Бесполезные

[olesky]

В «Сладком луке» нашелся отдельный зал для двадцати четырех посетителей. Сразу подали кувшин пива, бутыль вина и блюдо сыров, объяснив, что это бесплатно — целителей и Кина узнали. Если кто бросается на помощь, едва позовут, надо его потом угостить, чтобы поддержать хорошую тенденцию, разве нет?
Ляма подслушала разговор на кухне:
— …из того индийского общества врачевателей. Там у них еще культ какой-то древний, традиции… Словом, им надо заниматься только медициной и не отвлекаться ни на что, потому даже языки не учат. Ни нашего не знают, ни англоиспанского…
— А с лицами что у тех десятерых? И с остальным?
— Экспериментировали. Сами на себе учат медицину, организмы свои переделывают, лица вот искорежили себе. Экспериментировали, значит, а тут у нас структорито, высотка, целители нужны срочно. Вот они посреди эксперимента и явились сюда людей спасать. Потом-то исправят себя, конечно, но сейчас у них сил нет, вон, сколько вылечили. А теперь голодные, так что готовься, закажут много всего.
— Понятно. А другие, которые нормальные?
— Тоже, наверно, целители или медики. А может телепортеры из «Струны». Тот парень чосонец, он хирург-телепортер, его в клинике очень хвалили. Кстати, смотрите, в сети чтобы никто про них не выкладывал, а то припрутся сюда чиновники или журналисты, спокойно поесть не дадут.
Ну и откуда взялась версия, что уродливые целители появились в Ширшик из индийского общества, где сами над собой экспериментируют? Кровохлебка соврала на ходу? Вряд ли. Хотя бы потому, что целителям нет смысла экспериментировать на себе, их же аспекты мешают чистоте опытов. К тому же рискованно. И все врачи об этом знают.
Значит, не Кровохлебка и вообще не врач. Просто кто-то с фантазией увязал уродство пограничников и то, что они не знают англоиспанского, похвастал догадкой в сети. Ну и хорошо, что не придется отвечать на вопросы.
И почему «десятерых»? Кто десятый, кого из Бесполезных посчитали уродливым? Жасана, Тайлинь? Им, может быть, далеко до идеалов красоты, но до уродства пограничников и Кровохлебки гораздо дальше. К тому же Ирмек изменил внешность Тайлинь в лучшую сторону, а остальным если убавил красоты, то совсем незаметно.
Разве что работники ресторана плохо посчитали.
Пограничники что-то очень живо обсуждали, Кровохлебка перевела:
— Удивляются, что красное терпкое вино называется у нас черным горьким.
Жасан усмехнулся:
— Так и мы удивляемся.
— Я им уже сказала. Между прочим, я вижу, вино очень хорошее, не из дешевых. И бесплатно?
Ляма объяснила:
— Они узнали пограничников и Кина. И вас. Решили угостить, потому что вы спасли много людей.
— Это понятно, но… В сети не выложат, раз узнали? Не то, чтобы мы надеялись долго прятаться…
— Не выложат. Управляющий рестораном распорядился проследить, чтобы нас не беспокоили.
— Надо же. Хотя, если угощают дорогим вином, то логично позаботиться, чтобы не мешали пить и закусывать. Редкое гостеприимство, я вижу.
— Не редкое, — возразил Шатун. — Хотя и не на каждом шагу. Тут как повезет.
— То есть, нам повезло?
— Да не, это Ляма наша угадала… Как, кстати?
— Я определила, что здесь люди гостеприимные и незлые, по вкусу еды, — ответила Ляма.
Кровохлебка протяжно хмыкнула.
Ляма, изучая меню, удивилась:
— Почему «большой иет» такой дорогой?
Шатун усмехнулся:
— Так эт на сто человек. Свадьба, там, если.
— Понятно. «Двойной иет» это, видимо, на двоих?
— Ага. А на одного у них нет в меню — в одиночку здесь по ресторанам не ходят. Так что, иетом угощать будем? Как он тут… приемлемый?
— Здесь все блюда приемлемы.
— Значит, всеми и угостим, — решила Эла.
Стали заказывать блюда по очереди. Зеленую и красную сурпу, пилав трех сортов, иет. Хлебные ушки с разными начинками — на пару, вареные, жареные. Форель с овощами, свинину с фруктами, индюшатину с грибами. И так далее.
Пограничникам нравилось. Попробовав одну ложку или кусок, съедали порцию до конца. Спокойно, обстоятельно, с аппетитом. Искренне хвалили, обсуждали, не попросить ли добавки, но Бесполезные через Кровохлебку убеждали попробовать еще что-нибудь. Кумыс вызвал восторг, поскольку не только вкусный, но и полезный, а значит — меньше работы целителям.
Щипцы пограничники держали в левой руке, а хлеб в правой — не то Кровохлебка проинструктировала, не то Шед успела предупредить. А иет ели ложками. До них многие пытались по неопытности, но ни у кого не получалось — тонкие квадратики вареного теста исправно с ложки соскальзывали. А пограничникам удалось с первого раза. Кровохлебка сообщила им, что лучше использовать щипцы, попробовали и все равно предпочли ложки — ловкими круговыми движениями захватывали сразу вместе квадратик теста, кусочек мяса и жареный лук. И благополучно доносили, не уронив.
Кровохлебка не отставала от пограничников, вероятно, использовала свою способность, чтобы съесть побольше.
Ляма выбрала себе рыбу на пару, остальные Бесполезные ограничились сурпой и иетом.
Пограничники много болтали между собой, кое-что Кровохлебка переводила, а Эла исхитрилась немножко расшифровать их язык. Ничего, важнее, чем польза кумыса для здоровья, не обсуждалось, очевидно, на Грани тоже придерживаются принципа «сначала дело, а развлечения потом». То есть — сперва поесть.

[olesky]

Ляма подслушивала работников ресторана, они обсуждали пограничников:
— Хорошо едят. Кроме одного…
— Он вообще особый. Даже выглядит обыкновенно. Может, не экспериментировал над собой, как остальные девять, потому и не такой голодный.
То есть, «десятый» это Ирмек. Самым важным посчитали не внешность, а способность целителя, что довольно необычно.
— Он, кстати, и по-нашему говорит, — заметил еще одно отличие работник ресторана. — Молчит больше, но ясно же — понимает.
Другой работник придумал объяснение:
— Может он и есть наш. Недавно же сильные аспы свою силу прятали, чтобы в Центр не загреметь. Целители — так особенно. На криминал шли работать даже, как Кровохлебка та. А эти, вот прятались у тайных культов.
— Так страшно им было, что даже согласились экспериментировать на себе?
— А так бы Центр на них экспериментировал.
— То есть, нужны были Центру. Тогда странно, что их так и не нашли. Уж Центр-то искал…
— Хорошо прятались. Может — в других мирах где.
— Там бы нашли. Находят же беглых убийц всяких, да и не только. Ясновиденьем ищут, а в нашем мире от него проще спрятаться — помех всяких больше.
— А вот не знаю. Если у них целители от Центра прятались, то могли не только целители, а еще сильные ясновидцы, они и помогли спрятаться. Или антеры — они тоже могут разное. Хотя тогда им не обязательно в дургой мир… Что там соус?
— Слежу.
— Перепелки почти готовы.
— Успеваю. Может, спросить их, где от Центра прятались?
— Перепелок?
— Под перепелок. Перепелки сегодня удались, поднимут настроение как раз.
— Думаешь — все про себя выложат?
— Не захотят — не ответят. Или пусть соврут, им простительно.
— Да нет, не вежливо будет.
Заказанных перепелок на вертеле подала девушка, пограничники среагировали, но слабо. То есть, легко приняли культурные отличия, это хорошо. Тем не менее, к «развлечениям» Бесполезные переходили осторожно, издалека начинали — когда Ляма рассказала, что ей удалось подслушать, Сента отстраненно рассуждал:
— Вот и предположили, что целители пришли из другого мира. Еще немного, и догадаются, что они туда и не уходили.
— Не догадаются, а предположат, — поправил Кин.
— А, ну тогда и пусть, — легкомысленно отмахнулась Тай. — Лишь бы власть ничего не предположила и проверять на начала. Или криминал, хотя его прижали крепко… Кроме хозяев структорито, но их-то всем надо бояться, хоть из какого мира ты придешь.
Кровохлебка перевела для пограничников, потом обратно:
— У нас могут быть сложности с вашими правительствами?
Тайлинь пожала плечами
— Поскольку вы ничего плохого не делаете, вам не станут вредить. Побоятся конфликтовать с внешней силой. Разве что захотят скрыть контакт нашей цивилизации с вашей.
Пограничники спросили, зачем это надо, Кровохлебка ответила, что сама не знает и перевела вопрос.
— На всякий случай, — проворчала Эла. — У нас правительство вообще любит скрывать информацию про другие цивилизации.
— Про Мир Безжалостных не на всякий случай скрывают, а из-за юдеев, — вступил Жасан.
— Откуда вы знаете? — удивился Псих.
— В сети читал. Просочилось.
— А что скрывают? — заинтересовалась Кровохлебка.
Псих вздохнул, но ответил:
— Что там тоже есть юдеи. Больше, чем у нас раза в два.
— Такие же, как у нас? — удивилась Янтарь. — Тоже не едят конину, верблюжатину и свинину?
— А еще зайцев и осетров. Вот, уже различия, а в их вере любая мелочь… Наши-то юдеи враждуют из-за того, какой из древних свитков считать изначальным, хотя в свитках одно и то же написано слог в слог. А с другим миром побольше различий наберется, можете себе представить. Даже страну они себе построили не в Великом океане, а там где у нас Самари — это индопарсийская провинция на юг от Анатолии. Потому что там их предки жили.
— Из-за веры тоже? — догадалась Мирала.
— Ага. Вот, разная вера, получается, хоть и похожа — тоже только один бог. В которого половина Мира Безжалостных верит, и тоже все по разному. Одним свинина под запретом, другим — жениться… А бог один.
— А, так это потому их там больше? — предположила Янтарь. — Другие народы верят в того же бога и считают юдеев за своих, потому не притесняют?
— Да нет… Сейчас особо не притесняют, а раньше еще как. Было, их там вообще в ямах расстреливали целыми селениями, даже детей.
Это всех, кто не знал, впечатлило. Ужаснуло.
— Потом признали преступлениями, — продолжил Псих. — Нашли виновных, наказали… Но — было.
— Но там их больше, — качнула головой Янтарь. — Потому что в ямах расстреливали, а не стерилизовали, как у нас? Или снижать налоги бездетным не догадались, как на Веселой Земле делалось с темнокожими полукровками?
— У нас очень много юдеев вымерло в военную голодуху, — объяснил Жасан. — Она всех приложила, но их особо. Вроде бы потому, что юдею проще умереть, чем есть человечину. Но сколько-то уцелели, переселились на свои острова. А потом, как про другие миры стало всем известно, задумались, нет ли в других мирах юдеев, раз есть ханьцы, испанцы, персы. Много спорили, что делать, если есть. Сейчас выяснили как-то, что есть, и еще больше спорят. Это я в сети читал переводы с юдейского. Больше всего обсуждают — идти на контакт с юдеями в других мирах или воздержаться, чтобы не будоражить.
Кровохлебка нахмурилась:
— То есть, я вижу, уже нет смысла скрывать информацию про другие миры. Или дело не только в юдеях?

