Бесполезные

[olesky]

Тай разозлилась:
— Вычислить всех этих «умников» и Психа на них натравить. А страничку забить ерундой, как тот раздел про нас на страничке, где группировки… Кстати, еще одна страничка есть же, там что?
— «Что мы знаем о Ловкачах», — напомнил Жасан. — Я смотрел, ерунда. Проклятые боги, древние ящеры, и это еще не самые странные странности.
— Вот оттуда и скопируем! Эти «умники» сами не понимают, что нам вредят?! Тупые?!
— Уметь составлять модели и быть умным не одно и тоже, — объяснила Эла. — Увы. По себе знаю.
— Сколько их? — озабоченно спросил Псих.
— Сто двадцать пять. Или сто двадцать восемь — у троих стиль меняется туда-сюда, может быть пишут по двое под одним именем. Трое координаторов.
— Ладно, могло быть хуже. Но потом за них за всех ерундой страничку забивать нам придется, так?
— Ты не хочешь их отвлекать, — догадалась Капля.
— Ну… они за нас все-таки.
Тай, подуспокоившись, предложила:
— Можно сначала с ними поговорить… пообщаться, а потом решим, отвлекать их или нет. И давайте посмотрим, что они еще угадали, а что нет. Про слияния не догадались? Про то, как мы его называем, догадаться не могли, что искать, «объединение сознаний»?
Быстро просмотрели страничку, в разделе «сомнительные способности» Кин нашел подраздел «Прямое взаимодействие аспектов»:
— «Слаженное, согласованное применение разных аспектов открывает огромные возможности, однако эксперименты по объединению конструктов аспектов, установленных в человеческую энергетику, не привели к ожидаемым результатам. Установить прямую связь между конструктами высоких порядков удавалось с помощью специально разработанного оборудования, в частности жонт-винкуларов, с привлечением носителей сильных аспектов блокера, установлением прямых связей периферий конструктов через спреднеплотных «коротких» нублов»…
— Нублов?! — возмутился Сента. — Это кто так рисковал, интересно?
— Какие-то недоумки, — согласилась Капля.
Кин тоже пораженно тряхнул головой и продолжил:
— «После установления связи испытуемые, осознав, что их потоки восприятия и реакций взаимно доступны, немедленно извлекали из памяти неприемлемую к разглашению конфиденциальную информацию о себе. Результатом были отторжение и взаимная агрессия, таким образом, согласованное применение способностей оказывалось невозможным. Применение успокаивающих препаратов или технологий симуляции позволило избежать отторжения, но и ожидаемо снизило эффективность взаимодействия аспектов. Кроме того, после прекращения действия препаратов также наступало отторжение, несмотря на то, что связь между конструктами отсутствовала».
— А мы сначала тоже подумывали заглушить себе все чувства лекарствами, чтобы ничего не возмущало! — вспомнила Мирала. — Но решили, что, как только лекарства действовать перестанут, то и возмутит все, что мы в слиянии вспомнили возмутительного. И все равно же все стыдные секреты друг друга знать будем. Хорошо, Сента умел ставить триггеры, так бы не было слияний.
Перспектива заставила поежиться.
— Они и триггеры пробовали, — вычитал Кин. — На реакцию отторжения.
— На реакцию отторжения? — раздельно, с насмешливым возмущением произнес Сента. — То есть, чтоб когда уже поздно триггер срабатывал?
— Ну да. У них срабатывало, когда не надо, и не срабатывало, когда надо. Или и то, и другое. Каждый раз отторжение было.
— А вы на что ставите триггер? — спросил Жасан.
— На предвестник отторжения. Любая информация у нас в памяти уже и так с эмоцией записана, и неприемлемая тоже… помечена как бы. Метки у всех разные, конечно, потому надо на каждого настраиваться. И очень точно выставлять блок надо.
— Но вы ставите триггеры очень быстро.
— А потому что он сам на себе упражнялся, — объяснила Эмэр.
Жасан аж не поверил. Но Сента не возразил, неужели так и было?!
— То есть… вы ковырялись в собственном конструкте аспекта? — переспросил Жасан.
Сента развел руками:
— А на ком бы еще я учился триггеры ставить? Если тайком на ком-то, так это нечестно, а если бы с разрешения, так это надо признаться, что я блокер, а я даже родителям сразу не рассказал этого. Но аккуратно, конечно, старался. Страшно было. Зато разобрался, как мой аспект работает, лучше любого другого блокера. Да и в самом себе. Других понимать и прощать легче стало, оно тоже… пригодилось.
— А еще говорят, что честность это слабость, — пробормотал Жасан.
— А еще говорят, что мир сложный. Я же и сам не раз задумывался, что зря такой честный, потому как себе же плохо делал. Только себе, вот и особенно обидно. И получается, что оно того стоило, без тонких триггеров не было бы слияний.
— Еще вам повезло друг с другом, — сказала Тайлинь.
— А, да. Слились раз мы без триггеров, и все наши стыдные тайны ерундой оказались. Хотя мы к тому времени притерлись, и так бы друг друга простили.
Кин рассказал:
— Они, наши поклонники, тут в обсуждениях тоже предполагают, что мы… ну, слишком молодые были, чтобы у нас набралось тайн, которые бы совсем отторгались. Но им возражают, что к шестнадцати годам такие тайны у всех найдутся. Пишут, что мы могли пересилить отторжения, потому что очень этого хотели, «Путь» у нас такой… Опять этот «Путь». Еще, что может у нас психолог был, который… ну, помог нам простить друг друга заранее. Возражают, что в экспериментах с прямым взаимодействием аспектов тоже были психологи, и все равно не получилось. Кто же эти эксперименты ставил? А, ну да, Центр.
Сента поморщился:
— Кто бы еще аспекты нублами объединял.
Дочитав обсуждение, Кин усмехнулся:
— Они сошлись на том, что, если мы умеем объединять аспекты, то лучше с нами не связываться.
— Не враждовать то есть? — спросила Эла.
— Не, вообще не связываться и не приближаться. Слишком сильные мы, потому опасные.
Янтарь улыбнулась и покивала головой:
— Да, мы опасны.

[olesky]

Тай разозлилась:
— Вычислить всех этих «умников» и Психа на них натравить. А страничку забить ерундой, как тот раздел про нас на страничке, где группировки… Кстати, еще одна страничка есть же, там что?
— «Что мы знаем о Ловкачах», — напомнил Жасан. — Я смотрел, ерунда. Проклятые боги, древние ящеры, и это еще не самые странные странности.
— Вот оттуда и скопируем! Эти «умники» сами не понимают, что нам вредят?! Тупые?!
— Уметь составлять модели и быть умным не одно и тоже, — объяснила Эла. — Увы. По себе знаю.
— Сколько их? — озабоченно спросил Псих.
— Сто двадцать пять. Или сто двадцать восемь — у троих стиль меняется туда-сюда, может быть пишут по двое под одним именем. Трое координаторов.
— Ладно, могло быть хуже. Но потом за них за всех ерундой страничку забивать нам придется, так?
— Ты не хочешь их отвлекать, — догадалась Капля.
— Ну… они за нас все-таки.
Тай, подуспокоившись, предложила:
— Можно сначала с ними поговорить… пообщаться, а потом решим, отвлекать их или нет. И давайте посмотрим, что они еще угадали, а что нет. Про слияния не догадались? Про то, как мы его называем, догадаться не могли, что искать, «объединение сознаний»?
Быстро просмотрели страничку, в разделе «сомнительные способности» Кин нашел подраздел «Прямое взаимодействие аспектов»:
— «Слаженное, согласованное применение разных аспектов открывает огромные возможности, однако эксперименты по объединению конструктов аспектов, установленных в человеческую энергетику, не привели к ожидаемым результатам. Установить прямую связь между конструктами высоких порядков удавалось с помощью специально разработанного оборудования, в частности жонт-винкуларов, с привлечением носителей сильных аспектов блокера, установлением прямых связей периферий конструктов через спреднеплотных «коротких» нублов»…
— Нублов?! — возмутился Сента. — Это кто так рисковал, интересно?
— Какие-то недоумки, — согласилась Капля.
Кин тоже пораженно тряхнул головой и продолжил:
— «После установления связи испытуемые, осознав, что их потоки восприятия и реакций взаимно доступны, немедленно извлекали из памяти неприемлемую к разглашению конфиденциальную информацию о себе. Результатом были отторжение и взаимная агрессия, таким образом, согласованное применение способностей оказывалось невозможным. Применение успокаивающих препаратов или технологий симуляции позволило избежать отторжения, но и ожидаемо снизило эффективность взаимодействия аспектов. Кроме того, после прекращения действия препаратов также наступало отторжение, несмотря на то, что связь между конструктами отсутствовала».
— А мы сначала тоже подумывали заглушить себе все чувства лекарствами, чтобы ничего не возмущало! — вспомнила Мирала. — Но решили, что, как только лекарства действовать перестанут, то и возмутит все, что мы в слиянии вспомнили возмутительного. И все равно же все стыдные секреты друг друга знать будем. Хорошо, Сента умел ставить триггеры, так бы не было слияний.
Перспектива заставила поежиться.
— Они и триггеры пробовали, — вычитал Кин. — На реакцию отторжения.
— На реакцию отторжения? — раздельно, с насмешливым возмущением произнес Сента. — То есть, чтоб когда уже поздно триггер срабатывал?
— Ну да. У них срабатывало, когда не надо, и не срабатывало, когда надо. Или и то, и другое. Каждый раз отторжение было.
— А вы на что ставите триггер? — спросил Жасан.
— На предвестник отторжения. Любая информация у нас в памяти уже и так с эмоцией записана, и неприемлемая тоже… помечена как бы. Метки у всех разные, конечно, потому надо на каждого настраиваться. И очень точно выставлять блок надо.
— Но вы ставите триггеры очень быстро.
— А потому что он сам на себе упражнялся, — объяснила Эмэр.
Жасан аж не поверил. Но Сента не возразил, неужели так и было?!
— То есть… вы ковырялись в собственном конструкте аспекта? — переспросил Жасан.
Сента развел руками:
— А на ком бы еще я учился триггеры ставить? Если тайком на ком-то, так это нечестно, а если бы с разрешения, так это надо признаться, что я блокер, а я даже родителям сразу не рассказал этого. Но аккуратно, конечно, старался. Страшно было. Зато разобрался, как мой аспект работает, лучше любого другого блокера. Да и в самом себе. Других понимать и прощать легче стало, оно тоже… пригодилось.
— А еще говорят, что честность это слабость, — пробормотал Жасан.
— А еще говорят, что мир сложный. Я же и сам не раз задумывался, что зря такой честный, потому как себе же плохо делал. Только себе, вот и особенно обидно. И получается, что оно того стоило, без тонких триггеров не было бы слияний.
— Еще вам повезло друг с другом, — сказала Тайлинь.
— А, да. Слились раз мы без триггеров, и все наши стыдные тайны ерундой оказались. Хотя мы к тому времени притерлись, и так бы друг друга простили.
Кин рассказал:
— Они, наши поклонники, тут в обсуждениях тоже предполагают, что мы… ну, слишком молодые были, чтобы у нас набралось тайн, которые бы совсем отторгались. Но им возражают, что к шестнадцати годам такие тайны у всех найдутся. Пишут, что мы могли пересилить отторжения, потому что очень этого хотели, «Путь» у нас такой… Опять этот «Путь». Еще, что может у нас психолог был, который… ну, помог нам простить друг друга заранее. Возражают, что в экспериментах с прямым взаимодействием аспектов тоже были психологи, и все равно не получилось. Кто же эти эксперименты ставил? А, ну да, Центр.
Сента поморщился:
— Кто бы еще аспекты нублами объединял.
Дочитав обсуждение, Кин усмехнулся:
— Они сошлись на том, что, если мы умеем объединять аспекты, то лучше с нами не связываться.
— Не враждовать то есть? — спросила Эла.
— Не, вообще не связываться и не приближаться. Слишком сильные мы, потому опасные.
Янтарь улыбнулась и покивала головой:
— Да, мы опасны.

[olesky]

— Если есть модели и расчеты, поклонники угадывают, если нет расчетов, то не угадывают, — констатировал очевидное Кин. — Про слияние… соединение аспектов моделей нет. И почему-то не пытались их строить. Хотя, конечно — раз нет слияний, невозможны они, то и просчитывать нечего. Только — в том разделе «Ловкачи» тоже полно моделей, и их тоже «умники» составляли, кто же еще. Почему там не угадывают, а поклонники наши угадывают? Тем более, что исходные данные одинаковые. Только потому, что поклонники ученые, а те — нет?
— Поклонники использовали не все данные, — ответила Эла, просмотрев модели. — Отбросили ложные, судя по всему. А те… недогадливые — все данные использовали.
— А как они узнали, что данные ложные? — удивился Жасан.
— Не знаю, этого они не обсуждают. Почему-то.
— Ладно. Что они там отбросили?
— Что Мирала легкомысленная, — ответил вместо Элы Зор. — А она всегда все обдуманно делает, просто думает быстро.
— Да, отброшенные данные относятся в основном к психологическим портретам, — согласилась Эла. — Так… Поклонники отбросили как раз то, что Тайлинь подсунула. Например, там, где Эмэр, якобы заявила: «Совершенно очевидно для любого студента Технической школы второго года обучения».
— Да, — сказала Эмэр. — Помню, что там обсуждали. Я бы, просто так, ничего такого не заявила, оскорбляя не переубедишь потому что. Оно даже не правда, потому что от специализации студента зависит то, про что там спорили.
— Выходит, поклонники тебя хорошо знают? Нет, откуда… Но почему-то отбросили. Еще Зор где-то высказался: «Вселенная возникла полшага назад со всеми признаками того, что древняя она, и с ложной памятью о прошлом у всех людей».
— Это не я! — с деланным испугом воскликнул Зор.
— Это я, — успокоила Тайлинь. — Ложные данные.
— Еще бы не ложные! Мне-то про вселенную интересно, но я бы не стал вот это вот высказывать. Оно не мое вообще. И не новое совсем, а наоборот заяложенное.
— Поклонники почему-то отбросили, — повторила Эла. — Так, смотрю, почему недогадливые исключили Ирмека и Янтарь, а поклонники наоборот… Вижу — недогадливые объясняют, какие данные использовали и почему, здесь они взяли какое-то обсуждение в сети на страничке «крысиной субкультуры». И это не ложные данные, вы действительно там участвовали, обсуждали «крысиное» мировосприятие. Но поклонники данные почему-то не использовали. Почему?
— Потому что это давно было? — неуверенно предположила Янтарь. — До того, как мы… в первый раз согласились на слияние. Сейчас я вообще в сетевых обсуждениях не участвую. Не до того и несерьезно, лучше книжку почитать.
— Недогадливые тоже считают, что с тех пор вы могли измениться. Не могли не измениться, молоды.
— Но не представляют, до какой степени, — закончила вместо Элы Янтарь.
— Неужели поклонники представляют? Ладно, ложные данные, допустим, поклонники научились их распознавать, но здесь достоверные… А вы с Ирмеком действительно познакомились на той страничке «крысиной» субкультуры?
— Нет, ложные данные, — ответила Тайлинь. — Их разместила я.
— Я бы не стала в сети знакомиться, — подтвердила Янтарь. — Мы познакомились в Технической школе — Ирмек прочувствовал мой аспект и попросил разрешения его скопировать. А потом мне посочувствовал и рассказал страничку «Бесполезные аспекты», там все и началось.
— Недогадливые поверили, что вы с Ирмеком сошлись в сети, а поклонники нет. Опять. В чем дело?
Шатун предположил:
— Может в том, что они… ну, поклоняются? Не верят в то, что нас… из-за чего нас меньше уважать надо было бы им? Что Мирала, вроде как, легкомысленная, а Эмэр аж настолько в себе неуверенная, что, вон, людей оскорбляет.
— Похоже! — оживилась Эла. — Ложные данные… выставляют нас слабее и уязвимее, чем мы есть на самом деле. Даже глупее. Их отбросили, и модели стали соответствовать реальности. Надо будет подбросить… противоположные данные, чтобы казаться сильнее, чем мы есть на самом деле.
— Силен — кажись слабым, — возразила Тайлинь древним высказыванием.
— А слаб — кажись сильным, — продолжила цитату Эла. — Главное обмануть врага. Не знаю, чем бы нам себя возвеличить, с самого верха только вниз… Сообразим что-нибудь. На радость поклонникам. — Она задумалась на пару шагов. — Нет, странно это. Не похоже на ученых — поклоняться, не задумываясь нам… нельзя. Наука оспаривает любые авторитеты, так и движется. По большому счету. Что это с ними… Допустим, данные противоречат друг другу…
— Они не противоречат, — сдержанно возмутилась Тайлинь. — Ты сама проверяла.
— Просто допустим. Тогда надо было выделить группы, в которых не противоречат, и для каждой строить отдельные модели. А здесь выбрали только одну группу. Неужели нам действительно поклоняются?! И кто — ученые! Можно собой гордиться…
Жасан предложил объяснение:
— Узлами теми анонимно запатентованными восхитились, и не могут поверить, что у тех, кто их придумал, есть недостатки?
— Маловероятно, таких восхищенных не набралось бы больше сотни. Были бы и завистники, которые наоборот постарались бы принизить… Смогли бы поверить в наши недостатки.
— То есть, ученых зря считают доверчивыми и к жизни неприспособленными?
— Конечно зря! Да, если мы публикуем результаты исследований, доверять можно. Потому что интересный эксперимент обязательно повторят. Или используют, чтобы развить теорию. Подлоги в науке быстро обнаруживают. Потому ученые действительно не ждут от других прямого и наглого обмана, не привыкли, что их считают глупыми. Сами-то обманывают тонко. Зависти, грызни, интриг всяких в науке тоже хватает, доверчивость быстро проходит.
— Тем не менее, никто из поклонников в нас не усомнился? — спросил Сента, поглядывая на остальных — вдруг кто нашел и такое где-нибудь в обсуждениях.
— Давай просмотрим страничку, может где и есть, — предложил Псих.
— Нет, хватит, — решила Эла. — Давайте уже с ними связываться.

