ИМПРОВИЗАЦИЯ
Добавлено: Февраль 14th, 2013, 11:24 pmИМПРОВИЗАЦИЯ
За окном мягко прошуршали шины, хлопнула дверь, пискнул брелок сигнализации. Пора. Антон вытер руки и рванул к месту засады. Опробованное несколько лет тому назад, оно раз за разом подтверждало правильность выбора: в холле, возле медной девушки с кувшином, из которого тонкой струйкой стекала вода на пористые камни. На вкус Антона девушка была излишне полной, что могло подпортить аппетит посетительницам ресторана. Но босс, Виктор Михайлович, девушкой гордился. Говорил, что это копия работы знаменитого мастера, то ли Бенвенуто Челлини, то ли Фаберже. Антон в этом разбирался слабо, слышал, что Фаберже специализировался в основном на яйцах, но мало ли какие события могут случиться в жизни человека. Раз – и вместо яйца сообразил вот такую фемину. У Антона бывали подобные случаи. Накопает ночью в интернете какое-нибудь сногсшибательное блюдо, а утром возьмет и сготовит что-нибудь подобное. Василий, официант, обычно в таких случаях относить заказ отказывался, прикидывался резко заболевшим и просил подменить его. Тогда Антон снимал привычную бандану, надевал белоснежный колпак – подарок бабушки, и с важным видом подавал блюдо клиенту на серебряном подносе – опять же, бабушкином. Финт этот он позаимствовал из ролика в интернете. Там шеф-повар крутого ресторана в сопровождении помощников под аплодисменты посетителей собственноручно подавал клиентам фирменное блюдо. Зрелище то еще – прямо как парад-алле в цирке. Но у Антона в помощниках одна Семеновна, парада не получится, Да и аплодисментов от клиентов его заведения не дождешься. Хорошо хоть не возмущаются. Пожимают плечами в ответ на предложение попробовать фирменное блюдо от шефа, а сам шеф с подносом под мышкой бегом – заказов много - возвращается на кухню. Вот и сейчас Антон надел колпак, схватил блюдо и рванул наперерез боссу, надев на лицо выражение деловитой озабоченности.
Однако обмануть босса не удалось.
- Что, опять?- взревел он, уставившись на своего шеф-повара, который находился не в том месте и не в то время.
Антон многозначительно посмотрел поверх головы девушки с кувшином на стену. Посмотреть было на что. Почти всю ее поверхность покрывали грамоты и дипломы, выданные Антону Скорику за победы на конкурсах поваров. Дипломы не просто прилеплены скотчем, а наклеены на красивые картонки. Паспарту - так называет их Виктор Михайлович. Смешное такое слово – Антон всегда вспоминает слегка придурковатого героя Жюля Верна. Паспарту эти вставлены в резные багеты – снова дурацкое слово. Вообще-то, багет – это такая французская булка. Не зная, о чем речь, можно подумать, будто дипломы идут начинкой к булке. Почему не сказать по-русски – рамка? Ближе для уха, а все, что ближе, лучше воспринимается. К примеру, какое блюдо среднестатистический посетитель выберет в ресторане: гатэ с гуакамоле из спаржи или телячью вырезку с белыми грибами?
- Когда? – прервал Антоновы размышления босс.
- Завтра, - Антон и сам удивился, как жалко прозвучало это «завтра». Прочистил горло и более твердо повторил: - Завтра.
- Черт, Скорик! Ну чего ты дергаешься? Зачем тебе эти конкурсы-шмонкурсы? Плохо тут работается, что ли? Зарплата маленькая? – босс пожал плечами и добавил после короткого раздумья: – Может, конечно, и маленькая. Так у нас тут не «Максим» и даже не «Экай де ла Фонтэн». Нам тут высочайший уровень кухни не требуется. На твое место у меня очередь стоит, слезно просят взять на работу.