[olesky]

— В нашей и других Академиях моделировали, как другие миры могут подействовать на наш, — рассказывала Эла. — Почему мы себя у них не выдаем — понятно.
— Чтобы на нас не напали? — удивленно предположила Тай.
— Ага, — усмехнулась Капля. — Они могут.
— Но они не знают сонк…
— Если узнают, что есть другие миры, то найдут способ дотянуться. Если будут точно знать. — Она повернулась к Эле. — Хоть и небольшая вероятность?
— Да, в случае Безжалостных меньше, чем для Веселой Земли… Все равно — доли процента. Вот опасность от нас самих — гораздо серьезнее.
— Им?!
— Нет, нам. Наберется у нас народу, которые проникнутся какими-нибудь их идеями. Религией, например. Потому и скрыли от юдеев, что они есть и в других мирах — вдруг решат распространять свою веру на другие народы, как в мире Жнецов?
Ирмек нахмурился:
— А разве им можно?
— Если юдеям в других мирах можно, то и наши нашли бы… лазейки в трактовках. А у Безжалостных верующие даже обязаны распространять свою веру.
— Ну, это и у нас бывало.
— И привело к Войне Солнца и Неба. И не скажешь, что с тех пор наше человечество поумнело, очень даже можем повторить ошибки согласно моделям. Потому боимся, что из других миров придут… идеологические системы. И технологий побаиваемся — хотя мы их опережаем, но есть оружие простых конструкций, опасные яды, психотехники. Не говоря уже, что совершенно мирные вещи могут оказаться опасны. Принесем какую-нибудь дудочку, а наши музыкальные субкультуры внутри себя перегрызутся, решая, подходит она их стилю. Или между собой, и так едва до крови не доходило.
— Но новые музыкальные инструменты возникают постоянно, — усомнилась Ляма.
— Да, вероятность, что из-за дудочки будет беда, небольшая, пару процентов. Но есть, и никто не хочет рисковать. И со всем остальным, что можно принести из других миров — то же самое, всегда есть вероятность наделать себе проблем. Просто потому, что если все хорошо, то любые изменения — к худшему. Как правило…
— Так это у нас все хорошо, то есть?! — удивился Жасан.
— По крайней мере — стабильно… относительно. Что из других миров не принеси, оно… не обязательно нарушит стабильность, но усложнит моделирование. Чем меньше фигур, тем легче играть, знаете ли.
— Ну так, тогда контакт с пограничниками столько всего нам принесет… нового — и технологии, и идеологии…
— Да, потому контакт с пограничниками… постараются скрыть. На конфликт не пойдут, но официальные контакты будут тайными, особенно поначалу.
— То есть — может быть, они уже есть? — предположил Сента.
— Нет, — ответила Кровохлебка. — Иначе бы все пограничники про это знали. Контакты с другими цивилизациями слишком важная штука, чтобы их скрывать.
— Вот и началось, — усмехнулась Эла. — У нас тоже многие захотят, чтобы от них не скрывали ничего важного. Первая… опасная идея.
— У пограничников нет выбора. Чтобы держать оборону Грани им нужна… полнота информации. Особенно разведчикам, стратегам и одиночным защитникам. И они могут себе позволить, потому что они все — общность без особых противоречий. Их слишком мало и они слишком друг от друга зависят, чтобы ругаться между собой.
— Вот и вторая опасная идея. Ничего нового, конечно, и все-таки… Нам объясняют, что надо скрывать важное, чтобы беды не было, и вот, пожалуйста, целая цивилизация, где скрывать не принято, и ничего, живы и даже Грань удерживают. Любуйтесь, завидуйте, копируйте… Модели уж точно усложнятся.
Пограничники очень внимательно, забыв жевать, слушали перевод рассуждений Элы. Что-то быстро обсудили, и один из них, Шад, подавшись вперед, задал вопрос:
— Если мы хотим лечить людей здесь, то вынуждены будем установить тайный контакт с вашей властью?
— А вы хотите наших лечить? — обрадовался Шатун.
Шад ответил короткой фразой, которая перевелась довольно длинно: «Мы обсудили вашу медицинскую систему, она хорошая, но ей не хватает целителей, особенно высокоуровневых опытных. Мы можем принести большую пользу. И хотим, потому что работа в вашем мире будет очень существенной целительской практикой, это возможность получить уникальный и полезный опыт. Мы сможем найти для этого время, когда в нас не будет необходимости на Грани». Пока Кровохлебка переводила, пограничники все также заинтересовано ожидали, когда им ответят.
Ответила Тайлинь:
— Лучше не идти с властью на контакт первыми. Это я говорю, как представитель власти.
Пограничники живо обменялись репликами, спросили, не нарушат ли чего.
Тайлинь пожала плечами:
— Даже если нарушите… вреда от вас нет. Уж во всяком случае, пользы гораздо больше. Так что можете спокойно исцелять, если власть узнает, кто вы, то трогать не решится, чтобы не конфликтовать с целой чужой цивилизацией. А если не узнает, то и смысла вас трогать не увидит.
Пограничники еще обменялись фразами, и Руд спросил:
— Мы сможем работать в вашей медицинской системе официально? Мы знаем, что здесь нельзя лечить людей, не окончив здешнюю медицинскую школу, за исключением ситуаций высокой срочности, как сегодня.
Кин усмехнулся:
— Ой, не обязательно. Оформят учениками, а лечение ваше — практикой, как со мной хотят сделать. Лишь бы хорошие целители не простаивали. Конечно, надо будет карточку получить.
Лэд, еще один пограничник, предположил:
— Очевидно, получить личную карточку несложно?
— Время займет, конечно. Но, поскольку у вас карточек нет, то — в любой конторе. Хоть у патруля, хоть в гражданском управлении.
— И не возникнет вопросов? Кто угодно может получить карточку?
— Нет, ну это же раз и навсегда она. Вторую карточку никто не даст, потому что первая будет отмечена во всемирных базах данных. Если поменяете имя или внешность, это будет отражено в вашей единственной карточке, а не в новой.
— Очевидно, личную карточку очень сложно подделать?
— Невозможно, — кивнула Тайлинь. — Там очень много степеней защиты, начиная с почерка и голосограммы, заканчивая тайными, которых даже я не знаю.
Пограничники насторожились, Диш, еще одна из них, что-то сказала, Кровохлебка перевела:
— Она говорит, что они писать не умеют. — И добавила: — На самом деле умеют…
Коротко попросила пограничников, Руг достала из поясной сумки и показала Бесполезным стерженек с шариком на конце, на котором выступали кружок, ромб и треугольник. Уперла шарик в одноразовую салфетку и быстро провела-прокатила по спираль, меняя наклон стерженька отпечатывала один из трех символов.
— «Мы не умеем писать на вашем языке», — перевела Кровохлебка.
Потом Руг показала, что может, хотя и медленнее, писать обычным стилом, не отрывая острия от салфетки — петля вверх, точнее от центра спирали, соответствовала кругу, двойная петля вниз ромбу, зигзаг треугольнику.
Тайлинь пожала плечами:
— Сойдет. Или можете что-нибудь нацарапать по-нашему, чтобы не выглядело слишком странно для случайных свидетелей.
— «А то, что мы получим карточки в нашем возрасте, не будет выглядеть странно?» — перевела Кровохлебка. — «И то, что до сих пор нас не было в вашем мире? Ведь это обнаружится, когда мы получим личные карточки».
— Может быть и обнаружат, если будут проверять специально.
— «Неужели власть не контролирует эти вопросы?»
— Тут как… Чем меньше контролировать эти вопросы, тем больше людей получат личные карточки. И тем больше будет контроля.
С переводом следующего замечания Руг у Кровохлебки возникли затруднения:
— Здесь парадокс, трудно сказать по-нашему… Допустим: «Чем больше свободы, тем меньше возможностей».
— Так ведь правда, — неожиданно согласился Псих.