[olesky]

— Кто связываться будет? — озвучила проблему Янтарь. — От чьего имени? Может, ни от чьего, напишем им: «Здравствуйте, мы Беспо… Ловкачи»?
Тайлинь возразила:
— Безликим не доверяют.
— А надо, чтобы доверяли? Может пусть мы будем такими… таинственными и загадочными?
— Пожалуй, нет. Таинственных могут посчитать зловещими. Наши поклонники уже сомневаются, стоит ли с нами связываться. Должно быть имя… Чье?
— Во-первых, это должен быть кто-то из нас, чье имя они уже раскрыли…
— А во-вторых — Ляма, — уверенно припечатал Зор.
Эла подумала, прикинула на моделях и кивнула:
— Даже если бы они уже раскрыли Тайлинь и Психа, я бы отправила на переговоры Ляму. Если нам надо внушить доверие — Ляма это умеет, по себе знаю.
А Ляма выглядела неуверенной. Переводила взгляд с Психа на Элу, с Элы на Тайлинь. Объяснила сомнения:
— В общении с людьми я слишком привыкла полагаться на свой аспект, но для этого нужен непосредственный контакт, а мне кажется, что в данном случае для начала лучше ограничиться перепиской в сети. Или нужно связаться с нашими поклонниками непосредственно, лично? Действовать решительно?
Надо слушать Ляму. Сомнения-то разумные, она действительно договаривалась, благодаря сверхчуткости. А той же Эле повезло поруководить отделом Академии, та же Тайлинь общается с людьми профессионально, а Псих вовсе подготовленный и опытный тайный агент в чужом мире, не говоря уже, что в «олове» трется.
— Ты же не сама будешь переписываться, — успокоил Ляму Псих. — Все мы здесь, если что — подскажем. А ты еще и сочувствие вызовешь, не то, что я, например.
Ляма подумала и согласилась:
— Хорошо. Кому писать? Одному из координаторов странички?
— Да, давай — Ашуду. Я так понимаю, что это Нор Ашуд из нашей Академии, теоретик широкого профиля. Координатор Ашуд пишет в его стиле и явно знает теорию релятивистики.
— Верить можно? — обеспокоился Жасан.
— Можно. У теоретиков противоречия… та еще яма с гадюками у них, за интригами работать некогда. Но Ашуд не участвует, хотя всегда знает, чью сторону выбрать… было бы выгоднее выбрать, однако выбирает ее не всегда. Как по мне, то из брезгливости, и это — в его пользу. А еще, Ашуда я неплохо знаю лично.
— Но и он вас знает. Не догадается, что переписывается с вами по каким-то там моделям?
— Переписываться будет Ляма, а я… присмотрю.
Ляма, спроецировав изображение на стену, чтобы все видели, вызвала программу личной переписки на страничке «Путь Ловкачей» и набрала текст: «Здравствуйте. Я Ляма Ивко. Ваша страничка очень хорошая».
Ашуд ответил почти сразу: «Здравствуйте». Может, не он сам, а программа-секретарь сработала? Однако через пять шагов Ашуд прислал вопрос: «Вас не затруднит сообщить, какую музыку вы репетировали в День Мира в Брэнке?»
— Хочет убедиться, что ты действительно ты, — усмехнулась Эла. — Узнал как-то подробность… Умно придумано.
Ляма написала подробно: «Я не репетировала, а музицировала. «Летящий снег» Лу Тана. Я не пошла на праздник, потому что там было много людей, шума и запахов. Осталась в поселке и играла для себя на виолине, чтобы отвлечься и переключиться. Кто-то пошел на звук музыки, вероятно, думая, что в поселке тоже празднуют. Я перестала играть, он понял, что ошибся, и вернулся».
Ашуд наверняка был впечатлен. В следующем сообщении попросил: «Назовите, пожалуйста, любимое блюдо Ирмека Акмергена». То есть, теперь уже убеждался, что Ляма действительно одна из Ловкачей.
Ирмек нахмурился и хмыкнул:
— Нет у меня любимых… так, чтобы только одно любимое.
Однако Ляма уверенно набрала: «Мякоть форели на шкуре с портийскими приправами и лимоном, хорошо прожаренная на открытом огне, салат из молодых липовых листьев с орехами, горячие пшеничные лепешки, холодный взвар из диких груш простым сиропом».
— Это же надо, какой я сложный, — пораженно пробормотал Ирмек, но возражать не стал.
А Ляма добавила: «Крупную соль подать отдельно».
Ирмек сглотнул набежавшую слюну и жестом разрешил Ляме отправлять сообщение.
Ашуд спросил: «Любимое мороженое Элы Веренц».
— Та-ак, — протянула Тайлинь. — Догадался или проверяет предположение?
Эла, подумав, решила:
— Догадался. Абсолютно убежден. А проверяет — нашу честность.
— Но твоего имени нет в списке «главных подозреваемых».
— Видимо, не хотят мне навредить.
— А Ляме хотят?
— Не знаю… Спросим. Так, надо ответить. Правду? Давай правду — «Снежный кофе».
Это мороженое Эла предпочитала не столько за изысканный вкус, сколько из сентиментального воспоминания про первое удачное слияние.
Едва Ляма ответила, Ашуд прислал следующий вопрос: «Любимое блюдо Едига Уша». То есть, знал и про Психа. И тоже не поделился знанием на страничке. И, не долго сомневаясь, признался, что знает — хорошо это или плохо?
— Я его нащупала! — воскликнула Мирала.
Ляма тут же попросила жестом о слиянии, Эла тоже жестом, показала, что всем Бесполезным пока что сливаться не надо, достаточно только Мирале с Лямой. Добавила словами:
— Если это не просто поклонники, а… кто-то серьезнее, то как бы они нашу «сшестеренку» не учуяли. Ляма ладно, все равно она сейчас Ашуду пишет и до Академии достает сврехчуткостью. Он же на работе сейчас, да?
Ляма, с Миралой и исследовав Ашуда сверхчуткостью, сообщила остальным:
— Он взбудоражен. И напуган, боится, что поступил неправильно… Совершил ошибку.
— Тогда отвечай честно, — решил Псих. — Хотя у меня тоже вроде как и нет одного любимого блюда.
Но Ляме было виднее и в этом случае, написала: «Сазан, запеченный с гречневой кашей, тертая красная редька с морской солью, оливковым и неочищенным подсолнечным маслами и лимонным сиропом, свежий белый хлеб, крестьянское темное пиво».
Псих, уважительно качнув головой, разрешил отправлять. Озадачился:
— И откуда он лучше нас знает, что мы любим?
Ответил Шатун:
— А это есть сейчас программы, чтобы угадывать любимую кулинарию по генетике и психологическим портретам.
— Так они ж не действуют, ты сам говорил.
— Не, иногда действуют. Вот, Ирмеку по той программе как раз и надо подать прожаренную форель с легкой приправой и липовый салат, а горячий хлеб и грушевый взвар просто так к этому подходят. А, вот, Янтарь непонятно, чем кормить, сложная она. То есть, понятно, что рыбой, как раз Ляма нас всех и пристрастила, но также точно, как с Ирмеком, не угадаешь, спрашивать надо.
Тем временем Ашуд написал: «Мы просто развлекались». Добавил: «На самом деле мы не считали, что вы одна из Ловкачей».

[olesky]

Все задумались. Кин предложил:
— Надо им сказать, что заигрались и, того гляди, доиграются. То есть — намекнуть, вежливо как-то.
И вопросительно взглянул на Элу. Та одобрила кивком, Ляма отправила сообщение: «Ваши модели тоже очень хорошие».
Ашуд ответил сразу: «Мы строили изящные модели».
— Это значит, что модели хорошо предсказывают параметры систем, которые описывают, но основаны на неправильных или неполных данных. Или ошибочных теориях. Четное количество ошибок…
Тем временем Ашуд продолжал: «Мы использовали не все данные. Мы подгоняли результат. Мы старались, чтобы ваша группа выглядела как можно более эффективной. Чтобы власть и криминал воздержались от действий против вас, потому что в результате таких действий вы станете еще эффективнее».
— Он нервничает, — заметила Эла. — Неточно выражается. «В результате действий»… И повторяется — все «мы», да «мы».
— Да, он очень нервничает, — подтвердила Мирала. И обратилась к Ляме: — Нет, надо как-то вежливее. Самыми осторожными намеками.
— Что вы хотите?.. — встрепенулась Эла. Тут же успокоилась: — А, ладно, набирай.
Ляма набрала: «Вероятно, нам следует действовать согласованно». Не самый вежливый намек, что надо было посоветоваться с Бесполезными, что про них рассказывать, а что сохранить в секрете, раз поклонники на их стороне. Но Эла намек одобрила, даже довольна была, и Ляма отправила его Ашуду.
Тот не отвечал десяток шагов, потом признался: «Мы боялись знать наверняка».
Понятно. Если власть решит Бесполезных арестовать, поклонники будут обязаны сообщить страже все, что про них знают. Да и криминал не простит союза с теми самыми Ловкачами, которые сдавали страховым компаниям тайных коллекционеров, помогли СКР схватить Клопа, увели казну наркоторговцев, просадили Айба Нирашона и так эффективно подсобили Службе защиты свидетелей, что самые запуганные обыватели перестали бояться.
— Что-то он совсем раскисает! — забеспокоилась про Ашуда Мирала. — Нет, надо его взбодрить, все-таки союзник. И очень полезный… потенциально.
Ашуд прислал: «Мы можем исправить ошибку». Потом: «Можем ли мы исправить ошибку?»
— Если бы только одну ошибку, — проворчала Янтарь.
— Но исправить их можно, — сказал Кин. — Подправить все их модели так, чтобы реальности не соответствовали. Чтобы враги нас просчитать не могли.
— Прежде всего следует исключить из списка Ловкачей Ляму, — решила Тайлинь. — Для остальных, кто есть в этом списке, уже поздно. Криминал уже знает или предполагает. И наша Служба знает, потому нельзя исключать, что знают и другие правительственные организации. То есть, если убрать из списка Ловкачей Ирмека или Сенту, модели, составленные нашими поклонниками, перестанут выглядеть правдоподобными для власти и криминала.
Эла подтвердила жестом, что Тайлинь рассуждает верно. Добавила:
— А если убрать Ляму, то наоборот правдоподобнее станут.
Ашуд тем временем сам предлагал: «Мы можем ввести в наш список Ловкачей людей, которые с вами не связаны. Например, Гри Шелевати. Это можно сделать прямо сейчас».
— Успокой его! — попросила Мирала. — Тоже как-то намеком.
Ляма согласилась и отправила: «Не стоит торопиться». И тут же коротко вздохнула:
— Мне кажется, он решил, что Гри Шелевати тоже один из нас.
— Ну да, решил, — развела руками Мирала.
Ляма написала: «Прежде всего следует убрать из списка Ловкачей меня».
Ашуд тут же ответил: «Для этого потребуется значительный массив новых данных».
— А ведь потребуется, — задумчиво произнесла Эла.
Псих усомнился:
— Если кто этот их «Путь Ловкачей» отслеживает, то его насторожит, если вдруг сразу много новых данных про Ляму появится. Займется Лямой, а это не надо.
— Может, пусть с Лямой случится что? — спросил Зор, переводя взгляд с Элы на Тайлинь. — Поучаствует где-то, чтобы сразу много новых данных… подсунуть.
Эла аж вздрогнула:
— Что ж такое, в Бездну, надо… чтобы достаточно данных…
— Мне предлагали дать интервью для странички городских новостей, — сообщила Ляма. — Я ответила, что подумаю.
Тайлинь идея не понравилась:
— Интервью может привлечь слишком много внимания. Безусловно, это способ… подсунуть достаточно ложных данных, однако мне кажется рискованным.
— Ну так — учтем, — сказал Зор. — Проследим, чтобы не было ничего такого, шокирующего или сильно важного. Если интервью на городской страничке из конца списков, то мало кого особо взбудоражит. В основном тех, кто сеть мониторит и все, что там появляется про нас, отслеживает. Так для них и постараемся.
— Думаешь? — спросила Эмэр. — У Лямы непростая история. Интересная, так уж точно.
— Раньше бы Лямино интервью бурю вызвало, наверное, а сейчас уже и так буря, каждый день интересные истории.
Все поглядывали на Элу — как ей идея с интервью, что там по моделям. Та тщательно проверила расчеты и сообщила:
— Пожалуй, интервью хорошее решение. Риск можно минимизировать.
Ляма отправила сообщение Ашуду, который все нервничал: «Я дам интервью для городской странички новостей». Ашуд, оценив идею, успокоился — Ляма это отследила и сообщила жестами остальным Бесполезным.
— А он в нас верит, — усмехнулась Мирала, которая все еще была с Лямой в слиянии. — Вот, совсем убежден, что мы в этом интервью ошибок не наделаем. Настоящий поклонник.

