просто мария Январь 23rd, 2015, 7:12 pm
Портрет
Я давно отошел от дел. Сколько я уже не брал в руки кисти и палитру? Год, два, десятилетие... Время перестало казаться реальностью. Оно есть и его нет. Я существую вне этого. Просто живу, чтобы однажды понять, что меня больше нет.
Когда-то я был художником. Нет, не был - я есть. Я не разучился рисовать, класть мазки, штриховать и выполнять всякие премудрсти этого ремесла. Но я перерисовал почти все, а то, что осталось мне неинтересно.
Я просыпаюсь рано - по привычке. Когда-то, после пробуждения и процесса надевания одежды под лозунгом "лишь бы было что-то надето", я бежал на кухню, варил себе крепкий кофе, заполняя его ароматом пространство вокруг, и спешил в студию. Благо она располагалась в том же доме, где я живу и сейчас, в мансарде. Да, порой запах скипидара и красок мешал носам утонченных гостей, но мне-то что было до этого? Я творил! Это не я водил кистью, это она руководила мной, подсказывая, где должна поцеловать холст в следующий раз. И на месте "поцелуя" оставался мазок... Из этих мазков, хаотичных или приструненных, рождалась картина. Сказать, что я был счастлив - ничего не сказать. Я был богом. Ладно, чуть пониже...
Богом я собирался быть всегда. Да, скромный я человек...
Трудно сказать, в который день рисовалось лучше, если за окном светило солнце, делая краски вокруг яркими и сочными, или в тоске дождя и тумана, когда краски становились мягкими, пастельными, втекая в душу медленно и надолго оставаясь там.
В один из таких облачных дней на пороге моего дома появилась она... Одетая в кружева, словно сплетенная из нитей дождя. Ее лицо было скрыто вуалью, что немедленно заинтриговало меня. Что таится под ней, редкая красота или насмешка природы? То, что кисть захочет запечатлеть на холсте, или то, что не покажешь даже искренне любящему человеку?
Незнакомка тем временем разглядывала мое скромное жилище. Она вошла без приглашения, но я не посмел выгнать ее, потому что мне было интересно.
- Значит, это вы? - задала она странный вопрос.
Голос у незнакомки был мягкий, приглушенный и очень волнующий.
- Это я, - услышала она мое подтверждение.
- Наверное, вы удивлены моим визитом?
Еще как, но не признаваться же в этом сразу. Надо поиграть.
- Отчего же, сюда многие приходят.
- А мне сказали, что вы приглашаете только избранных.
- Считайте, что вы в их числе. Хотите кофе?
Иной я сразу предложил бы что-нибудь покрепче. Но, глядя на посетительницу, мне представилось, как ее губы касаются маленькой чашечки с тягучим, горьким напитком, оставляя след алой помады по краю - что у нее алая помада, я был уверен на все сто.
- Спасибо. Хочу. Я могу присесть?
- Если найдете место! - кивнул я.
Не то, чтобы я был неряхой, но жилище мое порядком захламили эскизы, наброски, холсты, готовые и начатые картины, дребедень, сопутствующая художнику.
Она со всей осторожностью переместила горку рисунков и присела на кресло. Черное кружевное платье гостьи занятно контрастировало со светлой обивкой мебели. У меня сразу возникло желание взяться за кисть.
Пока она рассматривала мои работы, я сварил кофе, разлил по чашечкам и подал на подносе. Свою чашку гостья брала осторожно, боясь то ли разлить, то ли разбить. Приподняла вуаль, отхлебнула и улыбнулась:
- Вы правда варите очень вкусный кофе. Я знаю - мне много рассказывали про вас.
- Надеюсь, только хорошее?
Я присел в соседнее кресло.
- Исключительно хорошее! Еще мне сказали, что вы - гений.
- Я - бог! - рассмеялся я. - Но что же вы все-таки хотите от меня?
- Портрет!
Это было сказано как само собой разумеющееся. Конечно, что еще желать от художника? Портрет! Просто и гениально. Чуть не разочаровался в ней!