Антон молчал, сосредоточенно рассматривая медные волосы девушки с кувшином. Про слезные просьбы – это босс на бабушку намекает. Это она упросила Виктора Михайловича рискнуть и взять на работу вчерашнего неопытного пэтэушника. Бабушка всегда мечтала, чтобы внук стал поваром. Наверное, сказывалось голодное послевоенное детство. А Антону казалось, что это девчоночья профессия. И только много позже он понял – настоящую философию кухни может постичь только мужчина. Это не просто кухня. Это Кухня, где все имеет свой смысл.
- Ладно. – Смилостивился босс. – Но только на день, вечером чтобы был тут. И учти: не победишь – ты уволен, можешь не приходить. А сейчас – марш на рабочее место.
«А ведь и правда уволит», - подумал Антон, направляясь в сторону кухни, и от этой мысли ноги стали скользко-вялыми, словно помидоры черри, забытые на августовском подоконнике.
***
Импровизация. Многогранное слово. Это то, что создается здесь и сейчас, и, в то же время, сам процесс создания. Это чистое искусство, где нет места домашним заготовкам, шпаргалкам и подсказкам. Только чувства, обостренные до предела. Импровизация – так назвали устроители конкурс поварского мастерства, куда так рвался Антон.
Двадцать четыре конкурсанта в белых костюмах и колпаках толпились у стойки регистрации, чтобы на время перестать быть собой, скрывшись за бейджиками с порядковым номером.
Антону достался номер семь. Отличное число! Число Луны, число семидневных ее четвертей. Луна - самое близкое к Земле небесное тело и, согласно закону космической аналогии, она близка ко всем земным делам. Луне безоговорочно подчиняется бездонный океан коллективного бессознательного, в котором сливаются и смешиваются сущности всех людей Земли. Так что ей стоит помочь человеку с ее символом на груди? «Не победишь – ты уволен, можешь на работу не приходить», - прозвучал в ушах голос босса. Антон вздрогнул, резко обернулся и уткнулся взглядом в цифру «13» на груди идущего следом участника конкурса. Вот уж кому не повезло! Если придерживаться все той же лунной теории, в двенадцати лунных месяцах триста пятьдесят четыре дня и, чтобы сравнять лунный и солнечный циклы время от времени приходилось вставлять добавочные месяцы. Из-за этого непостоянства, приводящего к излишеству, тринадцать и считается несчастливым числом.
Что-то не то было с этим тринадцатым номером. Антон оторвал глаза от бейджика, скользнул взглядом вверх по наглухо застегнутой поварской куртке. Да уж! Тринадцатый номер оказался женщиной. Совсем молодой. Девчонкой. Тут уже без вариантов. При таком наборе отягчающих обстоятельств рассчитывать на победу не приходится.
Похоже, номер тринадцать была далека от Антоновой окололунной философии. Она улыбнулась и машинальным жестом, что не лишало его определенного кокетства, поправила выбившуюся из-под колпака медно-рыжую прядь. Ну где это видано, чтобы у настоящего повара болтались волосы? Кому приятно обнаружить в тарелке подобное спагетти под соусом болоньезе? Интересно, обратят ли на это внимание судьи. Тут же не конкурс красоты, в конце то концов! Антон отвернулся от рыжей и смело шагнул в зал, полупустой и от этого торжественно гулкий
Двадцать четыре стола окружали помост, на котором возвышался черный ящик. Именно в нем ждали своего часа продукты, которые конкурсанты обязаны использовать в качестве основных ингредиентов. Антон нашел свой стол, отметив, что рыжей достался стол напротив. Она догадалась убрать волосы. От волнения лицо ее побледнело, сравнялось по цвету с колпаком и курткой и на этой безличной белизне яркими лужицами засветились глаза. Темно-зеленые, словно сок брокколи.
Тем временем конкурсанты заняли свои места, настало время узнать, что скрывает черный ящик.