[olesky]

— А вы тоже остаетесь? — спросил Сента Кровохлебку.
— Если не вызовут на Грань.
— Но вы в розыске. Или у вас есть… фальшивая карточка?
— Нет, это… не то, чтобы невозможно, но слишком рискованно. Буду работать по старой карточке. Договорюсь, чтобы меня не выдали страже.
— Ага. Тут сам от себя не договоришься, мне кажется, так вы, то есть, выходит, уже связались с «мельниками»?
— Еще с Грани. Не волнуйтесь, о вас я ничего не рассказывали. Таким было условие пограничников — они без шуток на вашей стороне. Во-первых, а во-вторых, сами Молино не особо хотят расспрашивать.
— Не хотят про нас знать? — удивилась Эла.
— Так ведь конфликта между вами и Молино нет, вы их даже предупредили насчет наркоторговцев тогда после совета криминала. А вот знать ваши уязвимости опасно для того, кто знает. Да, вас боятся.
Жасан взглядом спросил у Тайлинь: «Она точно не врет?» Та чуть кивнула — не врет, Ляма тоже успокоила коротким движением пальцев, а качек головы Элы Жасан перевел как: «Все, что говорит Кровохлебка, соответствует моделям».
— Предложение Молино все еще в силе, — продолжала Кровохлебка. — Они хотят… контакта с вами.
— Все также предлагают атолл Безмятежность? — недоверчиво усмехнулся Псих.
— Атолл уже ваш, только расписаться.
— Ух ты. Настолько все серьезно?
— Более чем.
— Они не знают, что я среди Бесполезных, — задумчиво проговорила Эла.
— Не знают, — кивнула Кровохлебка. — Вы, я вижу, очень обиделись на Молино.
— Они меня Нирашону сдали, кто бы не обиделся?
— Молино уже признали, что это было ошибкой, я вижу. Если вы согласитесь на контакт, то… скомпенсируют беспокойство. В конце концов, вы даже выиграли, я вижу.
— Не уверена.
— Неужели, будь у вас возможность изменить прошлое, вы бы выбрали… другую возможность?
— Не уверена.
А жестами Эла сообщила Бесполезным, что не стала бы выбирать другую возможность. Потому что благодаря ее моделям они не раз спасали человечество. Потому что, хоть сколько пережила Эла, сама стала сильнее и лучше. Потому что в слияниях нахваталась впечатлений, от которых не отказываются. Потому что набрала уйму новых знаний, сильно усовершенствовала модель мироздания, что очень важно для любого ученого. И потому что нашла себе Шатуна, которого иначе испугалась бы при встрече, и зря.
Кровохлебка быстро перевела пограничникам, что сейчас обсуждали — удивительно емкий у них язык — и осторожно заметила:
— Вам есть, за что обижаться на Молино. Но… то, что они сделали, было не совсем их выбором, «серьезным людям» опасно не проявлять жестокость — в их среде это признак слабости и приглашение укусить, вы же видите. Вам тогда не повезло, как не везет подхватить инфекцию. И в итоге вы сумели извлечь пользу. Можно извлечь еще больше пользы.
— Так мне еще и благодарной надо быть?
— Нет, это было бы слишком. Но все — в прошлом, не стоит на нем зацикливаться… Зацикливаться вообще не стоит. Просто нужно легче отнестись к чужой ошибке, даже если вы от нее пострадали, потому что она в прошлом. Вам не кажется?
— Может быть. Но что касается пользы… Видите ли, по нашим моделям «мельники» не особо нам нужны. Сейчас они не могут предложить нам ничего, ради чего стоило бы идти на контакт. Угроз тоже не представляют. В то же время, контакт с «мельниками» усложняет модель. Придется нам учитывать, что они могут нас предать… хотя маловероятно, что получат от нас новые данные, которые попытаются использовать в каких-то целях… аналитики у них хорошие. Что эти данные еще в чьи-то руки попадут.
Кровохлебка перевела для пограничников и сказала Бесполезным:
— Все же подумайте. Сейчас Молино не могут предложить ничего существенного… А вы уверены, что знаете все их возможности?
— Убеждены. На девяносто шесть процентов.
— Хм. И все же, в будущем Молино могут оказаться для вас гораздо полезнее. Разве нет?
Эла пожала плечами, признавая, что ситуации могут быть всякие, а значит есть смысл заручиться поддержкой заранее.
— Потому подумайте, — довольно усмехнулась Кровохлебка. — Лучше установить контакт сейчас, чтобы устранить противоречия, очертить границы, спланировать взаимодействие.
— Дружить, то есть, с ними, — проворчал Шатун. — Заранее сотрудничать. «Мельники» эти самый криминал, не сильно лучше наркоторговцев или «Красной пустыни». Элу, вот, просто так Нирашону сдали, ничего она им не сделала и сделать не могла. Да само то, что в друзьях у них Нирашон этот, уже значит, что нам в другую сторону. Не, можно о чем договориться разок, если очень надо, но совсем сойтись — это ж будем причастны к любой их гнуси, и не откажешься. Да с вами, вон, так и вышло, нет разве?
Кровохлебка поморщилась. Но, вздохнув, кивнула — пришлось быть честной, потому что Эла, Ляма и Тайлинь распознали бы любую фальш. Обдумывая новые аргументы, перевела последние реплики для пограничников. Одна из них, с нехарактерно длинным именем Рютем — у пограничников в именах закодирована информация о генетических линиях, которые у Рютем были особо запутаны — что-то сказала, на редкость длинное.
Эла ей уверенно ответила, от чего у Кровохлебки в очередной раз отвисла челюсть, и перевела для Бесполезных:
— Она говорит, что мы можем пойти на контакт с «мельниками», если те изменились и решили больше… не делать таких ошибок, как со мной. А я сказала, что тогда им придется ошибки исправлять. Или себя наказывать, если исправить никак.
— Это им надо облить себя керосином и поджечь, — заявил Шатун. Даже если Эла простила «мельников», то он нет.
— Не настолько все… плохо, — неуверенно попыталась возразить Кровохлебка. Не изобретя новых аргументов, смогла всего лишь очередной раз посоветовать: — И все же подумайте.

[olesky]