- Сейчас у меня много заказов. Приходите в другой раз.
- Я хорошо заплачу.
- Богам деньги не требуются!
В то время я был обеспечен и мог пренебречь даже денежным заказом.
- Я вас обидела?
- С чего бы? Труд должен оплачиваться, но я не беру все подряд заказы. Что вы хотите конкретно?
- Мой портрет. Я хочу подарить его дорогому мне человеку. Боюсь, мы скоро расстанемся и уже не увидимся... Пусть портрет напоминает ему обо мне.
- Ваш портрет может написать любой хороший художник.
- Но я хочу, чтобы его написали вы!
Судя по всему, она умела настаивать. Я умел упрямиться, но все-таки больше склонялся "поддаться" на уговоры.
Мне не терпелось увидеть ее лицо и очень не хотелось разочаровываться, если не обнаружу в нем ничего интересного.
- Как вас зовут?
- Виолетта.
- Хм... вас назвали в честь цветка или его - в вашу честь? - пошутил я.
- Мы зацвели одновременно!
Она мне нравилась - как художник я ценил все утонченное и необычное. Приковывала взгляд ее расслабленная и в то же время обдуманная поза, расправленные плечи, высокая грудь, которую дыхание приподнимало еще выше. Я смотрел на тонкие пальчики, замечая гладкие розовые ноготки. По ним приятно проводить пальцем.
Не сказать, что фигура у нее была точеная, но пропорциональная и привлекательная.
Она заметила мой изучающий взгляд и смутилась:
- Я просила лишь портрет...
- Вы считаете, остальное для меня не так важно? Ошибаетесь! Меня интересует... оригинал целиком! Еще кофе?
Она отказалась, как не приняла и приглашение выпить что-нибудь покрепче.
- Так что с портретом?
Мне хотелось еще поиграть с ней. С другой стороны, она уже поняла, что победила.
- Скажем, я соглашусь. Но как быть с заинтересованностью?
Моя физиономия наигранно скисла.
- Я что-нибудь придумаю! - пообещала она и встала. - Ждите меня завтра, в это же время. Надеюсь на ваш прекрасный кофе!
Я проводил ее, распахнул двери и, стоя на крыльце, наблюдал, как она с помощью шофера садится в дорогую машину.
Шофер захлопнул дверцу, откланялся мне и сел за руль. Моя гостья не сводила с меня глаз. Она даже наклонилась к опущенному стеклу - видимо, что-то во мне сейчас заинтересовало ее.
- Кажется, я кое-что придумала! Но расскажу об этом завтра... Придется подождать!
Я пожал плечами - подожду. Куда мне спешить?
В дом я вернулся не сразу - подышал воздухом на крыльце, выкурил сигару и поразмышял над портретом одного заказчика, к которому не лежала душа. Я подступал к нему уже несколько раз, но на холсте выходило совсем не то, что я ожидал - какой-то монстр с отвисшими от передания щеками! Что поделать, видимо, так я видел его подсознательно. Но заказ есть заказ, и его надо исполнять.
Работал я до вечера, до тех пор, пока оттенки цветов не стали меняться из-за другого освещения. Взглянул на работу и вздохнул - не то! В мысли ворвалась утренняя гостья. Уж не она ли забрала остатки моего вдохновения? Я взял карандаш, легкими штрихами набросал портрет без лица. Было как-то необычно смотреть на пустое место, но, примерившись и так, и этак, я ничего не увидел в мыслях.
- Спать! - приказал я себе. - Спать!
Чуть позже, лежа на спине и измеряя взглядом на освещеном луной потолке трещины, я стал мысленно складывать из этих нелепостей портрет гостьи. Постепенно перешел к придумыванию разных образов, но они не грели душу. Однако! Как она задела меня своим "придется подождать"!
Ее визит на следующий день я ждал помимо воли - выглядывал то и дело на крыльцо, прислушивался к звукам за окном, прибрал мастерскую, убрав незаконченные работы, вымыл чашечки и блюдца, чтобы можно было попить кофе.