Антону достался цыпленок. Банальнее и быть не могло. Рыжей повезло больше – перед ней на подносе влажно поблескивало рыбное филе с кожей. С кожей – значит лучше всего запечь на гриле, - подумал Антон, а в мыслях уже нарисовалось блюдо, которое он сообразил бы из этой рыбины. Но это в мыслях, а руки, привыкшие работать очень быстро – посетители ждать не любят – уже мыли цыплячью тушку и обсушивали ее салфеткой.
Так, теперь замариновать на пятнадцать – двадцать минут. Хороший маринад – девяносто процентов успеха. Что у нас тут есть? Сахарная пудра, коньяк, карри, семена кунжута, соль, лимон, апельсин, немного оливкового масла…Зачем такая большая терка? Рыжая кромсала морковь огромными пластами. Словно уловив мысленный вопль Антона, она перевернула терку другой стороной и принялась размазывать морковь по самой мелкой стороне. Душа моркови – сок – неравномерными потеками стекала по равнодушному металлу. Час от часу не легче! Рыжая кинула взгляд на Антона и снова перевернула терку – теперь уже правильной стороной. «Хорошо!» - мысленно одобрил Антон и увидел, как дрогнули в улыбке уголки губ девушки.
Антон резал болгарский перец, ошпаривал помидоры, пассеровал лук с мукой, а сам нет-нет, да и бросал взгляд на рыжую. Ему казалось, что между ними образовалось ментальная связь, которая позволяет манипулировать действиями девушки, не произнося при этом ни слова. Так опытный кукловод оживляет куклу. Вспомнилась Семеновна, продолжавшая работать по канонам давно канувшего в Лету общепита. «Эх, мне бы такую помощницу», - вздохнул Антон и вздрогнул: отрезав половинку лайма, рыжая собралась выдавить сок на рыбу. «Нет! Только не лайм! Он лишит рыбу ее индивидуальности! Специи должны усиливать вкус продукта, а не уничтожать его! Это равносильно попытке подчеркнуть красоту волос с помощью хиджаба!» Номер тринадцать повертела лайм в руках и отложила в сторону. Антон выдохнул. Вот почему женщины – плохие повара. В них велико стремление к искусственности. Они привыкли скрывать истинное «я» с помощью духов, косметики, разного рода ухищрений. Инстинкт продолжения рода? Ерунда! Мужчинам этого абсолютно не нужно!
Поместив цыпленка в печь, Антон посмотрел на часы. Ого! Если дальше пойдет такими темпами, не видать ему победы в этом конкурсе. Поклявшись больше не отвлекаться на рыжую, Антон приступил к декорациям: нарезал кольцами дайкон, разложил веером дольки разноцветного перца, протянул руку за петрушкой и … Рыжая соорудила над своей рыбиной курган из рукколы. «Нет, так не пойдет, - сдвинул брови Антон. – Нельзя полностью скрывать основной ингредиент. Человек должен видеть, что, собственно, он будет есть. Как думаешь, одинаковым будет вкус рыбы, если один кусок ты съешь с открытыми глазами, а другой – с завязанными?» Девушка кивнула.
Ну вот и все. Искусно декорированный овощами цыпленок лежал на заранее подогретом блюде в ожидании приговора судей. Справившиеся с заданием конкурсанты покидали зал, чтобы в холле за чашкой кофе скоротать томительные минуты ожидания приговора.
- Спасибо! – рыжая подошла к Антону. Она стащила колпак, и освобожденные волосы аккуратными волнами обняли ее за плечи. Медно-рыжие, как у девушки с кувшином.
- За что?
- За подсказки, - девушка улыбнулась. Глаза цвета сока брокколи заблестели так ярко, что Антон невольно отвел взгляд.
- Может кофе? – спросил он, чтобы хоть как-от реабилитировать себя в этих необыкновенных глазах.
- Может, - она вдруг занервничала, затеребила колпак тонкими пальцами с прозрачными короткими ногтями. – Знаешь, я сегодня впервые поняла, что такое настоящий шеф. Вам, случайно, не нужны работники?