Пограничницы не раздумывая выбрали тот же чай, что и Шед — янтарный, по две капсулы на чашку, много сиропа и присолить. А пограничники на удивления долго обсуждали и все взяли черный без добавок.
Эла, нахмурившись, повернулась к Кровохлебке:
— Мужчинам нельзя пить сладкие напитки в присутствии женщин?
— Да… Если есть выбор.
— Могли бы взять соленый чай, — усмехнулась Тай.
— Еще им нужно пить одно и то же, — пояснила Эла. — Чтобы всем нравилось одинаково. Если это не алкоголь.
— И не лекарство, — добавила Кровохлебка. — Притом, что со способностями регенов лекарства не нужны, а алкоголь на них не действует, если сами не хотят. А они не хотят.
За чаем обсуждали, как целителям с Грани работать в родном мире Бесполезных. Уточняли подробности.
— Допустим, вы сбутафорите у себя конструкты аспектов, — рассуждал Сента. — Допустим, даже сможете обмануть среднего блокера, если он не будет изучать вас внимательно. Но если будет — уже не обманите, это ж надо настоящий конструкт аспекта. Полноценный, так сказать. А есть еще сильные блокеры. Я, вот, чувствую все конструкты аспектов на… приличном расстоянии. Кстати, мало их здесь. И, думаю, смогу легко отличить… подделку. А блокеры, они же есть в клиниках — чтобы аспов блокировать, если это для лечения надо, заодно в охране числятся на случай, если аспы атакуют клинику своими способностями.
Эла перевела, пограничники согласились, что проблема есть. Но и решение есть — они почувствуют воздействие другого блокера, поскольку сами обладают этой способностью, могут даже противодействовать особыми способами.
— Ложный отклик, — кивнул Сента. — Оно, конечно, сработает, тем более, что вы же еще и рапиды… Но это сильная карточка, ее бы придержать, а не на каждом встречном… И то, если только прощупывать вас будут, а не блокировать. Вот, нападут на вас, уж не знаю, зачем, всякое возможно в наше время. Вы-то отобьетесь, но у напавших наверняка будут блокеры. Они поймут, что на самом деле никого заблокировать не смогли, хотя показалось, что смогли. Заподозрят ложный отклик, проверятся у сильного блокера, а тот, глядишь, и разглядит ложный отклик этот. Ну и целитель, который еще и блокер, раз умеет ложные отклики навешивать, гораздо больше гнуса приманит. А еще ж у них и дигиты будут, глядишь, вычислят, что вы аспы без аспектов. Такие сведенья сами по себе ценнее, чем парочка сильных целителей.
Сента подал незаметный знак Ирмеку — мол, давай ты вступай со своей стороны, я мог бы, но лучше не показывать, что знаю тонкости работы твоего аспекта, чтобы не догадались о слияниях. Ирмек сообразил, что от него хотят за четверть секунды — возможно, скопировал способность Янтарь и замедлил время, чтобы обдумать и понять наверняка. Спросил:
— А мое воздействие вы ощущаете?
— «У вас нет воздействия, только восприятие», — перевела ответ Кровохлебка.
— То есть, не ощущаете. Вот, захочет кто, такой, как я, сам работать целителем, решит у вас способность копировать. А копировать нечего. А вы сразу и не узнаете, что он про это знает. Дальше… всякое возможно и ничего хорошего притом.
Кровохлебка перевела, потом обратно:
— «Присутствие носителя пустого аспекта мы тоже можем почувствовать».
— То есть — опять-таки будете ему навешивать ложные отклики. Но это если блокер может поверить, что вас заблокировал, и уйти, то такой, как я сразу поймет, что ничего у вас не скопировал. Раскроет обман.
Обсудили другие варианты.
Заявить, что сильные целители, скрываясь от Центра, научились скрывать свои конструкты аспектов, аж их теперь не видно — слишком многие захотят узнать, как это удалось. Спецслужбы, криминал, академии — и неизвестно, кто из них опаснее.
По-честному признаться: «Мы с Грани», — привлечет еще больше внимания и помешает работать.
Взять пограничников под защиту, как свидетелей — Тайлинь признала, что тогда можно будет защитить их от блокеров и вообще лишнего внимания. Но сказала, что не стоит злоупотреблять возможностями ее службы, чтобы в будущем их не растерять, потому как за любые действия все равно придется отчитываться. Разве что пограничником действительно будет угрожать криминал или спецслужбы, и такую ситуацию даже можно организовать. Но, подумав, отложили вариант, как запасной. Потому что Служба защиты свидетелей тоже власть, от официальных контактов с которой пограничники хотели воздержаться.
Таскать с собой глушилку и выключать ее только когда надо исцелять — на подобные устройства нужно разрешение, то есть снова официальный контакт с властью.
Договориться с клиниками с условием, что те защитят от блокеров и сдержит свое любопытство, чтобы пограничники могли спокойно исцелять — пожалуй, клиники согласились бы, но оставалась вероятность, что договор не выполнят.
Еще был вариант раздать пограничникам «картуши» с копиями аспектов целителей — вот это сработало бы. И блокеры успешно нащупают и даже блокируют то, что на «картушах», Сента проверял, и носители пустых аспектов спокойно скопируют и не удивятся. «Картуши» надо было бы носить чуть ниже шеи, и то блокеры при определенных условиях могли заметить, что конструкт аспекта не внутри тела. Однако это проблемы решаемые — «картуш» можно спрятать в капюшоне или под длинными волосами, а то и в тело углубить, а пограничники достаточно внимательны и осторожны, чтобы «определенные условия» не создавать. Хороший вариант, надежный, но Бесполезные его не обсуждали, чтобы не выдавать тайну «картушей» Кровохлебке, да и пограничникам.
Оптимальным нашли решение нанять блокера в охранники, чтобы защищал от других блокеров и при этом не проявлял лишнего любопытства — не задавал вопросов и не пытался любым способом воздействовать на конструкты аспектов подопечных. И если бы случайно обнаружил, что конструктов нет, то тоже помалкивал. А еще — не удивился бы и не возмутился, когда пограничники защитят себя сами и скажут всем, что это охранник поработал.
Эла, качнула головой:
— Где же его такого взять… нелюбопытного…
Кровохлебка аж рассмеялась:
— Да это профессиональные требования к телохранителям! Еще и мягкие… относительно. К тому же — работа чистая. В очередь выстроятся!
Еще сошлись на том, что пограничникам надо изменить внешность. Те были согласны прямо сейчас и здесь, и работники ресторана не удивились бы, потому как подтвердилась бы догадка, что целители, экспериментируя над собой, себя же изуродовали. Но Эла высчитала, что не стоит — с точки зрения конспирации предположениям, даже ошибочным, лучше не подтверждаться.
— Ну что, мороженое? — провозгласил Зор.
Пограничники синхронно кивнули, а Диш даже сказала: «Да». Они тоже успели немножко выучить язык.
— Мне «снежный кофе», — попросила Ляма.

[olesky]

— Они сразу проверили Ирмека и Кина, — рассказывала Кровохлебка, имея ввиду, что целители с Грани изучали здоровье Бесполезных. Сама она воздержалась, выполняя обещание, данное Мирале еще в мире с экологическим вытеснением. — По-быстрому, мы же всех проверяем, — это она выпрашивала разрешение все-таки подиагностировать. — Потом и остальных вас глянули… Вы, в общем, здоровы, хотя есть странности. На вас что-то воздействует время от времени, нагружает энергетику. И весь организм через нее. Но вас спасают аспекты — стабилизируют энергетику и не дают развиться патологиям. Кроме совсем мелких, от которых даже регены не защищены. Да и не надо, само проходит. Шад предположил, что вы свои конструкты аспектов… «взбадриваете» неизвестным ему способом.
— А мозг? — обеспокоенно спросил Псих.
— Да, мозг… Шад заметил странность, причем для всех вас общую, но не знает, угроза она или нет.
Опять про угрозу.
Бесполезные быстро обменялись незаметными жестами, решая, можно довериться Кровохлебке или не стоит. Ирмек сообщил, что тоже проверял здоровье Бесполезных, используя скопированный аспект целителя, тоже заметил странность с мозгами и не может оценить, насколько она опасна, опыта не хватает. Решили, оставаясь начеку, позволить Кровохлебке подиагностировать, Эла даже настояла.
— Ладно, гляньте, что там с нами, — сказал Псих. Он взял слово для конспирации — если Кровохлебка или аналитики «мельников» возьмутся вычислять, кто у Бесполезных главный или самый важный, то пусть петляют ложными следами.
Кровохлебка управилась легко, быстро и аккуратно — Ирмек оценил и сообщил жестом остальным. Нахмурилась, качнула головой:
— Я здесь вижу угрозу… нет, опасность… хм… преждевременного старения мозга. Как будто ваши нервы гораздо старше вас самих, но при этом в хорошем состоянии. Ума не приложу, где и зачем вы так себя нагружаете, но… я вижу, за счет этих нагрузок и держитесь, не позволяете нервам… деградировать. Получается вроде как езда на двухколеснике — надо двигаться, чтобы не упасть. Вероятно, ваши конструкты аспектов подстроились, чтобы это обеспечивать. — Кровохлебка отслеживала краем глаза Сенту, оценивая, не он ли конструкты аспектов подстраивал. Сента сдержал реакции, чтобы не подтвердить и не опровергнуть.
— Так и — чего делать? — спросил Шатун.
— Ну… пока что, я вижу, ничего страшного нет, мозги ваши трогать не будем. Но я бы советовала… хм, «снизить скорость». И наблюдать внимательно.
А не успокаивала ли она безнадежных пациентов? Нет, не похоже. Больше похоже на профессиональное любопытство. Как в той жестокой врачебной шутке: «Такой интересный случай, что хочется довести его до вскрытия».
О том, что надо «снизить скорость», то есть ограничить слияния двумя в день, Бесполезные догадались, еще когда прятались в мире за диодным переходом. То есть, Кровохлебке можно было верить, что подтвердила Эла, посчитав по модели. Ну и ладно.
На минорд Тайлинь пришел вызов от начальника новалендской Службы защиты свидетелей Карсая. Она сказала:
— Это по работе.
Кровохлебка поняла намек и ушла курить.
Голос Карсая был усталый:
— Вы можете говорить… открыто?
— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Тайлинь. — Но давайте попробуем.
— Попробуем… Как там у вас дела?
— Растерянность, — ответила Тайлинь, поняв, что речь про обстановку в конторе, с которой несколько раз связывалась после атаки структорито. — В целом, все в порядке, наши объекты, насколько я знаю, в безопасности.
— У нас похоже… И тут вдруг целая комиссия под дверью — выясняют, не мы ли разобрались со структорито. Тайком от всех остальных, потому что у нас больше всех секретов. Требуют доступа ко всему сразу, хотя не имеют права. Но у нас в принципе возможности нет, а вот у вас…
— Вы опять про Бесполезных? Нет, это не они обезвредили структорито. Я не знаю всех их возможностей, но…
— Но это не их почерк — лезть в рукопашную против голодной тьмы.
— Голодной тьмы? — так эффект Юуннэ называли пограничники и в последнее время Бесполезные, но больше никто в родном мире.
— Эффект Юуннэ так назвал кто-то в сети еще до сегодняшней атаки.
Наверное, Шед оставила комментарий, просматривая видео о структорито в сети. Надо, же как быстро разошлось. Или, может быть, официальный контакт между родным миром и Гранью уже есть, и термин прозвучал в переговорах.
— В рукопашную? — продолжала уточнять Тайлинь. О том, что Шед пристрелила структорито, нигде широко не сообщалось.
— Да, не совсем… Знаете, что там было?
— Знаю, что структорито атаковало атомную станцию. Его сумели не подпустить, заблокировав телепортацию, оно двинулось издалека. Его перехватили неизвестным способом. — Это то, что знал прямой начальник Тайлинь Ришард, контора и власть благоразумно придержали информацию, опасаясь вражеских агентов — вдруг хозяевам структорито самим мало известно. Если Карсай знает больше, значит больше влияния, чем у того же Ришарда, а если и Тайлинь все расскажет, значит хочет союза с ней. Значит союз ему нужен.
— Н-да… Неизвестным способом. Мы же готовились. Вместе с вами, понятное дело, не та сейчас расстановка… Вероятность, что… хозяева структорито атакуют вот так сразу, была… Да не было ее, глупость… Но мы много успели — тактику разработали, приемы. Опробовали в симуляциях, а кое что и в реальности. Не то, чтобы всегда успешно, но шансы были. Если все сразу применить — неплохие. В основном предполагали стрелять разными способами в «пятнышко», и… должно было сработать. А потом структорито атаковало. Вдруг. Мы и применили все, что успели придумать. Да, наши там тоже были, успели телепортироваться. Очень четко сработали, строго в соответствии, слажено… Ваши, наши, ханьцы. И ничего не подействовало. Структорито чуть отличалось — может изначально мы его неправильно моделировали, может враги его успели переделать. Не получалось. Даже если попадали в «пятнышко», не пробивали корпус, не успевали. А потом появился этот «красавец» на крыше водонапорной башни, обстрелял структорито, чтобы спровоцировать… Оно атаковало, а он как-то прикоснулся к «пятнышку», и голодная тьма по его телу разошлась. И он оказался по ту же сторону голодной тьмы, что структорито. Мы бы до такого не додумались. Ну и разобрался как-то, не знаем как, может, стрелял. Ваши сейчас выясняют.
Они готовились к атаке структорито, несмотря на то, что вероятность была очень маленькая. А Бесполезные — не готовились.