Она приехала чуть ли не минута в минуту. Я встретил ее на крыльце, правда постарался придать лицу скучающий вид.
Сегодня на Виолетте было надето длинное шелковое платье цвета молочной пенки с золотым шитьем. Лицо по-прежнему скрывала вуаль, сегодня светлая. Но я был уверен, что никаких изъянов на нем нет - она играла, и мне это нравилось.
- Кофе? - предложил я сходу.
- С удовольствием!
Кофе я сварил мгновенно, разлил по чашкам и принес на подносе.
- Сливки, сахар, молоко...
- Ром, сигары и вино! - продолжила она со смехом. - Нет, нет и нет. Просто кофе.
Я протянул ей чашку. Пили мы молча. Я поглядывал на нее, она - на меня. Теплый взгляд скользил по моим скулам и бровям, уходил под подбородок и возвращался к губам. А мне опять пришлось довольствоваться разглядыванием ее пальцев...
- Так что вы придумали, Виолетта? Как я буду рисовать вас?
В глубине мысли мелькнул ответ - "ню". Там бы я разошелся!..
- Вы будете рисовать меня так, как чувствуете.
Я похлопал глазами.
- Не понял...
Она отставила чашку и сплела пальцы.
- Свое лицо я знаю без всяких портретов. А вот как я выгляжу внутри, в душе... понимаете?
- Не совсем, - признался я, почесав указательным пальцем висок.
- Я хочу, чтобы вы нарисовали мой портрет по голосу.
Чтобы не показаться абсолютным придурком, переспрашивать я не стал.
- Такого заказа, признаться, у меня никогда не было.
- Вам интересно?
- Не знаю... Если портрет не оправдает ваших ожиданий, не будет походить на оригинал?
- Я доверяю вам! - ее пальцы сжали мою руку. - Вы сумеете, вы - лучший!
Кто после такой похвалы откажется от заказа?
Я приготовил все для работы. Виолетта сидела на краешке дивана, и было видно, что ей там вполне удобно.
- И как все будет происходить? - спросил я.
- На какое-то время я стану для вас, Аллен, Шахерезадой, рассказывающей сказку тысячи и одной ночи...
В ее голосе проскользнули нотки грусти, и я напрягся. Грусть мне тоже придется изобразить на ее портрете... не видя глаз, губ, теней на лице, не имея представления ни о чем... Черт побери!
Она тут же оправилась, повеселела, стала прежней.
- Вы будете работать за мольбертом, а я - рассказывать эпизод из моей жизни. Не бойтесь, расказать мне есть что! Но еще одно условие...
- Я уже пугаюсь вас, Виолетта. Вы хотите, чтобы у меня точно ничего не получилось? Ну, что там у вас еще за условие?
- В день я буду рассказывать всего один эпизод, а вы после рассказа делать всего один мазок! Всего один! - повторила она, словно я был глухой.
- Хм... Для портрета понадобится очень много времени! - предупредил я.
- Вы ошибаетесь. Я готова даже поспорить, что вы нарисуете меня быстро и похоже...
Спорить я не стал. Вместо этого отправился варить еще кофе. Отдал одну чашку гостье, вторую взял с собой за мольберт, куда Виолетта прогнала меня.
- Итак, мой сегодняшний рассказ...
Мне нравилось слушать ее мягкий, переливчатый голос. Я чуть не забыл про чашку в руке, плеснул кофе на руки. Пришлось идти в ванную комнату. Я вернулся, и Виолетта спросила:
- Вы готовы сделать первый мазок моего портрета?
Ничуть не сомневаясь, я кивнул:
- Да!
Выбрав широкую кисть и смешав краски в нужной пропорции, я сделал уверенный мазок. Всего один, но мне показалось, что он удался. Виолетта была такого же мнения.
- На сегодня все! - Она стала собираться домой. - Вы не будете нарушать наш договор и добавлять что-то к портрету?
Прижав руку к сердцу, я поклялся, что без нее кисточка холста не коснется.
