Письма Чехова о писательстве (избранное)

[serkorkin]

А. В. Жиркевичу 02/3/1895
"..., по мелочам можно сделать несколько неважных замечаний. Сегодня первый день праздника, около меня толчется народ, писать приходится урывками, и потому разрешите для легкости излагать эту критику по пуиктам:
1) Название рассказа «Против убеждения...» — неудачно. В нем нет простоты. В этих кавычках и трех точках в конце чувствуется изысканная претенциозность, и я подозреваю, что это заглавие дал сам г. Стасюлевич. Я бы назвал рассказ каким-нибудь одним словом: «Розги», «Поручик».
2) Рутинны приемы в описаниях природы. Рассказ должен начинаться с фразы: «Сомов, видимо, волновался», все же, что раньше говорится о туче, которая улеглась, и о воробьях, о поле, которое тянулось,— все это дань рутине. Вы природу чувствуете, но изображаете ее не так, как чувствуете. Описание природы должно быть прежде всего картинно, чтобы читатель, прочитав и закрыв глаза, сразу мог вообразить себе изображаемый пейзаж, набор же таких моментов, как сумерки, цвет свинца, лужа, сырость, серебристость тополей, горизонт с тучей, воробьи, далекие луга - это не картина, ибо при всем моем желании я никак не могу вообразить в стройном целом всего этого. В таких рассказах, как Ваш, описания природы тогда лишь уместны и не портят дела, когда они кстати, когда помогают Вам сообщить читателю то или другое настроение, как музыка в мелодекламации. Вот когда бьют зорю и солдаты поют «Отче наш», когда возвращается ночью командир полка и затем утром ведут солдата наказывать, пейзаж вполне кстати, и тут Вы мастер. Вспыхивающие зарницы - эффект сильный; о них достаточно было бы упомянуть только один раз, как бы случайно, не подчеркивая, иначе ослабляется впечатление и настроение у читателя расплывается.
3) Рутинность приемов вообще в описаниях: «Этажерка у стены пестрела книгами». Почему не сказать просто: «этажерка с книгами». Томы Пушкина у Вас «разъединяются», издание «Д[ешевой] библиотеки» «прижато». И чего ради все это? Вы задерживаете внимание читателя и утомляете его, так как заставляете его остановиться, чтобы вообразить пеструю этажерку или прижатого «Гамлета»,- это раз; во-вторых, все это не просто, манерно и, как прием, старовато. Теперь уж только одни дамы пишут «афиша гласила», «лицо, обрамленное волосами».
4) Провинциализмы, как «подборы», «хата», в небольшом рассказе кажутся шероховатыми, не только провинциализмы, но даже редко употребляемые слова, вроде «разнокалиберный».
5) Детство и страсти господни изображены мило, но в том самом тоне, в каком они изображались уже очень много раз.
Вот н все. Но это все такая мелочь! По поводу каждого пункта в отдельности Вы можете сказать: «это дело вкуса» - и будете правы.
Ваш Сомов, несмотря на воспоминание о страстях господних, несмотря на борьбу, все-таки наказывает солдата. Это - художественная правда. В общем рассказ производит то впечатление, какое нужно. «И талантливо, и умно, и благородно»*..
* Это из одной моей повести (Скучная история). Когда меня ругают, то обыкновенно цитируют эту фразу с «но»."



Р. Ф. Ващук 27/3/1897
"Милостивая государыня! Ваш рассказ "В больнице" я прочёл в клинике, где я теперь нахожусь. Отвечаю Вам лёжа. Рассказ очень хорош, начиная с того места, которое я отметил красным карандашом. Начало же банально, не нужно. Продолжать Вам следует, конечно, при условии, что писание доставляет Вам удовольствие - это во-первых, во-вторых, при условии, что Вы ещё молоды и что Вы научитесь правильно и литературно ставить знаки препинания.
Что касается "Сказки", то, мне кажется, это не сказка, а набор таких слов, как гномы, фея, роса, рыцари - всё это фальшивые бриллианты, по крайней мере на нашей русской почве, по которой никогда не ходили ни рыцари, ни гномы и на которой едва ли сыщете человека, могущего представить себе фею, обедающую росой и лучами. Бросьте это; надо быть искренней художницей, писать только то, что есть или что, по Вашему мнению, должно быть, надо писать картины. Возвращаюсь к первому рассказу: не следует много писать о себе; Вы пишете о себе, впадаете в преувеличения и рискуете остаться на бобах; Вам или не поверят, или холодно отнесутся к Вашим излияниям."



Л. А. Авиловой 3/11/1897
"Ах, Лидия Алексеевна, с каким удовольствием я прочитал Ваши «Забытые письма». Это хорошая, умная, изящная вещь. Это маленькая, куцая вещь, но в ней пропасть искусства и таланта, и я не понимаю, почему Вы не продолжаете именно в этом роде. Письма — это неудачная, скучная форма, и притом легкая, но я говорю про тон, искреннее, почти страстное чувство, изящную фразу...
Вы работаете очень мало, лениво. Я тоже ленивый хохол, но ведь в сравнении с Вами я написал целые горы! Кроме «Забытых писем», во всех рассказах так и прут между строк неопытность, неуверенность, лень. Вы до сих пор еще не набили себе руку, как говорится, и .работаете, как начинающая, точно барышня, пишущая по фарфору. Пейзаж Вы чувствуете, он у Вас хорош, но Вы не умеете экономить и то и дело он попадается на глаза, когда не нужно, и даже один рассказ совсем исчезает под массой пейзажных обломков, которые грудой навалены на всем протяжении от начала рассказа до (почти) его середины. Затем, Вы не работаете над фразой; ее надо делать - в этом искусство. Надо выбрасывать лишнее, очищать фразу от «по мере того», «при помощи», надо заботиться об ее музыкальности и не допускать в одной фразе почти рядом «стала» и «перестала». Голубушка, ведь такие словечки, как «Безупречная», «На изломе», «В лабиринте» - ведь это одно оскорбление. Я допускаю еще рядом «казался» и «касался», но «безупречная» - это шероховато, не ловко и годится только для разговорного языка, и шероховатость Вы должны чувствовать, так как Вы музыкальны в чутки, чему свидетели - «Забытые письма»."



