Doctor Lloyd Октябрь 24th, 2007, 2:54 pm
Я красивая. Но, как выяснилось, для мужчин в наше время это уже не является главным женским достоинством. Да, вначале они бросаются на эту красоту, пытаются отвоевать тебя у соплеменников и бряцают оружием перед твоим идеальным носиком. Но когда к твоим ногам падут доспехи современного рыцаря (ну да, ты не устояла и позволила ему полностью разоблачиться!), то в скором времени ожидай сюрпризов.
- Как это ты забыла купить зелёный чай? – истово возмущался один из разоблачённых рыцарей. – Я же предупреждал тебя, что пью только зелёный!
- Что значить сломался утюг? – искренне изумлялся второй. – Ну и что, что ты просила посмотреть его ещё на прошлой неделе? Ты же знаешь, насколько я занят. Могла бы дойти сама до ремонтной мастерской или купить другой!
- Господи, ну как же можно было оставить в машине пакет с бутылками? – подавал голос третий. – Ты ведь осведомлена, дорогуша, что у меня был тяжёлый день и мне необходимо расслабиться!
И всем им было абсолютно наплевать, насколько красивы в гневе мои глаза.
Да, я конкретная растяпа, но до поры до времени мне обычно удаётся это скрывать. Однако я сразу честно всех предупреждаю: я терпеть не могу зелёный чай, починку бытовой техники и обращение «дорогуша».
Рыцари, искренне считающие, что после приятно проведённого с красивой женщиной вечера они могут менять её привычки, безжалостно изгонялись из моей жизни. Поэтому никто из них так и не успел полностью распознать второго моего главного достоинства – моей растяпитости. Да, я не оговорилась – именно достоинства. Как психолог я знаю: если не можешь что-то изменить, значит надо поменять своё отношение к этому. Тогда есть все шансы увидеть жизнь в более светлых красках: ведь попадая в неловкие ситуации, я даю людям повод лишний раз улыбнуться! Я давно уже научилась смеяться вместе со всеми пассажирами, когда в турникет автобуса в который раз отказывалась лезть моя кредитка.
- Сервис до этого ещё не дошёл, мадемуазель, - обычно галантно шутили стоящие рядом молодые люди.
- Понаехали тут! – напирали сзади бабульки, заподозрив во мне провинциалку, - чего ты в него цветную картинку суёшь, ему билет нужен!
В метро я чаще всего пыталась пройти по карточке магазина METRO, впрочем, почти с таким же успехом, как и в предыдущем случае.
Но все эти маленькие неурядицы не волновали меня, пока четыре дня назад Андрей не положил ключи от моей квартиры на стол. За те два месяца, что мы были вместе, он стал частью моей жизни. А появился он в ней именно благодаря моему второму главному достоинству: я опаздывала на важную встречу, поймала машину и в конце поездки выяснилось, что я забыла дома кошелёк. Андрей посмеялся над моей неловкостью, и я в общем-то не удивилась, когда через сорок минут его серебристая Ауди всё ещё стояла перед входом в офисный центр.
- Как же это: девушка, одна, поздно вечером, без денег? Как же вы до дома добираться будете? – спросил он меня с выражением деланного испуга на лице.
Вскоре я совершенно неожиданно полюбила зелёный чай, у меня дома перестала ломаться бытовая техника, а любимый человек стал называть меня Анютой, как в своё время звала мама.
И вот теперь, когда я уже не мыслила просыпания по утрам без его нежного поглаживания, а засыпать могла только чувствуя его руку рядом со своими округлостями, мой любимый объявил мне о нашем расставании. И причиной его ухода стало то, что я с профессиональной точки зрения наивно считала своим достоинством. Оказывается, он устал находить тампакс в холодильнике, а витамины – в коробке с моими прокладками (хм, а что он в ней искал? Неужели уже так хорошо меня изучил?). Он устал вытряхивать мои ногти из горшка с кактусом, и ему плевать, что это, возможно, хорошее удобрение (брр, какая гадость, ну что поделаешь, если у меня желание сделать маникюр появляется именно перед компьютером, а накладные ногти я не признаю). Ему надоело краснеть перед своими друзьями, потому что я никак не запомню разницу между глаголами «не проспалась» и «не выспалась».