- Вот и славно. Я приеду завтра.
Завтрашний день был занят, но, помимо воли, я согласился.
- Буду ждать со свежесваренным кофе в руках!
Обещание я выполнил - встретил ее на крыльце с готовым кофе на подносе. Она рассмеялась и, кивнув аккуратно причесанной головой, прошла в дом.
Общение наше проходило так же, как накануне: она рассказывала о себе, я слушал, сидя за мольбертом. Солнечный свет, льющийся из окон, освещал лицо Виолетты и даже немного проникал через вуаль, но мне этого было мало. И много одновременно. Кончики пальцев горели - я хотел коснуться сначала ее, потом своих кистей, холста, чтобы на нем рано или поздно появилась она. С этим желанием справиться, затолкать его глубоко внутрь, было невозможно.
Солнечные лучи перебирались по складкам платья цвета красного рубина. Я следил за ними, за движением пальцев Виолетты - она постоянно сцепляла их и расцепляла. С ее живостью, неусидчивостью позировать для настоящего портрета было бы трудно.
- Итак, - закончила она, когда солнечные лучи перебрались на ее правое плечо, - вы готовы, Аллен?
Сегодня выбрать цвет для мазка оказалось труднее - хотелось соединить свет и тень, блеск драгоценностей и цвет рубинового платья. Я долго смешивал краски, чувствуя, что желаемое особо не получается. Наконец осмелился и широкой кистью положил равномерный, округлый мазок.
- Неплохо! - похвалила она, словно была учителем, а я - учеником. - Видите, вы нарисуете меня очень быстро, Аллен.
После ее ухода я сел перед холстом с двумя мазками и провел так несколько часов, пытаясь понять, что же выйдет из этой затеи. Конечно, можно было втайне нарисовать портрет заранее, а потом понемногу воспроизводить мазками при ней, но я дал слово ничего не добавлять на холст. Данное обещание я нарушать не собирался. Так тому и быть!
Я выключил в мастерской свет и отправился спать.
Наша игра продолжалась несколько месяцев. Виолетта приходила каждый день, неважно, лил за окном дождь, гулял ветер или парило солнце. Я отложил дела, забросил друзей, варил бесконечное количество кофе и слушал. Часто мы напоминали не художника и натурщицу, а психолога и пациентку - так откровенна была со мной моя необычная гостья. И каждый рассказ, проникновение в женскую душу, сущность, заканчивался мазком на холсте... Единственным, который значил так много.
Я изумлялся сам, но портрет продвигался. Я угадывал в нем черты Виолетты - чистый лоб, высокие скулы, спрятанные за вуалью глаза, брови, нос и губы. Однажды настанет день, когда я смогу сравнить портрет с оригиналом!
Прошла зима, унеслись прочь метели, потеплевшее солнце растопило сугробы и лед на реке, обнажив черную, еще дремлющую воду. Прогуливаясь по улицам, я разглядывал оставшиеся серые островки снега - белый цвет в них почти не виднелся. Но еще вкрапливался искорками золотой, зеленоватый и грязно-голубой.
Виолетта предупредила, что сегодня придет чуть позднее, чего прежде не случалось. Я думал о ней, о портрете, в котором не хватало каких-то двух-трех мазков. А что потом? Я закончу портрет, и мы расстанемся? Откровенно говоря, я боялся, что мне будет не хватать встреч с моей непонятной, необыкновенной натурщицей.
Мимо прогуливались молодые пары, шли степенной походкой старики, бежали с гиканьем мальчишки, обдавая прохожих холодными брызгами разлившихся луж. На душе у меня было легко и радостно. Ничто не могло задеть меня, расстроить, даже то, что пришлось пробираться через небольшую сутолоку - возле канала собрались люди, живо обсуждавшие очередного вытащеного утопленника. Редкостью это не было - раз в неделю, особенно летом и осенью, обязательно кого-то вылавливали. Подобные зрелища я избегал, и в этот раз изменять своим привычкам не собирался. Сместился по дороге влево, чтобы обойти толпу зевак, стараясь на смотреть на охраняющих утопленника полисменов. Только не рассчитал и попал в грязный, рыхлый сугроб. Пока вытаскивал ногу и стряхивал воду, краем глаза выхватил вдалеке на снегу пятно цвета красного рубина. В мозгу мелькнула страшная мысль, но я сказал себе "Аллен, ты дурак!" и пошел дальше.
