Дедуля у меня хороший. Добрый. Честный. Малость гениальный. Но...
Был.
Этот гиперактивный старик жил в одном из самых престижных районов города — сити, по утрам высыпал на себя ведро льда из морозилки, если и пил, то до беспамятства (наступало это состояние только после двух-трех бутылок водки), катался на мерсе новой модели (с надписью "СПАСИБО ЗА ПОБЕДУ МНЕ") и вообще любил меня и всех своих многочисленных родственников. Кто бы мог подумать, что он вот так возьмет и решит умереть от, якобы, разрыва сердца!
К слову о родственниках... Сейчас они стоят в его избе вместе со мной. Что? Почему изба? Да потому, что посреди небоскребов, элитных ресторанов и агенств, посреди всей этой роскоши стоял вполне обычный дачный дворик с шумоизоляцией. За какие только деньги не предлагали дедушке продать этот участок! На них вполне можно было бы купить две квартиры в центре и отличную машину. Но, как говорил дед разным товарищам — "фигов вам тачку, а не участок". Старик очень любил дом, в котором вырос — это было старое родовое имение, которое досталось ему по наследству, и за время его долгой жизни приобрело гигантских соседей из стекла, бетона и крови.
Нет, домик Афанасия Николаевича был другим. Реально, изба.По углам стоят иконы, на полу — ковер. Красный, что аж глаз режет. Еще свечи горят. Но это так, для антуража.
На самом деле во всем доме стояли телевизоры с экраном настолько широким, что кажется, будто черное стекло сейчас возьмет и всосет тебя в "Давай поженимся" или иной шедевр от "ферст-чэнэл-продакшн".
Еще были такие шикарные вещи, как приставки всех поколений, игровой компьютер и очки виртуальной реальности. Помню, дед очень просто оценил их: "Фигня этот ваш гугл-гласс! У меня другая реальность!".
Откуда столько денег у пенсионера? Без понятия. Об этом сейчас и переговаривались племянники, сыновья, дочери, внуки. Прямо в комнате с телом деда.
Лежал Афанасий Николаевич в гробу — неподвижный. Я помнил, как он играл со мной в шахматы в детстве. Всегда выигрывал, потому что жульничал.
Я вообще с дедом имел теплейшие отношения. Родители постоянно работали, так что в этой избе я почти что вырос вместе с бабушкой и дедушкой.
Бабушка тоже личность эпохальная. Такие истории знала. Она в дома отвечала за уют, а дедушка — за прогресс. Это невероятное комбо вызывало удивление и восторг. Но что сейчас?
Дед мертв. А бабушка в больнице. Нервы. Смеется во сне. Жалко ее. Но ничего, отойдет.
А из раздумий меня вырвал звонкий и неприятный голос какой-то дальней родственницы деда, а значит, и моей. Она была довольно молодой и... Страшной. И это была даже не внешность, нет — скорее выражение лица и противные вороватые глаза.
— Да я в детстве его лучше всего знала! Старик мне отдаст участок, и не надо даже трепыхаться!
Врёт. Знал лучше всего его мой отец. Пока не пошел работать на крупную должность в одну компанию. Тогда общаться стали меньше.
Отца здесь не было. Он приходил раньше. Я слышал, он рыдал час с лишним. Больше — нельзя. Работа.
— Кто?! Ты?! Да я...
Ну вот ещё одна. Вопит про то, что дед ее в детстве на руках едва ли не носил. Все беснуются, спорят, кому ж имущество отойдет, ведь завещание огласят только через день — по указу самого деда. Он же знал, что не молод уже.
Вскоре крики стали слишком громкими. Ложь, фальшь, обман и противные взгляды гадов. Хватит.
— А сколько лет было дедушке, знаете, родственнички?
Молчание.
— А кто ты такой?
— Я — его внук. Александр Степаныч Лютый.
Фамилия у деда была звучная.
— Но я вам больше скажу. Я связан с этим человеком не только кровью и родством. Он да бабушка — это моя семья. Семья, а не мешок с деньгами!
— Так сколько было лет ему?!
Пухлая женщина с крысиными глазками смотрела на меня с ненавистью.