Антон медленно покачал головой. Он явно попал не в свою тарелку. После училища единственной женщиной, с которым он ежедневно общался, была Семеновна, единственной обсуждаемой темой – кухня и все, что вращается вокруг нее. Поэтому рыжая и вся создавшаяся ситуация давила на него, как стенки маленькой кастрюли давят на стремительно поднимающееся тесто. Хотелось сбежать. Хотя бы за кофе. И он сбежал. И мысленно благодарил кофе-машину, у которой что-то не заладилось, так что две чашки эспрессо она выдала в тот самый момент, когда двери конференц-зала распахнулись, приглашая конкурсантов занять места за своими столами.
- Итак, - ведущий замолчал так надолго, словно участвовал в конкурсе шоуменов на самую длинную паузу, - по единодушному мнению жюри, - еще одна пауза, - победителем конкурса стал …
«Не победишь – уволю!» - вспыхнуло в голове у Антона.
«Я! – мысленно закричал он. – Я должен победить! Я не могу потерять свою работу!»
- Антон Скорик, - наконец выдохнул ведущий, - ресторан быстрого питания «Бендерики».
На непослушных, словно стебли шалота не первой свежести, ногах, Антон подошел к председателю жюри, машинально ответил на рукопожатие, взял очередной диплом.
- Второе место – Анастасия Перепелкина,
Рыжая взвизгнула, порывисто обняла Антона. Анастасия Настя. А-на-ста-си-я, - он попробовал имя, как снимал пробу с готового блюда, прислушался к послевкусию. Здорово! Может, женщины все-таки способны постичь философию Кухни?
- Кто-то обещал кофе! – сказала Настя, когда они вышли на улицу.
- Я сейчас не могу, мне надо на работу. Как-нибудь в другой раз, ладно? – сказал Антон, мысленно кляня себя за эти слова. Сейчас он уйдет и… И все. Нет не все! У него останется его кухня, где все просто, удобно, разложено по полочкам, где годами ничего не меняется, готовятся одни и те же блюда. Променять это все на неизвестность? На обивание порогов в поисках работы? Бесконечные отказы, как тогда, после училища? Надо идти, - стучало в висках, но уйти он не мог. Похоже, они поменялись ролями, и сейчас кукловодом была Настя.
- А что такое бендерики? – спросила она.
- Бендерики? Это такие блинчики с мясом. – Антону вдруг стало легко, слова лились свободно, словно вода из кувшина медной девушки. – Жаришь блинчик, намазываешь его сырым фаршем, сворачиваешь треугольником, обмакиваешь в яично-молочный льезон...
В ее глазах не было насмешки. Лишь восхищенное внимание. А может, это было что-то другое?
***
На кухне Семеновна ловко резала капусту десятидюймовым шефом.
- Где ты так долго болтался? – приветствовала она Антона, - я тут уже зашиваюсь. Давай четыре порции бендериков.
«Капусту для салата лучше нарезать шинковкой», - мысленно заметил Антон, замешивая тесто. Семеновна продолжала стучать ножом. Очевидно, в их ресторане ментальная связь не работает. Пока блинчики жарились, Антон на мгновенье прикрыл глаза и вдруг оказался совсем на другой кухне – большой, светлой, полной современной посуды и дорогого оборудования. Помощники – четыре или пять, он не разглядел, но точно знал, что среди них Настя. Она крутила в руках половинку лайма и улыбалась.
- Антон! Ты чего? Сдурел? – раздался голос Семеновны. – Нашел время, когда спать! Чуть блины не погорели, хорошо я вовремя глянула.
Заснул? Это был сон? Но почему в воздухе так сочно пахнет лаймом? Если это не сон, то что тогда? Импровизация? Еще не вернувшись окончательно из своих грез, Антон потряс головой, и из глубин сознания вдруг вылетела пугающая своей крамольностью мысль: лучше бы я проиграл.