[olesky]

Ашуд чуть ли не сам взялся устраивать интервью, хотел лично присутствовать. Очень удивился, узнав, что Ляма собирается общаться с журналистами при личной встрече, а не через сеть, аж начал отговаривать. Даже когда Ляма объяснила: «Я предполагаю пользоваться своей способностью», — заявлял, что можно случайно выдать слишком много нежелательной информации вражеским аналитикам. Они, мол, некоторые, вычисляют чужие тайны по молчанию и неподвижности. Ляма заверила, что умеет тайны скрывать — не успокоился, она ведь даже не профессиональная актриса, чтобы убедительно прикидываться. Плохо же он знал Ляму, несмотря на все свои достоверные модели. Ляма, видя, что своего авторитета у поклонников пока не приобрела, воспользовалась чужим — написала: «Эла убеждена, что я справлюсь». Это подействовало.
Ашуд ушел планировать, просил связываться, не стесняясь. Написал напоследок: «Вы единственные среди всех игроков, кто просто хочет вывести нас всех из кризиса». Ляма с Миралой видели, что был искренен.
— А мы ж теперь можем все наши открытия и наработки публиковать по-честному, — нашел хорошее Кин. — Ну, то есть… про риалин не стоит, наверное, и смысла нет. А модель демонов можно. И тот «мир форм движения», которым мы насчитали, когда Эла училась рефлекторно свой аспект сдерживать.
Эла покивала:
— «Мир форм движения» можно. Хотя не обязательно… пользоваться услугами поклонников. Модель демонов — они догадаются, что мы где-то с демоном… хорошо поработали. Если поверят, однако — поверят. Можем и сами признаться, но не стоит слишком много рассказывать даже поклонникам. Про «Неудачника», слияния… Надо подумать, как бы все устроить — модель демонов может оказаться очень полезной. И — почему бы не попросить, чтобы с нашими задачами помогли? Что у нас там в списке дел такого, чтобы вроде и не важно, а надо?
— Странный биом в мире восемьсот девять, — напомнила Тай. — Горные верблюды, узорчатые жуки, трава. Надо было прихватить образец, не подумали.
— А может и прихватили, — предположил Псих. — Микробов каких-нибудь или пыльцу. Снаружи скафандров вряд ли — Кин с Жасаном с предельной точностью нас телепортировали, ничего лишнего. Но может внутри чего занесло с воздухом, мы же открывали щитки. Оно же всегда хоть чуть, но есть, вроде бы.
— Там был очень чистый воздух, — сказала Ляма. — Это же горы.
— Да, но не может быть, чтобы ничего не было. Только бы от того, что мы в нашем мире наловили отличить. Сольемся и попробуем?
Слились. Проверили скафандры «сшестеренкой», настроив ринхов Миралы на микроскопические объекты. Начали, естественно, с внутренних фильтров, и — сразу удача. Всевозможной пыли там хватало, однако Псих сумел различить те частички, на которые совсем недавно воздействовал демон своим «исследованием» — очень характерные «метки» оставил, не смотря на то, что не присматривался. Сонк-воздействие мало того, что мощное, но еще своеобразное, неимоверно далекое от всего, что могут сотворить носители аспектов. На скафандрах и внутри них оно тоже было заметно, но — другое, демон «исследовал» разными методами.
В основном таким способом «выловили» очень мелкий песок, немножко гипса, однако и то, что искали тоже нашли — двадцать семь частичек пыльцы и восемь спор. Достаточный улов, хоть и маленький — Эла и жегиты заверили, что работающие в Академии релятивистики биологи умеют исследовать подобную мелочь, натренировались на образцах из миров с ксенобиомами.
Телепортировали улов на липкую пленку, изолировали и, не выходя из слияния, связались с Ашудом, раз он сам просил и даже настаивал. Объяснили, что нужно исследовать микроскопические биологические образцы и тут же их телепортировали половину улова прямо на стол — в данном случае было не лишним впечатлить союзника своими возможностями.
Ашуд заверил, что займется немедленно, однако что-то его смущало — Бесполезные это видели «сшестеренкой». Ляма написала: «Вам не стоит прерывать важный эксперимент или заниматься нашими образцами в ущерб основной работе». Ашуд облегченно выдохнул и ответил: «Хорошо». Тем не менее отправил сообщения нескольким биологам.
Эла в слиянии: «Мне бы тоже основной работой заняться».
Проверили «сшестеренкой» подотчетные Эле цех и лаборатории. Все было в порядке, тем не менее Эла решила, что надо бы уточнить задачи.
Тайлинь тоже проверила свои «объекты» — в первую очередь родственников Бесполезных, которыми в основном и занималась последнее время.
Тоже все было в порядке — привыкали к новой жизни, приспосабливались. Мать Капли окончательно решила оставаться в горном спецукрытии, уже обжилась. Остальные выбрали «полное прикрытие» — это когда «объект», получив личную карточку на другое имя и изменив внешность, селится в новом месте, однако по всем документам и свидетельствам соседей живет там уже давно. Сложно, но криминал, чтобы найти очень важного свидетеля, вполне способен проверить всех, кто недавно хоть куда-нибудь переехал.
«Полное прикрытие» серьезных проблем родственникам Бесполезных не создало, наоборот, восприняли как новый опыт. Родители Миралы вовсе поселились в разных городах, потом, якобы, познакомились через сеть и собирались второй раз пожениться. Тайлинь поджимала губы, считая такое восприятие ситуации слишком легкомысленным, хотя сама же признавала, что и раньше пары «объектов» разделялись и тут же сходились, в том числе для конспирации.
Вышли из слияния, Эла села за компьютер уточнять задачи подчиненным через сеть. И тут Ашуд вызвал ее голосом
— Здравствуйте. Словом… Ильске проанализировала ваши образцы. Пыльцу и споры.
Эла похвалила:
— Вы быстро справились.
— Это не я, это Ильске. И она утверждает… Скажите, ваши образцы что, из будущего?

[olesky]

Не то, чтобы Бесполезные сильно удивились, были у них подозрения, что узорчатые жуки и прочие странности неспроста. Да и устали удивляться. Тем не менее, раз пыльца из будущего, значит Мир-809 ушел вперед во времени относительно «соседнего» с ним родного мира. В принципе, теоретически возможно, что у всех соседних миров время идет вровень, а у этого одного нет, физика и космогония с трудом, но допускают подобное. Однако обнаружить «разницу времени» должны были, еще когда впервые открыли портал. Значит, время ушло вперед уже после того, как Мир-809 признали неинтересным, даже на стали стабилизировать портал, позволив ему превратиться в диодный.
Ляма спросила жестами: «Будем врать?» А мимикой выразила, что не одобряет собственную идею.
Однако вопрос важный — до какой степени можно доверять поклонникам, и до какой степени их обидит недоверие?
Эла, что-то быстро рассчитав, пожала плечами — можно правды не говорить и не врать, а самим расспрашивать. Спросила Ашуда:
— Это Ильске обнаружила?
Тот взволновано ответил:
— Да, там у вас была пыльца горной осоки какой-то, Ильске расшифровала ДНК и говорит, что мутаций накопилось столько, что нашей осоке миллионы лет нужны. От полутора до трех миллионов. И еще там споры папоротников, тоже от одного до трех миллионов… Я понимаю, что образцы из дипшейд, но ни в одном мире-аналоге нет ничего такого! Не обнаружено! Значит, кто-то поигрался с релятивистикой после того, как мы исследовали мир. Вы понимаете, что это значит?!
— Скорее всего, образцы из мира восемьсот девять, — сказала Эла. Тон у нее был, как будто только что с трудом взяла себя в руки.
— Б-бездна, — потерянно пробормотал Ашуд. У него тон был, как будто случилось то, чего давно и сильно боялся. — Это же… рядом, соседний мир… Теперь понятно, что происходит…
— Что?! — невольно воскликнула Эла. Не подумав.
Ашуду потребовалось семь шагов, чтобы сформулировать:
— Время не могли ускорить только на одной полянке с осокой и папоротниками. И на всей планете не могли — она бы сорвалаась с орбиты и расплавилась… или обледенела, эффект смещения спектра… Не важно, в любом случае нужен гораздо больший масштаб, по крайней мере солнечная система. Представляете, какие энергии?!
— Не обязательно большие, — и Эла выдала последовательность слогов и цифр.
— Надо же, — оценил ее модель Ашуд. — Чем больше масштаб, тем меньше энергии. В любом случае, такие игры с релятивистикой запрещены. Но если кто-то решился, довел исследования до конца, у него теперь есть… оружие. Крайнее средство, скорее всего, но с таким… доводом можно решиться на любые авантюры. Мы… мы просто не знаем, что они смогли придумать за миллионы лет… Так, по вашей модели получается нестабильно… непредсказуемо — может время вообще не замедлится, а может за шаг… пятьдесят миллионов лет пройти?!
— Сорок семь, — остраненно поправила Эла. — И мне не все ясно. Вы считаете, что цель была… ускорить исследования и разработки? Прогресс для себя? «Придумать за миллионы лет»?
— Нет… вряд ли. Они хотят спровоцировать колонизацию других миров, а потом их все контролировать, угрожая релятивистским оружием. Идеи Отума. — Ашуд тоже начал произносить слоги с цифрами, однако сбился: — Я лучше напишу модель и пришлю. Но… Соседний мир! За диодным порталом он неинтересный, но не могли же они рассчитывать, что никто туда не отправится никогда!
— Рассчитывали, что в ближайшее время не отправится. Вполне обоснованно. Что делать?
— Ну, это очевидно — отправить в мир восемьсот девять зонд или конструкт, чтобы проверить… и чтобы все узнали. На том основании, что… вот, вы прятались в мире за диодным порталом, может быть еще кто-то…
В Мире-929 Бесполезные прятались без Элы, строго говоря. Или Ашуд имел ввиду Мир-543, куда они удрали от погони Центра уже с Элой? Может быть.
— Я постараюсь включить в программу на ближайшие… да, дни, — продолжил Ашуд. — Если вы поддержите, то, я думаю, примут. Или вы хотите… сами?
— Включайте в программу, — сказала Эла. С явным намеком, что планы Бесполезных безопаснее не знать.
Тем временем Ашуд набрал и прислал свою модель, почему-то Ляме. Эла взглянула, пожала плечами и кивнула — хорошая модель.
Начали, было, обсуждать, каким может быть релятивистское оружие и защита от него. Но у Ашуда возникли дела — он, все же, был на работе. Распрощались, напоследок решив согласовать в переписке, какие «изящные теории» лучше выкладывать на страничке «Путь Ловкачей», чтобы запутать врагов как можно надежнее.
— Миллионы лет разработок, — задумчиво протянула Эмэр.
— Да не, вряд ли, — отмахнулся Зор.
— Почему? Отправить в другой мир ученых, инженеров и техников с оборудованием и ресурсами, ускорить время… или замедлить?
— И они вырвутся вперед по сравнении с нами. Такое разработают, что не будет уже смысла подчиняться… тем, кто их отправил. К тому же это сколько надо народу, чтобы эффект был?
Ответила Эла:
— Сотни людей и гора оборудования, если нужен эффект. И две горы ресурсов.
Жасан усомнился:
— Вас, «старших», тогда за диодным переходом было шестеро — ну, восемь, считая Кина и Тай, а все равно не сотни. И не понадобилось всяких гор оборудования. Только и было, что энциклопедии в минордах.
— Кин и Тай находили для нас в сети то, чего в энциклопедиях не было, — уточнила Янтарь.
— Ну, все-таки… И столько всего вы разработали — на целую цивилизацию хватит. Притом — как раз потому, что Янтарь вам время замедляла.
— Нам повезло, — уверенно заявил Сента. — А чтобы вероятность успеха была приемлемой, нужны сотни и горы.
— Ладно, допустим. Так разве не нашлось бы у Центра и наркоторговцев всего этого? Что не нашлось — купили бы.
Эла задумчиво качнула головой:
— В принципе, выполнимо, однако Зор прав — их, эти сотни людей, было бы невозможно контролировать из нашего мира, если наше время для них замедлено в миллионы и миллиарды раз. Они были бы свободны в своих решениях. Наркоторговцы и Центр рисковали таким образом получить врага. Во всяком случае еще одну «фигуру на игровом поле». Успех наших «старших» за диодным переходом вполне очевидно это подтверждает.
— А обязательно в миллионы раз ускорять, а не всего в десять?
— Да, я покажу расчеты. Причем это было бы как столкнуть камень с горы в туман, образно выражаясь — действительно неизвестно, во сколько раз время ускорится и на чем остановится.
— «Было бы» или «было»? — спросила Тайлинь. — Подождем, пока ваша Академия отправит автоматоны в соседние миры или следует посетить их самим?
— А чего, давайте покатаемся на «Неудачнике», — воодушевился Зор. — Мы же пока только в сомбре и дипшейд на нем летали, а надо бы проверить его в обычном космосе.
— Заодно на звезды посмотрим, — усмехнулась Эла.

[olesky]

Начали все с того же Мира-809, где совсем недавно освобождали демона. В обычный космос «Неудачник» вышел благополучно, радиация сквозь радиоводород почти не просочилась. Пока корабль в «цыплячьем» режиме выходил на дальнюю орбиту, откуда Земля смотрелась совсем крошечной, составляли карту звездного неба. Оно было такое же, как в родном мире, но почему бы не убедиться? А вот положения планет здорово отличались, по ним Бесполезные, используя найденную в сети астрономическую программу, рассчитали, что здешнее время ушло вперед на миллион восемьсот тысяч лет. Совпало с тем, что Ильске вычислила по ДНК спор и пыльцы. И означало, что область замедленного времени захватила всю здешнюю Солнечную систему, а до звезд не дотянулось, хотя по моделям могла.
Жасан, видя, что снова всем все понятно, кроме него, решился спросить:
— Если тут время в миллион раз быстрее шло, то Земля здешняя тоже в миллион раз быстрее летала вокруг здешнего Солнца, так?
Эла кивнула, Жасан продолжил:
— Так тогда и Солнце должно было в миллион раз быстрее по своей галактической орбите лететь. Вообще бы в другой конец галактики занесло… или даже из нее вынесло, нет?
— Нет, гравитационное взаимодействие с галактикой выходило за границу области замедленного времени. И тут уже влияет, чья гравитация сильнее, а Солнечная Система в сравнении с галактикой почти не существует в этом отношении. Сместилась немножко вперед по движению, но — совсем едва, даже диодный портал не сколлапсировал. И даже если бы ускорилось в миллион раз, в другой конец галактики не улетела бы, а всего-то на процент. Мы не знаем, куда эта граница замедленного времени дотягивалась, потому проверяем, на месте ли звезды. Ближайшая на месте, значит, граница еще ближе.
— Все звезды на месте, — махнул рукой Зор. — Насколько нашей оптики хватает. Дальние кометы бы посмотреть, но их уж точно не разглядим. Разве слетать туда через дипшейд. Или оптику усилить.
— Хм. Нет, давайте проверим другие миры. Потом может займемся и кометами.
— Жаль, даже, — вздохнул Шатун. — Здесь же все по-другому, раз время вперед ушло. И на Земле здешней, и в космосе, вот. Исследовать бы.
— Без нас исследуют.
Нырнули в сомбр, ушли в дипшейд, вышли, вынырнули. Звезды те же, судя по планетам время опередило «родное» на четыреста тысяч лет.
— Вот непонятно, — озадачился Псих. — У них корабль, могли через дипшейд до звезд добраться — да хоть в другую галактику, хотя оно, конечно… Но могли же? Почему там время не замедлять?
— Как будто им не все равно, — проворчала Капля.
— Ну а — конспирация? Хоть как они верили, что за диодные переходы никто не сунется, но вероятность оставалась. В конце концов вон, сунулись мы в один мир, потом в другой. Кстати, может потому они и демонов нагнали — чтобы никто больше не совался и не увидел, что время в мирах замедлялось.
— Может быть сначала экспериментировали в других мирах, — допустила Эла. — Но результат… влияют размер области замедленного времени, и насколько оно ушло вперед зависит от системы привязок в сомбре, гравитационной обстановки… От всего зависит, притом очень сильно. Может и составили бы они модель, но, если собирались применять у нас… Да, это означает, что собирались применять у нас. До сих пор собираются. Не знаю, как.
Следующим проверили Мир-543, где уже побывали все Бесполезные, кроме Жасана. Время здесь ушло вперед на двенадцать тысяч лет. В следующем — вообще совпадало с родным миром.
— Однако демон здесь был, — заметил Ирмек. — Если они тут время не замедляли, то зачем целого демона тратить?
— На будущее, — пожал плечами Сента. — Эксперименты они еще не закончили, а доступных соседних миров не так, чтобы много. Решили отпугнуть таких, как мы.
— Или проводили здесь какие-то другие эксперименты, — добавила Эмэр. — Попробуем разобраться, какие? Сшестеренкой прощупаем хотя бы Землю местную?
Тайлинь обеспокоилась:
— Это может оказаться опасным. Мы не знаем, с чем они экспериментировали, но, скорее всего, разрабатывали оружие. Что-то разрушительное, и оно может навредить нам.
— Вероятность, что навредит, небольшая, — сказала Эла. — Но стоит ли рисковать…
— Не стоит, — заявил Кин. — Кроме того, если они ничего здесь не делали, то мы только потеряем время. И слияние — их тоже нужно экономить, на ерунду не тратить.
Отправились дальше. Быстро, рутинно уже, проверяли положения планет в мирах — где-то время не замедлялось, где-то опережало родное на десятки или сотни тысяч лет.
— Нет, все-таки неправильно говорить, что время замедлялось, — ворчала Эла. — Оно же быстрее шло.
— Это из-за нас, — усмехнулась Янтарь. — Из-за рапидов. Мы с самого начала говорили всем, что замедляем время, так и повелось. А теперь уже поздно менять.
— Н-да. Устоявшаяся терминология.
«Неудачник» очередной раз вынырнул и сомбра, и вдруг Ляма воскликнула:
— Что с Землей?!
— Да на месте, — ответил Сента, который только что оценивал местную систему привязок из сомбра.
— Да, но у нее другой цвет! — Ляма увидела это своей сверхчуткостью сквозь борта «Неудачника».
Навели оптику. Земля действительно оказалась темнее и тусклее, чем в родном мире. В приближении атмосфера была такая же синяя, как у Земли родного мира, но совсем без облаков. А поверхность равномерно черная.
— Программа ее не распознает, как Землю, — поражался Ирмек. — Луну, Солнце, планеты узнает, а… «Неизвестный объект», — говорит. Кстати, планеты… Не может просчитать положения, то есть — больше миллиарда лет прошло, так что ли? Какие там были ограничения… Ага, пятьсот миллионов. Да уж, поразвлекались они тут… Судя по всему… Сольемся и проверим «сшестеренкой»?