А. М. Пешкову (М. Горькому) 03/9/1899
" ... вычеркивайте, где можно, определения существительных и глаголов. У Вас так много определений, что вниманию читателя трудно разобраться и он утомляется. Понятно, когда я пишу: «человек сел на траву», это понятно, потому что ясно и не задерживает внимания. Наоборот, неудобопонятно и тяжеловато для мозгов, если я пишу: «высокий, узкогрудый, среднего роста человек о рыжей бородкой сел на зеленую, уже измятую пешеходами траву, сел бесшумно, робко и пугливо оглядываясь». Это не сразу укладывается в мозгу, а беллетристика должна укладываться сразу, в секунду. Засим еще одно: Вы по натуре лирик, тембр у Вашей души мягкий. Если бы Вы были композитором, то избегали бы писать марши. Грубить, шуметь, язвить, неистово обличать - это не свойственно Вашему таланту. Отсюда Вы поймете, если я посоветую Вам не пощадить в корректуре сукиных сынов, кобелей и пшибздиков, мелькающих там и сям на страницах «Жизни». "



А. М. Пешкову (М. Горькому) 03/02/1900
"Вам надо больше видеть, больше знать, шире знать. Воображение у Вас цепкое, ухватистое, но оно у Вас как большая печка, которой не дают достаточно дров. Это чувствуется вообще, да и в отдельности в рассказах; в рассказе Вы даете две-три фигуры, но эти фигуры стоят особнячком, вне массы; видно, что фигуры сии живут в Вашем воображении, но только фигуры, масса же не схвачена. Исключаю из сего Ваши крымские вещи, например «Мой спутник», где, кроме фигур, чувствуется и человеческая масса, из которой они вышли, и воздух, и дальний план — одним словом, все.
Напишите мне. Жду «Фому Горд[еева]», которого я еще до сих пор не прочел как следует."



A. П. Чехов Собрание сочинений в 12-ти томах, т. 12, ГИХЛ 1957

[Виктор Левашов]

Прочитал. Решил откликнуться. А то все молчат. Понятно: "Чехов велик и могуч. Чего тут обсуждать?"
По-моему, есть чего.
Подбор писем в "избранное" автора поста.
Последнее письмо Чехова молодому Горькому. Что в нем позитивного? интересного? поучительного?
Ведь сплошные общие фразы в образном выражении, сводящиеся к одному: вы молодой еще - набирайтесь опыта.
Это бесспорно. Ну и что?

[kapush]

А по-моему, очень даже дельно товарищ Чехов написал. Мне как-то рецензию на книжку прислали (перефразирую): "герои живут в вакууме, вроде бы и присутствуют какие-то бабушки с колясками в парке и люди на остановках автобуса, а жизни, которая должна служить фоном повествования, на самом деле нет".

[Фрези]

По-моему, он в этой выдержке пишет о том, что любой писатель должен себе над компьютером повесить и каждый день свои творения сверять по вот этим отрывочкам.

[Виктор Левашов]

По-моему, он в этой выдержке пишет о том, что любой писатель должен себе над компьютером повесить и каждый день свои творения сверять по вот этим отрывочкам.

А что?
Тоже метода. Вполне рабочая, неверно. Но тогда уж очень мало этого избранного. Если над столом развешать листы с цитатами 16 кеглем, то надо поболее

[Виктор Левашов]

И цитаты покороче. Шпора для авторов гениальных бестселлеров. Версия 2.
У кого была первая? Забыл...

[Aurelia]

Я очень часто у начинающих авторов вижу "первую ошибку Горького": "полная женщина неуклюже села на зеленую травку, торопливо расправив серую юбку и подобрав длинные концы красной шали"...
"высокий старик неуклюже сидел за тяжелым деревянным столом, заставленным толстыми кипами небольших серых листков бумаги и объемистыми потрепанными книгами в кожаных переплетах"....
сама себя иногда тоже на таких ляпах отлавливаю

А вот остальные письма Чехова следовало бы иллюстрировать самими произведениями, о которых он так отзывается. Иначе - малопонятно.

[chinga]

Чехов, конечно, великий писатель.
Но то, что он советует молодым... это называется мерять своей меркой.

Есть вещи очевидные, ляпы и ошибки и двух мнений тут нет. Но почему Горький должен отказываться от грубостей, если на этом языком говорили прототипы его рассказов?

И опять же «человек сел на траву». Почитайте самого Чехова - и вы увидите, что он сам частенько грешил "красивостями", и хуже от этого не было. Лукавит Антон Палыч, ох, лукавит.

Интересно, какое огромное внимание он уделяет стилю. А вот Толстой был никакой стилист, и тем не менее написал много хороших книг... Вот и думай после этого.