За окном мягко прошуршали шины, хлопнула дверь, пискнул брелок сигнализации. Пора. Антон вытер руки и рванул к месту засады. Опробованное несколько лет тому назад, оно раз за разом подтверждало правильность выбора: в холле, возле медной девушки с кувшином, из которого тонкой струйкой стекала вода на пористые камни. На вкус Антона девушка была излишне полной, что могло подпортить аппетит посетительницам ресторана. Но босс, Виктор Михайлович, девушкой гордился. Говорил, что это копия работы знаменитого мастера, то ли Бенвенуто Челлини, то ли Фаберже. Антон в этом разбирался слабо, слышал, что Фаберже специализировался в основном на яйцах, но мало ли какие события могут случиться в жизни человека. Раз – и вместо яйца сообразил вот такую фемину. У Антона бывали подобные случаи. Накопает ночью в интернете какое-нибудь сногсшибательное блюдо, а утром возьмет и сготовит что-нибудь подобное. Василий, официант, обычно в таких случаях относить заказ отказывался, прикидывался резко заболевшим и просил подменить его. Тогда Антон снимал привычную бандану, надевал белоснежный колпак – подарок бабушки, и с важным видом подавал блюдо клиенту на серебряном подносе – опять же, бабушкином. Финт этот он позаимствовал из ролика в интернете. Там шеф-повар крутого ресторана в сопровождении помощников под аплодисменты посетителей собственноручно подавал клиентам фирменное блюдо. Зрелище то еще – прямо как парад-алле в цирке. Но у Антона в помощниках одна Семеновна, парада не получится, Да и аплодисментов от клиентов его заведения не дождешься. Хорошо хоть не возмущаются. Пожимают плечами в ответ на предложение попробовать фирменное блюдо от шефа, а сам шеф с подносом под мышкой бегом – заказов много - возвращается на кухню. Вот и сейчас Антон надел колпак, схватил блюдо и рванул наперерез боссу, надев на лицо выражение деловитой озабоченности.
Однако обмануть босса не удалось.
- Что, опять?- взревел он, уставившись на своего шеф-повара, который находился не в том месте и не в то время.
Антон многозначительно посмотрел поверх головы девушки с кувшином на стену. Посмотреть было на что. Почти всю ее поверхность покрывали грамоты и дипломы, выданные Антону Скорику за победы на конкурсах поваров. Дипломы не просто прилеплены скотчем, а наклеены на красивые картонки. Паспарту - так называет их Виктор Михайлович. Смешное такое слово – Антон всегда вспоминает слегка придурковатого героя Жюля Верна. Паспарту эти вставлены в резные багеты – снова дурацкое слово. Вообще-то, багет – это такая французская булка. Не зная, о чем речь, можно подумать, будто дипломы идут начинкой к булке. Почему не сказать по-русски – рамка? Ближе для уха, а все, что ближе, лучше воспринимается. К примеру, какое блюдо среднестатистический посетитель выберет в ресторане: гатэ с гуакамоле из спаржи или телячью вырезку с белыми грибами?
- Когда? – прервал Антоновы размышления босс.
- Завтра, - Антон и сам удивился, как жалко прозвучало это «завтра». Прочистил горло и более твердо повторил: - Завтра.
- Черт, Скорик! Ну чего ты дергаешься? Зачем тебе эти конкурсы-шмонкурсы? Плохо тут работается, что ли? Зарплата маленькая? – босс пожал плечами и добавил после короткого раздумья: – Может, конечно, и маленькая. Так у нас тут не «Максим» и даже не «Экай де ла Фонтэн». Нам тут высочайший уровень кухни не требуется. На твое место у меня очередь стоит, слезно просят взять на работу.