[olesky]

— Что за «красавец»? — спросила Тайлинь.
— На самом деле уродец. Это ваши его красавцем назвали — по принципу «наоборот», как вы любите. Непонятно, откуда такой в наше время, может — нарочно уродливый, чтобы врагов пугать. Или провоцировать. Словом — дезориентировать. Одет обычно, пистолет у него был «альбр». Пуль не нашли.
Пулю, которая пробила голову кадаверу, сожрала не успевшая погаснуть голодная тьма на поверхности какого-то прибора. О чем легко догадаться и не тратить время и силы на поиски, но официальные представители вынуждены действовать по протоколам. А потом удивляются неудачам…
— Мы не понимаем, кто это был, — продолжал Карсай. — Предполагали ваших Ловкачей, это не они? Ладно, наши аналитики считают, что не они, потому что будь у них в запасе «красавец», вели бы себя по-другому. Предупредили нас про «пятнышко» и не только, потом, похоже, спасли пилота плайна, за которым погнался структорито… Был бы «красавец» от них — постарались бы и его тоже согласовать с нами… и остальными. И раньше бы начали. Здесь я согласен — не Ловкачи послали «красавца». Тогда кто? Может они знают?
— Спрошу, конечно. Но, мне кажется, они бы уже сообщили. Насколько я их знаю. Во всяком случае — если бы это могло представлять угрозу. Или могло существенно помочь с нашими… нашим кризисом.
— Такая силища сама по себе угроза. Против голодной тьмы в ближнем бою… «Красавец» — он же асп с целой кучей способностей. Рапид, реген, релятивистика… потому заподозрили, что он кадавер, но вел себя слишком по-человечески. Как будто им человек управлял — что тоже не исключают. Тогда тем более надо знать, кто его послал — и все подозревают всех. Раз кадавер, то может быть Центр, причем не сам по себе, а секретный филиал, нам не известный. Что маловероятно. Вероятнее — что контора, которая расследует преступления Центра, а их много таких, в том числе мы причастны, наша служба. Тогда получается, кто-то из расследователей попридержал важную часть того, что нарыл, а сейчас решился применить. Вот, все друг друга подозревают, комиссии рассылают. Пока что больше между нами, высокопоставленными, и я очень надеюсь, что так и останется. Иначе растеряем всю слаженность, а она, чую пригодится еще не в этот кризис, так в будущий.
— Неужели… Неужели можно скрыть нечто подобное?
— Вот потому к нам и комиссия — мы лучше всех умеем скрывать. И вы будьте готовы. Лично мне кажется, что «красавца» послал кто-то нам неизвестный.
— Настолько секретная служба, что само ее существование засекречено?
— Да, паранойя. Но с этим «красавцем» слишком много непонятно. Даже не все логично. Это его марево…
— Марево?
— Он, как разобрался со структорито, покрылся чем-то вроде дыма — черного пополам с искристым. Релятивистское там что-то было, чтобы свет преломлять и поглощать. Ну и зачем? В бою оно бы защитило от атак светом, почти все эксперты считают, что для того и нужно было. Но потом-то можно было и отключить его, тем более, что сильно тратило энергию. А он не отключил, и никто не понимает, почему. Предположений-то куча у них. В основном научная заумь, но сами ученые признают, что бред. А то, что не заумь — тоже бред. Вроде того, что этот туман и есть настоящая внешность «красавца», а то, что раньше был похож на человека — не то оболочка, которую уничтожила голодная тьма, не то вовсе видимость. И кто тогда «красавец», призрак? Что нам совсем сейчас не нужно, так это мистики. Даже намеков не нее.
Эла принялась решительно жестикулировать — ученые эксперты занимались ерундой, и это нужно было остановить. Хоть ложные следы и полезны для конспирации, но если наука зря тратит время и ресурсы, вреда больше любой пользы.
Тайлинь посомневалась, но, все же, сказала:
— Может быть, «красавец» просто прикрылся? Эффект Юун… голодная тьма уничтожила всю его одежду, и он прикрылся, чем мог.
— Да, даже такой бред обсуждают. Всерьез! Можете себе представить.
Тайлинь взглянула на Элу, та развела руками. Если истинная правда похожа на бред, то ничего с этим не поделаешь, не рассказав ее всю до конца, а для этого рановато.
— Намекните Ловкачам, что было бы неплохо выяснить, кто был этот «красавец», — перешел к просьбам Карсай. — А если им что известно, пусть намекнут. Хотя бы, что наша Служба его не посылала. Работать мешают все эти подозрения.
— Хорошо, — как всегда пообещала Тайлинь и распрощалась.
— Не просто так он это все выложил, — предположил Сента. — Рассчитывает на реакцию?
— Пусть рассчитывает, — равнодушно ответила Эла. И произнесла несколько фраз на языке пограничников — передала суть разговора Тайлинь и Карсая.
Ирмек, используя способность целителя, сообщил Кровохлебке, что можно возвращаться. Та пришла быстро, глядя в экран минорда:
— Официальное сообщение.
Бесполезные выхватили минорды, нашли нужную сетевую страничку.
Представительный мужчина средних лет в стильном деловом костюме уверенно и удовлетворенно докладывал:
— …совершенно неожиданно. Мы были не готовы, и не могли быть готовы. Подобное невозможно предвидеть. Тем не менее, мы успешно отразили атаку и нейтрализовали ее последствия. Благодаря слаженным и оперативным действиям власти, специальных служб, армии, медицинских организаций и простых граждан.
— Простых граждан? — удивилась Тай.
— «Струна», видимо, — догадался Жасан. — Оно ж так и есть. Хотя не только, мы вот еще, например.
— Под последствиями вы имеете в виду рухнувший деловой центр? — спросил кто-то за кадром.
— В первую очередь, — ответил докладчик.
— Сейчас всех интересует, много ли пострадавших в результате атаки?
— Пострадавших, увы, довольно много. Погибших — ни одного. Мы спасли всех!
— Всех?! — делано удивился голос за кадром.
— У нас не было возможности спасти больше, — с подчеркнуто фальшивым сожалением протянул докладчик. — По объективным причинам.
— Врет, — спокойно сказала Кровохлебка. Как холодной водой облила. — Структорито пятерых убило еще в Ширшике — я в конце посмотрела отчеты срочной службы. Одной ноги срезало, медики не успели спасти. Всех не спасешь.
Она говорила правду.
Целители с Грани все разом повернулись к Эле, Кровохлебка тоже, пограничник Лаш что-то быстро сказал.
— Просит разрешения ее разозлить, — перевела Кровохлебка.
Эла сидела сжавшаяся, поникшая, смотрела в никуда.
— Я, — сказал Ирмек.
Кровохлебка насторожилась, подобралась. Но через пару шагов одобрительно кивнула — Ирмек справился.
Эла почти сразу вскинулась, сжала зубы и кулаки. Процедила:
— Я думала — мы всех спасли… Хотела верить. Бездна… Сента, заблокируй меня, пожалуйста, не хочу сейчас думать.

