Гефест Май 22nd, 2008, 2:02 pm
Все в этом рассказе выдержано в старорусских традициях...И речь, и слог...все напоминает о памятниках древнерусской литературы.
А может, и этот небольшой отрывочек - один из них?
На левом берегу Лосишки.
Красен лес на левом берегу Лосишки, только шибко тамошний хозяин строг – непотребства не терпит, а кара его страшна. Так старики говорят, а всяк ли слушает?
Где же ты, ладушка? Что ж не приходишь на мою поляну? Я уж и мягкий мох постлал, и брусники, что живой алой крови, поверх щедро бросил, и малины последней, медовой, средь кустов колючих сберег… все для тебя, лада, а тебя нет… Помню, как встретил тебя в первый раз: руки, что крылья лебяжьи, волосы, что лен – не то вила-кудесница, не то смертных дочь. Раз увидал – до кончины не забыть!
Нечасто ты ко мне хаживала – а я все ждал. Цветы для тебя растил, а то ягоды посладше или орехи поядренее… мне ж и надо немного – веткой щеки коснуться, а то травой к ногам прильнуть…
А потом ты вдруг не одна пришла – с пареньком веселым. Обнимал он плечи нежные, перебирал косы светлые, целовал губы девичьи. А ты, лада-ненагляда, на вольности его улыбалась ласково, прижималась жарко.
Тяжко мне было видеть вас, ох и тяжко… Да раз ты любила, и я полюбил.
Где ж ты, зоренька ясная? Лес мой без твоей песни темен стал, без твоего смеха – глух! Нет мне покоя, горемычному, нет радости…
…вот! Никак смертный идет. Уж не он ли, твой сердечный друг? Что ж шаг его тяжел, одежка порвана, лук не снаряжен? Что ж один-одинешенек в мой лес пожаловал? Никак беда?.. Нет! Не ждать-таиться мне надобно, а навстречу идти. Правду узнать, какая ни есть…
«Ох, беда! Спаси, Боже, помоги!»
Бежал он, что было мочи, тропы не разбирал, как заяц, следы путал, а на знакомой поляне и силы иссякли. Бредет куда глаза глядят… а глаза слезы застят. Только и узрел – старушка-травница с дальней заимки под деревом сидит.
- Дозволь, бабушка, и мне рядом сесть…
Собой убогая, в чем душа держится, а взгляд ясный пытливый:
- Здравствуй, милый, сядь передохни, вижу, руки трясутся, ноги подгибаются: нужда у тебя. Не помочь ли чем?
- Нужда, бабушка! Не то нужда – всей жизни моей конец! Напал на нас враг лютый… да и то б чужой кто – свои, соседи! Пограбили-пожгли… отца – топором, брата меньшего – стрелой... Жену-красу, касатку мою, через седло швырнули да с собой увезли. Насилу спасся, а зачем? Что мне теперь?..
Не добром сверкнул старухин глаз, не жалостью – злобой зеленой да мертвящим холодом:
- И верно, молодец, что тебе теперь? А ведь верил я тебе, как себе верил! - Да уж человечий говор это или звериный рык? – Бежать ли лесом моим трусу, что малого да старого на погибель бросил? Скулить ли псу, коли красу-ладу мою, тебе отданную, не сберег?! Не жить-не дышать, и просить не смей!
Только и успел несчастный узреть, как вытянулось лицо старухи в морду волчью, да как сверкнули клыки…
Вот и все, счастливый соперник мой. Вот и все, недостойный трус…
Только плоть твоя как полынь горька, только кровь твоя ядом в жилах течет! Ты за жизнь свою жалкую мое счастье на поругание бросил… только я-то сам лучше ли? Сам я разве ж не трус?!...
Воет волк на левом берегу Лосишки, стынет кровь от тоски, а луна – молчит.
Всю ночь на левом берегу Лосишки выли волки, а поутру дед Михалыч не стерпел – пошел гостей городских наставлять:
-…за рекой – худое место. Спокон веку там не то селиться – охотиться! – смелых нет. Я и в войну партизанил тут: наши сами в Заречный Клин ни ногой, а фрицы не раз совались – то сдуру, а то нас ловить кинутся. Ни один живым не вышел, верное дело! – Дед придвинулся, склонился и доверительно прошептал, - Там, знаешь, леший шибко строг, людей не любит.
- Так прямо леший, Евсей Михайлович? И людей в свой удел – ни-ни?
Вот ведь тоже пигалица! Мелкая, худая, что дитя, волосенки короткие в стороны торчат, а туда же: с потомственным охотником про родные леса спорить! Ученая, из города, как же! Они ж, молодые, теперь все шустры не в меру.
Михалыч обиженно насупился.
- Ты, девка, глазом-то зазря не подмаргивай, не шутки шучу. Ты хоть и это… эколог!.. или как вас там?.. а старого человека послушать не грех. Дед Евсей врать не будет. Да и зачем мне?
Городская гостья согнала улыбку:
- Да не сердитесь, Евсей Михайлович, я слушаю, - легкие девичьи пальцы коснулись руки старика, - но за реку все равно пойду. Тут туристический центр построить хотят. Уже и инвестора нашли, и на отвод участка заявку подали. Деревья вырубят, реку запрудят, пляжную зону отсыплют. Гостиницы, мотели, рестораны, толпы народа день и ночь... Только нельзя этого допустить: ваш Заречный Клин – не просто лес, а реликтовый, каких на всей земле по пальцам пересчитать можно. Чтобы свернуть проект, надо это наглядно доказать, а все доказательства – там, на левом берегу.
Она помолчала, потом глянула в глаза старому охотнику и улыбнулась:
- Делать нечего, Евсей Михайлович, пойду к вашему строгому лешему на поклон. А поладим, увидишь: я его лес как родной любить буду, - и окликнула своих, - Андрей, Санька, чего стоим? Вещи – в лодку. Вить, осторожно, не бросай… поехали!
Городские споро загрузились и старший из мужчин уселся на весла. Чуть погодя старик расслышал негромкий девичий голос, его подхватили, поддержали мужские, и древняя песня во славу Лесу полилась над рекой Лосишкой…