Антон молчал, сосредоточенно рассматривая медные волосы девушки с кувшином. Про слезные просьбы – это босс на бабушку намекает. Это она упросила Виктора Михайловича рискнуть и взять на работу вчерашнего неопытного пэтэушника. Бабушка всегда мечтала, чтобы внук стал поваром. Наверное, сказывалось голодное послевоенное детство. А Антону казалось, что это девчоночья профессия. И только много позже он понял – настоящую философию кухни может постичь только мужчина. Это не просто кухня. Это Кухня, где все имеет свой смысл.
- Ладно. – Смилостивился босс. – Но только на день, вечером чтобы был тут. И учти: не победишь – ты уволен, можешь не приходить. А сейчас – марш на рабочее место.
«А ведь и правда уволит», - подумал Антон, направляясь в сторону кухни, и от этой мысли ноги стали скользко-вялыми, словно помидоры черри, забытые на августовском подоконнике.
***
Импровизация. Многогранное слово. Это то, что создается здесь и сейчас, и, в то же время, сам процесс создания. Это чистое искусство, где нет места домашним заготовкам, шпаргалкам и подсказкам. Только чувства, обостренные до предела. Импровизация – так назвали устроители конкурс поварского мастерства, куда так рвался Антон.
Двадцать четыре конкурсанта в белых костюмах и колпаках толпились у стойки регистрации, чтобы на время перестать быть собой, скрывшись за бейджиками с порядковым номером.
Антону достался номер семь. Отличное число! Число Луны, число семидневных ее четвертей. Луна - самое близкое к Земле небесное тело и, согласно закону космической аналогии, она близка ко всем земным делам. Луне безоговорочно подчиняется бездонный океан коллективного бессознательного, в котором сливаются и смешиваются сущности всех людей Земли. Так что ей стоит помочь человеку с ее символом на груди? «Не победишь – ты уволен, можешь на работу не приходить», - прозвучал в ушах голос босса. Антон вздрогнул, резко обернулся и уткнулся взглядом в цифру «13» на груди идущего следом участника конкурса. Вот уж кому не повезло! Если придерживаться все той же лунной теории, в двенадцати лунных месяцах триста пятьдесят четыре дня и, чтобы сравнять лунный и солнечный циклы время от времени приходилось вставлять добавочные месяцы. Из-за этого непостоянства, приводящего к излишеству, тринадцать и считается несчастливым числом.
Что-то не то было с этим тринадцатым номером. Антон оторвал глаза от бейджика, скользнул взглядом вверх по наглухо застегнутой поварской куртке. Да уж! Тринадцатый номер оказался женщиной. Совсем молодой. Девчонкой. Тут уже без вариантов. При таком наборе отягчающих обстоятельств рассчитывать на победу не приходится.
Похоже, номер тринадцать была далека от Антоновой окололунной философии. Она улыбнулась и машинальным жестом, что не лишало его определенного кокетства, поправила выбившуюся из-под колпака медно-рыжую прядь. Ну где это видано, чтобы у настоящего повара болтались волосы? Кому приятно обнаружить в тарелке подобное спагетти под соусом болоньезе? Интересно, обратят ли на это внимание судьи. Тут же не конкурс красоты, в конце то концов! Антон отвернулся от рыжей и смело шагнул в зал, полупустой и от этого торжественно гулкий
Двадцать четыре стола окружали помост, на котором возвышался черный ящик. Именно в нем ждали своего часа продукты, которые конкурсанты обязаны использовать в качестве основных ингредиентов. Антон нашел свой стол, отметив, что рыжей достался стол напротив. Она догадалась убрать волосы. От волнения лицо ее побледнело, сравнялось по цвету с колпаком и курткой и на этой безличной белизне яркими лужицами засветились глаза. Темно-зеленые, словно сок брокколи.
Тем временем конкурсанты заняли свои места, настало время узнать, что скрывает черный ящик.