- Короче, Анют. Ты меня прости, я тебя люблю, но больше так не могу. Я не могу тебя изменить и жить с тобой тоже больше не в силах. Да, ты очень красивая, но ведь я не на кости твои купился (и тут он скептически окинул мои исконные 90-62-90). Я в тебе прежде всего человека увидел неординарного. Но мне, видимо, показалось. Это просто твоя рассеянность. Мне с тобой никогда не было скучно, но в последнее время это был смех сквозь слёзы. Прощай, Анют!
Когда дверь за Андреем захлопнулась, я ещё долго сидела в прострации. Потом встала и начала рассматривать «кости». Из зеркала на меня смотрела действительно стройная шатенка с невыразимо чужими глазами. «Изумрудинки мои»! – ещё так недавно смеялся Андрей, целуя меня в глаза. Сейчас это были две тускло-зелёные пуговицы от пальто, вышедшего из моды ещё в прошлом веке. В глубине плескалась такая глухая боль, что я сама не выдерживала этого жуткого взгляда.
Утром я позвонила на работу, сказала, что заболела, и на три дня впала в кому. Всё в квартире напоминало о нём. Оранжевая ваза, в которой когда-то весело плясали блики нашего первого романтического вечера вдвоём. Уютный ангорский шарф, которым он закутывал мне горло во время болезни. И даже супермодный зелёный берет, появление которого на мне Андрей встретил лаконичным комплиментом: «Классный чепчик ты себе затарила»! Тишина в доме наступила такая, которая заставляла вздрагивать даже от журчания в собственном животе.
Если бы не обнулившийся запас красного мартини, ничто бы не заставило меня выйти из дому вчера вечером. Мой приход из магазина был встречен телефонной трелью. А скачок в сторону телефонной трубки наверняка мог бы побить мировой рекорд по прыжкам в длину и высоту одновременно.
- Анька, до тебя не дозвониться! Это же ни в какие ворота не лезет! Тебе завтра на доклад к Епифанычу, а я тебя целый вечер найти не могу! – голос моей коллеги Ираиды (которая, по моим подозрениям, была на самом деле обычной Иркой) вернул меня с небес на землю. – Епифаныч назначил тебе на десять, учитывая твоё болезненное состояние. Даёт выспаться, значит, - захихикала Ираида.
- А почему я ему так срочно понадобилась?
- Сказал, что-то связанное с последним проектом. Его надо отдавать дизайнерам, а там у тебя какие-то нестыковки. Короче, я всё передала, до завтра! – и Ираида отключилась.
Значит, пора на работу. Вообще-то, я очень люблю свою специальность. Я психолог, а работаю проект-менеджером в фирме по производству современных игрушек. В рабочие часы я с упоением придумываю новые игрушки и слежу за тем, чтобы они были безупречны с психологической точки зрения. Наша фабрика не выпускает автоматов, пистолетов и гуттаперчевых негнущихся кукол. Мне удалось убедить начальство, что у детей всех возрастов велика тяга к освоению профессий. И главная наша задача – наполнить игрушку максимальным количеством деталей. В итоге наши «скорые помощи» с водителями, врачами и пациентами, школы с настоящими классами и маленькими пластмассовыми учениками пользовались огромным спросом как у родителей, так и у частных детских садов. Поэтому Ираида сейчас работала над наполнением космической ракеты, а я разрабатывала «сумку космонавта». Туда, по моему мнению, необходимо включить предметы, которые нужны космонавту на орбите: тюбики с едой, часы, маленькие компьютеры, камеры, журнал наблюдений и т. д.
С утра мне чудом удалось не проспать. Но всё же макияж был сделан, костюм сидел на мне безукоризненно, и я, довольная собой, в полной боевой готовности направилась к выходу. Однако в последний момент я решила нанести последний штрих и заскочила в ванную за лаком для волос. Лучше бы я этого не делала! Когда я потянулась за флакончиком с лаком, во всей квартире погас свет. Это часто бывает в новых домах, поэтому пугаться было нечего. По инерции я тянула вперёд руку, но тут подо мной неожиданно поехал пол. К сожалению, раздавшийся вслед за этим грохот был шумом падающего тела. Чёрт, и дёрнуло же меня вчера вместе с мартини купить антискользящий коврик для ванной! Проблем со скольжением в ванной я не испытывала никогда, но выбор коврика на время отвлёк меня от мыслей об Андрее.