Но Элу прежде всего интересовали звезды:
— Где Ярчайшая?!
— Ну… нету, — развел руками Сента.
— Та-ак. Дотянулось до нее, значит. Перегорела, в белый карлик превратилась… Это двести миллионов лет, если не все четыреста. Или… Ближайшую видно? Хотя что ей сделается…
— Ого, сразу спектры звезд выдает, — удивился Ирмек возможностям корабельной оптики.
А Эла осталась недовольна:
— Можно было и чувствительнее. Одни звезды распознает, другие нет… Ярчайшую не нашла.
— Может потому, что спектр изменился? — неуверенно высказал догадку Жасан.
— О чем я и говорю. Кстати, астрономическая программа разве не должна это учитывать?
— Она учитывает, — заступилась, было, за программу Мирала. — Вот же, показывает, как звезды гаснут постепенно. А вот, смотри — разгорается. И гаснет… Да, спектры не выдает, только цвет. Можно подправить…
— Не надо. Надо искать Бегущую, видно ее?
— Нет, но ее и так-то не разглядишь. Хотя… — Мирала быстро проверила записи. — Да, в прошлые разы оптика находила ее.
— А сейчас?!
— А сейчас не находит. А, понятно — она совсем убежала, да?
— О чем и говорю. За сотни миллионов лет убежала бы. Но нужно ее найти! Постараться…
— Ну, если эта вот граница замедленного времени проходила через Ярчайшую, то… В принципе, наша оптика может разглядеть красные карлики и на таком расстоянии, если обработать с наложением. А вот спектр уже, наверное, не различит. Если очень надо, то можно к ней слетать через дипшейд… Только сначала надо ее найти все-таки.
— Так, куда бы ее могло занести, ну-ка давайте считать.
Где искать беглянку, определили с помощью той же астрономической программы, однако ничего там не нашли.
— Не хватает нашей оптики, — констатировал Сента.
— Может, чего помощнее из риалина сплести? — предложил Зор. — Есть у нас чертежи телескопов?
— Таких мощных вряд ли, они не серийные, каждый отдельно проектируют. Хотя в сети должны быть — там все есть. Можно вернуться и поискать.
— Ага, и там же сплести, а потом здесь уже ремасштабировать. Можно, пожалуй.
Янтарь усомнилась:
— А не проще будет слетать через дипшейд поближе к звезде, чтобы нашей оптики хватило?
Эла неуверенно развела руками:
— Релятивистские расстояния. Придется нырять глубоко в дипшейд. Рано или поздно все равно придется, и на несколько световых лет не слишком сложно, но… Все-таки нам нужен профессиональный пилот, иначе опасно. С другой стороны, тратить слияние и время на телескоп, который только и нужен, чтобы посмотреть единственную звезду, тоже нерационально.
— Она здесь, — вдруг сообщила Ляма, высветив точку на общей карте неба. Уверенно, без «по-моему» или «мне кажется». — Спектр совпадает.
Эла тут же жестом попросила о слиянии. И на следующем шаге — заметно расслабилась. Хохотнула:
— Десять световых лет, круглое число — явно нарочно целились. Но светится.
— Эт ты сверхчуткостью только поняла, что там она? — спросил Шатун Ляму. Она смогла бы разглядеть Бегущую, применив свой аспект, но как определила спектр?
— И ринхами, — ответила и объяснила Ляма.
То есть сложила сверхчуткость и восприятие ринхов, которые действительно могут «видеть» свет в виде спектра.
— Я сохранила спектры Ближайшей и других звезд у себя на конструкте аспекта, — добавила Ляма. — В предыдущих мирах. Мне показалось, что это может быть важным.
Мирала хихикнула:
— Зачем нам тогда телескоп?
Бесполезные жестами выразили Ляме восхищение. И перевели взгляды на Элу — почему ей так важно было убедиться, что Ближайшая светит по-прежнему, чего нервничала?
Эла неторопливо объяснила:
— Дело в границе области замедленного времени… Надо придумать название покороче. У нас проводили опыты, в очень малых масштабах, естественно… Свет ведет себя по-разному, когда проходит границу — то меняет частоту, то интенсивность, то, вроде бы, не меняется, а излишек энергии уходит в сомбр. Тела покрупнее, даже нейтроны, разрушали границу. А здесь бы не разрушили, масштаб совсем не малый. И не разрушали — и что было с телами? По разным теориям разное могло случаться — проваливались в сомбр целиком, разрушались механически до разной степени, перегревались. Самая правдоподобная теория — тело должно потерять всю энергию. Звезда погасла бы, а если бы планета… Если бы Земля, то все живое умерло бы. И недра остыли… Это группа Фенд предложила теорию. По нашей теории — ничего бы не случилось… Здесь, в обычном пространстве, а в сомбре — то еще веселье. Рассинхронизация всех привязок сразу, новое равновесие в каждый следующий миг. Потому и показалось, что теория неправдоподобна. Еще есть промежуточные варианты, но на теории они не тянут. Но раз Бегущая здесь все также светит, хотя явно прошла через границу, значит правильная наша теория а не Фенд. И у врагов нет релятивистского оружия. Так бы могли создать сферу замедленного времени, чтобы граница прошла через Землю или Солнце, и… все. Потому пришлось им браться за «фасолину» и структорито.
— Значит, им действительно надо уничтожить человечество родного мира, — сделала вывод Эмэр. — Возможность такая уж точно надо им. Не то, чтобы случайно «фасолину» придумали и решили ее построить уже только потому, что могли, а ищут способы. С релятивистикой не вышло, не та теория правильная, решили голодную тьму использовать. Ну и, вот, зачем им это?
— Да, вопрос важнейший.

Здешнюю Землю решили исследовать из сомбра. Во-первых, потому что могли, во-вторых, так проще сбежать. Признаков цивилизации в здешнем мире не заметили, других опасностей, вроде демонов из дипшейд, тоже не просматривалось, но мало ли, вдруг враги оставили ловушку или «маячок». Или неожиданно появятся.
— Я, тогда, не понимаю, — продолжал задавать «глупые» вопросы Жасан, пока «Неудачник» маневрировал в сомбре. — Бегущая же тоже должна сохранять скорость относительно остальной галактики, как Солнце с планетами, то есть для всего, что внутри этой… сферы замедленного времени — тоже замедлиться должна была? Остановиться даже… Чего же она тогда убежала?
Ответил почему-то Сента, а не Эла:
— Внутри сферы оказались другие звезды — Ближайшая, Ярчайшая, Солнце наше… то есть — здешнее. И с ними Бегущая тоже гравитационно взаимодействовала. Не сравнить с галактикой, потому Бегущая все равно замедлилась здорово, в тысячу раз, а то и в десять тысяч, однако — сотни миллионов лет прошли. Вот и хватило ей даже той скорости, чтобы убежать за границу сферы.
— Ага. То есть, если, например, вокруг одной только Земли эту сферу… ну, включить, ее с орбиты не снесет. Хотя… это в одном полушарии навсегда зима наступит, в другом лето.
В этот раз разъяснила Эла:
— Везде зима будет — интенсивность солнечной радиации уменьшится для всей планеты. Но, во-первых, не сразу, внутри сферы эффект не включается, а нарастает. Даже в таких небольших масштабах нужны сезоны или годы, чтобы стал опасным, а наше человечество осознает опасность в тот же день. И на следующий день отключит эффект, есть у нас возможности. Во-вторых, по нашей теории чем меньше масштаб, размер этой сферы, тем больше нужно энергии, чтобы замедлить в ней время. Если у наших врагов найдется столько энергии, то смогут уничтожить человечество множеством других способов. И гораздо быстрее.
— А в больших масштабах эффект быстрее будет нарастать или медленнее?
— Медленнее. Здесь он вообще тысячелетия занял для всего, что внутри сферы.
— Ага. То есть, если они создадут сферу где-то в сторонке, чтобы ее граница точно между Землей и Солнцем прошла, то тоже не так уж страшно будет?
— Вообще не страшно. При таком размере сферы граница не сможет пройти между Землей и Солнцем, обоих захватит. На больших масштабах система привязок общая, если кто проскочит через дипшейд мимо нашего сомбра на скоростных синхронизациях, то воспримет всю Солнечную Систему, как один объект.
— Ну и хорошо. И все равно… никого это не пугает?
— Что?
— Ну вот это же — что взяли, и в сфере диаметром в световые годы время замедлили. С минимумом энергии, получается.
— А дипшейд не пугает самим своим существованием? Бесконечность, где возможно все… А телепортация?
— Так масштаб-то поменьше. Я же не смогу ничего портировать не то, что на световые годы, а даже на луну. И саму луну портировать не смогу хоть на ноготь.
— С точки зрения космогонии, замедлить время в релятивистских масштабах проще, чем портировать бутылку кумыса в соседнюю комнату. Процесс описывается относительно несложными формулами, им можно управлять, пусть теоретически. А телепортация… Было у нас девятнадцать гипотез телепортации, ни одной теории. Годы так было, пока придумали эксперимент, чтобы выбрать правильную гипотезу. Провели эксперимент — и опровергли их все. Притом, что вы, телепортеры, процессом не управляете, задаете параметры, а дальше оно само как-то…
— Так есть же уже теория телепортации!
— Сорок восемь тысяч экспериментов, чтобы придумать правдоподобную гипотезу, а потом уйма расчетов. И эксперименты еще не закончены. Мы не сможем построить «машину для телепортации».
— А мы не в ней сейчас? Хотя ладно, нырять в дипшейд это совсем не то же самое, соглашусь. Притом, что на теневом корабле можно отвезти бутылку кумыса к звездам, а телепортировать нельзя.
— И не пугает? Тоже — масштаб, световые годы.
— Так а результат? Подумаешь, бутылка, а здесь — на сотни миллионов лет время вперед ушло, Бегущая убежала…
Эла, подумав, согласилась:
— Да, результат пугает. Потому мы не решились проверить теорию.
— Что, прямо в родном мире хотели?!
— Нет, конечно! И не в соседних — вдруг оттуда до нас дотянется каким-то образом. Возле других звезд планировали.
— А, ну да, которые не жалко.
— А чего их жалеть? Технологию теневых кораблей разрабатывали, чтобы летать к звездам. Слетали, а там — обычные звезды, все понятно и предсказуемо. Разума не нашли, жизни тоже. Вообще никаких… чудес… необъяснимых явлений. Виды красивые местами, но можно нарисовать еще красивее. Черные дыры с нейтронными звездами — и те ведут себя именно так, как описано в теориях, проверяли. И разочаровались. Темные кластеры интересны, однако к ним слишком опасно приближаться. Даже проникать в их сомбр через дипшейд. Может быть, все равно летали бы, но сам дипшейд гораздо интереснее и полезнее. Да что там — сомбр оказался нескучный, а уж полезный какой.
— Вот, снова обидно за родное мироздание. Звезды, галактики, и все скучные, потому что одинаковые. Разве что релятивистские эксперименты проводить, да и те в дипшейд интереснее.
За мироздание заступился Шатун:
— А вот, нет, наше мироздание самое интересное. В дипшейд, что там — то чистое пространство, то упрощенная физика, то еще скучнее. Просто наше мы изучили уже, а за дипшейд, считай, только взялись.
— Кстати, мы синхронизировались, — сообщила Эла. — А сомбр здесь… необычный.