Антону достался цыпленок. Банальнее и быть не могло. Рыжей повезло больше – перед ней на подносе влажно поблескивало рыбное филе с кожей. С кожей – значит лучше всего запечь на гриле, - подумал Антон, а в мыслях уже нарисовалось блюдо, которое он сообразил бы из этой рыбины. Но это в мыслях, а руки, привыкшие работать очень быстро – посетители ждать не любят – уже мыли цыплячью тушку и обсушивали ее салфеткой.
Так, теперь замариновать на пятнадцать – двадцать минут. Хороший маринад – девяносто процентов успеха. Что у нас тут есть? Сахарная пудра, коньяк, карри, семена кунжута, соль, лимон, апельсин, немного оливкового масла…Зачем такая большая терка? Рыжая кромсала морковь огромными пластами. Словно уловив мысленный вопль Антона, она перевернула терку другой стороной и принялась размазывать морковь по самой мелкой стороне. Душа моркови – сок – неравномерными потеками стекала по равнодушному металлу. Час от часу не легче! Рыжая кинула взгляд на Антона и снова перевернула терку – теперь уже правильной стороной. «Хорошо!» - мысленно одобрил Антон и увидел, как дрогнули в улыбке уголки губ девушки.
Антон резал болгарский перец, ошпаривал помидоры, пассеровал лук с мукой, а сам нет-нет, да и бросал взгляд на рыжую. Ему казалось, что между ними образовалось ментальная связь, которая позволяет манипулировать действиями девушки, не произнося при этом ни слова. Так опытный кукловод оживляет куклу. Вспомнилась Семеновна, продолжавшая работать по канонам давно канувшего в Лету общепита. «Эх, мне бы такую помощницу», - вздохнул Антон и вздрогнул: отрезав половинку лайма, рыжая собралась выдавить сок на рыбу. «Нет! Только не лайм! Он лишит рыбу ее индивидуальности! Специи должны усиливать вкус продукта, а не уничтожать его! Это равносильно попытке подчеркнуть красоту волос с помощью хиджаба!» Номер тринадцать повертела лайм в руках и отложила в сторону. Антон выдохнул. Вот почему женщины – плохие повара. В них велико стремление к искусственности. Они привыкли скрывать истинное «я» с помощью духов, косметики, разного рода ухищрений. Инстинкт продолжения рода? Ерунда! Мужчинам этого абсолютно не нужно!
Поместив цыпленка в печь, Антон посмотрел на часы. Ого! Если дальше пойдет такими темпами, не видать ему победы в этом конкурсе. Поклявшись больше не отвлекаться на рыжую, Антон приступил к декорациям: нарезал кольцами дайкон, разложил веером дольки разноцветного перца, протянул руку за петрушкой и … Рыжая соорудила над своей рыбиной курган из рукколы. «Нет, так не пойдет, - сдвинул брови Антон. – Нельзя полностью скрывать основной ингредиент. Человек должен видеть, что, собственно, он будет есть. Как думаешь, одинаковым будет вкус рыбы, если один кусок ты съешь с открытыми глазами, а другой – с завязанными?» Девушка кивнула.
Ну вот и все. Искусно декорированный овощами цыпленок лежал на заранее подогретом блюде в ожидании приговора судей. Справившиеся с заданием конкурсанты покидали зал, чтобы в холле за чашкой кофе скоротать томительные минуты ожидания приговора.
- Спасибо! – рыжая подошла к Антону. Она стащила колпак, и освобожденные волосы аккуратными волнами обняли ее за плечи. Медно-рыжие, как у девушки с кувшином.
- За что?
- За подсказки, - девушка улыбнулась. Глаза цвета сока брокколи заблестели так ярко, что Антон невольно отвел взгляд.
- Может кофе? – спросил он, чтобы хоть как-от реабилитировать себя в этих необыкновенных глазах.
- Может, - она вдруг занервничала, затеребила колпак тонкими пальцами с прозрачными короткими ногтями. – Знаешь, я сегодня впервые поняла, что такое настоящий шеф. Вам, случайно, не нужны работники?