[olesky]

У злых и жестоких не бывает чувства вины. Что бы ни сотворили, им все равно, а то и в удовольствие. А начнет кто корить — найдут себе оправдание. Хорошо им живется, легко.
Это хорошие люди мучаются из-за своих ошибок, сложных выборов а то и на ровном месте. Плохо им живется, и чем лучше человек, тем ему хуже. В чем можно разглядеть вселенское равновесие или вселенскую несправедливость.
Вчера Бесполезные, нейтрализовав все структорито, кроме одного, позволили себе расслабиться — завалились спать, потом увязли в болтовне с Шед, вместо того, чтобы искать способы управиться с голодной тьмой. Да хотя бы когда Шед рассказала про «пятнышко» могли не завтракать, а слиться, замедлить время и перебрать варианты. Однако были уверены, что можно не спешить, что враги не решатся отправить в атаку последний структорито. В итоге — пять смертей. И окончательное решение приняла Эла на основании моделей, то есть — чистой математики, которой неизбежно должны были руководствоваться и враги тоже, раз все еще живы. Но они руководствовались чем-то другим, и вот… А виновата Эла, что ничего подобного не учла. Другие Бесполезные и рады бы взять вину на себя, хотя бы часть, да бессмысленно, не стало бы Эле лучше.
Эла взялась отчаянно моделировать, сама плохо понимая, что высчитывает. Кажется, перестраивала все модели подряд, пытаясь учесть, что даже очень опытные и умные могут выбрать очевидно неправильный вариант. Начала вязнуть в расчетах, одновременно проваливаясь в отчаяние. «Удержалась на поверхности» благодаря вовремя вызванной Ирмеком злости и блоку Сенты. Смогла спокойно и вежливо распрощаться с пограничниками и Кровохлебкой — которая, впрочем, понимала, что не все с Элой прекрасно, а наоборот. Решила попытаться помочь:
— Вы не могли предотвратить атаку… Хм… Даже если могли — то не смогли бы предвидеть ее, потому что глупость это была. Пограничники высчитали, что нашим… противникам нет смысла атаковать последним структорито. А в таких расчетах они не ошибаются, не первую тысячу лет ими заняты. Да и вы, я вижу, то же самое высчитали. Вы не можете себя обвинять в том, что у вас были неполные данные. Тем более — в глупости нашего противника.
Но Эла могла. Чувствовала себя обязанной предвидеть вообще все, потому что от этого слишком много зависело.
Кровохлебка попробовала другой подход:
— В медицинских школах готовят к тому, что, возможно, пациент умрет, в том числе из-за ошибки врача.
— Ага, прощать себя учат заранее, — проворчал Кин. — Так хорошо готовят, что некоторым потом все равно, умрет пациент или нет. Видали мы таких.
Кровохлебка согласилась:
— До этого края тоже не стоит доходить. Чувство меры очень важно для врача… и для не врача тоже. А вы сейчас так захотите не допустить, чтобы… случилось, как сегодня, что начнете вовсю моделировать, разведывать… не знаю, что вы там еще делаете. Знаю, что перегрузите мозги, доведете их до необратимого старения. У человека же, по большому счету, нет ничего, кроме мозга. А вы слишком важны для человечества и даже двух… А может и для всех человечеств. Потому вам особенно важно простить себя.
Эла потеряно вздохнула:
— Психология.
Ну да, многие психологи тем и заняты, что помогают хорошим людям избавляться от чувства вины. Порой тоже ошибаются и делают хороших плохими. Но где найти психолога для Элы, который был бы умнее ее самой? Никакой другой не справится.
Пограничник Сот что-то сказал, Эла равнодушно перевела:
— Он говорит, что мне нужно время.
Кровохлебка поморщилась:
— Это понятно, но… с этим всегда проблема.
Вот тут она ошибалась — у Бесполезных была Янтарь, а значит, столько времени, сколько надо. Потому, вернувшись домой телепортацией и поприветствовав Чи, Бесполезные слились, Янтарь включила свой аспект.
Сразу поняли, почему так приложило Элу — она очень испугалась атаки структорито, уже тогда подумала, не было ли ошибкой тратить время на сон, а не слияние. Потом, когда структорито обезвредили и спасли людей из покосившейся высотки, Эла почувствовала облегчение, расслабилась. И тем сильнее ошеломило знание, что спасли не всех.
«Модель врага» Эла таки достроила. Да, атака была не рациональной, скорее всего — случайным сбоем. Кто-то не отменил распоряжение, потому что оно явно потеряло смысл, кто-то дрогой не разглядел явного и распоряжение выполнил. Или же главный враг не поверил собственным дигитам потому, что они уже не раз подводили. Эффект неожиданности ради самого эффекта неожиданности. Но оставалась вероятность, что у структорито есть уязвимость, и враги решили поторопиться, пока Бесполезные с союзниками ее не выявили.
Взялись проверять, моделируя и симулируя всевозможные способы победить структорито в бою — это надо было делать в любом случае, хоть враги и потеряли последний структорито, но могли построить еще.
Всякое пробовали. Релативистика — могла сработать, однако в пространстве родного мира начались бы такие искажения, что страшнее самого структорито.
Стрельба по «пятнышку» — даже если удалось бы пробить корпус, нужно еще попасть в голову кадавера и не попасть в голодную тьму на поверхностях внутри структорито. С приемлемой вероятностью можно было удачно выстрелить только в упор, как Шед. Да и не подействовала уже стрельба с расстояния.
Проникнуть в структорито «сшестеренкой» через «пятнышко» с помощью ринхов Миралы — сонк-чосты, а значит и кадавер, замечали ринхов и, как показала симуляция, уничтожили бы их, если бы те вели себя необычно, не естественно. Разве что Ирмек успел бы нейтрализовать всех чостов, но вероятность такой удачи была всего семнадцать процентов. Даже, допустим, протиснулись бы, а дальше что? Симулировали, узнали — потеряв контроль над чостами, кадавер просто убрал «пятнышко», отсекая «сшетеренку» и воздействие Ирмека. То есть надо было бы действовать очень быстро, но кадавер слишком «живуч», не возьмешь его сразу ни целительством, ни дальнодействием, ни, как уже выяснили, способностью Капли. Сплести прямо в структорито сервомеха из риалина, чтобы атаковал оборудование или кадавера механически — «обездвиженные» Ирмеком чосты все равно замечали ПТС, а значит, замечал и кадавер и успевал убрать «пятнышко».
Даже проверили в симуляции, что будет, если таранить одно структорито другим таким же, хотя где его взять, другое? Если в голодной тьме было «пятнышко», структорито повреждали друг друга, но не обязательно выводили из строя, живучая дрянь. Если «пятнышка» не было — проскальзывали друг по другу без взаимодействия и двигались в прежних направлениях, как и не сталкивались, зато в ближайшем пространстве возникали мощные искажения, лучше не рисковать с тараном.
Самым действенным был способ Шед — прикоснуться к «пятнышку», позволить голодной тьме распространиться по себе самому и стрелять в упор. Но это нужны все способности Шед, включая недоступную Бесполезным релятивистику. Все же, перебирая варианты, обнаружили, что «способ Шед» мог бы успешно применить достаточно быстрый и автономный сервомех с дополнительными системами живучести, но его такого еще проектировать, потом испытывать, и не на основе уже существующих касорров или даже рахнов, а, считай, «с нуля». Несколько полноценных слияний надо.
Словом, ничего толкового не получалось. Так что — если бы перед атакой структорито Бесполезные не завалились спать, а слились и гоняли симуляции, как сейчас, тоже ничего бы не добились вовремя, только зря потратив силы. Эле не в чем себя винить.