Система привязок в здешнем сомбре была обычная, даже стандартная, твердая материя отсутствовала — не то, что «напротив» родного мира. Кстати, следов присутствия демона не было, хотя до сих пор Бесполезные их находили. А вот разнообразных сонк-объектов наблюдалось хоть и значительно меньше, чем в сомбре того же родного мира, но явно больше, чем у безлюдных миров.
— И как-то все упорядочено, — комментировала Мирала.
Действительно, флуктуации собирались в аккуратные скопления, другие неоднородности наоборот распределялись и двигались синхронно. Даже сонк-существа вели себя подозрительно смирно — кроме ринхов, но они бы и не смогли.
— Чосты рывками двигаются, — рассказывал Ирмек.
— Перескакивают в свободные от привязок области, — хмурясь, предположил Сента. — Не знаю, откуда они здесь, в сомбре целой планеты. Даже в сомбре межзвездного вакуума всегда есть, с чем синхронизироваться обычно.
— Как раз в сомбре планет они и появляются, — объяснила Эла. — Но почти всегда заняты неоднородностями, а чостам это, видимо… ну…
— Да, неприятно, — подтвердил Ирмек. — Невыгодно. Сонк-сервы вообще по прямым выстроились, если я правильно вижу «чостами». Им энергетически выгодно?
Он обращался к Эмэр, но ответила Мирала:
— Ага, вдоль потоков энергии. Причем она не по нублам течет, а не знаю, по чем.
— По нублам, — возразила Эмэр. — Просто это очень старые нублы… Все нублы старые, но эти очень давно вот так вот вытянулись, чтобы перекачивать энергию. Аж на себя не похожи.
— У нас так обнаружили сервов, — вспомнил историю Кин. — Когда еще только приспосабливали нублов для связи. Отправляли сигнал, а приходила энергия без информации, потому что серв к нублу присасывался.
— Их взаимодействие взаимовыгодно, — заступилась за своих сервов Эмэр. — Но здесь… Да, они давно так выстроились. Как будто даже срослись, ими трудно управлять. Так… Энергия передается из пространства в пространство, как и у нас. Но ни одного серва не запрягли, насколько я дотягиваюсь. Местная цивилизация, открыла сонк, научилась использовать нублов, и все?
Эла вздохнула:
— Нет здесь цивилизации. Может быть — уже нет. Кто-то научился использовать сонк, может быть неосознанно. Передавал энергию нублами, а больше ничего не делал. Это тоже насытило здешний сомбр неоднородностями, привлекло сущности. Но со временем все здесь упорядочилось и стабилизировалось. Рискнем прощупать здешнее пространство «сшестеренкой»?
Никто не возразил, Эла подумала и кивнула Сенте, чтобы устроил общее слияние.
Первым делом проверили здешние пространства насчет ясновиденья. Что-то Тайлинь и Псих почуяли: «Явно прощупывали. Но давно, след остался только потому, что здешний сомбр стабилен».
Псих: «И как-то вообще без эмоций. Сколько бы ясновидец успокоительного не выпил, что-то остается и на следах отражается. Мы ж знаем уже».
Кин, Тай: «Открыли ясновиденье и перестали пользоваться?»
Тайлинь: «По некоторым прогнозам в нашем мире ясновиденье станет бесполезным. Многие, обладающие ресурсами, боятся за свои тайны и ищут способы нейтрализовать ясновидцев. Не только криминал».
Тай: «Это не те прогнозы, по которым ясновиденье запретят и будут за него наказывать? Может, нам опасно здесь?»
Псих: «Да нет, вроде». В «сшестеренке» он чувствовал присутствие тех, кто боится ясновиденья. Да, все опасаются за свои секреты — вот всех Псих и чувствовал.
Жасан: «Если что удрать успеем».
Может быть и стоило проявить осторожность, все-таки чужой мир, сотри миллионов лет. Однако у всех пятнадцати Бесполезных любопытство оказалось сильнее страха.
Начали с верхних слоев атмосферы, где среда настолько разреженная, что даже неловко называть ее воздухом. Рассчитывали постепенно «спуститься» до черной поверхности — так безопаснее, чем вламываться на чужую территорию. Однако ринхи Миралы после поисков спор и пыльцы в фильтрах скафандров были все еще настроены на маленькие сложные объекты и нашли нечто микроскопическое, но живое и активное. Существо мельче любой мошки, при этом устроено сложнее. Гораздо сложнее.
Мирала: «Это животное или растение? Вот тут, вроде бы, растительные волокна?»
Ирмек, Кин: «Да, целлюлоза — то, что ринхи твои находят в деревьях и хлопковой ткани:.
Мирала: «Но оно летает. И очень быстро».
Ирмек, Кин: «А вот эта чешуйка — из хитина, его ты своими ринхами в креветках находила, когда выискивала их по панцирям».
Мирала: «А вот это волоконце — металл. О, еще такие же существа. Нет, не такие же».
Их были мириады, прямо взвесь, дымка. И — все разные, «сшестеренка», даже специально настроившись, не обнаружила двух одинаковых.
Эмэр: «Сотни миллиардов биологических видов. Уже интересно».
Зор: «А ну, глянем чего покрупнее».
Решились, «спустились» ниже.
Оно было огромно. Возвышалось на тысячи шагов, уходило вглубь тоже на тысячи. Непонятно, как его назвать — дерево, коралл, живая гора? Ясно, что не животное и не растение, и даже для симбионта слишком сложное — растительные ткани не только соседствовали с плотью, но и взаимно проникали. А еще были металл, кремнийорганика и много такого, чего до сих пор Бесполезные не встречали. Но живое, организм, в котором происходила уйма процессов сразу. Что-то росло, перемещалось, усложнялось. По многочисленным «сосудам» циркулировало разное — кислоты, щелочи, сложные коллоиды, жидкий водород, металлические расплавы, чистая вода, газы. В жидкостях плавали отдельные существа, а может быть части живой горы — как клетки крови, которые принадлежат организму, хоть и двигаются внутри него.
Шатун, Эла: «Одну только эту гору нашему человечеству тысячу лет исследовать, если больше ничем не заниматься».
Псих, Ирмек, Сента, Зор, Тай: «Жаль, что не до того».

Тем не менее, исследовать хотелось. И прошлись «сшестеренкой» по здешней Земле методом «случайных бросков», чтобы составить самую общую картину.
Воздух содержал сорок процентов кислорода, давление превышало привычное в два с лишним раза, то есть дышать нельзя.
Ирмек: «Вообще здесь нельзя. Столько кислорода тут и такое давление, что сунешься, и волосы загорятся. И ногти. А может и взорвутся».
Шатун: «Ну, в скафандре-то можно».
Еще — в атмосфере почти не было водяного пара, потому и облаков. Почти везде слабый ветер, где наискосок к экватору, где от него, лишь возле полюсов парочка вялых циклонов, вот и вся погода. Температура воздуха тоже везде одинаковая — жарко.
Недра все также расплавлены, магнитное поле слабее, чем в родном мире, но достаточное, все континенты слиплись в один.
Океанов не было. Вместо них — толстый слой соли. На материке тоже соль, но слоем потоньше и смешана с песком. Только на верхушках гор выступали камни и во впадинах собиралась на дне пересоленная вода.
И все это — соль, камень, рассол — заросло «лесом» высотой в тысячи шагов. Очень разнообразным. «Живые горы», уникальные по-своему каждая. Огромные «деревья», у которых «ветки» принадлежали как будто разным биологическим видам, к тому же двигались, аж извивались. Массивы тонких треугольных столбов, поддерживающих гигантские, со средний город, ровные плиты. Многоуровневые структуры, где «этажи» отличались друг от друга больше, чем кроны от корней у привычных деревьев. Нагромождения полупрозрачного «студня» постоянной формы, но не содержания — оно бурлило и перетекало, меняя температуру, плотность и остальные свойства. Ажурные конструкции из прозрачных кристаллов, способных скользить друг по другу. Куча скомканных листов из чистой меди с прожилками из органики, листы аккуратно сминались, и куча будто проваливалась внутрь себя, однако нарастала по краям. И так далее. Но не «и тому подобное» — как раз подобного не было.
«Лес» был не только живой, но и населенный — в промежутках между ветвями и стволами, пустотах, «сосудах» обитали существа поменьше, до микроскопических, хотя попадались и гиганты. Тоже смесь животных с растениями, тоже много и разные. Что у них было общим, так это резвость и, пожалуй, сила — «сшестеренка» обнаружила нескольких, которые тащили грузы в сто раз тяжелее самих себя.
Тай: «Никто никого не жрет и вообще не обижает. Мечта сторонников Единого или концепта Возвышения».
Псих, Капля: «Всех съедобных сожрали, выжили несъедобные».
Тай: «Или всех агрессивных перебили».
Янтарь: «Если хорошие убьют всех плохих, то останутся одни убийцы. И продолжат убивать друг друга. Сколько раз было в нашей истории. И в других мирах».
Эла: «Не надо считать закономерности человеческих обществ универсальными. К тому же не исключено, что соперничество здесь есть, но мы его не видим».
Поискали, присмотрелись. Не обнаружили конкуренции. Если и возникали противоречия между «биомами», то заканчивались они взаимоприникновением аж до слияния. И в малых масштабах тоже, например встречаются два разных — одинаковых не бывает — существа в узком проходе и согласованно расширяют его. Или отступает до расширения тот, кому ближе.
Впечатлило крупное существо, такой себе несимметричный двухголовый носорог, который бежал по тоннелю в одном из ярусов дергано и неритмично, потому что следил, чтобы ни на кого не наступить.
Мирала: «Друг друга не едят, убегать или гоняться не надо. Чего тогда суетятся? Сидели бы рядом с пищей своей».
Да, непонятно было, откуда на планете бурная активность. Хотя некоторые ее обитатели явно обслуживали «лес» или друг друга. Например, маленькое существо, напоминающее раздавленного таракана, вынесло из глубин «живой горы» упругий шарик и отдало другому существу, отдаленно похожему на смесь мухи с птицей. И убежало. Шарик, видимо, представлял собой пищу, хотя Зор настаивал, что это топливо — «муха-птица» шарик проглотила и отправилась в полет, в котором Бесполезные разглядели систему, подходящую, чтобы присматривать за порядком.
Эмэр: «А еще говорят, что без соперничества нет развития».
Сента: «Может его и нет, стабильность тут уже давно, хоть как они суетятся».
Тайлинь: «А может быть есть. Находить согласие, если возникают противоречия это тоже путь развития. Соответствует концепту Возвышения».
Шатун: «Концепт, опять-таки, человеческий».
Ирмек, Кин: «Но ему тут все соответствует, вот расчет».
Эла: «Расчет верный».
Шатун: «Тогда, то есть, нарочно тут все устроено вот так вот? Потому как авторы того концепта, как раз, уверены, что естественным путем к этому их Возвышению не придешь. То есть, следить надо, чтоб к нему все шло, не сворачивая. Сложно оно конечно, так и касорры наши, вон, сложные, аж без слияния не понимаем, как они работают. И ничего, бегают».
Псих, Капля: «И то правда, раз устроено разумно, значит есть где-то разум, который все устроил».
Ляма: «Живые существа сложнее наших касорров. И устроены разумно, иначе не смогли бы жить. Но их не создавали».
Зор: «На этот счет всякие есть точки зрения. Хотя — живое прямо на глазах у нас может развиваться естественным путем».
Сента, Зор: «Могло быть так, а могло наоборот. За сотни миллионов лет тут тысячи шансов, чтобы возникла цивилизация».
Псих, Капля: «А надо нам проверять, есть тут разум или нет его? Вдруг — съедят?»
Кин, Тай: «Если здесь есть разум и он опасен, то крайне надо про это знать. Это же соседний мир. И здесь используют сонк — передают энергию нублами, то есть, могут догадаться и до порталов в наш мир».
Псих, Капля: «Не выдать бы себя. Хотя, если нас до сих пор никто тут не обнаружил…»
Жасан: «То, скорее всего, некому».
Псих, Капля: «Но нублы-то есть эти, на которых сервы выстроились».
Эла: «Нужно к ним присмотреться».


Отследить передачу энергии через сомбр «сшестеренкой» — чего проще? Однако Бесполезные прощупывали и присматривались к «старым» нублам долго, с наложениями, рискнули их потревожить чостами. Не могли поверить обнаруженному. Что настолько здесь все убого и бессмысленно. Нублы передавали энергию внутри одного гигантского существа, попеременно сверху вниз и снизу вверх, эффективнее и логичнее было бы взводить пружины и носить их туда-сюда.
Мирала: «Люд удивлялся, что наше человечество открыло сонк и не пользуется, и говорил, что это как купить плайн, чтобы прятаться в нем от дождя. А здесь даже в плайн не залазят. Не внутри от дождя прячутся, а под плайном. И то скорее всего случайно там оказались, а не додумались, что можно плайн использовать».
Сента: «Учитывая здешнее разнообразие жизни, теоретически у каких-то существ могло сформироваться в энергетике что-то вроде конструкта и взаимодействовать с сонк, если даже у людей бывают «естественные» ясновидцы, рапиды и кинетики, хотя и слабые. То есть — случайно случилось все равно».
Эла: «Раз возникло и оказалось выгодно, должно развиваться».
Жасан, Тай: «Так это же понять надо, что выгодно, а некому. Нет здесь разума, давайте признаем».
Шатун: «В живой природе то, что выгодно, тоже как-то, вот, закрепляется и развивается».
Жасан, Тай: «С меньшей вероятностью и гораздо дольше, чем если выгоду осознавать. Как с черными аистами у нас — они б вообще вымерли, если бы люди не приучили их в другие места мигрировать».
Тайлинь, Псих: «Но кто-то здесь использовал ясновиденье. А это невозможно без разума и достаточно высокого интеллекта».
Тщательнейшим образом изучили обнаруженный Тайлинь след прощупывания ясновиденьtv. Копировали с многократным наложением. Ничего — след, и след, без малейших признаков того, кто его оставил.
Янтарь: «След может постепенно разглаживаться? Я имею ввиду — в стабильных условиях, как здесь. Так-то на него обязательно наткнется кто-нибудь. Или что-нибудь, любая флуктуация».
Тайлинь: «В принципе, может».
Ляма: «Старые следы действительно теряют четкость в стабильных условиях».
Псих: «Но это надо тебе с Тайлинь слиться, чтобы почувствовать, а здесь и ринхами видно, что след никакой».
Жасан: «А что прощупывали, на чем след?»
Тайлинь: «Какой-то большой кристалл глубоко под землей».
Мирала: «Это берилл».
Жасан: «То есть, это кто-то искал бериллы?»
Мирала: «Изумруды скорее всего. Они и есть зеленые бериллы. В Грансур ясновидцы долго учились их различать, потому что изумруды гораздо дороже».
Тайлинь: «И научились. Прощупывать нужно тщательно, и след от такого прощупывания остается очень четкий».
Капля: «И долговечный, наверное. Этому следу, который мы прямо сейчас обнюхиваем, может быть сто миллионов лет?»
Псих: «Да хоть миллиард. Еще и хватит ли, чтобы след сам собой до такой степени разгладился».
Капля: «Может его эти, с «Небесной танцовщицы» оставили? Были же там ясновидцы и телепортеры, почему бы им не поискать изумруды, раз все равно здесь».
Эла: «При всем безумии, похоже, что так и было. Так, наблюдаем метеор».
Еще когда «Неудачник» смещался через сомбр к здешней Земле, Мирала заметила своими ринхами довольно крупный метеороид с такой траекторией, что упал бы на Землю. А пока возились с нублами и древним следом ясновиденья — как раз упал в одну из многоярусных структур. Бесполезные с интересом наблюдали.
Здешняя жизнь оказалась не готова — мелкие летающие существа резво убрались с пути метеора, но в последний миг. Небесный камешек пробил «крышу», в результате замедлился и, кувыркаясь, покатился по косым плоскостям, из которых и состоял ярус. И достиг дна, где вяло бурлил слой жидкости. В нее и плюхнулся. Подвижные существа успевали отскакивали или увертываться от метеора, кроме двух крошечных, впрочем, они выжили и сохранили подвижность.
Сента, Зор, Эмэр: «Не предвидели они метеорит».
Ирмек, Эла, Кин: «Быстро слишком беда случилась. Не было тут ни у кого времени думать и планировать».
Эла: «Это же не первый метеорит упал — их десяток или два в час на планету сыпется. Раз не подготовились, значит не запомнили прошлые метеориты, а значит неспособны запоминать. Нет разума.»
Жидкость вокруг метеорита, тем временем, бурлила. Присмотрелись «сшестеренкой», увидели, что камень быстро распадается, превращаясь в мелкую взвесь. Частички которой тоже исчезли, и на месте метеорита образовались еще две жидкости, не смешивающиеся с первой и друг с другом, одна компактным «пузырем» опустилась на дно, другая разделилась на тонкие струйки, те растеклись в стороны, по «сосудам» на ярус ниже, часть мелкие существа, заглотив или собрав в капельки, унесли наверх.
Кин, пораженно: «Утилизировали».
Зор: «И что там полезного такого в метеорите, чего на Земле нет?»
Ирмек: «Может быть магний. На Земле его много, но может уже весь использовали».
Эла: «А ну — проверим. Где там должны быть самые богатые месторождения?»
Пришлось порыться в энциклопедиях, потом прикидывать, куда магниевые руды удрейфовали с материками.
И не нашли. Точнее — обнаружили, что вместо магнезита под землей полости, кишащие жизнью. Мало того, вместо известняка тоже.
Мирала: «Там в соли полно хлорида кальция». Химический анализ «сшестеренкой» Бесполезные делать не умели, пока что, но кристаллические структуры ринхи различали хорошо, а Мирала озаботилась сохранять их признаки у себя на конструкте аспекта. Далеко не все, конечно, но хлорид кальция, вот, сохранила.
Ирмек: «А известняк — карбонат кальция. Значит, им нужен не кальций, а углерод. Что логично, жизнь тут все еще углеродная в основном».
Янтарь: «Вот почему здесь демона не было. Наши враги не против, чтобы мы сюда сунулись через диодный переход. Сожрала бы нас здешняя жизнь вместе со скафандрами».
Зор: «Согласие, сотрудничество, взаимовыручка — но только для своих».

