывками возвращался в хижину.

Получая в руки разодранные сильными отцовскими пальцами куски, дети переставали плакать, с жадностью набрасываясь на еду. Взрослые тоже ели. Расчёт бы прост – прятаться в хижинах долго не имело смысла: рано или поздно большая вода поглотит лагерь.

Но чтобы куда-то идти, нельзя оставаться голодным. Глупо с обессилившими мышцами, пустым желудком тащить с собой еду, совершенно не ведая, что ожидает тебя впереди. Думать о будущем, даже ближайшем, в такой ситуации – неестественно. И, с тревогой слушая, как безжалостные струи дробят крышу хижи-ны, люди торопливо поглощали пищу. Они ни о чём не думали, кроме еды. И по мере того, как тело наливалось приятной тяже-стью и теплом, укреплялась в глубоком подсознанье каждого из племени надежда.

О том, что произошло перед самым началом большой воды, не вспомнил никто. Точнее, об этом никто не обмолвился. Навер-ное, чувства, вызванные первым в истории племени убийством соплеменника, из-за нахлынувшей беды ещё не успели офор-миться в мысли, опустившись в глубинные пласты памяти. О Вожде тоже никто не вспоминал. Где он сейчас: прячется ли в каком-либо укромном месте, или жестокие волны уже смыли его в океан – никого не интересовало. Как будто и не жил на свете такой человек.

Впрочем, сидя в своих хижинах семьями, люди не тревожились и о судьбах других соплеменников. Плотная стена воды, непре-рывно падающей с неба, словно разъединила людей. Каждая се-мья готовилась спасаться отдельно от остальных – чем дольше и активнее сыпала с небес колючая вода, тем быстрее пробуждался в островитянах животный инстинкт самосохранения.

Было бы глупо предполагать и о том, что кто-то в этот час опла-кивал Айо. Да и кому он был нужен? Единственным человеком, который действительно тревожился в это время о другом, оста-валась Лагна, собирательница яда. Сидя в хижине, она молилась духам, требуя у них помощи неизвестно куда подевавшемуся сы-ну. Выскакивая время от времени наружу, Лагна металась вокруг хижины, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь непроглядную завесу ливня.

Лагна громко рыдала, но голоса своего не слышала. Ливень словно издевался над ней, заливая рот, глаза, уши, не давая ды-шать, сбивая с ног, иссекая спину. Женщина не поддавалась, уп-рямо ползла назад в хижину, а в кромешной темноте (совсем не оставалось сил зажечь лучину), судорожно глотая плотный воз-дух, отчаянно шептала: «Сын мой, Орло, где ты?!». Потом, со-бравшись с силами, снова взывала к духам, умоляя помочь её сыну, не дать ему погибнуть, где бы он теперь ни находился

- Проклятье моему роду! – временами вскрикивала несчастная мать. – Я упустила последнего сына! Я, старая гадина, не догля-дела, потеряла дитя своё! – и снова она рвалась из хижины нару-жу, надеясь хоть что-нибудь для себя прояснить.

Она была твёрдо уверена в том, что в других жилищах её сына нет. Она не могла бы объяснить, почему сейчас его не может там быть, но от этого тревога старой матери ничуть не уменьшалась. От сильного волнения и физического напряжения старуха скоро полностью лишилась сил и, сумев-таки в последний раз вернуть-ся в протекающую хижину, у самого порога ушла в беспамятст-во...

А юноша тем временем упорно рвался к сельве, напрягаясь из последних сил. Он ринулся туда, едва начался ливень. В сумато-хе даже бдительная мать-старушка его исчезновенья не заметила.

Переведя дух под гигантской глыбой, под которой они с Вождём несколько дней назад беседовали с глазу на глаз, Орло полез вверх по обрыву, цепко хватаясь за корни растений.

Голые, исцарапанные о корни и камни, ноги мальчишки скользи-ли по глине, вода будто пыталась скинуть дерзкого человечишку вниз. Несколько раз он скатывался, снова прятался под камнем и снова рвался на второй ярус берега. После четырёх или пяти не-удачных попыток юноша всё-таки преодолел обрыв. Чрезмерное напряжение мышц и воли на какое-то время парализовало его – Орло лежал лицом вниз на холодной и скользкой траве, как уби-тый, и ни малейшего внимания не обращал на воду, острые струи которой буквально прошивали худое тело юноши насквозь.