— Девяносто девять лет. День рождения — неделю назад. Мы праздновали. Отец, бабушка, я, сам дедушка и еще три близких ему человека. Вы, вспомнили о нем тогда? Прислали хотя бы смс-ку, так нет, он пригодился вам только в день смерти!
Я вышел из комнаты в полной тишине. Из моих глаз текли слезы.
Мне не нужно наследство — я могу себя содержать. Мне нужен только дедушка.
***
Я лежу в кровати, а рядом — закрытый гроб. Мне не страшно. Просто решил провести последнюю ночь с дедом в его доме. Тут даже лучше.
Все ушли по домам. Дармоеды. Дома только я, да гроб. Интересная компания. Лежим, молчим.
Я и не заметил, как провалился в беспокойный сон. Мерещился живой дедушка. Я видел, как он ходит по дому и матерится, смотрит телевизор, читает книгу и окатывает себя ведром льда. Все как всегда, однако это — лишь сон. Мертвых, увы, не вернуть.
Тут раздался подозрительно реальный звук, и я открыл глаза. Медленно повернул голову в сторону гроба. Душа ушла не просто в пятки.
Покойник ворочался и устраивался поудобнее, наконец, лег смирно и засопел. Вдруг пробурчал:
— Спокойной ночи, Сашка.
Мой мозг нажал на кнопку "кончай с этим" и я уснул. До чего же реальный и страшный сон...
***
Речи. Долгие пафосные лживые речи и вранье. Хододный противный осенний дождь. Ненавижу я это время года. Ничего нормально не сделаешь — даже зима лучше в этом плане. Грязи меньше.
— Афанасий Николаевич любил всех! Он справедливо воздал каждому часть своего наследства, не забыл ни одного родственника. Сейчас я ознакомлю вас с завещанием...
Люди сжали кулачки и посмотрели на Игоря — хорошего друга деда, его нотариуса, юриста, адвоката и далее, далее, далее. Сегодня человек-закон был в официальном черном костюме и... Ядреной спортивной куртке. Розовой. Розовой, куртке.
— Итак! Начинаем!
— ДА, НАЧИНАЕМ!
Закрытую крышку гроба скинул дед, и, грозно зыркнув на ошарашенную публику, достал из кармана длинный список.
— Тебе, Ирина Васнецова Дмитриевна, я дарю от всего сердца целое ничего! Старик тебе не отдаст участок, и вообще, я тебя не звал! Иди отсюда!
Ирина упала в обморок. А я просто стоял и тихо смотрел на это.
— А тебе, Екатерина Кротова Алексеевна, я дарю свои руки! Хочу ими тебя избить, но законодательство РФ запрещает, так что обойдешься... Значит, ты... Олег Владимирович, или как тебя там...
Люди падали в обморок или завороженно смотрели на деда. А тот что? А тот отрывался. Он остановился на каждом из тех, кто покусился на наследство. А затем посмотрел на меня.
— А ты, Александр Степаныч, заслуживаешь самого жестокого наказания.
Он подошел ко мне и влепил подзатыльник.
— Когда кто-то желает, от чистого сердца спокойной ночи, надо отвечать! Даже трупу! Может, целее будешь.
Я смеялся и рыдал от счастья. Вот он — дедушка. Самое лучшее наследство.
***
— А бабка наша щас на Гаваях. С ней сложнее было — ладно я восковую фигуру свою заказал, так ведь она же уперлась, мол, че ты задумал! Какая еще проверка родственников? Такая, такая...
Мы пили чай с печеньками и болтали о том, как дедушка провернул сию аферу. На самом деле все было просто — восковая фигура, некие подельники, четкий план, и вот — змеюки вычислены. Ночью он сам залез в гроб, да там и заснул. Так что я видел совсем не сон.
Вдруг дед заявил:
— А свой участок я завещаю тебе. Но при одном условии. Не продавай его никогда и ни за что.
Я поперхнулся чаем.
— Что?!
— То. Там такое под землей, тебе лучше не знать. Ну а по участку... Почему бы и нет? Родители твои и так богатые, а ты парень с головой, думаю, придумаешь что-нибудь. Хотя бы и музей или ресторан.
— Дед. Ну скажи пожалуйста, ты ведь помирать не планируешь?
— Неа. Я еще весь этот мир переживу.
И я пил чай, ел печенье и думал о том, что лучше всего быть небогатым внуком, чем одиноким мажором.