Акулина, это хитрющий вопрос.
НЛП вот делит людей по преобладающему восприятию - кинестеты (телесные ощущения), аудиалы (слух), визуалы (изображение), аудиало-дигиталы (текст, смысл). проверено - работает. причем есть-то все типы у каждого, но преобладает один. я, скажем, аудиал, аудиало-дигитал, уже потом визуал. не кинестет ни в коей мере. мне эти наклоны-мочки позволяют создать картинку... но увижу ли я в ней подтекст "беспокойство"? едва ли. для меня это может быть и подтекст "суетливый человек, непоседливый". для меня мелкие движения так явственно на "язык тела" не завязаны.
увидит ли другой - вопрос к нему.
для меня, например, совершенно естественны наречия - "резко", "тревожно", "нервно", "с явным волнением". для меня это очень удобные маркеры по аудиально-дигитальной (смысловой компоненте). многие с ними воюют
типа, надо все показывать. а для того, чтобы для меня дошло, мне нужно или написать в лоб - "нервно", или дать сравнение, желательно в звук, но в картинку или образ сойдет тоже. "голос звенел перетянутой струной" - о, спасибо, я все слышу и понимаю.
вообще то же НЛП считает, что лучший текст обращается сразу ко всем системам восприятия потенциального читателя и приводят в пример Набокова.
я взяла наугад 2 абзаца из "Лолиты" - и правда, обращение ко всем системам в одном абзаце.
--
Старшая сестра матери, Сибилла, бывшая замужем за двоюродным братом
моего отца - вскоре, впрочем, бросившим ее, - жила у нас в доме в качестве
не то бесплатной гувернантки, не то экономки. Впоследствии я слышал, что она
была влюблена в моего отца и что однажды, в дождливый денек, он
легкомысленно воспользовался ее чувством - да все позабыл, как только погода
прояснилась. Я был чрезвычайно привязан к ней, несмотря на суровость -
роковую суровость - некоторых ее правил. Может быть, ей хотелось сделать из
меня более добродетельного вдовца, чем отец. У тети Сибиллы были лазоревые,
окаймленные розовым глаза и восковой цвет лица. Она писала стихи. Была
поэтически суеверна. Говорила, что знает, когда умрет - а именно когда мне
исполнится шестнадцать лет - и так оно и случилось. Ее муж, испытанный
вояжер от парфюмерной фирмы, проводил большую часть времени в Америке, где в
конце концов основал собственное дело и приобрел кое-какое имущество.
Я рос счастливым, здоровым ребенком в ярком мире книжек с картинками,
чистого песка, апельсиновых деревьев, дружелюбных собак, морских далей и
улыбающихся лиц. Вокруг меня великолепная гостиница "Мирана Палас" вращалась
частной вселенной, выбеленным мелом космосом, посреди другого, голубого,
громадного, искрившегося снаружи. От кухонного мужика в переднике до короля
в летнем костюме все любили, все баловали меня. Пожилые американки, опираясь
на трость, клонились надо мной, как Пизанские башни. Разорившиеся русские
княгини не могли заплатить моему отцу, но покупали мне дорогие конфеты. Он
же, mon cherpetit рара, брал меня кататься на лодке и ездить на велосипеде,
учил меня плавать, нырять, скользить на водяных лыжах, читал мне Дон-Кихота
и "Les Miserables", и я обожал и чтил его, и радовался за него, когда
случалось подслушать, как слуги обсуждают его разнообразных любовниц -
ласковых красавиц, которые очень много мною занимались, воркуя надо мной и
проливая драгоценные слезы над моим вполне веселым безматеринством.
---