[olesky]

Чувство вины Элу отпустило. Раз ничего не могла, значит не виновата — это логично, потому на рациональную Элу подействовало. Однако навалилась тоска — какая-то глобальная, из-за несовершенства мира, из-за того, что «всех не спасешь». Эла старалась переключаться, сосредотачиваясь моделях и расчетах, но любая мысль о структорито тянула за из памяти знание о пяти им убитых. И рациональность не помогала, потому что тосковать о несовершенстве мира логично.
В слиянии тоска Элы передавалась остальным, и все страдали, всем мешало. Разве что себя разозлить, так это тем более мешает думать, когда особенно надо.
Эла: «Псих, похоже, для тебя работа». Озвучила очевидное решение.
Псих: «Я своих не отвлекаю».
Эла: «Даже если просят? Даже если нужно?»
Псих: «Не сделать бы хуже».
Эла: «Ты не сделаешь хуже, вот же модель».
Псих: «Модель вижу. По ней выходит, что ты можешь вообще забыть, что структорито убивает, и не учесть этого в расчетах. И не только структорито, вообще любое, что убивает, забудешь учесть, даже саму опасность для жизни».
Эла: «Могу забыть, но вероятность такого сбоя одна целая восемь десятых процента, вот же. А если все остальные будут осознавать возможность сбоя и меня поправлять, то вовсе нулевая вероятность».
Псих: «Осознавать возможность. Это, выходит, тебе надо помнить, что от структорито опасность смертельная, но забывать, что оно уже убивали не раз и два».
Эла, Шатун, Капля: «Не сможешь?»
Псих: «Так-то могу, но работа тонкая, легко ошибиться».
Эла: «Не выйдет сразу — уберешь свое воздействие и еще раз попробуешь».
Псих: «В Бездну шагаете. И меня туда за собой тянете. Понравится же, и начнем мы сами себя отвлекать от всего, что не нравится. И собой быть перестанем».
Эла: «Мне это нужно, ты же видишь».
Ляма: «И мне».
Эла, Псих, Капля, Шатун, Кин, Тай, Жасан: «А вот этого не видно, что тебе оно надо».
Зор, Янтарь, Тайлинь: «Видно, просто Ляма постоянно машинально переключается».
Да Ляма там могла — настроить свою психику на неосознанные действия. Еще когда она только стала сверхчуткой, ей необходимо было сохранять сосредоточенность и не отвлекаться от нее в том числе на любые мысли, не думать. Иначе наваливался «шум», и все равно думать не получалось. Однако совсем без мыслей беглянке из Центра тоже нельзя, невозможно находить и принимать решения, вот Ляма и стала «думать не осознавая». Собственно, все это могут, бывает такое, что ломаешь голову, пока не устанешь, потом отвлечешься, расслабишься, и вдруг обнаруживаешь, что решение пришло само. Точнее — разум обработал информацию, не сообщая сознанию, и выдал результат. Ляма тогда вообще перестала «думать осознанно» — выхода не было. Позже научилась осознавать процесс собственного мышления, не теряя сосредоточенности, вернее созерцать — не перебирала варианты, а наблюдала, как они сами появляются и отбрасываются или остаются.
Сейчас у нее возникла та же тоска о несовершенстве мира, что у Элы, только сильнее, может быть — скопировалась. Ляма привычно настроила сознание переключаться, но это мешало строить интуитивные модели, забирало «вычислительный ресурс». Даже ограничивало сверхчуткость, снижая эффективность «сшестеренки» и достоверность симуляций. Пожалуй, отвлечь от тоски Ляму было не менее важно, чем Элу.
Ирмек Психу: «Давай, я тебя скопирую и прослежу, чтобы тонко работать».
Псих: «Ага, давай, вдвоем лучше, все-таки Эла и Ляма».
Он взялся за работу. Тщательно выстроил у себя в сознании из объемных картинок схему того, от чего нужно отвлекать Элу и Ляму. Были там Кровохлебка, произносящая: «Врет», слова «пять смертей» на фоне серой пустоты, черный овал структорито, несущийся на абстрактную человеческую фигуру. И тому подобное. Ирмек подбросил несколько дельных замечаний, несколько сомнительных, которые спокойно обдумали и обсудили. Другие Бесполезные, осознав умами Ирмека и Психа суть сложностей, тоже подключились с идеями и сомнениями. Схема усложнилась. В конце концов, Псих убрал или подправил в ней все, что кому-то хоть немного не нравилось, чтобы не рисковать. Очень мягкое предполагалось воздействие, это одобрили все, кроме Элы и Лямы, которым хотелось отвлекаться от тоски наверняка. Приняв аргумент Элы «не понравится — переделаем», решили начать с того, что есть.
И Псих, едва не передумав, внедрил схему «с противоположным знаком» в энергетику и сознание Элы.
Оценили результат. И пришли к выводу, что он хороший — о том, что структорито опасно, Эла думала спокойно, не отвлекаясь, но и не вспоминая о пяти смертях. О самих пяти смертях помнила, пока на них сосредотачивалась, но стоило хоть немного переключиться на что-либо еще — отвлекалась начисто. Главное — тоска не наваливалась вообще, на чем бы не сосредотачивалась Эла, как будто воздействие Психа отвлекало от самой по себе тоски.
Он внедрил ту же схему Ляме, и вышло еще чище — как будто «высвободился ресурс».
Однако сама же Ляма высказалась в слиянии: «Получилось настолько хорошо, что мне кажется опасным. Это было для нас очень новым, а новое очень редко получается хорошо сразу».
Псих: «Для меня оно новым не было, сколько угодно опыта. Просто никого из своих я не хотел отвлекать этой своей способностью, и дальше не хочу. Не буду, раз кажется опасным».
Зор, Мирала, Жасан: «А вдруг только кажется, и мы возможность упускаем?»
Псих: «Так не кому-то кажется, а Ляме. Надо слушать Ляму».
Ирмек: «Есть опасность. Так у нас хорошо получилось, что захотим отвлекаться от всего, что мешает. И куда зайдем?»
Эла: «Составлю-ка я модель».

[olesky]

Согласно модели Элы, вероятность слишком далеко зайти, отвлекаясь от всего, что мешает, способностью Психа, действительно была довольно высокой. С перспективой, что Бесполезные окажутся неэффективными и проиграют следующую схватку или не смогут предотвратить очередной кризис. Так что лучше вообще не использовать аспект Психа на самих себе, даже сегодняшня его схема могла оказаться опасной, и хорошо, что Бесполезным хватило осторожности выбрать предельно мягкий ее вариант. Подискутировав, решили даже это слабое внушение убрать когда-нибудь потом, между кризисами, если обстановка сменится на все никак не наступавшую спокойную.
Мирала: «А мы же сейчас довольно новые данные получили про аспект Психа. Когда на Жасане его испытывали, там реакции были такие же как у Элы, но совсем не такие, как у Лямы. Я имею ввиду — в энергетике, насколько я своими ринхами рассмотрела».
Эла: «Потому что у Лямы энергетика другая. Аспект другой, и он ее настраивает под себя. Вот и схема Психа встраивается в нее… не то, чтобы по другим принципам, но… с другого начинает, скажем так».
Ляма: «Из-за моей чуткости я ощущаю воздействие Психа и противодействию, потом он первым делом отвлекает меня от самого воздействия».
Псих: «Ну да, так я особо чутких обманываю. Не сам я, аспект мой настраивается».
Тайлинь: «Да, меня ты когда-то отвлек именно так. Выходит, твой аспект каждый раз сам настраивается на чужую энергетику?»
Эла: «Да, вот модель».
Ляма, оценив расчеты Элы и демонстрируя свою модель: «Тогда Псих может внушать свои схемы и кадаверам».
Псих: «Нет, не могу, у их организмов энергетики нет, я их даже не чувствую. Да и сознания у них нет, чтобы оно от чего-то отвлекалось».
Тай, Жасан: «Но целительство на них действует, Кровохлебка же как-то вылечила того своего кадавера. И их собственные аспекты регенов тоже действуют»
Мирала, Ирмек: «Когда у кадаверов работают аспекты регенов, конструкты имитируют что-то вроде энергетики организма. На короткое время, вспышкой, чтобы запустить процессы заживления или обновления тканей».
Псих: «И я этой фальшивой энергетики все равно не чувствую».
Ляма: «Капля чувствует».
А Сента мог объединить способности Капли и Психа.
Псих: «Но сознания у кадавера все равно нет. Хотя конструкты его имитируют, насколько я понимаю эти ваши модели… Надо пробовать в симуляции».
Попробовали, смоделировав ситуацию, когда надо незаметно подкрасться к кадаверу. Сента действительно смог, пользуясь чужими аспектами с согласия их носителей, преобразовать схему Психа во что-то вроде сонк-конструкта, на удивление простенького, и внедрить его в систему конструктов симулированного кадавера. С помощью Миралы, которая обеспечила своими ринхами связь и переместила схему, умудрившись не потревожить многочисленных чостов. Но система конструктов кадавера тут же вмешательство заметила, схему отторгла и принялась искать, кто же пытался ее внедрить.
Тайлинь: «Нужно, чтобы внедренная схема, отвлекала и от самой себя. Как было в моем случае и в случае Лямы».
Дополнили схему. Вот теперь она получилась сложной, с многочисленными обратными связями. Прямо «структура в структуре» того демона… Внедрить ее удалось, но едва задействовали, кадавер схему заметил и снова отторг. Потому что его система конструктов постоянно сама себя проверяла, ее важные связи дублировались разными способами. Кадавер отвлекался, однако быстро замечал, что отвлекся — что-то подобное было и у демона, тоже отслеживал собственные мотивы, только осознанно. Попробовали еще раз, но кадавер обрабатывал каждый внешний и большинство внутренних сигналов несколькими способами, за которые отвечали разные конструкты, да еще и сравнивали результаты. Отвлекали один конструкт — и остальные тут же это замечали, и система реагировала. Отвлекли все конструкты, которые воспринимали абстрактный объект, подкрадывающийся к кадаверу, но они, как оказалось, воспринимали не только этот один объект, но и другие — одновременно с совсем другими группами конструктов. Которые тоже замечали, что их «партнеры по объекту восприятия» уже ничего не воспринимают, и система реагировала, отторгая схему.
Эла: «Остроумное решение».
Жасан, Шатун, Сента: «Ты считаешь, что это нарочно сделано, чтобы защитить кадавера от воздействия Психа или кого-то такого же?»
Эла: «Возможно. Вероятность довольно высока. Центр наверняка предполагал, что аспекты незаметности существуют, и принял меры. Или же предвидел, что кадаверу могут внедрить конструкты, которые отвлекают его систему восприятия от самих себя, и наладил систему так, чтобы ее ничто ни от чего не отвлекало».
Янтарь, Ирмек: «Довольно примитивно. Всего лишь дублирование».
Псих: «Так потому и надежно, что просто. Разве что вообще все эти его… сенсорные конструкты отвлечь. Но ничего не выйдет. Чтобы не заметить, что ничего не замечаешь, никакого на себя воздействия и даже собственных мыслей, надо быть без сознания совсем».
Тем не менее попробовали. И вышло. С человеком или, тем более, демоном не получилось бы, неизбежно возник бы вопрос: «Что это со мной?» А кадавер легко потерял не только восприятие, но и, так сказать, мотивы — просто замер, ничего не делая. Потому что не воспринимал сам себя. Схема все равно могла слететь, например, если кадавера поранить, чтобы включился аспект регена, или если начать ковыряться в управляющих конструктах, или от существенных изменений в структуре пространства, воспринимаемых аспектами релятивистов. Тем не менее — теперь Бесполезные могли кадавера нейтрализовать, оружие получили.
Ценой пяти человеческих жизней. Не убей структорито тех людей, Бесполезные не рискнули бы применять аспект незаметности на самих себе, и Ляма не разглядела бы новые возможности. Мысль: «Не зря погибли», — показалась особенно отвратительной, потому что предполагала, что тех пятерых, не спросив, принесли в жертву будущей победе над кадавером. Сильнее всего приложило Ляму, потому что не так уж давно Центр принес ее в жертву своим, наверняка важным, целям.
Промелькнуло желание попросить Психа, чтобы отвлек от неприятной мысли. Не поддались.