Эмэр: «Если здесь есть разум, то его не видно».
Зор: «Или мы его не видим».
Эла: «Все, что мы здесь увидели, с большой вероятностью результат естественного развития по пути наименьшего сопротивления».
Зор: «А может они прячутся?»
Эла: «Разумные существа? Тогда искать не будем. Во-первых, их разум старше нашего, потому наверняка сильнее, нас они легко обманут. Во-вторых, может быть опасным их тревожить».
Шатун: «А в-третьих — невежливо. Не хотят общаться, так и не надо нам им навязываться».
Янтарь: «А может такое быть, что они в дипшейд ушли и стали иными, про которых Люд рассказывал?»
Тайлинь: «Чтобы уйти в дипшейд, нужно освоить сонк. А здесь даже древний след ясновиденья не стерся и флуктуации стабилизировались».
Янтарь: «А если они все в космос улетели?»
Мирала: «Тоже должно что-то остаться. Можно поискать».
Сента: «Да вроде не засекла оптика ничего такого, искусственного. Ни на орбитах, ни в точках равновесия. Наше человечество в космос, считай, только выбралось, а уже куча спутников, орбитальные города».
Эла: «Все это могло не удержаться возле Земли. Можно поискать на солнечных орбитах или здешней Луне, но стоит ли тратить время? Тем более, что мы не специалисты».
Жасан: «А что, есть и специалисты?»
Псих, Шатун, Капля, Эла, Тайлинь: «Конечно. В Академии релятивистики. Другие цивилизации есть, значит надо думать, как с ними общаться».
Псих, Капля: «И додумались пока что до того, что лучше контактов не надо. Слишком большая вероятность навредить не им, так нам. И это с людьми, а здесь если и поумнело что, то совсем другое».
Жасан: «Так что, возвращаемся? Пусть всеми здешними чудесами специалисты занимаются?»
Эла, Тайлинь, Зор, Сента, Ирмек: «Это логично. Все равно мы мало поймем. И можем что-нибудь испортить».
Решено, вернулись.
Пока маневрировали в дипшейд, на Жасана нахлынул — и распространился через «сшестеренку» среди Бесполезных — иррациональный страх — вдруг, пока отсутствовали, на родной планете случилась катастрофа? Враги удачно выбрали или даже нарочно подгадали время, чтобы атаковать? Релятивистикой, структорито, демонами… Поторопились и, оказавшись в сомбре родного мира, синхронно выдохнули — все было в пределах, насколько можно прощупать «сшестеренкой» с «Неудачника».
Псих: «С Ашудом и Карсаем прямо сейчас свяжемся?»
Жасан: «А что, очень срочно?»
Зор, Мирала, Капля, Эла, Кин: «Безусловно. Врагам доступно релятивистское оружие. Не так опасно, как могло бы быть, но это не значит, что совершенно безопасно».
Жасан: «Чем? То есть, конечно, тоже оружие, можно от врагов избавляться — заманить или загнать в какой-нибудь мир, который не жалко, замедлят в нем время, чтобы враги там от старости умерли, пока снаружи… в других мирах секунды… Даже гуманно будет. Или самим можно сбежать, если проигрываешь. Подготовиться, технологии развить, а потом вернуться — то, что мы обсуждали уже».
Тайлинь: «Ты любишь отвечать на свои собственные вопросы».
Зор, Мирала: «Все мы любим».
Жасан: «А еще могут взять, и сделать пригодную для жизни планету непригодной. То есть — для людей непригодной. Замедлят время, чтобы миллиард лет прошел, и все — дышать нельзя, а жизнь метеориты сжирает сразу, не говоря уже про скафандры. А годные для людей планеты — ресурс, да еще какой. Может, их и бесконечно много, раз космогония допускает, но доступных — сколько?»
Псих, Капля: «Не все разведаны, но не бесконечно много, это уж точно».
Кин: «Рискованно подобное проворачивать. В Мире-706, откуда мы только что, разум не появился, но, если много раз такое сотворить, то — вдруг появится?»
Мирала, Зор: «Тогда, может — нужно? Вроде как, обязаны мы способствовать, чтобы появлялся разум».
Капля, возмущенно: «Это еще почему?»
Мирала, Зор: «Чтобы открыть новые возможности».
Капля: «И опасности. То, что там за миллиард лет разрослось, и без разума опасно — все неместное первым делом сжирает, даже метеориты. А разум будет опасен уже просто потому, что не человеческий, к тому же обгонят они нас — нашим-то цивилизациям тысячелетия всего, а там миллионы будут. Да неизвестно же, кто на кого первый накинется, если мы настоящих чужаков встретим. Люди между собой-то воюют, причем за ерунду как правило».
Ляма: «Процессом можно будет управлять. Присматривать за развитием жизни на планете из не так сильно замедленного времени и помочь каким-нибудь существам стать разумными».
Жасан, Тайлинь: «Зачем все-таки? Если разум сам возникнет, то будет интересен, полезен и опасен тем, что не человеческий, а если люди будут управлять процессом, то получится нечто похожее на людей».
Ляма: «Вероятно, можно будет управлять процессом таким образом, чтобы получились разумные существа, не похожие на нас. Но проследить, чтобы они не стали нам врагами».
Ирмек: «И стали рабами. А потом взбунтовались».
Зор: «Если кому надо рабы, то можно их проще заполучить. Сервомехов развить, чтобы до разума поумнели, но верность нам сохранили».
Тай: «Мы сейчас обсуждаем что-то совсем от реальности далекое».
Эла: «Не совсем. Этими возможностями могли воспользоваться враги. От рабов бы они не отказались».
Сента, Эмэр: «Ты имеешь ввиду, что нужно посоветоваться с пограничниками?»
Эла: «Да, они в своей войне давно играют со временем, явно знают больше нашего. Вот пусть и выручают, раз они нам должники».

[olesky]

Когда готовились выходить из дипшейд в сомбр родного мира, на Жасана навалилось острое беспокойство. Он его, тут же переключившись, отогнал, чтобы не мешало, потому не успел разобраться в причине.
А когда вышли в сомбр, и Мирала подключилась к своей сети ринхов, на Жасана накатило облегчение, тоже острое. Он и его отогнал, не разбираясь в причинах.
Капля: «Что это было? Не хватает нам психолога».
Псих: «У нас Эла есть. Эла?»
Эла: «Я ничего не успела уловить, но по этой вот модели Жасан боится оставлять родной мир без нашей защиты. Вернемся из дипшейд, а вместо Земли — облако пыли».
Жасан, ошарашено: «Точно. Вдруг враги заметят, что нас нет, и устроят катастрофу. Или случайно угадают время, когда нас нет».
Ирмек: «Еще недавно вы не считали нас такими важными для целого мира».
Эла: «Жасан боится много значить для целого мира».
Жасан: «Да, боюсь».
Эмэр: «А ведь Жасан просто так, сам по себе ничего не боится без хорошей причины».
Сента: «Тогда надо задуматься, как нам связь с родным миром не терять, куда бы мы не улетели на «Неудачнике». Хотя бы цепочки ринхов к порталам проложить».
Мирала: «Так я уже проложила рассеянные, вот же они. Но это если мы в соседние миры будем летать, в которые порталы открыты, хотя бы диодные. А если на Грань Пустоты, куда-нибудь заберемся?»
Эла: «Ты зря высказала эту мысль. Теперь вероятность, что нас понесет на Грань Пустоты, повысилась».
Тайлинь, Шатун: «В таком случае тем более нужна возможность связи с родным миром из самых глубин дипшейд».
Сента, Кин, Тай: «А еще лучше — чтобы мы могли свои аспекты откуда угодно применять».
Эла: «Ретранслировать воздействие, да еще между разными мирами, пока что только Мирала может своими ринхами. А ретрансляторы связи существуют. Мы можем их построить из риалина, но они очень заметны».
Сента, Зор: «Да, тайну риалина попридержать бы».
Янтарь, Капля, Тай: «А мы хотим хранить эту тайну вечно?»
Зор: «Не хотим. Но выдавать ее вот так вот, по неосторожности, тоже не надо. Можно попытаться их замаскировать псевдоглушилками, как «Неудачника» или встроить самоликвидатор».
Псих, Тайлинь, Ляма: «Или и то, и другое».
Зор: «Но это все время, слияния».
Эла: «Добавим в список дел».
Капля: «В самый конец, мы пока что не собираемся на Грань».
Жасан: «Учитывая, что мы хотим звать на помощь пограничников, может быть и придется собраться. Да, я боюсь оставлять родной мир без присмотра, потому не хочу это дело в конец списка».
Ляма: «По-моему, возможность ретранслировать воздействие аспектов в другие миры была бы очень полезна. Можно атаковать, не опасаясь контратаки».
Капля, Эла: «Хорошо, в начало списка. Надо слушать Ляму».
В дом телепортировались все вместе, не выходя из слияния.
И странность случилась. Янтарь, оказавшись в привычном уюте своей комнаты, почувствовала своеобразное облегчение, какое бывает, когда возвращаешься домой из путешествия. Пусть интересно и полезно было, впечатления сплошь положительные, кое-где хотелось задержаться, а все равно первая мысль дома: «Где меня носило?!»
А у Жасана наоборот возникло желание вернуться на «Неудачник», потому что нравилось управлять теневым кораблем. Кроме того, там было уютнее, спокойнее. Корабль — дружественное окружения, специально для себя построенное и управляемое, а планета — скорее равнодушная, управлять ей… ну, сложно.
Эти взаимоисключающие, противоположные по знаку эмоции Янтарь и Жасана наложились в слиянии. Бесполезные были здорово дезориентированы контрастом — все, кроме Лямы, потому что ее сложно вывести из равновесия, и Зора, которому даже понравилось. А Психа приложило так крепко, что сработал триггер.
Жасан и Янтарь быстро, машинально переключились, это позволило им и остальным собраться, Псих вернулся в слияние.
Тайлинь: «Нечто новое. Раньше бывало подобное… ошеломление от контрастных эмоций? До того, как я к вам присоединилась?»
Сента, Эмэр, Кин: «Бывало и посильнее, однако всегда срабатывали триггеры».
Тайлинь, Эла: «А почему сейчас не сработали?»
Сента: «Бывало, что и не срабатывали, запаздывали. Странно другое — триггер сработал у Психа, а у остальных нет. Триггеры одинаковые, я за этим слежу, а значит должны одинаково реагировать на внешние эмоции».
Ляма: «Внешние?»
Сента: «Чужие, вроде как. Сейчас должно было выкинуть из слияния Янтарь, Жасана или обоих. Или вообще всех нас оптом, а не одного только Психа».
Псих: «А у меня там еще и своя эмоция выскочила. Как на двухколеснике занесло или удар пропустил… Или на птере в нисходящий поток сорвался — такие ощущения».
Ляма: «Мы не почувствовали эту твою эмоцию. Даже отголоска. Я бы заметила. А до того не поняли, что Жасан боялся обнаружить облако пыли вместо Земли. Мне кажется, это симптом».
Сента, Эла: «Да, похоже. Видимо, запаздывание в конструктах аспектов. Они же у нас постоянно развиваются, особенно после таких насыщенных слияний, как сегодня».
Тайлинь, Капля, Шатун: «Это опасно?»
Сента: «Все новое опасно. Пока, вроде бы, ничего страшного, тем не менее — симптом, этим тоже надо заняться не в последнюю очередь».

[olesky]

Ляму пригласили на интервью — в любое удобное время, хоть глубокой ночью, и в любом удобном месте. Журналисты трех изданий захотели прийти с вопросами — медицинского, музыкального и городского общеновостного. Совсем недавно собралась бы толпа, но для теперешней ситуации и трое настораживающе много, не привлечь бы ненужного внимания.
— И на когда бы его назначить это твое интервью? — спросил Шатун Ляму. — И где?
Она равнодушно пожала плечами:
— Решим.
Да, не самое срочное и важное дело.
Эла вызвала координатора странички «Путь Ловкачей» Ашуда, быстро, без лишних деталей рассказала ему про замедление времени в мирах за диодными переходами.
Сначала Ашуд как будто успокоился, задавал уточняющие вопросы ровным без эмоций голосом — реакция на такой сильный испуг, что слетают предохранители. Потом, когда Эла сообщила, что для замедлений времени верна «хорошая» теория, коротко, облегченно рассмеялся. Спрашивать, как Бесполезные все это выяснили, не стал — вряд ли не додумался, скорее всего решил не лезть в чужие секреты. Вздохнул:
— И тем не менее… Они решились. Эта решительность сама по себе опасна. Очень опасна. Наш мир слишком хрупкий, слишком много возможностей устроить катастрофу.
Узнав про интервью Лямы, попросил на затягивать — чувствовал себя виноватым за то, что она попала в список «главных подозреваемых» и очень надеялся подозрения снять. Хотел на интервью присутствовать, но Эла заверила, что Бесполезные сами управятся, и не стал настаивать. Верил в Бесполезных больше, чем они сами.
— Как загипнотизированный, — тихо проворчала Тай.
— С замедлением времени надо… что-то делать, — вздыхал Ашуд. — Нашу Землю они не уничтожат, но… замедление дает другие возможности. Преимущества.
Это он намекал, как надеется на Бесполезных — что они найдут решение. Эла намекнула в ответ, что ничего не гарантируют, непонятно, с какого конца браться.
Ашуд, помолчав, распрощался. Ляма заметила:
— Он явно хотел что-то спросить.
— Про связь с иномирянами, — уверенно предположил Кин. — Поклонники предположили, что она у нас есть. Мы не знаем, как быть с замедлением времени, но вдруг иномиряне знают.
— Да, надо связываться, — решила Эла.
Вызвала Шед, но она не ответила, вероятно вернулась на Грань.
Эла вызвала Кровохлебку, та ответила. Бесполезные опасались, что втолковывать ей суть беды придется дольше, чем специалисту Ашуду, но Кровохлебка все поняла очень быстро, поскольку познакомилась с замедлением на Грани и даже пользовалась им. Обеспокоилась:
— То есть, я вижу, замедлили время и бросили, так что ли?
— Замедления там уже нет, — поправила Эла.
— Но пока было, его не контролировали, так что ли?
— Трудно сказать, там же миллионы лет… Нет, скорее всего не контролировали, — это она вспомнила, что в последнем проверенном мире, где Земля стала непригодной для людей, удалось разглядеть «сшестеренкой» один-единственный невероятно древний след работы ясновидца, да и тот на кристалле берилла. Никто и не думал ничего контролировать, только изумруды искали.
— Пограничники считают баловство с замедлениями и ускорениями очень опасным, — объяснила Кровохлебка, почему беспокоилась. — Если и пользуются, то осторожно и следят, чтобы без… побочных эффектов. Что-то там в дипшейд может происходить, я не разбираюсь. Но был у них… неприятный опыт. Я передам Люду про эти ваши… наши проблемы. В ближайшее время.
— То есть, вы разделились с целителями пограничников?
— Да, они получили карточки и разбрелись по разным клиникам. С телохранителями блокерами, как вы тогда придумали.
Шатун, слушая разговор, нахмурился:
— Что-то она недовольна пограничниками как будто.
— Скорее, смущена, — высказала мнение Тайлинь.
Эла решила спросить:
— У вас с ними конфликт?
Кровохлебка, коротко вздохнула:
— Конфликта нет, но… Я их не понимаю. Они изменили себе внешность вашим способом.
— Решились?!
— Да. Но выбрали ее… среднюю. Заурядную, можно сказать. Могли стать красавцами.
— Видимо, не хотят быть слишком заметными.
— Нет, тогда бы невзрачными стали, а получились… достаточно выразительные, запоминающиеся. И глаза те же оставили, за очками их прячут. На Грани, Люд говорит, то же самое — многие пограничники не против избавиться от уродливости, однако и в красавцев превращаться не хотят. Он сам уже выбрал красивую внешность, но только чтобы мне понравиться. А так тоже был бы средним. На Грани-то нет смысла в незаметности, чтобы пограничникам друг от друга прятаться.
— Может, просто, в красоте не разбираются? — предположил Сента. — Им их средняя внешность все равно очень красивой кажется?
— Нет, тогда бы они всякие внешности выбирали — красивые, некрасивые средние. Просто по законам вероятности. Женщины их очень тщательно рисовали себе новые лица, перебирали варианты. Мужчины не так, но тоже… Спрашиваю, почему именно такой вот выбор — объяснить не могут… Нравится, и все. Красивые лица тоже нравятся, но себе их не хотят.
— Предпочитают быть выразительными, а не красивыми? — высказала догадку Тай, сама удивляясь.
— Но можно же и то, и другое! Ладно, ерунда это на самом деле.
Или не ерунда. Понять мотивацию иномирян, даже в мелочах, может быть очень важно, раз приходится просить у них помощи.