Ушел я недалеко - сделал пару шагов и повернул обратно. Внутри меня словно поселились два разных человека. Один торопил идти вперед, второй скептически возражал, что торопиться мне уже некуда. И я не знал, кто из этих двоих окажется прав.
Толпа зевак прибывала. Я медленно протискивался между людей, задевая их локтями, и чем ближе подходил к центру сборища, тем отчетливее понимал, что сегодняшняя встреча с Виолеттой не состоится.
Я воспринимал все, улицу, дома, людей, звуки и запахи - все было на своем месте, кроме той, что лежала на снежном островке, неестественно вывернув правую руку. Как хотелось в тот момент поверить, что я не знаю изгибы этого тела, тонкие пальчики с посиневшими ноготками... И только ее лица, закрытого сеткой спутанных прядей волос, как очередной вуалью, я до сих пор не видел. Словно подслушав мои мысли, один из полисменов наклонился и убрал с лица слипшиеся пряди.
Я пятился до тех пор, пока не выбрался из толпы. Повернулся и побежал домой, чтобы там схватить портрет и впиться в мазки взглядом. Как получилось, что не видя лица, слушая только голос, я смог увидеть ее?..
На следующий день я купил несколько газет, чтобы в разделе происшествий и криминальной хроники прочитать о вчерашнем случае. Все было донельзя банально - он, она, безответная любовь к женатому человеку, невозможность разорвать связь. И логичное завершение "сказки" - ночь закончилась, моя Шахерезада замолчала.
Через несколько дней в дверь постучали. Высокого, статного человека в темно-сером дорогом пальто я встретил в растрепанном виде и с бокалом вина в руках. На столе осталась лежать тлеющая сигара, а неподалеку - кучка смятых эскизов. Мне не работалось.
- Что вам угодно? - спросил я гостя.
Вошедший осмотрел меня с головы до ног, словно гостем был не он, а я.
- Вы тот самый...
Он назвал мое имя, на что я кивнул.
- Меня привело к вам одно деликатное дело, - осторожно начал он. - Я могу пройти в дом?
Я посторонился, пропуская его. Меня мало заботило, что с некоторых пор в моем доме поселился хаос.
- Я знаю, что вы рисовали портрет одного человека... очень дорогого для меня... его... больше нет. Я хотел бы взглянуть на портрет...
Он не сказал, чей портрет искал. Неважно, я и так понял. Подойдя к мольберту, я откинул мягкую ткань и отошел на пару шагов. Гость встал рядом со мной. Я незаметно наблюдал за выражением его лица - в какое-то мгновение по нему пробежала судорога, а потом оно стало каменным.
Портрет снова закрыла ткань, а он все смотрел туда.
- Я хочу купить его.
Он полез за деньгами, но я покачал головой:
- Не трудитесь. Я не продаю клиентам незаконченные работы.
- Я заплачу любые деньги... Вы ведь не собираетесь заканчивать его.
В его последних словах мне послышалась ревность. Он не отдал ее живую, не хотел отдавать и мертвую.
- Портрет не продается.
Я подошел и распахнул дверь, подождал, пока он вышел. Опустив плечи, гость направился к своей машине, открыл дверцу и повернулся ко мне:
- Зачем она вам?
- А вам? - ответил я вопросом на вопрос.
Больше я никогда его не видел.
Портрет остался у меня. Иногда я откидываю ткань, смотрю на него и размышляю. Как сохранить чертово хрупкое равновесие в жизни - влюбляться только в правильных людей? Совершать исключительно правильные поступки? Жить по предписанному?
Я бы так не смог...