Никогда бы не подумала, что смогу уместить все свои достоинства на столь малой площади! Коленки мои задвинулись под навесной шкафчик и плотно прижались к груди, а сама я сложилась, как карточный домик. Лёжа в позе буйного эмбриона, я отчаянно работала ногами, что в итоге дало свои результаты: тело встало, отряхнулось и засеменило в сторону коридора. Быстро глянув на себя в зеркало, я поняла, что коррекция создавшейся стихийно причёски может окончательно закрепить за мной славу вечно опаздывающего человека. Никаких других подробностей в полумраке коридора разглядеть было невозможно.
Выскочив на улицу, я добежала до трамвая. До работы было ехать всего три остановки, а машиной я старалась пользоваться крайне редко: один из особо галантных рыцарей, вкусив прелестей быстрой езды в моём исполнении, заметил, что мне можно ездить только на ослике и то потому, что у него глазки есть! На борьбу с создавшимся в результате комплексом мне было некогда тратить душевные силы, поэтому машина-зверрррь чаще всего простаивала в гараже. Погрузившись в трамвай, я попыталась, как обычно вздремнуть, но тут над ухом раздался возбуждённый молодой голос:
- Натуральная блондинка! Да я те отвечаю, натуральная. Вся такая лохматая. Но ресницы – чёрные! Огромные и чёрные. Нет, говорит, некрашеные. Нет, глазки маленькие. И брови чёрные, густые. Такие, знаешь, как у Брежнева были – сросшиеся на переносице. Нос уточкой. Губки ниточкой. Но фамилия, Колян, фамилия – Нераздерибаба! Я в ауте!
Отодвинувшись от молодого человека, описывающего другу достоинства своей новой знакомой, я не устояла на ногах во время торможения и ткнулась губами и носом в шинель военного. Мужчина в такой давке ничего и не почувствовал, а я убедила себя, что кроваво-красный след на его шинели не имеет с цветом моей помады ничего общего. Мало ли, как складывалась его военная судьба!
С трудом протиснувшись к выходу, я ловко соскочила с подножки трамвая и побежала. Точнее, побежала одна моя нога, а вторая только странно приволакивалась, явно уступая в скорости соратнице. Тщательный анализ ситуации привёл к неутешительному выводу: сломался каблук! К сожалению, ментоса под рукой не оказалось, поэтому сил отломать второй каблук у меня не нашлось. «Врёшь, не возьмёшь»! – почему-то не к месту вспомнилась любимая поговорка моего дедушки. Пританцовывая на ходу, я двинулась ко входу в здание нашей фирмы. Нужно пересечь небольшой сквер, и цель будет достигнута. Неожиданно подул сильный ветер, хорошо, что попутный, потому что до опоздания мне оставалось всего пять минут. Перебегая сквер, я увидела двух оживлённо болтающих подростков. При взгляде на меня лица их вытянулись, рты произвольно открылись, и я подумала, что Андрей всё же полный идиот: даже подростки замирают от вида красивой женщины!
Вбежав в здание, я двинулась к кабинету Епифантьева, нашего генерального директора. Секретарша Любочка, как всегда, отсутствовала в столь ранний час.
- Можно, Иван Семёныч? - спросила я.
- Войдите, - ответил генеральный.
Директор, как обычно, склонился над бумагами, мало обращая внимания на присутствующих. Я не отказала себе в очередном удовольствии его разглядеть. Уши у Ивана Семёныча были похожи на хвостики поросят: маленькие и какие-то скрученные. А голова напоминала то место, откуда эти хвостики растут. Сморщенное на лбу, отвисшее в области щёк, отягощённое желейным подбородком и перерубленное пополам воинственно шевелящимся носом, лицо Епифантьева не отражало сути этого доброго и порядочного человека. С ним всегда было приятно общаться, и я, как и все давние сотрудники, уже привыкла к манере генерального к месту и не к месту вставлять в разговор вечное «так сказать», редуцировавшееся до «кыть».