[olesky]

С интервью решили на затягивать, назначить на «прямо сейчас». А вот где его провести? Перебрав варианты, решили в плавучем домике Лямы — вроде как показать доверие, пригласив незнакомых людей на свою территорию. И доверчивость, характерную для тех, кому особо нечего бояться и скрывать. Важно было представить Ляму безопасной и ни к чему серьезному не причастной.
Быстро прощупали плавучий домик «сшестеренкой», убедились, что все в порядке, убрали телепортацией скопившуюся пыль. Ответили на приглашение — и журналисты согласились на «прямо сейчас», им даже недалеко было добираться. Уточнили, какое мороженое принести, Ляма взяла, да и отправила весь список приемлемых.
Посомневались, что на Ляму надеть, ее старый заношенный хлопковый костюм или шелковое платье? Она выбрала платье, потому что «надо быть красивой».
Добрались телепортацией, Ляму доставили в домик, остальных — в разные укромные местечки, их хватало в парке на набережной. Не выходя из слияния, распределились, чтобы не толпиться. Тщательно проверяли «сшестеренкой» все вокруг по спирали. Самое существенное, что нашли — минорд на дне реки, разрядившийся, но еще рабочий.
Ляма: «Журналисты».
Они, двое мужчин и женщина прибыли на одном воздушном такси, Ляма распознала их по «запаху» — очень сложному, характерному для тех, кто не сидит на месте, а часто посещает разные места.
Плавучий домик журналисты нашли не сразу, пропустили нужный причал.
Ляма: «Выйти помахать или вызвать их через сеть?»
Псих, Тайлинь: «Выйти. Скажешь потом, что узнала их сверхчуткостью».
Зор, Мирала: «Тем более, что так оно и есть».
Ляма вышла на палубу и позвала журналистов. Они обернулись и торопливо, но без суеты направились к плавучему домику.
Янтарь, обеспокоенно: «У них с собой мороженое «Снежный кофе» и «Тайна радуги» — так, да?»
Ляма, Тайлинь, Мирала: «Верно».
Янтарь: «Когда Эла ждала Бриля в его кафе-мороженом, ее угостили «Тайной радуги», а потом, тот же день, мы ее «Снежным кофе» откармливали после слияния. Подозрительно!»
Кин, Тай: «А «Тайна радуги» еще и не из дешевых».
Эла, Ляма: «Просто «Тайна радуги» и «Снежный кофе» были в начале списка, который мы им отослали. Если люди составляют список того, что им нравится, в начале ставят самое любимое».
Эмэр: «А в а в начале они потому, что напоминают Ляме тот первый день?»
Ляма: «Да».
Ирмек, Янтарь, Тай: «То есть, в людях журналисты разбираются, раз знают, что надо из списка приемлемого выбирать. И к людям внимательные».
Псих, Шатун, Капля: «Были бы внимательные, поворот бы не пропустили. Хотя, вообще-то, конечно, да, непростые ребятки, ушлые. Аккуратненько надо с ними».
Кин: «Ляма, чуть не забыл, измени взгляд».
Ляма: «На какой?»
Кин: «На такой, как у тебя раньше был. Вот, как в тот первый день».
Ляма: «Хорошо».
Капля: «Может лучше Ляме обыкновенный взгляд оставить? Тот ее отрешенный и напугать может».
Шатун: «Только он у нее не обязательно обыкновенный. Иногда глянет, и как будто все твои мысли прочитала кажется. Или не кажется».
Ляма: «Хорошо, я буду контролировать взгляд».
Журналистка ступила на палубу с сомнением, а когда плавучий домик слегка качнулся, тихонько, без страха ойкнула.
Было жарковато, потому Ляма пригласила гостей в помещение с климатизатором. Журналисты, устраиваясь, быстро осмотрелись, что-то отметили в минордах.
Мирала: «Надо было глянуть «сшестеренкой», что они там пишут».
Псих: «Да ничего там особенного, ты же видишь их эмоции».
Показали карточки. Жана Айынык из «Городских новостей», Парьян Неи из «Современной медицины» и Гьйорг Марц из «Звука».
Тайлинь, обеспокоенно: «Этот «Звук» солидное издание. Даже международное. Не привлечь бы лишнего внимания».
Ирмек, Шатун, Капля: «Специализированное очень, все, кто его читают в своем музыкальном мире живут».
Тайлинь: «Да, но если читатели захотят лично познакомиться с Лямой? Или если у нее возникнет множество поклонников?»
Ляма: «Я постараюсь вести себя так, чтобы другие музыканты мне завидовали и потому не хотели со мной знакомиться».
Эла, Псих: «А что, сработает».
Ляма: «И сообщу, не только словами, что не хотела бы, чтобы меня беспокоили».
Эла, Псих: «Тоже хорошо».
— Итак, расскажите… свою историю, — попросил Парьян.
Ляма, зачерпывая ложечкой «Тайну радуги», рассказала. Спокойным, ровным голосом, не торопясь и не медля. Журналисты забыли про чай, слушая. Честно ужаснулись описаниям «шума» и ударов по нервам от слишком острых ощущений, возмутились свинству Центра, а когда Ляма рассказала, как сумела приспособиться, сосредотачиваясь и переключаясь, порадовались и немножко позавидовали ее изобретательности и силе.
Бесполезные считывали эмоции журналистов, и Зор поразился: «Надо же, обычные люди».
Ляма: «Обычные люди не умеют так внимательно слушать».
Зор: «Ну, это профессиональное. И все равно, я думал, журналисты будут особенные какие-нибудь. Вроде как уже ко всему привычные и все воспринимают, как новости».
Псих, Янтарь, Тайлинь: «Они не носители аспектов, не криминал, не руководители. Могут себе позволить быть обычными».
Ляма закончила, как раз доев мороженое, журналисты забормотали в минорды. «Подать прямым текстом», «Добавить ссылку на вчерашнее», — ничего особенного.
Парьян спросил:
— Кто подправил вам конструкт аспекта, чтобы легче было преодолевать «шуму»?
Янтарь замедлила время, чтобы неторопливо обсудить ситуацию.
Янтарь, Тай, Эмэр: «Оно? Хочет Сенту поймать?»
Псих, Эла: «Похоже, но не совсем, слабоваты эмоции. Он этот вопрос не сам прямо сейчас придумал, а по чьей-то просьбе. Но не по распоряжению, так, одолжение делает».
Ирмек, Кин: «Так что сказать Ляме? Что не ее тайна все еще? Или просто, что не хочет говорить?»
Ляма: «Я совру».
Ирмек, Кин: «А если запись интервью потом попадет к дигиту, который как раз умеет брехню распознавать?»
Зор, Мирала: «Лучше нашей Элы вряд ли кто умеет».
Ляма: «Я справлюсь».
Янтарь: «Ладно», — и отпустила время.

[olesky]

— В клинике семьи Отт меня попросили сохранить в тайне подробности лечения. В частгности личность блокера, который подправил мне конструкт аспекта, — врала Ляма. — Для этого устроили так, что я его не видела и не слышала, когда он со мной работал. А я, когда он подправлял мне конструкт, сосредоточилась и переключилась, чтобы случайно ничего не узнать про блокера.
Тайлинь, Эла: «Янтарь!»
Янтарь замедлила время.
Тайлинь, Эла, Псих: «Ляма, ты сейчас слишком хорошо соврала».
Она действительно постаралась — сама верила, в то, что рассказывала, как будто не выдумывала, а вспоминала, причем очень ярко. Для любого дигита, включая Элу, рассказ Лямы выглядел чистейшей, стопроцентной правдой. Проблема в том, что так не бывает — как бы честен не был рассказчик, его интонации и ритм речи отклоняются от абсолютно правдивых на процент-другой, особенно если разговор о прошлом.
Ляма: «Да, этого я не учла. Простите».
Янтарь: «Так, и что делать?»
Кин, Тай: «Может ничего не делать? Понадеемся, что не обратят внимания или не придадут значения?»
Эла: «Вот расчет, вероятность, что ни один достаточно сильный дигит не познакомится с интервью Лямы меньше тридцати процентов. И, скорее всего обратит внимание на слишком чистую правду. Значение может и не придаст, здесь трудно посчитать, слишком от человека зависит. Но мы и не таким мелочам значение придаем».
Янтарь, Кин, Тай: «И что делать? Мы можем аспектом Шатуна подправить запись у них нм минордах, чтобы стала похожа на нормальную правду? Они от сети отключились, только в память пишут пишут, видимо, боятся, что Лямино интервью кто-то украдет, почему бы нам не воспользоваться?»
Шатун: «У них защита на минордах, да еще и с чостами. И правда боятся, чтобы интервью не украли. Или не подправили».
Ирмек, Шатун: «Взломать-то взломаем, но следы взлома останутся».
Шатун: «И, если запись прямо в минордах напрямую менять, то, чтобы получилось, что нам надо, надо тогда смотреть, что получилось. То есть — слушать, я имею ввиду. Подменить разве что плохую запись на хорошую — не всю, то есть, а тот кусочек, где слишком правдоподобно. Да только где взять то, на что менять?»
Сента, Зор, Ирмек: «Скопировать-отредактировать-послушать, подправить, еще послушать. Или Ляма может отдельно надиктовать уже потом, после интервью. Сшестеренкой дотянемся».
Кин, Псих: «Копировать-редактировать это время. Надиктовать десяток шагов звука для Лямы быстрее, конечно, но разве не будет заметно, что их, эти шаги, врезали?»
Тайлинь: «Будет заметно. Современная аудиотехника записывает все посторонние шумы, и они неизбежно не совпадут у врезки и основного звукового потока. Таким образом было раскрыто несколько преступлений».
Сента, Ирмек, Эмэр: «Ну да, стыки выделялись. А если промежуточный вариант — скопировать всю запись, вставить десять шагов, стыки подравнять, а потом эту копию им в минорды загнать?»
Тайлинь: «Чтобы обнаружить врезки и склейки на записях, СКР обращался к профессиональным монтажерам, в «Звуке» работают именно такие».
Мирала: «Чтобы начать склейки искать, причина нужна».
Капля, Шатун: «Не обязательно. Хорошие монтажеры записи редактируют, не слушая, по двумерным разверткам смотрят. А там и видно врезки и склейки не многим хуже, чем твоими ринхами».
Тайлинь: «Кроме того, если нам не удастся скрыть следы взлома, то их могут заметить. В таком случае проверят все записи, начиная с последних. И обнаружат врезку».
Сента, Эмэр: «А если Псих заставит их забыть про эту последнюю фразу Лямы, где у нее слишком правдоподобно, потом вообще отвлечет, мы по-честному возьмем их минорды, отредактируем запись это злосчатную у журналистов на глазах. Потом включим запись на продолжение, Псих отпустит создание журналистов, и Ляма, как бы, впервые все надиктует с того самого места».
Тайлинь: «Получится склейка. Впрочем, можно попытаться заглушить ее посторонним звуком, например, плеском воды — одиночную склейку теоретически можно замаскировать таким образом».
Сента: «И в файле записи будет отмечено, что ее останавливали, редактировали и снова пускали».
Шатун: «Файл подправить можно, но это опять-таки взлом».
Шатун, Капля: «И пропавшие десять шагов записи заметить могут, тоже при монтаже».
Тай, Капля: «Что-то тараканов выводим огнеметом. Так может быть сильный дигит какой-нибудь не то заметит, а так — при монтаже или сразу журналисты. Может сразу совсем радикально — украсть у них минорды или из строя вывести. Якобы случайно случилось. Или пусть Псих их совсем отвлечет, чтобы начисто про это интервью забыли».
Псих: «Сложно».
Шатун: «А минорды воровать, тем более ломать — так тоже задумаются, кому это надо и не с последней ли записью связано».
Псих, Шатун: «Как тот ханец сказал — если боишься не выбраться из ямы, перестань копать первым делом. Не до такой степени у нас катастрофа, чтобы аж до радикальных действий».
Жасан: «Неужели никто и никогда не говорит со стопроцентной правдоподобностью?».
Эла, Тайлинь: «Так иногда говорят дети, некоторые сумасшедшие и те, кому все равно. Собственно, сумасшедшие так говорят, если зациклены на чем-то, а речь о чем-то другом. То есть, им тоже все равно».
Ляма: «Это мне подходит».
Ирмек, Янтарь: «Но ты ни на чем не зациклена, наоборот, самая нормальная на свете».
Ляма: «Я изображу, что зациклена на музыке. Я видела зацикленных в клинике семьи Отт».
Эла: «Не будем сжигать тараканов огнеметом, а перекрасим стены под цвет тараканов. Должно сработать».
Янтарь отпустила время.