Антон медленно покачал головой. Он явно попал не в свою тарелку. После училища единственной женщиной, с которым он ежедневно общался, была Семеновна, единственной обсуждаемой темой – кухня и все, что вращается вокруг нее. Поэтому рыжая и вся создавшаяся ситуация давила на него, как стенки маленькой кастрюли давят на стремительно поднимающееся тесто. Хотелось сбежать. Хотя бы за кофе. И он сбежал. И мысленно благодарил кофе-машину, у которой что-то не заладилось, так что две чашки эспрессо она выдала в тот самый момент, когда двери конференц-зала распахнулись, приглашая конкурсантов занять места за своими столами.
- Итак, - ведущий замолчал так надолго, словно участвовал в конкурсе шоуменов на самую длинную паузу, - по единодушному мнению жюри, - еще одна пауза, - победителем конкурса стал …
«Не победишь – уволю!» - вспыхнуло в голове у Антона.
«Я! – мысленно закричал он. – Я должен победить! Я не могу потерять свою работу!»
- Антон Скорик, - наконец выдохнул ведущий, - ресторан быстрого питания «Бендерики».
На непослушных, словно стебли шалота не первой свежести, ногах, Антон подошел к председателю жюри, машинально ответил на рукопожатие, взял очередной диплом.
- Второе место – Анастасия Перепелкина,
Рыжая взвизгнула, порывисто обняла Антона. Анастасия Настя. А-на-ста-си-я, - он попробовал имя, как снимал пробу с готового блюда, прислушался к послевкусию. Здорово! Может, женщины все-таки способны постичь философию Кухни?
- Кто-то обещал кофе! – сказала Настя, когда они вышли на улицу.
- Я сейчас не могу, мне надо на работу. Как-нибудь в другой раз, ладно? – сказал Антон, мысленно кляня себя за эти слова. Сейчас он уйдет и… И все. Нет не все! У него останется его кухня, где все просто, удобно, разложено по полочкам, где годами ничего не меняется, готовятся одни и те же блюда. Променять это все на неизвестность? На обивание порогов в поисках работы? Бесконечные отказы, как тогда, после училища? Надо идти, - стучало в висках, но уйти он не мог. Похоже, они поменялись ролями, и сейчас кукловодом была Настя.
- А что такое бендерики? – спросила она.
- Бендерики? Это такие блинчики с мясом. – Антону вдруг стало легко, слова лились свободно, словно вода из кувшина медной девушки. – Жаришь блинчик, намазываешь его сырым фаршем, сворачиваешь треугольником, обмакиваешь в яично-молочный льезон...
В ее глазах не было насмешки. Лишь восхищенное внимание. А может, это было что-то другое?
***
На кухне Семеновна ловко резала капусту десятидюймовым шефом.
- Где ты так долго болтался? – приветствовала она Антона, - я тут уже зашиваюсь. Давай четыре порции бендериков.
«Капусту для салата лучше нарезать шинковкой», - мысленно заметил Антон, замешивая тесто. Семеновна продолжала стучать ножом. Очевидно, в их ресторане ментальная связь не работает. Пока блинчики жарились, Антон на мгновенье прикрыл глаза и вдруг оказался совсем на другой кухне – большой, светлой, полной современной посуды и дорогого оборудования. Помощники – четыре или пять, он не разглядел, но точно знал, что среди них Настя. Она крутила в руках половинку лайма и улыбалась.
- Антон! Ты чего? Сдурел? – раздался голос Семеновны. – Нашел время, когда спать! Чуть блины не погорели, хорошо я вовремя глянула.
Заснул? Это был сон? Но почему в воздухе так сочно пахнет лаймом? Если это не сон, то что тогда? Импровизация? Еще не вернувшись окончательно из своих грез, Антон потряс головой, и из глубин сознания вдруг вылетела пугающая своей крамольностью мысль: лучше бы я проиграл.
Пойду, руки смажу.