- Анна Петровна, кыть? – плеснулся в мою сторону подбородок Епифантьева.
Кыть, - послушно кивнула я от волнения. Странно, что меня вызвал сам генеральный.
Не отрываясь от подписывания документов, Епифантьев сказал:
- Ну, к делу, Анна Петровна. Я вызвал вас по поводу концепции вашей последней игрушки. Скажу честно, мне она показалась немного странной.
- Ну что же здесь странного! – оживлённо откликнулась я. – Игрушка разработана в русле современной темы. Вы же знаете, что многие мальчики интересуются ей с раннего детства. Моя игрушка позволяет понять, что космонавт на орбите не просто смотрит на Землю. Он совершает определённые действия, вы понимаете?
- Вы уверены, Анна Петровна?
- Ну конечно!
Тут директор оторвался от бумаг и взглянул на меня.
- Гы, - почему-то сказал он.
Я догадалась, что в лексиконе у Епифантьева появилось ещё одно произвольно сложносокращённое слово. Но разговор был ответственный, и мне некогда было гадать, что же оно означает: глубоко информативно или глобально интересно.
- А не рано ли? – трагическим шёпотом спросил генеральный.
- Вы думаете, что в такие игрушки более уместно играть лет в тридцать? – легко парировала я. – Хотя я не удивлюсь, что многим отцам будет интересно сыграть в эту игру вместе с ребёнком.
- Хо-хо, - полуикнул-полувздохнул Епифантьев, не отрывая взгляда от бумаг, - Анна Петровна, вы всегда удивляли меня своей оригинальностью. Креативностью, кыть. Я был всегда доволен вашей работой. Вы ценный сотрудник. Но вы, как мне сказали, приболели. И давно не были в отпуске… Так вот, отдыхайте, Анна Петровна. Подойдите к Галине Ивановне, она вам всё оформит. И когда вернётесь, мы с вами продолжим обсуждение космической, кыть, темы! А папочку с вашей разработкой возьмите, может быть, на досуге вам захочется доработать эту игрушку.
Забыв о том, что у меня сломан каблук, в порыве радости от неожиданных комплиментов начальства я резко встала и, заваливаясь на один бок, от души поблагодарила Епифантьева. Сейчас-то я понимаю, что мой эффектный жест должен был ещё более укрепить начальство в верности принятого решения.
Попрощавшись с директором, я вышла в коридор. Навстречу мне двигалась наша уборщица, бывшая школьная «русичка», а теперь попросту Петровна.
- Ёпертить, - издала она нехарактерный для неё возглас удивления. – Девка, ты часом не заболела? – Петровна могла позволить себе такое обращение, так как знала меня лет с одиннадцати.
- А что случилось? – удивилась я не меньше Петровны.
- Ты в зеркало на себя давно глядела? – поинтересовалась она.
- Да вроде бы не критически давно, - с сомнением ответила я.
- Так загляни, - настаивала Петровна, - можешь даже валерьяночки шарахнуть. Желательно до того.
С максимально возможным в данной ситуации изяществом я протанцевала в сторону «гримоуборной». Намёки Петровны мне были непонятны, но женское любопытство взяло верх. Гигантское зеркало, висевшее в этой деликатной комнате, обычно позволяло разглядеть себя со всех сторон. Не без некоторого опасения, вызванного странными пассажами Петровны, я заглянула в зеркало.
Ну да, «ёпертить» - это ещё мягко сказано. Любая нераздерибаба по сравнению со мной была бы просто мисс мира среди представителей племени мумба-юмба. Картина, открывшаяся взору, была устрашающе-завораживающей: фиолетовый синяк практически на весь правый глаз (видимо, результат удара об тумбочку в ванной) и ровно наполовину накрашенные алой помадой губы (слава Богу, значит военный из трамвая всё же не пострадал в боевых действиях).