[olesky]

Ирмек: «Мирала, я воспринимаю через чостов, как ты своими ринхами управляешь. И как они между собой на расстоянии взаимодействуют».
Мирала: «Ну, это же все сонк».
Ирмек: «Но в с настоящими чостами и ринхами я ничего такого не воспринимал, как и не было».
Эла: «Ты и не мог воспринимать, взаимодействие ринхов между собой основано на эффектах запутанности. Заглушить можно, но воспринять, «подслушать» — нет. У твоих чостов тоже самое. И у антеров с их сонк-объектами».
Жасан, Шатун, Капля, Псих, Ляма: «То есть, наша симуляция несовершенна?»
Эла, Зор: «Да, нужно исправить. Исправили».
Ирмек: «Вот, теперь не воспринимаю. Как и в реальности».
Кин, Тай, Сента: «А давайте сравним».
Бесполезные так проверяли достоверность симуляций — сравнивали их с реальностью напрямую, одновременно проводя одинаковые эксперименты там и там. Если кадаверы способны через чостов ощущать взаимодействие ринхов между собой и с Миралой, то, возможно, и другие аналогичные взаимодействия почуют, надо знать, возможно ли оно. Потому провели эксперимент — Мирала выстраивала настоящих и симулированных ринхов в «динамичные структуры» и подводила к ним цепочки для ретрансляции, а Ирмек, очень внимательно «присматриваясь» с помощью чостов, пытался разглядеть признаки «запутанных» взаимодействий.
Ирмек: «Ничего не воспринимаю. Или… воспринимаю? Хотя ты уже на них не действуешь… Они вообще разлетелись уже… Что это?»
Мирала: «Так следы ринхов».
Ирмек: «Нет, вот их следы… И в них, кстати, тоже заметно… как будто это взаимодействие между ринхами. Само взаимодействие не воспринимаю, а его следы воспринимаю, так получается?»
Мирала: «Когда ринхи воспринимают друг друга или меня, у них чуть меняется структура, это, естественно, оставляет следы в сонк».
Ирмек, Янтарь, Эмэр: «Выходит, чосты, при всей их чувствительности, замечают не все сонк-объекты?»
Эла: «Конечно. Но эти следы Ирмек заметил».
Ирмек: «Потому что я в слиянии с Миралой. Вижу все ее воздействия и… знаю, где искать. Ее ринхи тоже эти следы замечают, я понимаю, как они это делают. Повторил с чостами, получилось, как раз потому что знал, что надо искать».
Эла: «На что настраиваться. Это как с радиосвязью, какой бы слабый ни был сигнал, достаточно мощный приемник с большой антенной его уловит. Но нужно настроиться — выставить параметры колебательного контура так, чтобы в нем возник резонанс. Чосты — мощные приемники, если правильно настроятся, найдут самый слабый след. Вот только радиоприемнику важен один параметр — частота, ее можно подобрать, чтобы уловить сигнал. А у сонк этих параметров сорок пять… даже сорок шесть».
Тайлинь: «По твоей модели в реальных условиях пока сонк-чост переберет все параметры, один из них успеет измениться из-за других воздействий и будет соответствовать уже проверенной величине. Мало того, вот, смотрите, «прощупывая» след по одному параметру, сонк-чост изменит некоторые другие, и их значения они тоже попадут в уже проверенные. Потому что прощупывание тоже воздействие — слабое, но и след слабый. Ясновидцам тоже бывает трудно настроиться на слабую зацепку, потому что она меняется от прощупывания».
Шатун: «Так и что, мы можем это использовать? Где нам пригодится след, который чосты не видят? Вот, скажем, чосты стирают все следы структорито, а ринхи тут же на том же месте следят — почему нет? Тогда можно будет выслеживать структорито, куда бы оно не портировалось, так и логово их найдется».
Тайлинь: «Подобная активность ринхов неизбежно вызовет подозрение. Не у кадавера — у тех, кто управляет кадаверами. Они умны».
Эла: «Не неизбежно, но вероятность есть. Еще и поймут, что там наши ринхи делают, потому что действительно — умны».
Шатун: «Ладно, не ринхи, сами чосты могут такой след оставить, чтобы его не видели сами же? А то они много чего могут, я смотрю».
Капля: «Может ли Мудрейший задать вопрос, на который не знает ответа».
Ирмек: «Чосты могут все. И след этот тоже оставят, вот смотрите», — и продемонстрировал в реальности, как чост оставил след, который сам не замечал, пока специально не настроился.
Мирала: «А можешь такое оставить, чтобы ринхи видели, а чосты нет?»
Ирмек: «Не знаю, не пробовал».
Попробовал — получилось.
Тай, Кин: «Но это же здорово — можно заставить чоста, который сопровождает структорито, оставлять такой невидимый след, и тогда кадавер от нас не скроется. Или кадавер поймет, что его чостом кто-то командует?»
Мирала, Ирмек: «Заметит». Потому что когда Ирмек копировал аспект Миралы, они оба прекрасно чувствовали воздействие друг друга на ринхов — не важно, своих или чужих, лишь бы доступных восприятию.
Псих Ирмеку: «Если ты изо всех сил застопоришь всех чостов, до каких дотянешься, и одному из них потихоньку внушишь оставлять невидимый след, кадавер ничего не заметит».
Эла: «Да, это сработает, вот расчет по модели.
Псих самодовольно-иронично: «В незаметности я разбираюсь».
Эла: «Конечно, спрятать слабое воздействие под сильным — очевидное решение, враги могли предположить, что мы что-то такое сделаем. Но что конкретно — вряд ли догадаются, это мы могли благодаря слиянию Ирмека и Миралы».
Псих, Ирмек: «Правда потом, когда чост начнет этот невидимый след оставлять, станет ясно, что это он чужую коменду выполняет, не кадавера. Так что нужно, чтобы чост и след оставлял однвременно с еще какой-нибудь своей работой. Да вот — когда стирает все неоднородности в сонк, чтобы следы структорито замести, пусть заодно и невидимый след рисует».
Эла: «Изотопная метка на метелке для заметания следов. Должно сработать. Впрочем, давайте смоделируем».