Сознанье Орло ненадолго притупилось. Из глубин памяти стре-мительно всплывали образы, обрывки образов, какие-то нечёткие фигуры, знаки и даже целые картинки. Он увидел вдруг мать, ничком лежавшую на самом пороге хижины, вода в которую уже стекала со всех сторон, и встрепенулся. И снова сознание его ку-да-то провалилось. Вспомнил почему-то, как мальчишкой тащит им же умерщвлённую змею, большую, с гладкой светлой кожей. Миг – и внутренние очи созерцают озеро. Оттуда, поднимая кас-кады брызг, выныривает нечто страшное. Вот загорелись факе-лами хищные глаза, просвечивая даже сквозь пелену дождя. От-крылась пасть с ужасным частоколом кривых зубов.

«Морские демоны!» – кольнуло в сознании.

Откуда-то нашлись новые силы в ногах и руках. Орло поднялся, чуть пошатнулся, наклонился вперёд и... ринулся бегом к скры-вающемуся за водной пеленой холму.

Ноги юноши скользили по траве и глине. Несколько раз он па-дал, захлебываясь струями воды и больно обдираясь о валявшие-ся под ногами коряги. Переводя дыхание, он поднимался и вновь стремился к заветной цели. Куда он рвался? Что надеялся найти там? Орло чётко не представлял. Он просто не понимал, что там его ожидает. Но что небесный демон – это не так уж и страшно – в этом Орло почему-то был уверен полностью. Он ни за что бы не ответил на вопрос, почему к нему пришла такая уверенность. На вершину холма его тянуло какое-то странное, неведомое до сего момента жизни ощущение...

Совсем ещё недавно одно лишь беглое упоминанье о небесном демоне великим страхом зажигало Орло – каждую клеточку и волоконце нервной системы. Внезапно он почувствовал, что де-мон не умышленно убил его сородичей! Что демон просто не знал о том, что может погубить существ, которые живут на ост-рове! Возможно даже, демон сам переживает за то, что по неве-дению натворил.

Орло ни на миг не задумывался над тем, каким образом он по-дойдёт к демону, что ему скажет. Он ни на миг не представлял, чем демон может помочь соплеменникам Орло – юноша вообще уже не думал. Сознание Орло действовало лишь отчасти. А из глубин его памяти одна за другой выплывали на внутренний эк-ран странные, непонятные с первого взгляда образы, которые на-стойчиво будили в юноше гордость, силу воли и мышц, усилива-ли стремление двигаться вперёд, не взирая ни на какие препятст-вия...

***






Часть Вторая. Падение Харида
С момента, когда Орло
вернулся к Демону небес,
прошло полвека.
Что произошло тогда и
что потом происходило на Тлантау,
сейчас не так уж важно знать.
Как говорится, торопить события не стоит.
Тем более что мир не замыкался
на каком-то островке,
затерянном в бескрайнем море,
которое потомки много тысяч лет спустя
назвали Средиземным.
На севере же от Тлантау
к тому моменту
начинали развиваться события по-настоящему серьёзные.
С событиями на Тлантау они имели непосредственную связь …



Глава первая. Трагедия Ланнорасса


…Как и следовало ожидать, артаки напали внезапно. Их выстро-енный усечённой пирамидой флот (первая линия – 5 кораблей, вторая – 7, третья – 9 и так далее, всего 25 линий) словно сонм ужасных привидений однажды возник на горизонте у входа в бухту рыбаков-поморников. И Харида – оплота Цивилизации.

***

Столетиями этот прекрасный город стоял незыблемо, купаясь в роскоши и лучах далеко разлетевшейся сла-вы. Воинственные орды варваров, набегавшие с се-вера, всегда о стены города ломали мечи и копья.

Каким бы свирепым и организованным ни приходил позарившийся на богатства враг, защитники велико-лепием сияющего форпоста легко и дружно отражали его натиски и, выйдя за ворота, в поле разбивали, об-ращая в бегство, вражеские армии, тем самым укреп-ляя веру в незыблемость основ Цивилизации. Каза-лось, простояв столетия, Харид стяжает славу вечно-сти, надёжно заслонив Цивилизацию от варварства.