Накрашенная половина губ невероятно гармонировала по цветовой гамме с фиолетовым глазом, но всё же решающий штрих в мой облик внёс ярко-оранжевый кленовый лист (результат ветра в сквере), задорно торчащий из разметавшихся в шикарном беспорядке волос. Почему-то я напомнила себе молодого и задорного деревенского петуха, который вышел «на двор» топтать кур.
Кажется, я начинала понимать слова Андрея о смехе сквозь слёзы. Почему-то раньше мне всегда казалось, что это просто образное выражение.
Кленовый лист был удалён, помада стёрта, но, дабы не шокировать общественность, я всё же не решила добираться до дома своим ходом. Отсмеявшись, или отплакав – не знаю, что точнее – я вызвала такси.
Таксист попался понимающий, лишних вопросов не задавал, но почему-то всю дорогу произносил загадочную фразу: «Эх, мужики»!
Лифт в моём доме пока ещё не включили, и я гордо поцокала к себе на десятый этаж. Меня действительно распирала гордость: наконец-то начальство похвалило меня, признало мою креативность и даже дало отпуск! Ну я ли не молодец! А то, что я предстала перед Епифанычем в таком виде, меня уже почти не волновало. Ведь Андрей же говорил, что внешность не главное! Не успели мысли об Андрее вновь увести меня на грустный лад, как я принюхалась. Как психолог я знаю, что у людей бывают навязчивые обонятельные образы. Но даже не предполагала, что такой образ может пригрезиться мне. Мне показалось, что в подъезде пахнет табаком. Тем особым запахом, который всегда распространяла трубка моего любимого человека.
Никогда не думала, что по лестницам можно так бегать в туфлях на шпильках. Точнее, на шпильке. Да ещё перепрыгивая через несколько ступенек. То, что я увидела у себя под дверью, взволновало и растрогало одновременно. Мой любимый мужчина сидел на корточках, прислонившись к стене. Светлый ёжик его волос выглядел каким-то неухоженным, карие глаза уставились в одну точку – на кнопку дверного звонка, а трубка безвольно повисла в углу рта. Стильный синий плащ валялся скомканный в углу вместе с каким-то строительным мусором.
Я решилась показаться Андрею на глаза.
- О! – произнёс он с незнакомыми для меня интонациями в голосе, и трубка глухо стукнулась о пол подъезда. И тут же добавил:
- Анют, я идиот!
Торопливость Андрея была одним из его основных недостатков, поэтому появление его в моей жизни спровоцировало покупку шикарного мягкого ковра в прихожую. Я никогда не была ханжой, но всё же не могу подобрать слов для описания того, что сегодня с этим ковром происходило.
- Анют, я, оказывается, не могу без тебя, - начал Андрей, вздохнув, - представляешь, какой кошмар.
Далее его монолог обрастал всё более интересными подробностями.
- Позавчера мы с друзьями отметили мою «свободу». Они, спасибо, не бросили, отвезли меня домой. А с утра я никак не мог тебя нащупать, ну и чуть-чуть шлёпнул по тому месту, где всегда была наша попа. Мой крик ужаса, от того, что попа вцепилась в меня зубами, и ор кота, которого чуть не сбил с постели пока ещё нетрезвый хозяин, раздались одновременно. Прибежала мама и сказала, что я второй день хулиганю. А сегодня утром я искал витамины, ну, как обычно... Когда за этим занятием меня застукала сестра, она сказала, что терпеть меня могла только женщина, достойная восхищения. Анют, а ты и есть – достойная восхищения. Ты такая, Анют, такая…
Поддавшись порыву чувств, я неосторожно взмахнула ногой. С тумбочки упала папка, которую я забрала у Епифантьева. Из папки мне под нос вылетел листок с последним проектом.
«Самка космонавта. Целевая аудитория игрушки – мальчики от 7 до 11 лет. Самка позволяет осуществить мальчику-космонавту имитацию действий, выполняемых реальным космонавтом на орбите…»
- Ну ты такая Анют…, - продолжал Андрей, покусывая мне ухо.
- Красивая? – брякнула я первое, что пришло мне в голову, прерывающимся от счастья голосом.
- Гы, - подтвердил Андрей.
И тут я окончательно убедилась: красота – это великая сила!