[olesky]

Парьяна рассказ Лямы удовлетворил. Даже немножко порадовал — раз Ляма сама не знает, что за мощный блокер ковырялся в ее аспекте, то и не надо. Конечно, интересно было бы взять интервью у таинственного сильного блокера, который подправлял аспекты сверхчутким, однако раз он успешно скрывался от Центра, то простому журналисту лучше заняться чем-то таким же интересным, а не тратить время на ловлю неуловимого. Отметив на минорде: «Совпадает с заявлениями Отт, дать ссылку, запросить из Центра», — Парьян уточнил для порядку:
— Аспект вам исправили в клинике или уже в Европе?
— Уже здесь, в Степи, — честно ответила Ляма. — Мне просто нужно было оставаться дома некоторое время. Так меня проинструктировали из клиники.
Парьян кивнул, ничего отмечать не стал. А Жана Айынык из «Городских новостей» записала: «Говорит без акцента, подчеркнуть», — и задала свой вопрос:
— Сейчас, после разоблачения Центра у вас есть возможность заменить аспект на стандартный. Но вы не хотите?
Ляма спокойно кивнула:
— Я думаю об этом. Возможно так и поступлю. Но это будет… слишком… окончательно. Вначале, когда я только стала сверхчуткой, мне было плохо, но сейчас я уже привыкла. Кроме того, у сверхчуткости есть и преимущества, в том числе возможность получать удовольствия. Особенно это касается музыки.
Гйорг из «Звука» собрался, было, задавать свои вопросы. Отложил на потом.
А двое других журналистов продолжали расспрашивать по очереди. Парьян спросил:
— Не слишком ли опасно питаться только мороженым?
Ляма:
— Меня консультировали в клинке. Да, могут появиться проблемы с пищеварением. Но я обнаружила сверхчуткостью еше кое-какую приемлемую пищу. Постепенно к ней привыкаю.
— Какую?
— Фрукты, тушеная с луком картошка. Еще недавно появилась лапша с рыбой. Удовольствие от еды у меня тоже… гораздо острее обычного.
— И вы не сможете от него отказаться?
— Думаю, что смогу.
Псих, Тайлинь: «Да он завидует!»
Жасан, Янтарь, Шатун: «Ну так, есть чему. Знал бы, как оно на самом деле, вообще бы обзавидовался».
Жана из «новостей» полюбопытствовала:
— Как вы себя обеспечиваете?
— У меня есть страничка в сети, там я выкладываю музыку. Играю на виолине и свирели, иногда пою. Там же есть адрес банковского счета в качестве «чаши для подаяний».
— Неужели вам… подают достаточно?
— Да, мне хватает на мороженое, одежду и разные мелочи. Я мало трачу.
— Получается, вы профессиональный музыкант?
— Получается. Я живу музыкой.
Гйорг мотнул головой эдак, с намеком — следите, мол, чтобы интервью не сползло на музыку раньше времени.
Эла, Эмэр: «Что-то ты все правду и правду. Надо бы и соврать пару раз так, чтобы дигиты это поняли, если интервью услышат». Ляма согласилась — надо бы.
Парьян заметил:
— Вы в хорошей физической форме, по сравнению с большинством музыкантов и не только их…
— Я танцую, — объяснила Ляма. — Мне нравится танцевать.
Встала и, продолжая играть на виолине, показала несколько танцевальных движений. Журналистам понравилось.
Жана спросила:
— Почему вы решили поселиться здесь?
— Сначала я перебралась в Европу, чтобы уйти подальше от новалендского филиала Центра. Потом в Брэнке уловила сверхчуткостью чье-то внимание и решила… еще раз уйти. Здесь мне нравится, потому что зима не очень холодная. Летом жарко, но только днем, я провожу это время в помещении с климатизатором.
— Вы чувствительны к погоде? — спросил Парьян.
Ляма улыбнулась:
— Я чувствительна ко всему. Я имею ввиду внешние воздействия, эмоции и воспоминания у меня обычные.
— В клинике считали, что важно. Мне тоже так кажется.
Жана осторожно задала вопрос:
— Как ваши родные воспринимают… то, что с вами произошло? И происходит?
Ляма в слиянии: «По-моему, сейчас как раз можно явно солгать».
Эла, Псих: «Ага, ври».
И Ляма соврала, теперь уже не особо стараясь, чтобы ей поверили:
— В нашей семье все в порядке. — Выдержала паузу и «призналась»: — Нет, не совсем. Когда я только… вернулась из клиники, то решила не связываться с родственниками, чтобы не оставлять следов для Центра, если бы… Если бы Центр захотел меня вернуть. И потом, из Европы, тоже не связывалась. Они убеждались, что со мной все в порядке… что я как-то устроилась, отслеживая мою страничку. Если появлялись новые записи от меня, значит можно пока что не волноваться. Сейчас, когда Центра можно не бояться, родители связались со мной через мою страничку. Они хотят, чтобы я вернулась. Но другие родственники… не возражают, но боятся, что я буду обузой. Считают меня инвалидом и… это так и есть.
— Вы очень хорошо приспособились.
— Возможно. В том-то и дело — если я еще раз перееду, мне придется заново приспосабливаться ко многому. Очень часто переключаться. Моим родным тоже придется, но мне гораздо сложнее. Для сверхчутких даже перемены к лучшему могут быть мучительны.
Журналисты торопливо отметили на минордах: «Вынести в заголовок», «Подчеркнуть», «Добавить, что не только для сверхчутких».
Жасан: «А не выглядит Ляма совсем нормальной сейчас? Собиралась же сумасшедшую изображать».
Кин, Ирмек: «Совсем нормальной — нет. Слишком спокойная по важным вопросам, хотя пока еще не за гранью. Ей главное зацикленность на музыке изобразить убедительно».
Ляма: «Я постараюсь».

[olesky]

Жана философски заметила:
— Перемены сейчас глобальные. — И внимательно смотрела на Ляму — поймет та намек или нет.
Бесполезные поняли сразу, и Ляма первой. Но паузу выдержала, якобы потребовалось ей время, чтобы сообразить — разговор не столько обо всем мире, сколько о ней самой. Произнесла:
— Да. — Еще немного помолчала, делая вид, что обдумывает — точнее вспоминает, до чего уже додумалась. Продолжила: — Я стараюсь следить за всеми этими событиям, и… Меня пугает… происходящее. Я переключаюсь, мне не нравится бояться. Стараюсь просто жить. Я ничего не могу изменить, потому просто надеюсь, что все обойдется и… живу, как живется. Как все делают.
Эла, Мирала, Эмэр, Тай, Зор: «Вот это, мы понитмаем, ложь! В каждом слове и даже в пробелах! Причем убедительно!»
Журналистам лямин ответ понравился, нашел отклик. Тоже напуганы и стараются жить обычными жизнями, потому что все равно ничего не поделаешь. У Жаны проскочила зависть к Ляме — к ее умению переключаться и отвлекаться от страхов с тревогами. Впрочем, журналистка устыдилась своей зависти.
У Бесполезных тоже зависть вылезла. К этим вот обычным людям, которые живут себе, как живется, потому что все равно ничего не могут. А на тех кто может — груз ответственность весом с планету. Чуть ошибешься, ляжешь спать в неподходящее время, заболтаешься с разведчицей пограничников — и пять трупов.
Парьян, осторожненько так, начал:
— Вы, безусловно, можете не отвечать, но вы привлекательная женщина, наших читателей и слушателей безусловно заинтересует ваша личная жизнь.
Ляма позволила себе легкую улыбку:
— Сверхчуткость отключает чувственность. К счастью для меня, чужие прикосновения вызвали бы слишком острые ощущения. Свои тоже, но их можно контролировать.
Парьян смутился. Виду не подал, но «сшестеренку» не обманешь.
Тайлинь, Псих удивленно: «А еще журналист».
А ведь странно. Вопрос должен был смутить Ляму, но получилось наоборот, ответ смутил наглого репортера. И не словами, а тоном голоса и улыбочкой, это не достижение, а именно странность.
Ирмек, Янтарь: «Да, чего это он? Представил, что к Ляме касается?»
Эла, Тайлинь: «Парьян не подросток для таких реакций. Ну-ка, как бы нам внимательнее присмотреться».
Попробовали усилить «сшестеренку». Ага, понятно — Парьян осознал, что Ляма за гранью не только нормы, но и «необычности». Иная, чуждая.
Жасан: «О, хорошо. Сейчас бы поднажать, чтобы показать свою зацикленность».
Ляма, повысив громкость, сыграла на виолине начало песенки «Позвольте нам быть одинокими». Изображала отрешенность и удовольствие, демонстрируя, что острых ощущений ей хватает.
Гйорг из «Звука» поддался на провокацию и решил, что самое время спросить:
— Музыка очень важна для вас?
Ляма подпустила в голос эмоций:
— Музыка меня спасла!
И «прорвало плотину». Начала с мелодий, которыми спасалась, плавно перешла на похожие и дальше обсуждала сама с собой все сразу — направления, стили, авторов, исполнителей, музыкальные субкультуры. Все упомянутые мелодии играла на виолине. Рассуждала гладко, но не без перескоков. И с увлеченностью, которой до сих пор не было.
Журналисты слушали с интересом, сами увлеклись. Даже Гйорг, специалист по музыке, отмечал иногда в минорде: «Ново», «Спорно, но интересно», «Дать ссылку».
Ляма вроде бы закончила сравнивать направление «новый исток» в разных странах, прервалась, обдумывая. Жана из «новостей» вклинилась с вопросом:
— Как вы относитесь к вражде между разными музыкальными субкультурами?
А Ляма как будто не услышала и продолжила рассуждать про «новый исток». Осеклась, попросила прощения и все-таки ответила:
— Конечно же я не одобряю вражду. Она… мешает. Хотя бы потому, что на стыке разных стилей и направлений можно создавать интересные вещи.
И углубилась в историю музыки, не забывая наигрывать мелодии. С именами, датами. Когда прозвучали морские координаты, журналисты явно задумались, не вызвать ли психиатра.
Жасан, Тайлинь: «Еще немного и перестараешься».
Ляма притормозила, объяснила что координаты из новой морской баллады, полкуплета которой тут же напела. И ввинтилась глубже в историю — про баллады эти рассказала. Что в жуткой древности они были вместо архивов и библиотек — способ сохранять и распространять информацию. В виде песен — потому что их легче запомнить, труднее исказить и слушают охотнее. И отсюда же внимание к деталям — списки имен, точные даты, координаты…
Остановилась все же. Смущенно улыбнулась:
— Я спасалась музыкой, особенно поначалу. Музыка стала много для меня значить. Возможно — слишком много.
— Было очень интересно, — похвалила Жана, успокаивая.
Журналисты попросили Ляму сыграть. Опасались, что опять «прорвет плотину», но «обошлось» — Ляма «впадала в отрешенность», играя на виолине и свирели, однако на последних нотах «возвращалась под небо».
Мелодии понравились, хотя Гйорг немножко разочаровался — Ляма играла также хорошо, как другие высококлассные музыканты. Всего-навсего, ничего нового.
Жасан: «Ляма играет лучше любого высококлассного».
Ляма: «Благодаря сверхчуткости. Вы тоже воспринимаете звук моей сверхчуткостью и ринхами Миралы, но обычные люди не ощущают разницы между высококлассными исполнителями. Для обычных людей у меня и у других музыкантов получается отлично, а сыграть лучше, чем отлично, невозможно».
Разочаровывать никто не любит, и Ляма сообщила:
— Мне нравятся эти мелодии, но мой аспект позволяет воспринимать особую музыку. Слушайте.
И сыграла на всех струнах сразу нечто, для обычных людей невразумительное. Да, без сверхчуткости не поймешь…
Жана и Парьян и не поняли, а вот Гйорг понял — аж вперед подался. Он тоже жил музыкой. Отметил в минорде, что надо будет расписать, чем эти звуки хороши.
Еще немного поговорили. О музыкальной карьере, которая Ляме не нужна и даже нежелательна, потому что слишком много перемен и суеты. О жизни на реке, чем плавучий домик лучше квартиры — плеском воды, чем же еще. О том, что Ляма последняя сверхчуткая в родом мире — не хотела бы она играть «свою» музыку для себе подобных? Может и хотела бы, но кто же решится подсадить себе такой «сложный» аспект? Может кто-то и найдется.
Распрощавшись, журналисты уходили довольные и даже предвкушающие. Жана вздохнула:
— Такой материал… Раньше поднялась бы «буря».

[olesky]

Мирала: «По крайней мере, мы хорошее впечатление произвели, Ляма журналистам понравилась».
Тайлинь, Псих, Эла: «Да, идеально. Ляма получилась зацикленной на музыке, но безопасной для себя и других. И симпатичной».
Ирмек, Янтарь : «Лишнего внимания не привлечет? Не слишком идеально?»
Тайлинь, Псих: «Она уже привлекла лишнее внимание, так что впечатление теперь важнее незаметности».
Ирмек, Янтарь: «Пока что хорошее впечатление только у троих этих, а они же в сеть «материал» выложат, там и другие впечатления будут наверняка».
Шатун: «А эт смотря в каком виде выложат, а раз Ляма им понравилась, то постараются, чтобы и всем остальным понравилась она. Настрой такой у них был явно».
Янтарь: «Думаете, не переврут? Преувеличивать на будут ради лишних прочтений?»
Псих, Тайлинь, Эла: «Нет, они не настроены расстраивать Ляму. Кроме того, показать свинство Центра — это добавит прочтений. Из-за жестоких экспериментов нормальный человек вынужден был сам себя зациклить — по сути, сойти с ума добровольно и целенаправленно. Но и закончилось хорошо, в наше время на это запрос».
Ляма, Капля: «Нет, сумасшествие это не хорошо. Даже в легкой форме».
Псих, Шатун: «Ну, на самом-то деле Ляма нормальная наоборот».
Жасан: «Единственный совсем нормальный человек в родном мире, и тот сумасшедшим прикидывается».
Тайлинь: «Это удачное решение».
Жасан: «Только сложное. Мы опять расслабились. Сначала Ляма мелькнула в Ширшике и попала в подозреваемые у наших поклонников из «Пути Ловкачей», потом мы согласились на интервью, чтобы подозрение снять и оказались не готовы, не учли что врать надо не на сто процентов правдоподобно. Еще глубже сползли в Бездну, выходит. И ничего исправить не смогли, Ляма сама выкручивалась. Центр просадили, демона гоняли, пролазим сквозь любую защиту, а тут — запись подчистить не можем».
Эла: «Маленькие проблемы бывают неразрешимыми, нам ли не знать».
Жасан: «Я к тому, что мы оказались не готовы. Можно было что-нибудь задумать на случай, если в интервью ошибемся, но мы все рассчитывали, что замедлим время и разберемся».
Тайлинь: «Если пытаться предусмотреть все, то можно довести себя до паранойи».
Кин Жасану: «Обратите внимание, чья это мысль — той самой Тайлинь из Защиты свидетелей».
Тайлинь: «Вот именно, в организации защиты паранойя может быть почти такой же опасной, как беспечность. Я видела, как, сосредоточившись на мелочах, упускают из внимания главное».
Ляма, Капля: «Паранойя страшнее всего».
Мирала, Зор: «И мы же ошибку свою использовали, и даже лучше вышло, чем хотели. То есть — если бы все спланировали, вышло бы хуже».
Жасан: «Ладно, утешили».
Сента: «Что дальше делаем?»
Эла: «Надо подумать».
Мирала: «Может, минорд тот со дна достанем телепортацией? На нем адреса, вот, написаны, сетевой и городской, на случай если потеряется. Можно вернуть игрушку».
Эла: «Почему бы и не вернуть».
Кин, Жасан: «Через миг».
Через миг чистый сухой минорд лежал рядом с Миралой на скамеечке. И сам включился — хорошая техника, надежная и умная. Восстановив связь с сетью, засигналил о свежих непрочитанных.
Мирала послала вызов со своего минорда, ответил звонкий женский голос:
— Здравствуйте.
— Да, здравствуйте, тут у нас ваш минорд.
— Что?! Я же его в Сейх выбросила!
— В наше время это ничего не гарантирует. Мы тут, в общем, подводный автоматон гоняли и вот, нашли. Тут много сообщений. Не знаю, от кого, мы минорд не активировали, но…
— Да провались он в Бездну! Сам же начал, и… Свежие сообщения?
— Последнее — меньше часа назад. По нескольку в день приходило. Вы считаете, что все от одного адресата?
Женщина помолчала несколько шагов и сказала совсем изменившимся тоном:
— Хорошо, я с ним свяжусь.
— А минорд этот?
— Ну… не знаю, встретимся?
— Мы можем отправить его на этот адрес, который на нем.
— Хорошо, я оплачу доставку. И спасибо вам. Большое спасибо.
Эмэр в слиянии: «А тем временем у обычных людей обычная личная жизнь».
Шатун, Капля: «Ага, и в ней проблемы».
Сента: «Зато весело».
Шатун, Капля: «Вот, совсем не завидно».
Действительно, одна из прелестей слияний это полное взаимопонимание, благодаря которому межличностные проблемы рассасываются на стадии зарождения.
Минорд решили не телепортировать, а отправить обычной человеческой доставкой — так, для конспирации, чтобы хозяйка минорда не заподозрила в неведомых благодетелей тех самых загадочных Ловкачей. Тайлинь заверила, что это не паранойя, а нормальная предосторожность, потому что особых усилий не требует.
Разобравшись с минордом, решили возвращаться домой, ужинать и обдумывать планы.
Сента с Эмэр направлялись к укромному уголку, чтобы телепортироваться без свидетелей, когда их тихо окликнули приятным женским голосом. Девушка, незнакомая. Черные кудри, легкое цветастое платьице, изящные очки. Гибкая, ловкая, мышцы небольшие, но рельефные.
Девушка потянулась к очкам, и все Бесполезные — они все еще были в слиянии — одновременно воскликнули:
— Шед!